Я приду, когда зацветёт весна

      Голова раскалывалась на четвертинки, которые скатывались вниз по неизвестной ткани, сбитой в плотные волокна и набитой чем-то мягким. Дейдаре мерещилось, что он отчётливо слышит, как нейроны мозга бьются в агонии. Похмелье било гигантской кувалдой по черепу, а звон в ушах прибавлял децибелы. Странная подушка оказалась серой холщовой тряпкой, сложенной в несколько слоёв, которую нукенин распознал на ощупь. Спустя время он заставил себя открыть глаза.       Полноценно проснуться оказалось неподъёмной ношей. Дейдара обнаружил себя лежащим на скрипучей тахте, в какой-то странной, разваливающейся хибаре. Он привстал на локтях и проморгался. Быстро окинул взглядом незнакомое пространство, а затем перевёл глаза на свою спутницу.       Ханоко сидела на коленях с прикрытыми глазами, облокотившись туловищем об изножье этой же тахты. С первого взгляда нельзя было точно утверждать, дремала она или делала вид. Её руки покоились там же, у изножья кровати. Одна, сложенная в локте, скромно занимала место у края и подпирала голову, в то время как вторая рука была плотно прижата к груди и сжата в кулак. — С пробуждением, — Дейдара чуть вздрогнул от неожиданности, полагая, что Ханоко спит. Её спокойный голос чуть хрипел. Она медленно открывала веки, и нукенин заметил, что белки её глаз покрылись тонкой красной паутинкой из капилляров. Она выглядела устало, почти изнеможённо. Держать ухо востро всю ночь было крайне тяжело даже для натренированного организма. Но на самом деле дежурить на ночном посту не так уж и сложно, однако лишь в трезвом состоянии. — Где мы? — прервал Дейдара, не отозвавшись вежливым приветствием. Он подскочил на ноги и продолжил осматривать пространство, с опаской изучая каждый предмет. Где и как он заснул? Чем закончился вчерашний вечер? Дейдара отчаянно пытался вспомнить, но память предательски отказывалась давать ответы на вопросы, а в его голове только мелькали редкие эпизоды, как напарники выходили из трактира. — В каком-то заброшенном доме посреди леса, — она медленно подняла голову, чтоб заглянуть в глаза Дейдары и увидеть в них ожидаемое смятение. Отчасти, она была зла на него. А его детское недоумение только подпитывало ярость, закипающую в груди. — В твоих карманах было всего пара копеек, так что на приличное место для ночлега... — Ты рылась в моих карманах? — Дейдара снова прервал её и нахмурился, не позволяя договорить до конца. Подрывник по кусочкам собирал информацию, чтобы сложить полноценную картину и понять, что происходит. Он внимательно изучал свою напарницу и краем глаза заметил её кулак, прижатый к груди, из которого исходил слабый зелёный свет. Она лечила себя. Но зачем? — Это малое, что я сделала, — её голос вдруг обрёл твёрдости, — И всего крошка того, что я могла сделать, — она произнесла неоднозначную фразу, понятную ей одной, и перевела взгляд на свободную ладонь, в которой вчера держала кунай над горлом напарника. — Как ты так потерял бдительность? Это полное безрассудство, — она устремила на него испытывающий взгляд. — Я не был в полной отключке, — Дейдара старался цепляться за любой объект заброшенного домика, пытливо уходя от разговора. Ханоко заставляла отвечать на вопрос, на который он не мог сам дать себе отчёта: почему произошло то, что произошло? — Всё было под моим контролем, м. — Не-е-ет, — твердо и гортанно протянула Ханоко. Она не ставила своей целью поиздеваться или показать свою состоятельность над напарником, но с молчаливого согласия оставить всё как есть тоже не могла, — Всё было под моим контролем, — бросила куноичи с твёрдым нажимом и поднялась на ноги, — Ты подверг себя опасности. Ты подверг опасности нас, — она понизила громкость голоса на последнем слове, осознавая, что самая главная опасность для него тем вечером была она сама.       Вновь настигла неловкая тишина, но на этот раз она была таковой только для Дейдары. Ханоко свирепо сверлила напарника взглядом. Она не двигалась, но отчего-то её обуяло желание устроить потасовку кулаками здесь и сейчас. Держала себя в руках и понимала почему. Она замерла в ожидании его реакции, закусив губу изнутри. Дейдара замялся и сжал руки в кулак. Она не могла понять, на что злится. На его безрассудство? На то, что не сбежала? Или на то, что не хватило смелости убить его? На то, что встретила Кабуто и оказалась совершенно беспомощной? Не почувствовала защиты напарника в тот момент? А может, на собственные эмоции? Ханоко могла спокойно принести его голову властям Ивагакуре, снять с себя все тяжкие преступления, забрать мешок наличных и исчезнуть для мира шиноби раз и навсегда. Не слабость рук, а что-то иное определённо не позволило сжать кунай крепче. Отчитывать его как дворового мальчугана было бы настоящим унижением для Дейдары, поэтому она вовремя остановила себя, дабы её не понесло не в те дебри. Несмотря на нескрываемое раздражение, она всё же уважала его. Не столько боялась его силы и авторитета, ведь перейди она черту, он мог бы размазать её как соплю по стене и не заметить. Но Ханоко проявляла искреннее, хоть и скрываемое уважение. — Ладно, — подойдя ближе, она дружественно положила руку ему на плечо, — Всё закончилось хорошо, а это самое главное. Ханоко отвела глаза и чему-то игриво улыбнулась. Она удивлялась сама себе, своим эмоциям, резким перепадам настроения, её бросало из крайности в крайность рядом с ним. Ханоко ещё не понимала, что с ней происходит. Дейдара, заметив это, недоверчиво отпрянул и вскинул брови. — Что-то смешное увидела? — он судорожно начал перебирать в голове, не успел ли он чего-то натворить на пьяную бедовую голову. — Желание. Ты торчишь мне желание, — улыбка игривой кошки не сходила с её уст, она чуть прищурила глаза, выпытывая из Дейдары гримасу проигравшего. Он шумно выдохнул и поставил три пальца на переносице. — Я не думал, что ты воспримешь всё всерьёз, м. — Пил ты вчера серьёзней некуда,— Ханоко мягко хихикнула. — Ну, давай, — он раскинул руки, — Что прикажешь сделать? Предупреждаю, что не буду заниматься ничем подобным, что сидит в твоей голове, — без толики раздражения, устало произнёс Дейдара. Ханоко присела на край тахты и стыдливо прикрыла глаза рукой. — А ты уже ко мне в голову успел залезть? Если хочешь знать, я бы никогда не попросила чего-то непристойного, — она чуть нахмурилась от такого выпада. Его охватило мимолетное смятение. — Тогда чего ты хочешь? — Не знаю, — она мечтательно запрокинула голову, излучая спокойствие, осознание ситуации, — Подумаю ещё. Если уж чего и просить, то что-то крупное. И явно необходимое… Увидеть тебя голым или что-то подобное не входит в мою повестку дня, если ты об этом, — она прикрыла рот рукой и вновь хихикнула от щекотливости ситуации, осознавая, что попала в точку. Дейдара устало приземлился рядом на тахту и принялся растирать лицо руками, будто умываясь невидимой водой и отрицая, что всё это происходит на самом деле. — Да ладно тебе, никто ни о чём не узнает. Я — могила, — Ханоко пыталась не смотреть в его сторону, — Думаю, у других напарников из организации тоже есть свои казусные секреты. Дейдара ничего не ответил и молча принялся приводить себя в порядок. Он запрокинул голову и спустя пару нехитрых движений завязал непривычный низкий хвост. Ханоко начала собирать пожитки. — Ты очень тяжёлый, ты знал об этом? — она вновь ехидно заулыбалась, подпитывая свою дерзость. В этот момент она полностью контролировала ситуацию над напарником, что не могло не доставлять ей хоть толику удовольствия. Хоть раз ей удалось выиграть. — Ещё бы, м. Для такой дохлячки, как ты.

***

      Ханоко безразлично ковыряла свою тарелку с едой. Забравшись посреди ночи на кухню, она избегала общества лишних глаз нукенинов. Здесь она себя чувствовала лишней, дикаркой, побочным отщепенцем, но и менять своё положение в иерархии преступников ей тоже никак не хотелось, рационально понимала, что не сможет ничего изменить. Не было никакого смысла заявлять о себе и что-то доказывать незнакомым людям с сомнительной репутацией.       По возвращении в логово Ханоко старалась не мозолить никому глаза. А после долгого ритуала забора чакры из очередного бедолаги-джинчуурики всё свободное время проводила в своей комнате. Ей ничего не оставалось, как следовать вслепую за целью организации, в которой она не желала находиться, и просто плыть по течению. Куноичи было плевать на всё, что происходит внутри организации ровно настолько, что она уже забыла, какой это был хвостатый по счёту и сколько ещё осталось. В любом случае, Узумаки ещё не появлялся на алтаре, значит дело ещё не закончено.       Она чувствовала, как подкашивались от усталости её ноги, руки сводило судорогой от долгого напряжения мышц в едином положении. Если другие держались бодро, то на третий день «стояния» Ханоко сохраняла равновесие из последних сил, чтобы не свалиться наземь. Возвращаясь из плена мыслей о собственной ничтожности, она снова ковыряла тарелку с непонятным содержимым. Еда не вкусная, но и не омерзительная. Не приносит никакого удовольствия, лишь выполняет свою прямую функцию — утолить голод. Пресная, как и все вокруг. Если бы Ханоко захотела кого-то пытать, то она определённо выбрала бы это место. Одно лишь моральное давление на психику чего стоит, не говоря уже о физической боли.       Она почти не замечала Дейдару. Искала его глазами в толпе, точно цеплялась, как за спасательную соломинку. Наивно было полагать, что в такое время он уделит ей минуту. Его занимали собственные заботы, может быть, неожиданное вдохновение творца. Слишком много личных дел, чтобы уделять внимание напарнице просто так. Возможно, он избегал её нарочно, чтобы Ханоко забыла о том казусе с пьянкой. Отчего-то ей неприятно пекло и клокотало в груди, когда он безразлично проходил мимо неё, нарочно не обращая внимания.       Девушка брезгливо отбросила ложку, а вместе с ней возню в тарелке. Случайно подняв глаза, она просверлила взглядом пару спелых яблок, лежавших посреди стола. Протянув руку без задней мысли, пальцы соскочили на плодоножку. Спустя пару мгновений, Ханоко уже жевала фрукт, медленно срывала цветы удовольствия после скучной еды. Хоть что-то в этой жизни должно быть приятным. — Это не твоё, — прозвучал грубый голос над головой. Вжав тельце в стул, она запрокинула голову и увидела седые волосы и стальной отблеск малиновых глаз в полутьме. — Я думала, здесь всё общее, — Ханоко таращилась прямо в глаза Хидану; нукенин же, в свою очередь, буравил взглядом её. Наверное, у неё слетели все тормоза в тот момент, но она не могла полагаться на мнимую помощь Дейдары, которого сейчас не было рядом. — Ты умеешь думать? Она помолчала какое-то время. Ханоко держала хрупкое равновесие, фильтруя слова Хидана. Точно отрывала острые шипы с его резких слов, пыталась не уколоться. Куноичи терпеть не могла людей, рядом с которыми ей приходилось выбирать выражения. Но также она понимала, что если бы она не следовала своему правилу, то её давным-давно ковыряли черви в земле. Не найдя ответа на вопрос, куноичи демонстративно зачавкала Хидану в лицо, все также держа голову вверх и упираясь в малиновые глаза. Она нарочно смаковала каждый сладкий кусочек, словно проверяя себя саму, хватит ли ей запала дерзости. С одной стороны, это было опасно, Ханоко совсем не знала, что выкинет этот псих, но останавливаться было слишком поздно. Она заметила, что начинает испытывать его терпение. Куноичи протянула откусанное яблоко вверх, ко рту Хидана. — Будешь доедать? Я не жадная. Ханоко уже сама засомневалась, кто на самом деле псих. Она почувствовала опасный азарт, но и не могла отрицать, что засосало под ложечкой. Ей показалась забавной мысль подраться с Хиданом… из-за яблока. По крайней мере, это внесло бы хоть йоту разнообразия в этот сиплый гадюшник. Он всё также стоял молча, двумя руками оперевшись о её стул и сверля взглядом сверху вниз. Его глаза чуть сузились, а верхняя губа свирепо дернулась вверх. Ханоко почувствовала спиной, как его хватка о выемки стула стала крепче. Он в любой момент мог поднять этот несчастный стул вместе с ней и швырнуть о стену. Ханоко незаметно напряглась и сконцентрировала чакру в ступнях. Немая дуэль глазами продолжалась ещё какое-то время, и куноичи чувствовала приближение своей победы. Она буквально слышала скрежет его зубов. – Конченная. Если бы неприязнь имела запах, то от этих двоих разило бы за километр. — Ну нет, так нет. Не мешай мне есть, — она беззаботно убрала яблоко к себе в карман и ловко вскочила с места. Куноичи напрягла все мышцы лица, чтобы не прыснуть от смеха, и подорвалась поскорее смыться с места преступления. — Белобрысая, я ещё не закончил! — Хидан попытался остановить Ханоко, схватив её за запястье, но и тут она предугадала его движения и вовремя одернулась, уже находясь за его спиной. Слишком предсказуемо. Может, этот оболдуй только притворяется опасным? — От белобрысого слышу. Чего ещё? — Я вообще-то пришёл по делу. Насчёт твоих пилюлек. — Каких ещё пилюлек? — Ханоко задачливо подбоченилась, не понимая суть вопроса. — Не строй из себя дурочку, — он сложил руки на груди и недовольно закатил глаза. — Те, что крышу сносят. Я знаю, ты занимаешься наркотиками. Спрашивать, зачем ему это, было бы простоволосой глупостью. Ханоко задумалась. — Если вопрос в деньгах, то деньги не проблема. Ханоко не дослушала разъяснения Хидана и развернулась, направляясь в свою комнату. — Я подумаю над твоим предложением. И да... — она остановилась, не разворачиваясь к нему лицом, — Если захочешь вести дела о подобных вещах, попроси кого-нибудь другого. У тебя из ряда вон плохо получается договариваться с людьми.       Девушка поспешила удалиться — к своему облегчению, ответных возгласов за своей спиной ей посчастливилось не услышать. Влетев в свою комнату и плотно хлопнув за собой дверью, она метнулась к кровати и плюхнулась лицом в подушку. — Ну что за дурдом... — жалобно промычала себе под нос Ханоко.