Детективное агентство "Анна и её духи" - 2. История третья. Опасные каникулы.

Господина Тибодо доставили в полицейский участок и поместили в одну из камер, которые, разумеется, были свободны. Допрос и составление документов начались с утра. Виктор Иванович тоже присутствовал. Он хотел разобраться в деле досконально, чтобы понять, как ему действовать дальше: защищать своего клиента в суде или же нет. Ему было жаль мужчину. На его лице было написано отчаяние и какое-то полное принятие своего положения. — Господин Тибодо, — мягко начал Штольман. Он понимал, что этого человека толкнули на преступление не собственные пороки, как того же Фалардо, а что-то личное. Закон есть закон, и он понесет наказание за подделку монет, но относиться к нему так же, как к проигравшемуся франту он не мог. — Мы имеем множество доказательств вашей вины, но вы можете облегчить ваше положение, рассказав всё без утайки. Тибодо поднял голову, посмотрев на Якова. Потом покачал головой и медленно начал: — Десять поколений моей семьи прожили на этой земле, господа. Они честно служили своей стране, пахали поля, рожали детей, выращивали виноград и исправно платили налоги в казну. Ни один из них не был предателем, трусом или бесчестным человеком. Наш род вписан в историю Франции. Но на мне всё закончилось. Вы же знаете, что десять лет назад виноград Бордо почти полностью выкосила мучнистая роса. Я потерял почти все свои деньги. Не разорился, но был на грани. Многие мои друзья стали банкротами. Например, де Бюсси, у которых вы, господин Миронов, купили их поместье. Они не смогли удержаться на плаву. Правительство выдало мне беспроцентную ссуду, я смог вывезти из Испании ростки и восстановить лозу частично. И вот, год назад мне приходит официальное уведомление о том, что мой кредит больше не беспроцентный. Я должен государству колоссальную форму. Мало того, вернуть деньги я должен в два года. Вы представляете, что мне пришлось бы сделать. Продать дом, который мой предок четыреста лет назад получил от самого короля за военную доблесть! Предать свой род, чтобы расплатиться с государством, убившим последних монархов и давящим аристократию! Они уничтожили меня, а я захотел уничтожить их. Хотя, это громко сказано. Что я мог в одиночку? Так, немного их подкосить. У меня неплохое образование в области промышленности, поэтому я смог организовать плавильню и штамповку достаточно быстро. Дома же у меня вы найдёте ещё и станок для бумажных денег, это вообще легче лёгкого. Проводя операции с торговлей, я смог вывести из региона достаточно денег, чтобы отдать часть ссуды. Обнаруживали фальшивки крайне редко, поэтому я был спокоен. Что касается монастыря, вы знаете, что когда-то он стоял на земле моих предков. Сохранились карты и план постройки. Там очень удобно для плавильни расположен погреб, чем я и воспользовался. Остальное вы знаете. — А зачем же вы привлекли Фалардо к вашему делу? Он юнец, в подобных делах неопытен, мог ведь завалить всё дело! — поражённо спросил комиссар Эрве. Тибодо помолчал. — Я знал его мать, сестру Бриссона. Мне было жаль видеть, как этот молодой человек губит себя в разгульной жизни и играх. Захотелось, чтобы он хоть немного остановился. Плохо, но всё же сработало. К тому же, из песни слов не выкинешь, его связи с мелкими торговцами тоже сыграли свою роль: я смог ещё больше распространить фальшивки в ненавистном мне государстве. К моей стране оно не имеет никакого отношения. То, что сейчас происходит здесь — это не Франция! Мужчина замолк. Ему было тяжело говорить. Он чувствовал себя преданным, разбитым и старым. То, что он считал незыблемым, оказалось эфемерной мечтой. Штольман задумался. В России ведь происходило нечто подобное. Он нутром это чуял. Старый режим неумолимо терял опору, ржавел, а прибойная волна недовольного народа однажды снесёт эту прогнившую конструкцию, и она сверзнется с небывалой высоты. И сотни ранее знавших, как им жить и что им делать людей, останутся вот такими же — растерянными, потерявшими почву под ногами, не имеющими страны, которую они любили. Кто знает, что они будут тогда делать? — А Лафонтен? Ведь это тоже вы! — Не хочу о нём говорить. Старый склочник. Да, я его убил. Он видел меня в церкви. Пришёл ко мне. Стал кричать о том, что теперь-то я за всё поплачусь. И вся та земля, которую я у него зацапал обратно, достанется теперь ему. Он не пошёл в полицию, он стал меня шантажировать. Я с наслаждением пришёл к нему утром, залез в окно и всадил кинжал ему в грудь. Да. Так и есть! Мужчина снова замолчал. Еще около часа полицейские допрашивали мужчину, выясняя подробности. После его отвели в камеру. Эрве устало опустился на стул. — Господин Штольман, а вы как догадались, что это был именно Тибодо? — Когда убили Лафонтена, то следы к нашему поместью вели только от окна, к нему же дорожка по траве не шла. Когда мы подошли к месту убийства, я заметил, что одна из досок забора во дворе слегка отстаёт, причём так, как будто через дыру, которую она скрывает, пролезали в направлении поместья, а не от него. Помните, Гертруда говорила, что у неё сбежала курица. Как раз через эту оставшуюся незакрытой щель. Ограда отделяет территорию Лафонтена от Тибодо. Это только косвенная улика, но всё же дала направление мысли. — Он что же, хотел бросить на нас подозрение? — возмутился вдруг Виктор Иванович. — Нет, он шёл к церкви, а за нашим домом начинается гравий, вот след и закончился. Миронов успокоился. Хоть какое-то облегчение во всей этой истории. — И потом, — продолжал Штольман. Когда ты дал мне документы дела перед моим визитом к Лафонтену, я внимательно их изучил. И меня удивило, что финансы его оппонента так резко увеличились. Даже для крупного вливания денег это было чересчур. Но, как я уже говорил ранее, всё это были лишь догадки, умозаключения, не более того. Так что, удачно, что мы смогли довести их до ума. Все подумали о том же. Проведя в участке ещё полчаса, Штольман и Виктор Иванович отправились домой. Развязка дела произвела на них тягостное впечатление. Тибодо было жаль, но его поступки вызывали отторжение. Дома, однако, им скучать не дали. Они приехали в разгар грандиозной подготовки к осаде Плевны. Главных действующих лиц тут же взяли в оборот, нещадно эксплуатировали, заставляли играть роли, сражаться с турками, брать вначале Никополь, а после направляться в сторону главного города. Успокоились все лишь два часа спустя, когда Осман-паша был полностью и безоговорочно разбит. Такая основательная баталия требовала подкрепления сил. Обед прошёл тоже прекрасно, аппетит все нагуляли знатный! Что тут скажешь — если у тебя есть дети, все внешние невзгоды переживаются несколько легче. Оставшиеся две недели прошли именно так, как планировали Штольманы. Дети гуляли с утра до ночи, набрали роста и веса, покрылись золотистым загаром. Мироновы были счастливы: дочь, зять и внуки были рядом: довольные, спокойные и радостные. Яков, видя, что больше никто не собирается портить им каникулы и целых два раза сбежав с женой на озеро, расслабился и получил от времени, проведенного в Бордо, несказанное удовольствие. Аня, довольная встречей с родителями, лучившимися радостью детьми и отдохнувшим мужем, подставляла лицо солнцу и дышала полной грудью. Каникулы выдались чудесными! Теперь можно было возвращаться обратно!