Удвоенное желание есть страсть, удвоенная страсть становится безумием.
@Продик
Джеймс Поттер
Джеймсу было почти физически больно смотреть на Гермиону, когда она так смотрела на него. Когда ее карие глаза были почти поглощены черными зрачками, когда она схватила его мантию, ее мягкие губы - которым он уделил много часов, наслаждаясь, изучая, запоминая и боготворя - разошлись. Их дыхание смешалось в мизерном пространстве между губами, их лбы едва соприкасались. Он опирался одной рукой на стену, другая рука лежала на склоне ее теплой шеи, полностью притягивая ее к себе. "Нам, наверное, стоит остановиться", - задыхаясь, сказала Гермиона, ее голос был хриплее обычного. Джеймс кивнул, а затем сделал совершенно противоположное тому, что она предложила. Он наклонил ее голову и прильнул к ее губам. Его пальцы пробежались по ее кудрявым локонам, и он с некоторым удивлением отметил, что они стали шелковистыми и гладкими в его руках. Ее изящные руки крепче сжали его мантию, и Джеймс пошатнулся, когда она притянула его ближе, его рука упала со стены и обвилась вокруг ее маленькой талии. Их поцелуй был медленным и почти ленивым, скорее затяжным и пробующим. Это был сладкий и расслабляющий поцелуй, от которого он никогда не устанет. Сердце Джеймса заколотилось с такой скоростью, что он не мог уловить, как он впитывает ее тепло, передающееся ему и воспламеняющее его, как феникс во время дня перерождения. Они расстались слишком быстро, чтобы перевести дух, и Джеймс уставился на то, что он уже считал своим любимым зрелищем: Щеки Гермионы были пунцовыми, губы припухшими, тщательно зацелованными, зрачки широко разширенны, но радужки сияли золотом, а дыхание было неровным и рваным. Он чувствовал себя счастливым, что оказывает на нее такое воздействие, несмотря на то, что она оказывала такое же воздействие на него. "Ты опасен", - прошептала она ему. Джеймс ухмыльнулся, нежно поцеловал ее в переносицу и неохотно отстранился. "Я? Это ты опасна, Грейнджер. У тебя ужасно хорошо получается отвлекать меня". Гермиона закатила глаза, пытаясь распутать колтун в своих волосах. Джеймс ласково улыбнулся и помог ей, расчесывая пальцами ее локоны. Он не сводил глаз с Гермионы все время, пока поправлял ее волосы. Это согревало его сердце, когда он знал, что она так же пристально смотрит на него, как и он на нее. Когда он закончил, Гермиона уже лежала лбом на его груди, а ее руки свободно обвились вокруг его талии. Джеймс хмыкнул и обхватил ее за плечи, слегка поцеловав в макушку. "Я должна заниматься", - ворчала она, хотя и не отстранилась от него. "Я знаю". Он вдохнул аромат ее волос и блаженно вздохнул, прежде чем отпустить ее. "Ты всегда учишься. Я даже не знаю, почему ты находишь это интересным". "Ну, если ты начнешь учиться, может быть, ты поймешь, что в этом привлекательного". "Я уже пробовал, Тыковка". "Не называй меня так". Гермиона посмотрела на него, ее рот искривился в очаровательную обиженную гримасу. Джеймс усмехнулся. "Я могу называть тебя как угодно: мой яблочный пирог, моя сладкая конфетка, моя фея сахарной сливы, моя принцесса, моя богиня, моя королева..." "Ты слишком много говоришь, Поттер". Она застонала. "Гермиона - прекрасное имя, скажу я вам". "Конечно, прекрасное." Он добродушно насмехался. "Так зовут мою девушку". Гермиона покраснела и рассмеялась, покачивая головой от удовольствия. "О, Джеймс", - сказала она с большой долей нежности в голосе. Она встала на носочки и быстро поцеловала его в подбородок. "Ты отвлекаешь, Джеймс Поттер. Тебе нужно запретить посещать библиотеку". Джеймс злобно усмехнулся. Отвлекать Гермиону, когда она была в библиотеке, было нелегко, и обычно он этого не делал. Однако в то утро, когда он поздно проснулся из-за тренировки по квиддичу, Джеймс скучал по ней и чувствовал себя неспокойно, не видя ее. Поэтому, после окончания занятий, он разыскал ее в библиотеке и нашел в ее маленьком уголке в задней части. Уединение дало Джеймсу возможность поцеловать свою девушку - ах, этот звук был совершенно дьявольским в его ушах. Хотя она оказала достойное сопротивление, Джеймс был настойчив и в конце концов победил. "Мне и запрещено", - сказал ей Джеймс. Ее глаза комично расширились. "Ты что? С каких пор?" Джеймс смутился. "С тех пор, как я заколдовал книги, чтобы нападать на учеников. Мадам Пинс была безжалостна ко мне. К счастью, я хорошо умею подкрадываться". Он не рассказал ей ни о плаще-невидимке, ни о карте Мародеров, ни о маленькой мохнатой проблеме Ремуса. Не то чтобы он не хотел ей рассказывать, но прежде ему нужно было поговорить с остальными друзьями. Он был не единственным владельцем Карты, ликантропия Ремуса не входила в его права, и он не мог найти подходящий момент для разговора о Мантии. Но скоро. Он не хотел хранить от нее секреты. Он хотел быть с ней настолько честным и правдивым, насколько мог. "О." Гермиона кивнула в знак признания. "Я помню тот день. Чары сработали, верно? Они начали бить по тебе и Сириусу". Джеймс вздохнул и опустил свой лоб на ее плечо. "Ты помнишь это, но не то, когда я сказал тебе, что ты красивая? Если я правильно помню, это был первый раз, когда я назвал тебя так в лицо". Он почувствовал, как ее тупые ногти царапают его затылок. "О, я тоже это помню. То, что тебя избили книгами, только подчеркнуло эту сцену". "Ты совсем не беспокоилась обо мне?" Джеймс отстранился и надулся. Гермиона рассмеялась, пытаясь разгладить его лицо. "Может быть, немного", - призналась она, слегка покраснев. Джеймс усмехнулся и поцеловал ее протянутую ладонь. Их отношения были еще совсем новыми, но в них было так легко потеряться. Были хорошие времена, были плохие, а были самые лучшие и любимые. Не прошло и недели, как они впервые начали ссориться, и все из-за Северуса Снейпа. Этот сальноволосый ублюдок оскорблял Гермиону, и Джеймс совершенно не хотел обращать внимания на слова, которыми этот ублюдок обижал человека, которого он любил больше всех. Гермиона злилась на него за дуэль со Снеггом, но нельзя было отрицать, что ее действительно задело то, что сказал этот ублюдок. Она призналась ему после их примирения, что это был первый раз, когда кто-то так негативно высказался в ее адрес. То, что она книжный червь, всезнайка и т.д., не беспокоило ее, потому что в основном это было правдой. Однако Снейп застал ее врасплох. Узнав об этом, Джеймс захотел снова бросить вызов Снейпу, но на этот раз это была бы магловская драка. Никто не обзывал Гермиону без последствий. Теперь они были вместе уже полторы недели, и Джеймс жил счастливой жизнью с тех пор, как Гермиона согласилась стать его девушкой после того, как подарила ему зачарованный фальшивый Галлеон. С каждым днем он влюблялся в нее все больше, чем это было возможно, так как узнал, какой Гермиона Грейнджер была на самом деле. Она была прекрасным человеком, как внутри, так и снаружи, и Джеймс был поражен, тому что она принадлежала ему. Он был уверен, что она никогда не пожалеет об этом решении. "Завтра День святого Валентина", - сообщил ей Джеймс, когда она села на свое место, а он устроился рядом с ней. Она приостановилась, раскладывая пергаменты и книги на столе. "Правда? Хм. Я даже не заметила". "Время летит незаметно, когда тебе весело". Джеймс нахально ухмыльнулся, поцеловав ее в щеку и висок. "Так ты хочешь пойти завтра на свидание?". "А разве нет занятий?" Гермиона выглядела озадаченной. Джеймс улыбнулся, испытывая желание поцеловать растерянные линии между ее бровями. Он так и сделал и мечтательно вздохнул, увидев ее улыбку. "Да, но, может быть, мы сможем провести время вместе после окончания занятий?" предложил Джеймс, затаив дыхание в ожидании ее ответа. Гермиона посмотрела на него, и ее губы дрогнули, вероятно, заметив, как он нервничает. "Это свидание". Джеймс выдохнул и снова поцеловал ее голову. Он не знал, как и почему она всегда заставляла его нервничать, как школьник, который влюбился и не знает, что с этим делать. Теперь у них были отношения. Она была его девушкой. Они были преданы друг другу. У него на шее висело доказательство. У него не было причин нервничать рядом с ней, но он нервничал. Он так привык к отказу Лили, что был вынужден ждать его, потому что это было все, что он когда-либо знал. Это было нелепо и несправедливо по отношению к Гермионе, и Джеймс пообещал себе стремиться к лучшему, лишь бы избавиться от этого чувства. "Только не жди от меня открытки", - поддразнила она, добавляя еще одно предложение в свое эссе. "О нет, просто поцелуй". Джеймс усмехнулся, опершись локтем на стол и положив подбородок на костяшки пальцев, глядя на нее. Годрик. От нее захватывало дух. "Ах." Она кивнула, глядя на него. "Держу пари, ты ожидаешь много таких, да?" Джеймс уже говорил, как ему нравится, когда Гермиона становится игривой и начинает дразнить его? Это заставляло его чувствовать себя особенным, когда он видел эту сторону Гермионы, которая была свободной и чувствовала себя комфортно рядом с ним. Румянец был очарователен, но когда она дразнила его в ответ, он чувствовал какой-то кайф. Джеймсу было интересно, не зашла ли она так далеко, чтобы подшутить над кем-нибудь. Он должен был это проверить. В конце концов, он был Мародером. "Много-много". Джеймс кивнул. Он смотрел на нее несколько мгновений. "Хочешь открытку? Шоколад? Любовное письмо? Весь мир?" Гермиона хихикнула. "Хм." Она посмотрела на него и сверкнула ослепительной улыбкой. "Удиви меня". Джеймс оживился. "О, я намерен, мисс Грейнджер. Приготовьтесь". В конце концов, не было ничего, что бы он любил больше, чем удивлять Гермиону Грейнджер.