Золотце

Давным-давно, на заре создания того Средиземья, что мы знаем сейчас, был зажжен первый огонь в этом мире… зажжен тем, кого когда-то звали Валар. Первый огонь стал первым же пожаром… пусть его и усмирили, но ревущее пламя успело взметнуть свои огненные языки к самому небу и породить искру. Искру, что совсем не собиралась гаснуть, а разгоралась все сильнее, взмывая высоко в небо и пробуждая собственное сознание… первое существо, невольно созданное тем, кого раннее звали Мелькором… Но наша история началась вовсе не с этой старой и почти никому неизвестной легенды. Нет, все начинается гораздо позже, в один из крайне дождливых вечеров в городке под названием Бри. Именно там, в единственном на ближайшие несколько десятков миль трактире «Гарцующий Пони», было принято решение, что изменило финал всем известной истории. Именно в этот вечер и именно в этом трактире состоялась памятная встреча Гэндальфа Серого и Торина Дубощита. И именно лицо последнего привлекло взгляд небезызвестной в определенных кругах личности, чье внимание обычно не оборачивалось ничем хорошим для того, кто, собственно, и привлек ее внимание. Знай об этом Торин или заметь Гэндальф притаившуюся рядом фигуру, они бы наверняка не стали говорить и, уж тем более, спорить о возвращении Одинокой Горы. Но они не знали и никого не заметили, а потому этот разговор был услышан и принят на заметку тем, кому об этом вовсе не следовало знать. После того, как эти двое замолчали и вскоре разошлись, договорившись встретиться через пару месяцев, наша небезызвестная личность не стала спешно вскакивать или пытаться скрыться, привлекая тем самым лишь больше внимания. Нет, она свободно развалилась на стуле, продолжая пребывать в темном углу, наблюдать за народом и лениво перебирать собственные воспоминания об Одинокой Горе, неторопливо попивая эль. Эребор, думала наша личность. И Торин Дубощит… Нет, она несомненно знала, чем прославился этот гном и откуда получил такое прозвище. Знала и кем он являлся. Но вот спрятанные под Горой гномьи сокровища, что захватил в свое единоличное пользование злобный огнедышащий дракон, как-то выпали из ее внимания и заставили с досадой цокнуть языком. Да уж, ну и долго же она спала… Покачав головой, еле заметно усмехнулась, поправляя плащ и с насмешкой представляя лицо этого гордого гнома, когда он вернется под Гору и вместо несметных сокровищ своего народа застанет вычищенные до девственной чистоты залы… Эта же мысль заставила нашу личность хищно втянуть тонкими ноздрями воздух и прикрыть загоревшиеся глаза. Ведь гномы были оч-чень жадными коротышками и наверняка натаскали злата со всех доступных мест… Злата, которое столько лет ждало только ее одну… да, она несомненно должна там появиться и успеть гораздо раньше гномов. И обязательно остаться, чтобы полюбоваться на их ошеломленные лица. (То, что эти сокровища должен охранять спящий дракон, наша личность легкомысленно пропустила мимо ушей, уже занятая планированием своего пути к Одинокой Горе и беззаботно размышляющая о том, что как минимум пара месяцев у нее в запасе точно есть). Да, наша небезызвестная в определенных кругах личность славилась вовсе не своими подвигами, великими деяниями или чем-то, о чем вы наверняка подумали. Она была воровкой… но вовсе не обычной воровкой, что таскала кошельки на оживленной площади, нет. И если вы скажете ей это в лицо, то скорее всего получите в ответ искренний смех, легкомысленный взор и полный наивности вопрос: а что, вас, собственно, смущает в ее ремесле? И что за удовольствие вытаскивать тощие кошельки, в которых едва ли найдется немногим больше десятка медных монет? Наша воровка была в определенной степени знаменита и славилась своей любовью к злату и драгоценным каменьям, а также стенаниями ограбленных ею богачей. Привлечь внимание нашей личности опасались все, хоть в какой-то степени богатые люди, потому что поймать вора на горячем не удавалось ни разу — не спасали ни специально обученные звери, ни усиленная стража, ни гномьи руны, ни механические ловушки. Вор был неуловим. И, собственно, именно эти размышления привели к тому, что через пару недель наша личность, пыхтя и ругаясь себе под нос, нагло забиралась по бывшей крепостной стене гномов наверх, где пролегал незапертый вход в залы Эребора. Несомненно, этот вход был для тех отчаянных и глупых самоубийц, серьезно полагавших, что они смогут преодолеть защиту гномов и не попасться при этом дракону… Впрочем, в какой-то мере наша воровка именно такой и была. А еще искренне считала, что такой фееричной наглости и почти глупости никто не ожидает и потому скорее всего до последнего не обратит внимания. Преодолев последние метры стены на чистом упрямстве, наша личность перемахнула через ограду и совсем не изящно плюхнулась на потемневший от времени камень, внимательно оглядываясь в поисках входа и разминая гудящие от такого немилосердного испытания мышцы. Гномий ход нашелся быстро и, как она и полагала, оставался незапертым, маня своей темнотой тех отчаянных глупцов, что все-таки осмелились на такое извращенное самоубийство. Хмыкнув, наша личность поднялась на ноги и бодро двинулась внутрь, словно по наитию сворачивая из коридора в коридор, пока не оказалась в огромном-огромном зале сверху-донизу набитом драгоценностями. Тихо присвистнув, она обвела горящими глазами целые холмы из золота и не сдержала совершенно счастливого вздоха: — Кажется, я нашла самое лучшее место в Средиземье… Подобное, впрочем, не помешало повздыхать еще пару минут, а после споро взяться за дело, быстро заполняя взятые темные мешки золотом — гномы все-таки на подходе, надо торопиться как можно быстрее! Заполняя уже шестой по счету мешок и тихо попискивая от счастья, ошалелыми глазами оглядывая ничуть не убывающие сокровища, она забралась чуть повыше, и именно тогда случилась совершенно непредвиденная ситуация. Та, которую никто и никогда не мог предположить в здравом уме. И та, что сделала кардинальный поворот в судьбе пары существ и изменила изначальную историю. Под шагами нашей личности тихо зазвенели и скатывались вниз целые волны золота, вызывая в ее душе целую бурю эмоций и почти непреодолимое желание нырнуть в залежи дорогого сердцу металла с головой. А потом злато стало катиться вниз еще сильнее, и воровка настороженно замерла, слегка нахмурившись — это явно было не ее работой. А потом… Рядом с ней, буквально в паре метров, появился закрытый глаз с сонно подергивающимся веком побеспокоенного стража этих сокровищ. Наша личность замерла, прищурилась и досадливо скривила губы, бесшумно ругаясь себе под нос на всяких вредных ящеров, что решили почтить ее вниманием, а не сладко дрыхнуть еще пару десятилетий. И вот тогда-то события и понеслись вскачь. Явно почуявший что-то не то дракон резко двинулся, поднимаясь на лапы и звеня скатывающимся со своей шкуры золотом, и распахнул глаза. Наша воровка с тихим возгласом приземлилась на задницу под поднятыми волнами драгоценностей, совсем не тихо выругалась и недовольно подняла взгляд на дракона, явно собираясь того отчитать, как ошеломленно замерла… — Ух ты… вот это глазки — прямо как расплавленное золото, — пробормотала наша растерявшаяся личность, ошеломленно моргая и завороженно пялясь в золотистые глаза дракона. И недолго думая: — Слушай… женись на мне, а? Услышавший ее дракон только сонно моргнул и выгнул шею, резко приближая морду к сидящей на злате человечке. И замер, точно также зависнув и не моргая, разглядывая нарушившую его сон воровку. — Золотце… — неосознанно проурчал он, не сводя немигающих глаз с ее волос. Наша личность моргнула, наклонила голову, переваривая нежданный комплимент, и вдруг пожала плечами, решительно вставая на ноги и смело глядя в нечеловеческие глаза, в которых медленно проявлялся разум: — Эстер Фэйт, к вашим услугам, мистер прекрасные глазки! — и немного подумав: — Но ты можешь звать меня просто Фэйт… ну или золотцем, красавчик, я не против, — она безбашенно подмигнула ошарашенному дракону. На ее губах расцветала веселая усмешка. Собственно, именно эта встреча и положила черед дальнейшим событиям.