Дракон

Август 1994       Когда всё это началось, был теплый вечер августа. Конец месяца. Листва деревьев пятнами желтела, намекая, что осень совсем близко. И только огромные кедры оставались вечно зелёными. Величественные деревья возвышались над землёй. Яркое солнце постепенно опускалось за горизонт. В глубине леса стоял двухэтажный бревенчатый дом. Сквозь кедры к нему вела прокатанная машинами дорога. Дом был огражден небольшим забором.                     На дороге стала подниматься пыль. Через мгновение к ограде дома подъехала серая машина. Из неё вышел парень с темными волосами. Он был одет в серый пиджак, рубашку и джинсы. Поправив рукава и штанины, брюнет пошёл к дому по утоптанной траве. На пару секунд Саша остановился. Ему не могло показаться — чуть дальше забора стояла чёрная машина. Она была очень знакома. Приглядевшись, Саша узнал и номер. Сомнений быть не могло. Это была машина Миши. Интересно только — зачем? Ведь он наведывается к Ане (своей сестре) довольно часто. Что на этот раз? Саша решил, что узнает потом. Нужно было идти в дом, где его ждали его жена и маленький сын, который родился всего две с лишним недели назад. На территории дома ничего особенного не было: небольшая беседка, кедр и рябина. Парень поднялся по лестнице и вошёл в дом. Было тихо. — Я дома! — громко сказал Саша. Ответа не последовало.       Саша пожал плечами и просто снял обувь. Он прошёл вперед. Эта тишина настораживала. Парень зашёл налево, в одну из гостиных. Там лежал с кровью на голове парень с рыжими волосами. Миша. Затылок был покрыт немного засохшей кровью. Саша быстро подошёл к нему. Он присел рядом и положил два пальца на сонную артерию. Живой. Брюнет окинул комнату голубыми глазами, будто бы анализируя произошедшее. Буквально через секунду он вскочил и вернулся обратно в холл, что вёл к лестнице на второй этаж, вторую гостиную и кухню. В последнюю парень и пошёл.       Войдя в комнату, Саша сразу остановился. На полу лежала Аня. Её рыжие, как у Миши, волосы были растрепаны, всё лицо в царапинах, будто бы от когтей, живот истыкан чем-то острым. Вся рубашка девушки, да, в общем-то, как и она сама, была в крови. А её прекрасные карие глаза закрыты. Навсегда. Саша не плакал, но внутри всё сжалось. Он сел рядом со своей женой и крепко взял холодную маленькую ручку. Так он сидел недолго. Откуда-то сверху раздался плач.       Саша сжал зубы и поднялся. Он поднялся по лестнице на второй этаж и зашёл в детскую комнату, где плакал малыш. В маленькой кроватке с бортиками лежал и плакал мальчик, зажав руками игрушку в виде дракончика. Саша взял сына на руки и стал немного укачивать его. — Витя, Витя, ну чего ты опять расплакался? — спросил Саша. Мальчик немного приутих, всхлипывая и что-то мыча, издавая странные звуки.       Саша спустился с маленьким Витей вниз, в гостиную, что была ближе всего к лестнице, и сел на диван, прижимая к себе мальчика. Спустя несколько минут и слов утешений он уснул, закрыв свои маленькие карие глазки. Саша смотрел на него пустым взглядом.       Через некоторое время послышался скрип половиц. В дверном проёме показался Миша. Он немного пошатывался, держа руку на затылке. Оно и не удивительно, ведь парня явно ударили очень сильно по затылку. Мише не потребовалось слов от Саши. Он и так понял: Ани, его сестры, больше нет. По-хорошему, он должен был бы сейчас расплакаться, но он сохранял спокойное лицо. И кто сказал, что буря эмоций внутри отменяется? — Её нет. Её убили, — тихо пробормотал Саша. — Я знаю, — также тихо ответил Миша.       Они долго молчали, не произнося ни слова. — Я говорил, это случится… рано или поздно, — нарушил тишину Миша. — Я обещал вас защищать, но я не смог. Прости.       Саша поднял свой взгляд на рыжего. — И что? Что мне дадут твои извинения? Вернут Аню? — Саша хмуро посмотрел на Мишу. — Нет, — почти прошептал Миша. — И что теперь? Они придут и за Витей? — с напором спросил Саша. — Рано или поздно… Эта участь каждого в нашем виде, — спокойно ответил Миша.       У него не дрожал даже голос, как и тело. Внутри было просто пусто. Он потерял сестру, которую так любил. И он не смог её защитить. — Миша, я не хотел всего этого. Я просто хотел нормальной жизни, — сказал брюнет, потирая глаза. — Ты должен был знать, на что подписывался, когда женился на драконе. Постоянный риск, опасность, — возразил Миша. — Теперь тебе придется растить сына одному. Я постараюсь защитить вас. — Нет, — вдруг сказал Саша.       Миша посмотрел на него немного удивлённо: — Что, прости? — Я сказал нет. Я не намерен больше так жить. Я не намерен ждать, когда моего сына убьют, — заявил парень. — Что? Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты собираешься оставить его не только без матери, но и без отца? Ты представляешь, через что он пройдет? — Миша смерил его взглядом не то испуганным, не то возмущенным. — Да, и без меня, — Саша встал с дивана. — Саша, ты… — Я так больше не могу, — вздохнул брюнет. — Саша, ты в своём уме? Оставлять ребёнка? — почти закричал Миша.       Маленький Витя стал мычать и двигаться. — Потише будь, — сказал Саша, глядя на сына. — У него её глаза. Ты хочешь, чтобы я мучился, глядя в них? — То есть мучиться должен я? Она моя сестра! — громко сказал Миша.       Витя заплакал и замельтешил. — Миша, по-другому я не могу, — брюнет отдал малыша на руки его дяде. — И куда ты теперь? — спросил Миша, укачивая племянника. — Далеко, — коротко ответил он. — В ближайшем будущем ты меня не увидишь.       Миша ничего не ответил. Он стал расхаживать по комнате, пытаясь успокоить Витю. Саше потребовалось немного времени, чтобы собрать свои вещи. И менее, чем через десять минут, Саша скрылся за дверью со спортивной сумкой на плече. Миша сидел ещё долгое время с племянником в этой гостиной. Сейчас хотелось забиться в истерике и лежать рядом с сестрой. Но Миша был другого характера. Всё это он держал в себе. Ему всегда говорили, что он должен быть сильным, защищать свою сестру. Но он не смог. Не справился. И теперь ему нужно любой ценой защитить Витю. Чего бы это ни стоило.       Солнце уже село. Небо стало темнеть. Засветился месяц. Стали появляться первые звёзды. Пора бы уже уезжать. Нет смысла тут больше оставаться. Небезопасно, да и зачем тут теперь жить? В месте, где всё будет напоминать об Ане?       Миша оставил ребенка спать на диване, а сам пошел к своей сестре. Она всё также лежала там. Вся в крови. Кожа была холодной и бледной. Миша сжал её руку и погладил тыльной стороной другой руки по щеке. На шее девушки был кулон. Семейный кулон. Брат снял с неё его и положил в карман брюк.       Тяжело вздохнув, Миша положил тело своей сестры в мешок. А потом положил на задние сидения своей машины. В лесу уже было довольно темно, но рыжий уверенно шел, будто бы при свете дня. Затем он вернулся в дом и собрал некоторые детские вещи в пакет. Спящего Витю посадил в машину. В последний раз Миша взглянул на этот дом и тронулся с места.       Небо вдруг через несколько минут затянуло облаками, и стало совсем темно. Вот так вот резко. Послышался гром. Задул ветер, который усиливался. Младенец задвигался и замычал. Видимо, гроза ему не нравилась. Миша одной рукой погладил его по голове. — Тише, Витя. Всё хорошо, — сказал он ему.       Наконец, они выехали из леса и поехали по трассе.              Снова громыхнул гром, сверкнула молния. Ветер чуть ли не вырывал молодые деревья с корнем. И вот, дождь забарабанил по земле и крыше машины. Малыш захныкал. Тогда Миша принял решение остановиться на обочине. Они съехали в сторону, и парень включил свет в салоне автомобиля. — Что такое? Я же менял тебе подгузник перед отъездом. И кормил, — Миша вздохнул. — К маме хочешь? Я тоже… Но… я тебе дам одну вещь. Это носила Аня, твоя мама, — сказал Миша, достав кулон из кармана. Он застегнул его на шее малыша.       Витя посмотрел на Мишу и немного умолк. Ручками он пытался взять свой подарок, но не особо выходило. Его дядя посмеялся над ним. — Что, нравится? — спросил рыжий.       В ответ мальчик издал звук, похожий на смех или что-то в этом роде, что означало, что ему нравится. Парень снял с себя свой пиджак и укрыл им малыша. — Теперь он твой. Носи его всегда, — сказал Миша и погасил свет в салоне. После чего они снова поехали сквозь грозу. Очень скоро Витя уснул. Он ещё не знал и не понимал, что за жизнь ему уготована. А она будет не из простых.