человек человеку волк

Полина не в порядке.

      Выражено это было, естественно, не тем, что она неподвижно сидела на кровати и смотрела в одну точку. Не тем, что она периодически делала глубокие вдохи, совершенно забывая о необходимости воздуха для функционирования человеческого организма. И даже не тем, что она поцеловала Смирнову, на секунду (на чертову секунду!) забывшись. Потерявшись в этой густой стружке черных деревьев, окутанных мраком и тайной. Магией-мистикой-секретами-загадками. И все эти проблемы навалились на нее ледяной глыбой.       Человек зачастую даже не успевает понять, когда именно он переступает эту «границу» взрослой жизни и начинает погружаться в ледяную воду собственных проблем, требующих ежесекундно решений. Как заплатить за квартиру в этом месяце? Как сэкономить деньги? Как найти работу? Как найти свое место в жизни? Все это — болотная тина, затягивающая на дно. Оттуда нет пути назад — перестав бороться, сдавшись, ощутив слабость, у человека больше не будет возможности увидеть солнечный свет. Это жестокая правда жизни.       И влюбленность чем-то похожа на это самое болото, беспощадно поглощающее все, что попадает в радиус его действий. Полина чувствовала, как ее ноги обхватывало что-то вязкое, медленно заползающее под кожу. Ей казалось — что это неправильно. Так не должно быть. Очередной вдох разорвал пленку тишины в ее комнате.       Она сидела неподвижно слишком долго, чтобы говорить о нормальном состоянии ее организма — все ныло и болело. Стягивало и скручивало. А в голове лишь вопросы — Что, черт возьми, произошло? Почему? Как? Зачем? Это просто непозволительно! У нее была одна-единственная цель — не подходить, черт возьми, к Смирновой даже на пушечный выстрел! Как она могла сорвать план, состоящий лишь из одного пункта?       Полина с тихим вымученным стоном рухнула на кровати, прикрыв руками покрасневшее в одну секунду лицо. Почему-то осознание того, что именно сделала Морозова, стало подкрадываться только сейчас.       Одиночество ее не пугало. Никогда.       Когда ты одинок — тебя никто не может обидеть и ранить. Ограждая собственную душу от чужих терзаний и проблем, человек оберегает себя. Морозова в эту чушь, конечно, не верила, но ухо всегда держала востро — душевную боль она не была в состоянии вынести.       Особенно ту, которая медленно подкрадывалась к ней со спины прямо сейчас.       Полина не знала, что ей делать — поэтому она решила спуститься на кухню и выпить чай. Зачем усложнять себе жизнь, если решение проблемы никак не хочет всплывать в голове? Тем более, Морозова была слишком измучена за целую учебную неделю и бессонную ночь.       Она сделала маленький глоток горячего чая и блаженно поморщилась. Ощущение пустоты куда-то пропало вместе с чувством голода. Когда в дверь неожиданно постучали, Полина уже более-менее пришла в норму и была готова ко всему.       Но не к приходу Антона, чье радостное выражение лица девушка никак не могла понять. — Привет, — Недоверчиво проговорила Морозова, словно задав вопрос, а не утвердительно поприветствовав друга. Парень радостно кивнул.       От него пахло той самой утренней свежестью Сибири и холодом. Полина даже поежилась, впуская парня внутрь. Будто бы вместе с ним в ее дом зашел пронзительный морозный ветер. — Ты готова?       Полина нахмурилась. — К чему? — Так мы же собирались в карты играть! — Радостно выпалил Антон. Он сказал это с таким трепетом, будто никогда в жизни ни во что не играл, и этот момент был пропитан для него горькой неизвестностью. — Забыла? — Конечно нет, — Девушка улыбнулась. Естественно она забыла! Не до этого было. — Только дай мне еще пять минут.       На заметку, пять минут для Полины это что-то около часа.       Только на пороге дома Пятифана Морозова вспомнила о том, что они договорились собраться у Ромы. В принципе, ничего странного (и страшного) Полина в этой затее не видела. Возможно, зрение у нее намного хуже, чем у слепого. Да и, как уже абсолютно все смогли понять, девушке абсолютно чуждо чувство страха.       А вот неловкость она ощущала как никогда явно. — Две шестерки! — Радостно завопил Бяша, бросая карты на стол. — Антон опять проебал! — Горделиво вскинув нос, парень скрестил руки на груди и с чувством полного превосходства над другими осмотрел Антона, сидящего напротив.       Петров с обреченным видом наклонился вперед, убирая челку со лба. Бяша криво улыбнулся, разминая пальцы, и со всей силы зарядил Антону щелбан. Тот нахмурился, тихо ойкнув, и потер ушибленное место ладонью. Кажется, к тому моменту, когда вернется Рома (отучившийся по какому-то срочному делу), на бедном парне не останется живого места. Кто же знал, что Бяша так хорошо играет в карты?       Полина не обращала на них никакого внимания. Полностью погруженная в свои собственные мысли, она была готова разрыдаться от обиды прямо сейчас. Повезло, что Рома задерживался где-то, иначе она бы расцарапала ему лицо. Точно расцарапала бы. И плевать, что Морозова была противницей насилия. Она сглотнула, поднимая усталый взгляд на парней. Бяша, хитро усмехаясь, принялся раздавать карты. — Полин, точно не хочешь присоединиться? — С мольбой, читающейся во взгляде, спросил Антон. Он, конечно, не хотел, чтобы Морозовой доставалось так же, как и ему. Парень просто надеялся, что она умеет играть достаточно хорошо, чтобы оставить проигравшим Бяшу. Девушка пожала плечами. — Я всех подожду. Когда там Пятифан придет? — Да кто ж этого придурка знает? — Бяша, словно его шутка была невероятно смешной, засмеялся во весь голос, заливаясь громким гоготом. Полина усмехнулась. Пятифан действительно был придурком.       Рассказывать Роме о том, что она была в курсе его спора с Катей, Морозова, естественно, не собиралась. Возможно, она хотела проверить, сознается ли он сам. А, может, просто еще не придумала каким образом будет мстить.       Стоп.       С каких это пор Полина вообще мстит кому-то?       И почему отомстить она хотела только Роме?       Услышав металлический скрежет открывающейся входной двери, девушка напряглась, переведя все свое внимание на вошедших. Рядом с Пятифаном, который держал в руках два пакета (по всей видимости с алкоголем), гордо вскинув голову, шла незнакомая Морозовой девушка. А самой последней, умело скользя между густых теней, шла Смирнова. У Полины на секунду остановилось сердце.       Зачем       он       это       сделал? — Прошу прощения за опоздание, — Весело проговорила незнакомка, присаживаясь рядом с Бяшей. — Возникли некоторые трудности, — Она улыбнулась. И тут же перевела все свое внимание на Полину. — А ты у нас…? — Что? — Морозова тряхнула головой, возвращаясь в реальность. В груди все болезненно скручивало, ныло, импульсами разливаясь по венам, и было такое ощущение, что сердце вот-вот разорвется. А потом в нос ударил запах ментола. — Зовут тебя как, потеряшка, — Девушка улыбнулась, немного наклонив голову. Рыжие волосы, доходящие до плеч, пламенем будто бы вспыхнули, освещаяя все помещение. — Полина.       Смирнова ее игнорировала. Или старательно делала вид, переведя все свое внимание на покрасневшего Рому. Она что-то неразборчивое шептало ему на ухо, неудобно поджав под себя ноги. Полина почувствовала себя гадко — ужасно-ужасно гадко. Она даже не знала о чем они говорили, но мерзкое чувство скреблось на груди металлом по стеклу. Хотелось вскочить и сбежать. Скрыться от всего этого.       Неловкость, возникшую в комнате Пятифана, можно было резать ножом. — А меня Алиса. А ты Антон, получается? — Она перевела все свое внимание на бедного парня. Дальше Морозова не слушала.       Столкнувшись взглядом со Смирновой, Полина почувствовала как медленно плавится от сжигающего изнутри пламени. Катя усмехнулась, облизнув губы, и у Морозовой все лицо маками зацвело — красными-красными. И что она должна была делать в такой ситуации?       Встать и уйти.       Но рядом с Катей она даже соображать нормально не могла. Единственное, что ей оставалось, это неподвижно сидеть, терпеливо ожидая, когда же все это закончится. А время остановилось. Время не желало идти вперед, будто бы специально заставляя Морозову тонуть в абсолютной неразберихе из собственных чувств и эмоций.       Ей было и стыдно, и неловко, и гадко от самой себя. В животе не то что бабочки крыльями щекотали нежные стенки - целый ураган птиц оставлял царапины. Она была уверена — это ненависть. Это волнение.       Это, черт возьми, настоящий пиздец. — Вы уже играли? — Рома потянулся к стопке карт, ловко подхватив тонкие картонки, он начал их пересчитывать, чтобы убедиться, что Бяша не жульничал, пока Пятифана не было рядом. — Пару раз, — Антон расправил плечи, мышцы неприятно ныли из-за неудобного положения.       В помещении было тепло. Пахло пылью, соленьями и сигаретами. Морозова чувствовала себя некомфортно не то из-за самой атмосферы, царящей в доме, не то из-за лисьего прищура Смирновой, которая с грустной улыбкой следила за каждым движением Полины. Девушка не хотела уступать Кате — особенно сейчас. Чувствовала она себя ужасно. Страх растекался по венам, заставляя сердцебиение ускоряться — тук-тук.       Тук-тук. — Тогда, играем? — Полина Рому не слушала. Она в принципе сейчас никого не слушала, пытаясь понять, что же с ней происходит. — Или выпьем сначала? — Ооо, — Протянул Бяша и потянулся к пакетам с алкоголем. Умело вытащив оттуда одну бутылку, парень одобрительно кивнул. — Это по-нашему. Поль, тебе налить?       у Полины из вредных привычек, которые она никак не могла контролировать, лишь заламывание пальцев во время сильного стресса и желание прокусить кожу на губах. Она в принципе никогда не наблюдала за собой склонность к каким-либо зависимостям. Будь то курение или алкоголь. Это было чуждо для нее. Однако сейчас единственным спасением для нее действительно стала бутылка с мутным содержимым. Девушка сделала три глотка под удивленные взгляды присутствующих и тут же поморщилась.       Морозова осмотрелась по сторонам, совершенно не понимая, почему на нее было обращено столько внимания. Даже Смирнова, старательно игнорирующая ее все это время, удивленно приоткрыла рот. Полина махнула рукой, будто бы ничего серьезного не произошло, и протянула бутылку обратно Бяше. Сознание медленно расползалось по черепной коробке, и мысли, которые так сильно мучили ее все это время, исчезли. Она, наконец, смогла расслабиться. — Это че, получается, — Бяша икнул. — У нас появился соперник для Ромки? — Парень тут же громко рассмеялся.       Втянутыми в эту алкогольно-азартную игру оказались абсолютно все. Даже Антон, пропустивший чуть ли не три «круга» с самыми различными тостами, подключился, когда Роман начал угрожать ему кулаком.       Полина растворилась в реальности и чувствовала себя расплавленным куском асфальта — неудивительно, конечно. Она никогда в жизни так не напивалась. Да что там говорить! Она алкоголь-то впервые попробовала на той злосчастной вечеринке.       Нет, Полине, несомненно, нравилось находиться здесь.       Так же, как приговоренному к смерти нравится электрический стул.       Катя продолжала делать вид, что Морозовой не существует. И получалось это у нее, мягко говоря, просто великолепно. Фразу «если хочешь привлечь к себе чье-то внимание, полностью игнорируй его» Смирнова, видимо, пропустила через себя. Сейчас Полина ее просто ненавидела.       Морозова была уверена, что назовет тысячу причин, по которым Катя являлась самым мерзким человеком во вселенной. По правде говоря, девушка просто злилась на то, что они так и не поговорили после того поцелуя. Виноватой себя Полина, естественно, не считала.       Для нее на первое место встал разговор о споре Кати и Ромы.       Как же сильно она запуталась.       Катя сидела к Морозовой боком, уперевшись руками в пол и откинувшись на них спиной. Она смотрела перед собой, иногда отбиваясь от очередного хода Ромы. И периодически отвлекалась, чтобы сделать очередной глоток алкоголя.       Что же такое было в этих бутылках никто так и не понял. — Как же плохо ты играешь! — Не выдержала Алиса, обессиленно опустив руки. Она пыталась научить Антона играть уже битый час, но парень совершенно не желал поддаваться обучению. — Это невозможно, — Подвела итог девушка, потянувшись к своему стаканчику. — Да из тебя учитель, как из меня балерина, — Рома усмехнулся. — Спорим, я научу его играть так, что он вас тут всех нагнет?       Полина издала смешок, наверное, чуть громче, чем нужно было. — Ну да, ты же у нас мастер споров, — Пятифан недоумевающе посмотрел сначала на Полину, потом на Катю, которая (как ни в чем не бывало) пожала плечами, делая очередной глоток, и отвела взгляд. — Полин, ты в порядке? Может, тебе уже хватит? — Он нахмурился, оскорбленный подобным выражением. Алкоголь сделал Рому чересчур раздражительным.       А Полину чересчур смелой. — Да все у меня отлично, — Она закатила глаза. Сейчас ее тон чем-то напоминал тон Смирновой. Недовольный и холодный. — Просто проветриться нужно, — Полина попыталась встать (из-за слишком долгого нахождения в позе лотоса, ноги у девушки болезненно покалывали). Морозова, шатаясь из стороны в сторону, направилась в сторону кухни. Вернее, она так думала. — Че это с ней? — Обеспокоенно-пьяно спросил Бяша, обращаясь, кажется, к кому-то перед собой. Из-за помутневшего взгляда парень не мог разглядеть человека, которому это было адресовано. Ответа не последовала. Как оказалось, стул не самый разговорчивый собеседник.       Смирнова закатила глаза.       Она не хотела подниматься и идти за Полиной, чтобы в очередной раз следить за тем, чтобы Морозова не убилась. Да и желание вырвать чувства к девушке с корнем Катя сейчас хотела больше всего. Она не хотела привязываться и уж тем более не хотела втягивать Полину в это порочное и совершенно неправильное болото. Смирнова бы все на свете отдала, лишь бы самой из него выбраться. — Может, сходить за ней? — Аккуратно поинтересовалась Алиса, которая на данный момент оставалась самой трезвой среди присутствующих. — Сейчас схожу, — Рома начал медленно подниматься, но тут же замер под пристальным взглядом Кати.       Пятифан тоже так умел — он сузил глаза, будто бы готовился напасть. — Сядь.       И он в очередной раз послушался.       У Полины была тысяча причин ненавидеть Катю [и лишь одна, чтобы любить.]       Потому что ненависть ярче — ненависть обжигает пальцы, обволакивает все тело и горит дьявольски. Пылает заревом. Сияет лазурью небесных светил. И Полине так легче. Потому что тебе не нужно задумываться о том, кого всей душой презираешь. Не нужно думать, как подойти и что сказать. Ты просто мысленно стираешь этого человека в крошку — в пыль, в пустоту. И сердце остается целым. Жженый пластик под колесами машины.       Но Катю Морозова вознесла на незримый пьедестал.       [на груди давно засохли лепестки синих гортензий.]       Холодный воздух царапал легкие. На крыльце Полина стояла без куртки — мороз и холод не чувствовала. Чувствовала лишь ненависть и презрение. То ли к самой себе, то ли к Кате.       На плечи аккуратно опустилась теплая тяжелая ткань. Морозова резко — слишком резко — повернула голову. Ледяные глаза Кати пленили. — Заболеешь же.       Полина хотела ее проигнорировать, действительно хотела. — И что? — Голос дрожал. Полина была готова прямо сейчас разорвать кожу на груди и с яростным воплем вонзиться в собственное сердце — вот до какой степени ей было больно. И сравнить подобное чувство можно было лишь с жидким металлом, расстроенном в бешеном пламени рыжих цветов. — Как же ты иногда бесишь, — Катя ловко вытащила из кармана сигарету и закурила, поудобнее оперевшись плечом о дверной косяк. — Если хотела мне отомстить, могла бы придумать менее жестокий способ, — Выпуская струю дыма прямо в лицо Морозовой, проговорила Катя, грязно улыбаясь. Полина поморщилась, почувствовав как легкие окутал неприятный запах ментола, отныне ассоциирующийся у нее лишь со Смирновой.       Мстить Полина не хотела. Вернее — она не хотела мстить подобным образом. Не заставляя страдать саму себя. Потому что в ее понимании месть — это что-то жестокое. Причиняющее нестерпимую боль. А Морозова сама мурашками покрылась от желания ближе прижаться к Кате, чтобы чувствовать ее каждым миллиметром своей кожи. И не было никакого страха. Исчез будто бы, оставив внутри инициалы, выцарапанные золотой стружкой.       Минуты медленно осыпались мелким снегом. — Что с тобой? — Осторожно поинтересовалась Смирнова, затушив сигарету о выпирающую деревяшку. Она отбросила бычок куда-то в сторону. Теперь все ее внимание было обращено на Морозову. — Ты сказала, что влюбилась в меня, — На губах вновь расцвела глупая улыбка. Сейчас в ней говорил алкоголь. Именно он сделал ее настолько смелой, чтобы начать этот разговор.       Ей никогда не приходилось говорить о подобном. Да и целовать кого-то — тоже. Почему-то грубые и совсем неприятные слова, сказанные Катей, не отпечатались в ее сознании — будто бы мозг отказывался воспринимать и переваривать полученную информацию. Это было — мягко говоря — неловко. Стоять после очередного «недопоцелуя» и разговаривать о том, что же между ними произошло. Морозова хотела провалиться под снег от стыда. Катя устало потерла переносицу. — Сказала, — Шумно выдохнув через нос, Катя так и не подняла на Морозову взгляд. Потому что в груди все рассыпалось от боли. — И что? Давай просто забудем. Тебе это не нужно.       Полина нахмурилась. Но только она хотела что-то ответить, как Смирнова растворилась в дверном проеме. В очередной раз оставив Морозову одну.       Девушка зашла следом через несколько минут. Прямо в тот момент, когда Пятифану в голову ударила очередная идиотская затея. — А давайте в бутылочку, — Рома хитро усмехнулся, осматривая удивленные лица всех присутствующих. Вел он себя так, будто у него был какой-то план. Или Морозова теперь усложняла абсолютно все, пытаясь найти подвох в поведении парня? А как не начать искать тайный смысл во всех действиях того, кого теперь считаешь предателем? — Тебе что, двенадцать? — Смирнова проговорила это со свойственной ей желчью и презрением. Рома тут же закатил глаза. У всех присутствующих разум медленно поплыл не то из-за духоты, не то из-за абсолютно невыносимого алкоголя, который Пятифан притащил непонятно откуда. — А ты что, боишься? — Он хитро улыбнулся. Однако улыбка больше походила на оскал. В очередной раз пытаясь вывести Смирнову, Рома вытащил из-за спины пустую бутылку и положил ее прямо в центр. На карты. — Только вот если мне выпадет загадать желание тебе, я заставлю тебя прыгнуть с крыши, — Смирнова улыбнулась. — Может вам уединиться? Такое напряжение, — Алиса нервно хихикнула. — Аж жутко. — Это нормально, — Вяло проговорил Бяша, махнув рукой. Он был уже не в состоянии не то, что говорить, а думать. — Обычная практика двух зме-ик-юк.       Алиса посмотрела на него с неким сочувствием.       Морозову заметили только тогда, когда девушка неаккуратно вернулась на своем месте, попутно толкнув и засыпающего Антона и совершенно невиновную Алису. — О, — Вскрикнул Рома, обрадовавшись возвращению Полины. — Ты тоже играешь. — Играешь, — Морозова утвердительно кивнула, смешно сморщив нос. Алкоголь бил по вискам все сильнее.       Рома улыбнулся и раскрутил бутылку. Не было известно, сделал ли он это специально — но горлышко указало именно на Морозову. В комнате уже не было адекватных людей, которые были способны делать и говорить хоть что-то внятное. Скорее всего, Пятифан играл ради самого себя.       Полина, чуть пошатываясь из стороны в сторону, опустила голову. Потом посмотрела на Рому и кивнула, подтверждая готовность к любому наказанию. — Так, — Он потер руки. — Поцелуй того, — Рома осмотрелся по сторонам. — Кто нравится тебе в этой комнате больше всего.       Бяша икнул. — Ты придурок или что? — Зло процедила Смирнова. В ответ девушка получила лишь усмешку.       Пятифан действительно был уверен, что Полина потянется к нему.       Морозова же, со свойственной пьяному человеку грацией, встала на четвереньки и, сделав шаг вперед, схватила Смирнову за ворот свитера. Катя тут же отпрянула назад. — Ты что творишь? — Шепотом проговорила Катя, испуганно осмотревшись по сторонам. — За-аткнись.       Как только губы Полины в очередной раз коснулись губ Смирновой, Катя поняла, что просто забыть это не получиться.       Трепет поселился комом в горле, разрывая каждую клеточку тела на миллионы крупиц. Жар заполнял легкие, а сбившееся дыхание Морозовой — из-за переизбытка алкоголя и чувств девушка определенно забыла как дышать — ласкало слух. — А ты знал, да? — Спросил Антон, фокусируя пьяный взгляд на девушках.       Нихера он не знал.