Дракон

      До боли знакомый запах, который так и долбил по рецепторам, заставил сморщиться парня. Нет, только не снова. Только не больница. Виктор молился всем ему известным богам, чтобы это был просто сон, но, открыв глаза, он протяжно вздохнул. Какое-то время он щурился, чтобы привыкнуть к свету. — О, герой очнулся, — раздался знакомый голос.       Голова гудела. Сильно же ему досталось. Он повернулся на звук, и брови полезли вверх. — Игорь Николаевич? — с удивлением спросил тот. — Что, смог постоять за себя, м? — лицо Игоря изображало сожаление и недовольство одновременно. Он сидел рядом с кроватью всё ещё в своей спортивной форме с накинутым на плечи халатом.       Виктор виновато смотрел с некой усталостью в глазах. О, нет. В глазе. На правом глазу у него была повязка. Вероятно, Андрей довольно сильно пнул его и нехило так разбил бровь. — Сколько я тут? — вяло спросил Виктор. — Часа три примерно, — ответил Игорь. — Нашёл тебя в кабинете. Одного, без сознания, в темноте. — Что ты забыл на втором этаже? — удивлённо спросил парень. — Когда собирался уходить, увидел, как Андрей вышел с лестницы. А потом заметил на концах кроссовок кровь, — Игорь слегка нахмурился. — Ему нечего делать было в такое время на втором этаже, да и эти пятна на его обуви. Я сразу поднялся к тебе. Нашёл на полу без сознания.       Виктор вздохнул. Он был рад, что нашёл его Игорь Николаевич, а не кто-то другой. Да, скорее всего, уже завтра по всей школе расплывутся слухи. Более того, все будут подходить, спрашивать. А эти расспросы он дико не любил. Его неприятные мысли прервал скрип двери. — И снова здравствуй, Витя, — не глядя на пациента, сказал Николай, так как что-то читал. Вероятно, медкарту Виктора. На этот раз на нём были прямоугольные очки. — О, серьёзно? — протяжно вздохнул Виктор. — Снова ты? — Ага, увидел в картах знакомую фамилию и забрал себе. Говорят, тебя избили… ого! — врач, наконец, поднял глаза на своего пациента. Он ещё раз глянул в карту. — Многочисленные ушибы, рассечение правой брови, разбита губа и нос… — пробормотал Николай. — А выглядел ты куда хуже, — сказал Игорь. — Я, между прочим, предупреждал тебя, Витя. — О, я и чувствовал себя хуже. Я думал, у меня внутри каша вперемешку с моими рёбрами. И не надо со мной снова, как с ребёнком малым! — Ты и есть ребёнок, — сказал Николай, читая карту и не глядя на самого парня. На эти слова Виктор недовольно фыркнул и скрестил руки. Но потом болезненно поморщился от этих движений. — Пока лучше не двигайся, но могу заверить, что, судя по снимкам и анализам, у тебя просто сильные ушибы, — заверил его блондин. — И я удивлён, что у тебя даже нет сотрясения. Даже трещин или разрывов нет никаких. Прям везунчик. — А ты, наверняка, хотел всего этого, да? — с вызовом спросил Виктор. — Я и говорю: ребёнок! — усмехнулся доктор.       Игорь Николаевич только хмыкнул и подмигнул парню на койке. Виктор снова издал недовольное фырканье и зарылся в одеяло с головой. — Простите… м… а как вас зовут? — спросил Игорь. — Мортус Николай Алексеевич. Так, а вы кто? Родственник? — спросил он. — О, нет, — улыбнулся Игорь, — я его коллега. Нашёл его и привёз сюда. На сколько вы его тут оставите? — По-хорошему его на дня два минимум тут оставить надо, — Николай почесал затылок. Игорь хмыкнул и глянул на бурчащий ком одеяла на кровати. — Но навряд ли он захочет валяться тут. Этого упрямца я знаю год. Он точно не захочет тут быть и помчится уже завтра в школу, — с каким-то раздражением в голосе, но в то же время с ухмылкой, сказал Игорь. — Да, я не буду здесь валяться и завтра вернусь на работу, — раздалось из-под одеяла чьё-то ворчание. — Чудак человек! — воскликнул Николай. — Тебя избили, чуть всё не разорвали там, а ты тут вредничаешь! — Слушай, какое тебе есть до этого дела? — Виктор высунулся наружу, испепеляя врача взглядом.              Дверь в палату снова открылась. К компании подошёл мужчина с густыми отросшими рыжими волосами и ухоженной бородой. Карими глазами он оглядел в палату и остановился на Викторе. На рыжем был черный костюм-тройка с белой рубашкой и бардовым галстуком. На плечи, естественно, был накинут халат. — Добрый вечер, — сказал тот.       Виктор посмотрел на него и отвёл виноватый взгляд. — Привет, — пробурчал он. — О, Миша, ты вовремя. Твой Витя нам устроил шоу, — хмыкнул доктор.       Игорь почувствовал себя немного лишним. — Ладно, я, пожалуй пойду, — он встал со стула и захромал к двери. Потом остановился и обернулся. — Думаю, завтра я увижу тебя в школе.       Физрук подмигнул ему и вышел, попрощавшись с врачом. Миша опустился на стул, что освободил Игорь Николаевич. — Ну, и каким образом ты тут оказался, Витя? — спросил он. — О, с чего вдруг тебя это начало волновать вообще? Год где-то пропадал, а теперь явился, — Виктор хмыкнул и отвернулся. — М-да… Тебе уже двадцать три, а ты, как ребёнок. Ты прекрасно знаешь, что у меня дела. И, в конце концов, ты уже взрослый парень. У тебя своя жизнь, так? — Миша внимательно смотрел на него. — Можно поинтересоваться? — наконец нормально спросил парень. — Да, разумеется, — ответил его дядя. — Ты знаешь моего лечащего врача? — спросил физик. — О… Ну да, знаю. Не первый год. Скажем, мы близкие друзья, так что я знаю о твоём прошлом пребывании здесь, — Миша перевёл серьёзный взгляд на доктора, который всё это время молчал, не желая участвовать в семейных разборках. — Коль, на пару слов. Выйдем? — Да. Витя, постарайся ничего себе не сделать, хорошо? — ухмыльнулся блондин.       Виктор скорчил гримасу, показывая свои полное раздражение и недовольство. Его дядя и врач посмеялись и вышли в коридор. — Напомни, когда его сюда привезли после приступа? — спросил Миша. — Чуть более недели назад. Спустя два дня его снова привезли избитым. Твой Витя просто находка, — ответил Коля. — Прости, что не приехал раньше. Увы, были дела. У границ сейчас не слишком-то спокойно, — рыжий поджал губы. — Держать его тут долго нельзя. Выписывай его завтра утром. — Ну, я так их хотел. Иначе твой принц нас тут всех на уши поставит, — Коля стоял, переминаясь с ноги на ногу. Он был, пожалуй, на полголовы выше Михаила, но всё же всегда знал и понимал, что его друг стоит высоко-высоко на лестнице иерархии. — Обычно приступы начинаются на год или два раньше, но ему уже двадцать три… — Миша был каким-то нервным и озабоченным. — Просто Витя поздний цветок. Это нормально, раз он рос и живёт до сих пор среди людей, — Коля пожал плечами. Он был кем-то вроде того, кто относился ко всему рассудительно и нейтрально. Просто принимал это, как должное, а не как хорошо или плохо. У него был просто холодный ум и, может, немножко весёлого характера. — Ему всегда нравилась такая жизнь. Так что первое превращение навряд ли скоро случится, — сказал Миша. — Но бывали случаи, когда всё проявлялось быстро. Возможно, на это повлияют воспоминания, нахождение в нашем мире, — предположил Коля. — Может быть всё, что угодно. Ведь он полукровка. Его отец человек. Я его так и не нашёл. Он где-то скрылся. Может, он ещё жив, — Миша нахмурился от воспоминаний. — Зачем было сбегать? Оставил его одного… Тоже мне, отец. На что повелась Аня, когда с ним связалась? — Коля сильно нахмурился и прикрыл глаза. — Тем более человек. — Коль, я помню, что ты чувствовал к моей сестре. Поверь, я бы был только рад за вас, но это был её выбор. Она выбрала Сашу, — Миша положил руку на плечо блондина. — Ладно, забудь. Прошлое есть прошлое. Незачем его ворошить, — Николай уже более собранно посмотрел на друга. — Да, но о нём нужно помнить. Без прошлого нет настоящего и не будет будущего, — на лице рыжего появилась совсем лёгкая улыбка. — Ага. Хорошо, до проявления первых признаков, я думаю, мы справимся. В конце концов, мы с Максом на то и живём пока тут. С твоим принцем всё будет нормально, — усмехнулся Коля. — Я обещаю, скоро мы вернёмся обратно, — заверил его Миша. — Миш, я-то останусь тут. Мне же надо следить за нашими, — Николай облокотился о стену и скрестил руки. — Я всегда могу поставить другого. Ты же знаешь. — Буду иметь в виду, а пока я всё ещё остаюсь здесь, чтобы люди ненароком не нашли наших. Можешь не переживать. Виктора я завтра утром отпущу, уверен, Макс за ним будет присматривать дальше. Он уже в курсе, так что можешь спокойно ехать домой. Пока нам ничего не остаётся, кроме как ждать, — Коля засунул руки в карманы халата и покачнулся с носок на пятки. — Хорошо, спасибо. Я пойду, мне ещё нужно ведь уладить дела с полицией, — сказал Михаил. — Да, увидимся. Бывай, — Миша пожал руку Николаю, а потом ушёл по коридору, взмыв полами халата.       Коля вернулся в палату к своему пациенту. Виктор уже лежал нормально и просто смотрел в потолок со скучающим видом. Витя до смерти ненавидел больницы. Он готов был просто сбежать из неё хоть прямо сейчас. И плевать, что всё тело болит до невозможности. Когда дверь открылась, он перевёл уже заинтересованный взгляд на вошедшего снова Николая. — А куда дядя Миша ушёл? — спросил физик. — Домой, вероятно, — соврал Коля. — Так, короче, — сказал врач и сел на стул, хлопнув по коленям, — так и быть, завтра утром я тебя выпишу. Если ты такой трудоголик и тебе классно по двенадцать часов нянчиться с детьми, зарабатывая головную боль и усталость, то пожалуйста, вперёд и с песней! — Я не планировал вообще быть учителем, — фыркнул физик, — просто так вышло. Но я не жалею об этом. — Как хочешь, — поднял руки док. — Я тебя выпишу, но просто поосторожнее будь. Болеть будет и ещё как, когда будешь двигаться. — Хорошо, хорошо, я понял. Можешь быть спокоен. — ответил Виктор. — Ладно… Мне ещё всю ночь работать. Так что я поспать. И ты спи, — Коля поднялся со стула. — Хорошо. Спокойной ночи, — сказал парень и прикрыл глаза. — Ага, спокойной ночи.       Дверь захлопнулась, док ушёл, а Виктор стал засыпать. Пока он ждал сна, думал, что завтрашним днём сделает с Андреем: пожалеет или даст нагоняй. Хотя, весь этот шум ему не нужен. Ведь и так только один вид завтра наведёт шороху по всей школе.

***

      Утром следующего дня Виктора выписали из больницы. На удивление врачей и самого пациента, ему было уже не так больно, двигаться он мог, хоть и очень сдержанно. Дома он ещё раз посмотрел на себя в зеркало перед тем, как принять душ перед работой. Что ж… возможно, всё выглядело не так плохо. На носу был пластырь, губа была разбита, правый глаз в повязке из бинта и пластыря, левая щека также немного разбита, рядом красовался синяк. «О, ну шикарно, — подумал Виктор. — Дети меня испугаются, каждый будет меня допрашивать или со страхом смотреть в мою сторону. Хорошо, если кто ещё будет просто прикалываться и хихикать. М-да… глупо вышло. Знал же, а так легко попался. Ладно, надеюсь, всё будет нормально. Но нужно что-то делать с Андреем. Сейчас, поди, такую свободу действий ощутил. Ну нет. Только через мой труп, такие уроды, как он будут хозяйничать. Надо будет — значит, снова получу. Хотя, нет. Больше я не попадусь».       Виктор снял повязку с глаза. На лице появилась усмешка. «Ну естественно! Синяк. С чего бы ему не появиться там?»       Совсем недавние раны немного защипали, когда он встал под воду. Но это было ничего. Это мелочь по сравнению с тем, что было в тот вечер, когда эти раны наносили. Виктор оглядел себя. Тело было в синяках. Местами они были большие. Они занимали почти все места на животе и немного под грудью. Парень вздохнул. Ну, с этим ничего не поделаешь. Опять же, сам напоролся. А потом он вспомнил про Катю. В прошлый раз она его одарила его криками, злым взглядом, так мало того, она ещё и к столбу его пригвоздила. А тётя Маша сумочкой побила и подзатыльник дала. А вчера он не пришёл к ней на чай. Бедная старушка, поди, перепугалась, напридумывала себе невесть что. Думает, наверное, что Витю украли, или вообще — в морге лежит. Когда увидит, ласты склеит. Но зайти к ней всё же надо. Как-никак забоится, переживает.       Единственное, что пока радовало, — так это то, что приступов дикой боли пока почему-то не наблюдалось. Может, организм решил сделать передышку, а, может, и вовсе их больше не будет. Наверняка Виктор не знал, поэтому просто надеялся, что следующие приступы, если они будут, пройдут тихо, без лишних глаз, и гораздо легче, чтобы ненароком снова не оказаться в больнице.       Наскоро собравшись, Виктор пошёл на работу. Удивительно, но повязку он поменял сам, без лишних происшествий, а главное, всё получилось довольно ровно. Новая повязка хорошо закрывала рану и синяк. День был ветреный. Даже очень, так что Виктор всё же надел ветровку. Уже на улице парень успел схватить на себе косые взгляды. Это жутко, конечно, раздражало, но физик просто продолжал идти, игнорируя их. «Боже, вы что, никогда не видели ран у человека, повязку на глазу? Чего вы все пялитесь на меня?» — думал Виктор, идя с недовольным лицом.       Когда Виктор зашёл в саму школу, то стало хуже. Он пришёл как раз на перемену перед нулевым уроком, что обычно начинался в 13:10, множество удивлённых и ошарашенных глаз бросило свои взгляды на побитого учителя. Мало того, что физику приходилось сдерживать боль от движений, так ещё и внутреннее раздражение, которое грозилось вот-вот вылиться наружу на окружающих.              Обычно, когда холодало, и Виктор уже надевал куртку, он приходил в учительскую, где снимал её, и только потом шёл к себе. Но сейчас там сидело полно его коллег, которые бы прицепились к нему, как банный лист, с вопросами и беспокойством. Нет, это хорошо, что о нём беспокоятся, переживают, но уже только одних взглядов школьников ему хватило с головой. Так что он быстро, даже не глядя на вахтёршу, взял ключ из рук, почти вырвал, расписался немного криво в журнале и умчался к лестнице со скоростью света, чтобы встретиться с меньшим количеством людей по пути. Но, видимо, в этот день всё шло против парня. На пути физика снова появилась толпа детей. Они тоже стали пялиться на учителя. Виктор старался сохранить остатки, кажется, уже почти исчерпавшегося пофигизма ко всему дерьму в жизни и продолжил подниматься по лестнице. Оказавшись на лестничной площадке второго этажа, физик, как ужаленный, забежал в коридор, а там уже скрылся в своём логове, где никто его не видит и не слышит.       Парень снял чёрную куртку и повесил её на спинку кресла, а сверху и сумку. Устало вздохнув, он сел в кресло. Этот день обещал быть непростым. И весьма. Он очень надеялся, что Игорь Николаевич ещё не успел поведать всем о случившемся вчера вечером, хотя, учитывая то, сколько людей его уже увидело и скоро увидит, в течение дня он будет выслушивать встревоженные голоса учителей-старушек и сочувствия остальных. Но ведь вечно он не может прятаться в своей берлоге. Да потом, бегать от проблем — не в его стиле. Также его до сих пор пугали мысли о том, какова будет реакция Кати: испугается, разозлится, упадёт в обморок или снова пригвоздит к стене, побив учебником или же тем, что будет под рукой? Потом Виктор задумался о том, почему его вообще всё волнует и почему он так по поводу этого переживает.       Немного так посидев, Виктор всё же пошёл запускать учеников в кабинет. О, естественно, стоило только им увидеть своего учителя, как те сразу же застыли в удивлении или просто с интересом рассматривали облик физика. Парень игнорировал всё это. Но потом кто-то из детей стал расспрашивать его. И тогда уровень звериметра повышался. К счастью, Виктор довольно быстро унял свой пыл и успокоился. Когда начался урок, он, как ни в чём не бывало, начал раздавать листки с самостоятельной, проходя между рядами. Когда все ученики уже писали работу, Виктор сел в своё кресло. Он открыл электронный журнал и стал называть фамилии и имена учеников, а те откликались.       Когда Виктор с этим закончил, он вдруг напрягся и резко повернулся и встал с кресла. Это движение отозвалось болью в теле. Ушибы ещё были свежими. Несмотря на это, очень быстро учитель прошёл к третьей парте с хмурым взглядом. — Костик, — сказал физик, — ты обалдел? Что, думаешь, я не вижу? Ну-ка, давай сюда!       Ученик нахмурился, поняв, что его спалили, и отдал телефон физику. После чего Виктор забрал у школьника и тетрадь. — За самостоятельную два, телефон получишь у завуча, — сообщил парень и вернулся обратно за стол. Телефон положил рядом с клавиатурой, а тетрадь на край стола. — Ребята, если я вижу сейчас только одним глазом, это не значит, что я совсем слепой и вообще ничего не вижу. Я вижу всех и каждого. Не надо пытаться меня обмануть, — весьма громко сказал Виктор, оглядывая класс. С одним глазом и правда было сложно. Обзор уменьшился, и учитель буквально полагался на свои учительские инстинкты.       Ушибы сильно болели. Одни вдохи и выдохи приносили сильный дискомфорт. Обычно в середине самостоятельной Виктор бы стал ходить вокруг второго ряда или бы встал у стены, справа от третьего ряда, откуда был прекрасный обзор на всех учеников, но сейчас он вообще даже двигаться не хотел. Так что продолжал сидеть.       Чуть позже, может, через минуту или две первый человек понёс тетрадь на демонстрационный стол, что стоял перед доской. Виктор немного ожил. Встать всё же пришлось. — Слева первый, справа второй, — громко объявил он ученикам. Потом глянул на часы и хмыкнул. — Осталось три минуты, — четко произнёс физик, будто бы по слогам. Все сразу переполошились и в отчаянии стали писать быстрее. А кто-то просто пытался решить хоть что-то. — Осталось две минуты, — также сказал учитель через минуту. Школьники ещё больше засуетились. Некоторые в спешке стали дописывать работу и сдавать. Виктор же повторял: — Слева первый, справа второй.       В классе появился какой-то шум и гам. Кто-то что-то не успевал дописать, кто-то ничего так и не написал, кто-то просто бился над каким-то вопросом и не знал, как ответить, а вся эта суета не очень способствовала мышлению. — Пошла последняя минута! — пропел Виктор, поправляя стопки тетрадей. При этом на лице была какая-то ухмылка-улыбка. Надо было признать, что Виктор любил этот момент. — Осталось тридцать секунд! — ученики стали вставать со своих мест. Они прямо неслись к столу. Там образовалась толпа. Дети спешили сдать работу. А Виктор уже начал обратный отсчёт. Это создало ещё больше паники. — Три, два, два с ниточкой, два с четвертью, один! Всё, кто не успел, тому два!       Последний человек в последнюю секунду отдал тетрадь. Виктор поправил стопки, а потом сложил тетради в одну и вместе с заданиями отнёс их в лаборантскую. Физик сел уже в кресло. Но тут с третьего ряда поднялся мальчик и подошёл к нему с протянутой тетрадью. Учитель остановился и вскинул брови. В глазе читалось не то удивление, не то раздражение. При этом между бровей появилась линия. Остальные ученики захихикали и заулыбались на это. — Ванечка, я сейчас тебе два поставлю, и усё, — сказал Виктор, беря тетрадь в руки. — Да не, не надо, — Ваня перемялся с ноги на ногу и улыбнулся. Потом протянул листок с заданиями. — Ладно, — сказал Виктор таким тоном, мол, так и быть, казнь отменяется, гуляй, пока можешь, — садись. Вот, сейчас как дам тебе по голове. Ванечка! — физик скорчил хмурую рожицу и легонько стукнул ученика его тетрадкой. Дети посмеялись. Школьник сел на место. Парень отнёс тетрадь к остальным, после чего продолжил вести весёлый урок.       Да, примерно так проходил каждый урок физики. Весело, задорно и совсем не скучно. Конечно, если ученики не переходили черту и не будили в добродушном физике зверя. Но иногда такое всё же случалось. Виктору приходилось очень громко говорить. Он это делал так, что пробирало до мозга костей. Взгляд становился пронизывающим насквозь. Не везло тем, кто сидел на первых партах. Там испытывать это было хуже всего. Такое часто случалось из-за плохо написанных работ. После поучительной тирады, как правило, Виктор садился в своё кресло. Ярость из глаз уже исчезала. Там, скорее, появлялось разочарование. И, пожалуй, это было даже хуже всего. Те люди, что вполне нормально учились и писали работы приемлемо, взглянув в те глаза, перенимали какое-то чувство вины, хоть и знали, что не виноваты. С таким видом Виктор мог сидеть минут пять, при этом иногда проводя пятернёй по волосам. После взгляд менялся на грустный, под конец всего этого. Потом он, разумеется продолжал урок, произнося фразу «открываем тетради» или «записываем». В голосе тоже были какие-то грусть и разочарование. Позже всё это исчезало, но потом, обычно, Виктор сидел у себя, иногда размышляя о том, почему дети не могут выучить пока что простейшие формулы, понять правило или просто почитать не такой уж большой параграф. Порой мысли его наводили на теорию, что, возможно, быть учителем — это не его. Однако позже он убеждался в обратном. Ведь всё же его слушают, уважают, и есть те, кто радует его результатами, доказывая то, что он не зря тратит своё время. Всё это случалось, но не так часто. Обычно было больше светлых и весёлых моментов.       Когда урок физики проходил в забавной атмосфере, с периодическими шутками учителя и смехом детей, очень незаметно подкрадывалась перемена. Очередной урок кончился. Виктор распустил учеников. Новый класс встречал учителя с удивлёнными лицами, глядя на лицо физика. Парень поднялся с кресла, поморщившись от боли. Он вынес из лаборантской стопку тетрадей, отдал какому-то ученику для раздачи, а сам решил спуститься всё же на первый этаж к коллегам, которые наверняка уже прослышали про весьма странный вид молодого физика. Уже было всё равно на взгляды. Виктор просто смирился с этим.       Он вышел с лестницы в коридор и, пройдя несколько метров до учительской, вошёл. Вообще, его изначальной целью было найти Андрея. Но потом, немного поразмыслив, физик решил пока не соваться к нему, так как навряд ли будет готов дать отпор. Итак, его, как и ожидалось, встретило множество взглядов. Пятеро учителей сидели у компьютерных столов, вероятно, заполняя электронный журнал и выставляя оценки. Группа из молодых учителей стояла у окна, болтая. — Приветствую, — сказал Виктор. — О, пожалуйста, хватит так смотреть. Мне хватило взглядов перепуганных детей в коридоре.       К нему подошла Юлия, вместе с ней ещё двое учителей английского. Пожилые учителя лишь удивлённо смотрели на него, ничего не говоря. — Боже, Витя, ты… когда успел? — спросила Юлия. — Кто это тебя так? — Во что ты ввязался? — Мария, что была учителем английского, провела пальцем по разбитой щеке. — С Андреем подрался? — предположила Юля, хотя это звучало, как утверждение. — Что? — удивлённо произнёс Виктор. — Что? Нет, почему сразу с ним? — Да, почему? — присоединилась к разговору Таня, ещё одна учительница английского, попивая чай из кружки. — Вить, тебе напомнить вчерашний случай в столовой? Ты и сам понимаешь, почему, — ответила Юлия. — Та-ак… — протянула Мария. — Хм, а что, собственно, произошло вчера?       Виктор уже жалел, что пришёл. И сам не понимал, зачем. Он осторожно сел на стул около стола, что стоял ближе всего. — Ничего особенного. Просто повздорили. Ну как… я просто пригрозил ему, что добьюсь того, что Игорь Николаевич уберёт его в запасные, — Виктор говорил это, стараясь не смотреть никому в глаза. — Ну, причина, я думаю, ясна всем, — ухмыльнулась Татьяна. Старшие учителя нахмурились. Все знали о поведении этого физрука, но почему-то он всё ещё работал. — По итогу что? Ты пошёл к Игорю Николаевичу? Ведь так? — нахмурилась Юлия. — Да, пошёл. И он теперь во втором составе, — ответил Виктор и потёр переносицу. — Хорошо, ну где ты так? Никто здесь не поверит, что ты упал с лестницы, — Маша фыркнула. — О, даже и не думал! — физик тоже нахмурился и посмотрел на них всех. — С Андреем я не дрался. Ясно? Напоролся во дворе на какого-то придурка. Вот и всё! — в голосе Виктора звучало нескрываемое раздражение. — Боже, почему всех это так волнует? — Потому что за тебя все переживают, — сказала Юлия, а потом добавила. — Чтоб ты знал, Катя потом весь день была какая-то нервная. Так что жди, что она тебе тоже устроит допрос.       Виктор вскинул брови. На лице пожилых учителей появилась ухмылка. — В смысле? С какой стати ей так париться об этом? — физик скрестил руки. — Я уже давно понял, что тут явно все меня воспринимают как ребёнка. — Перестань, — Маша закатила глаза. — Лучше скажи — будешь ты играть в субботу или нет? — Разумеется буду. Это не обсуждается, — фыркнул физик.       Юлия закатила глаза. Она подошла к парню и концами пальцев тыкнула ему в тело. Боль прошибла всего парня, тот дёрнулся, получив ещё больше боли, а потом заскулил. — А-а-а! М-мм… Больно же! — физик сжал зубы и зажмурил глаза. — Зачем ты это делаешь? — Витя, ты в субботу собираешься играть? Ты, когда зашёл, очень сдержанно двигался, а при любом движении морщился. Как ты будешь играть? — Юля обеспокоенно смотрела на него. — А, и для этого ты ткнула мне по рёбрам, в самое больное место! — раздражённо рявкнул Виктор. Он сидел, хватаясь рукой за тело, как бы защищаясь. — Играть я буду. И точка на этом. То, что я нарвался на улице на отморозка, — мои проблемы. Всё это ерунда. Вы можете все успокоиться и перестать видеть во мне какого-то беспомощного ребёнка? — Виктор уже откровенно стал злиться.       В коридоре послышался звонок. Физик резко встал по рефлексу. Волна боли пробила тело, и он остановился. — Ну, куда ты рванул так резко? — Маша и Татьяна подошли к нему, но парень отмахнулся. Наверное, по той простой причине, что не желал, чтобы его видели слабым. — Всё нормально. У меня урок. Так что я пошёл, — физик вышел из кабинета и пошёл на второй этаж, правда аккуратно, чтобы снова не схватить боль, которая никуда не исчезала. «Наверно, надо было полежать в больнице, — подумал Виктор. — Другого от них можно было не ожидать. Боже, а Катя-то чего так завелась вчера? О… чёрт… если увидит меня, точно нагоняй мне даст. Боже, да они все тут сговорились!»       С раздражением на лице парень зашёл в свой кабинет, где ещё бесились школьники. Его снова окинули этими взглядами, и физик мысленно послал весь мир к чёрту, лишь бы сейчас побыть одному.