Паритет

Терпеть не могу спать в незнакомых местах, это мой личный бич, вечная кара небес, неизвестно за что упавшая на мою голову, а также на спину и больше всего на шею. К общажной кровати я привыкал долгие три недели, запомнившиеся мне ужасным сном, частыми пробуждениями и паршивым настроением, а моим соседям – постоянным топаньем среди ночи, потому что я, просыпаясь, каждый раз вставал, чтобы попить воды. Но сейчас я бы с удовольствием променял одну ночь в этой больнице на еще три недели общажных мучений. Во-первых, оба моих старших товарища по палате нещадно храпели, басовито и раскатисто, так, что наверняка слышно было даже в коридорах, но больше всего доставалось, конечно, мне. Заснул я только под утро – плевать уже было, что подушка слишком большая и пухлая, а пружинная кровать прогибается так, что лежишь будто в яме. А потом я проснулся. В шесть утра, с гудящей головой и желанием немедленно провалиться сквозь землю, потому что мой сон состоял из осколочных воспоминаний предыдущего дня, среди которых главенствующую позицию занимал страстный поцелуй двух парней в полутемном коридоре. Лиц я рассмотреть не мог, но вполне хватало поз, прикосновений, волнообразных движений, словно они не могут дорваться друг до друга через мешающую одежду. Впервые в жизни мне такое снилось, клянусь! Бывало, конечно, порнуха преследовала по ночам, иногда две горячие девочки, но чтобы с парнями – ни-ког-да! Это было бы даже смешно, если бы я мог рассказать хоть кому-то, но я лучше язык себе откушу, чем буду делиться подобной мерзостью. А что я со стояком проснулся – это обычное дело для молодых парней, и сны тут абсолютно ни при чем. Промаявшись в неудобной кровати еще часик, я выбрался из-под одеяла, тут же замерзнув, накинул куртку и сходил поесть, отмечая по дороге, что чувствую себя довольно неплохо: только голова болит, да грудь при движениях ноет, а в остальном полный порядок. Можно искать доктора и проситься на выписку, потому что возвращаться в палату, где мне наверняка начнут заново полоскать мозги, крайне не хочется. - Еще один-два дня придется провести здесь, - не отрываясь от заполнения непонятных для меня бланков, сообщил дежурный врач, которого я впервые видел. – Вы же Владимир из седьмой? У вас сотрясение, насколько помню. Живите вы с родителями, они бы вас забрали, но вы же в общежитии, там условия не те. Что я, студентов не лечил никогда? - Ну, знаете ли… - мне нечего было возразить, ведь маме я специально просил не сообщать, не хватало, чтобы она сорвалась и приехала сюда. – Я превосходно чувствую себя. И мне надо учиться, скоро ведь сессия. - Вам дадут больничный. Это, конечно, все меняло. Какой студент не хочет больничный? Я лично с такими не знаком, вообще думаю, что их не существует, разве что где-то в параллельной вселенной, куда нам, нормальным людям, ходу нет. - А я могу на больничном в общаге полежать? Ну, не сегодня, завтра там… - Не выдумывайте, - меня наконец удостоили взглядом, немного насмешливым и усталым. – Говорю же, я не первый раз лечу студента. Я вздохнул разочарованно, ведь уже успел представить чудесные свободные деньки, прикрытые больничным листом, дающим право не посещать занятия. Сколько всего можно было бы сделать! Всюду погулять, я ведь уже почти три месяца здесь, а город до конца так и не посмотрел, только парочку клубов и парков, где мы пили пиво, когда было потеплее. Сходить в кино на утренние сеансы, которые гораздо дешевле вечерних, познакомиться с кем-нибудь там, в кинотеатре... - Тем более, у вас будет другая палата. Черт, совершенно забыл! Другая палата, конечно, замечательная мысль, но в общагу мне все равно хотелось больше, да и какого вообще черта мне надо куда-то переходить? - Зачем мне другая? Вы не поймите неправильно, я не против и все такое, но должна быть какая-то причина. У меня что-то серьезное? Не помню, чтобы кто-то брал анализы. - Это распоряжение главврача, - мужчина снова вернулся к документам, даже голос его стал менее заинтересованным, блеклым и безразличным. – Еще вопросы? Мне ничего не оставалось, как вернуться в палату и смиренно ждать до обеда – именно тогда появилась уже знакомая со вчера медсестра, чтобы помочь перенести вещи. Нес, конечно, все я сам, потому что шмоток не так уж много было, а она в наманикюренных пальчиках держала только папку с документами, не понять даже, моими или нет, хотя я очень пытался прочесть хоть слово. Что сказать про мое новое место обитания… Эта палата была явно лучше предыдущей. Просторная и светлая за счет бледно-голубых обоев на стенах и незашторенных окон, в ней находилось всего две кровати, стоящие у противоположных стен, чтобы не мешать друг другу. Если судить по девственной чистоте, аккуратности покрывал и пустоте тумбочек, здесь я буду коротать время в одиночестве. А и неплохо. Я занял первую попавшуюся кровать, выбрав ее только потому, что обзор на дверь и окно лучше, кинул сумку с вещами на пол, уложил на тумбочку телефон, бутылку с водой и книгу по маркетингу, которую не открывал пока ни разу. Это вариант на самый безысходный случай, когда интернет на телефоне закончится, музыка надоест, а игры… ну, допустим, с играми тоже что-то случится. Тогда я, пожалуй, почитаю, может быть, даже почерпну новые знания, которых недобрал на лекциях. Хотя кого я обманываю? Время текло незаметно, я увлеченно скользил пальцами по экрану телефона, разрезая выпадающие фрукты в игре, время от времени проигрывал и сердито стучал по постели кулаками – все равно рядом никого нет, чего стесняться? Мне не было скучно, для того, чтобы я истосковался по общению, нужно не меньше пары дней, а вот что действительно напрягало – так это невозможность делать то, что захочется. Отсутствовала моя любимая вредная еда: никаких чипсов, сухариков и орешков, никакой колы, только яблоки и ужин, до которого еще часа четыре, не меньше. Фильмы посмотреть нельзя, ведь ноута у меня отродясь не было. - К тебе посетитель, Вов, - заглянула медсестра, сбив меня так, что арбуз и груша остались неразрезанными, после чего я сразу продул. - Ага, круто, - нерадостно отозвался я, удивляясь тому, что пацаны приперлись так рано – вроде бы у них еще должны быть занятия, хотя с теми фингалами, которыми их разукрасили, я бы лучше отсиделся в комнате. Дверь отворилась, когда я наклонился в поисках брошенной куда-то зарядки, которую яростно требовал разрядившийся телефон. - Что, прогуливаете? – бросил я с плохо скрываемой завистью и только тогда поднял голову, замирая, потому что в палате не было ни Артёма, ни Кости, зато вместо них стоял незнакомый парень. Несмотря на то, что вчера я не запомнил тех ребят, но ассоциативное мышление сработало на «ура», и подсказывать, что это за тип, не было необходимости. - Не обязательно обращаться ко мне на «вы», - с легкой насмешкой проговорил он, окидывая взглядом палату и подходя к окну. По внешнему виду никто не принял бы его за гея, встретив на улице или где еще. А вот за мажора – безо всяких проблем. Про его одежду я мог бы сказать только одно - «круто», а еще, наверняка, дорого, хотя в брендах я не разбираюсь. Просто на нем все сидело, как на модели – расстегнутое пальто с крупными пуговицами, светло-серый свитер по фигуре, синие джинсы, выглядевшие самыми простыми, если не присматриваться к швам и поясу. Волосы тоже обычные, темно-русые, довольно короткие, не как у меня. Лицо, надо признать, красивое, чистое, без родинок и морщинок, с четко очерченными бровями и густыми ресницами, выделяющими глаза. - Неплохо у тебя тут, - проговорил он, усаживаясь на подоконник. – Ты прости, что без цветов, не было по дороге, в следующий раз привезу. - Еще апельсинов, так по канону. - Хорошо, и апельсинов, - он неожиданно улыбнулся, хотя я смотрел на него без особой приязни. – Ты извини. Это из-за меня ты тут. Ну, не рассчитал силу, кто знал, что ты такой хилый окажешься… - Ну, спасибо… - Не за что, - он непринужденно стек с подоконника и обосновался уже на тумбочке рядом, сдвинув к краю немногочисленные мои пожитки. – Я извинился, а ты не хочешь сделать то же самое? Ощущая себя подопытным кроликом, я чуть съежился под его неотрывным взглядом. Изучению подверглось все – мое лицо, старая футболка с бетменом, под которой скрывались бинты, руки с постукивающими по бедрам пальцами (ну нервничал я, что поделать). - Чего это? – удивился я, все еще не понимая, что от меня хотят. – Это не я тебе ребро сломал, - вышло так, словно я жаловался, потому пришлось быстро исправляться. – Ты только за этим сюда пришел? Какая честь. Это же ты сын того самого?.. - Женька тоже сын, - усмехнулся парень, глядя на мои тщетные попытки припомнить, чей именно он ребенок. Что мэра – то я помнил, а вот фамилия из головы вылетела. – Но ты, похоже, и правда имеешь в виду меня. Всеволод, - он протянул руку, на которой я успел отметить тонкое кольцо, то ли золотое, то ли просто позолоченное. Руку его я пожал – а как иначе? Это сын большой шишки, а не абы-кто, он может здорово попортить мне жизнь так же легко, как и улучшил. Уверен, что эта палата, которая тут же мне разонравилась, часть его извинений, и даром мне не нужных. - Угу. Очень приятно, - свою ладонь я забрал довольно быстро, на что он только засмеялся: - Не бойся, гомосексуализм не передается через прикосновения, - подумав, он добавил с хитринкой в глазах. - По крайней мере, через вот такие невинные. - Я и не боюсь, - передернув плечами, я немного отодвинулся. – Так чего пришел-то… Всеволод? - Можешь Севой называть, - разрешил он, кивнув головой. – Говорю же, извиниться, посмотреть, как ты тут. Спросить, кто тебя вообще за язык тянул… - О-о-о, ну, началось, - я слез с кровати, поморщившись от дозы неприятных ощущений, и встал напротив собеседника. – Тебе не кажется, что я достаточно уже получил за то, что кто-то там потянул меня за язык? - Потише, я не ругаться приехал, - Сева тоже встал и неожиданно оказался выше меня ростом. - А зачем? Показать, какой ты крутой? - Вовсе нет… - он хотел было продолжить, но осекся, нахмурил брови и немного другим, обеспокоенным, голосом продолжил. - Тебе нехорошо? Я только кивнул в ответ и зря это сделал – от резкого движения голова, до этого просто кружащаяся, вспыхнула болью в затылке, да так сильно, что аж перед глазами начало темнеть. Это меня испугало, ведь я живо представил, как остаюсь в этой больнице еще на неделю, или на две, или на всю жизнь… - Ну-ка, приляг, - он оказался рядом и дотронулся до меня, едва ли не силой повалив на кровать, отчего я протестующе застонал, устроив голову на подушке. Не буду врать, после рукопожатия и его фразы я думал, как мог бы реагировать на его прикосновения, представлял, что это, должно быть, очень неприятно и мерзко. А сейчас вот ничего такого не было, никаких неприятных ощущений, хотя это можно списать на то, что я невменяемый. Мне плохо и жарко, и тошнит, пускай бы он лучше позвал врача, чем вытирать мне водой лоб! - О, у тебя шрам, - заметил Всеволод, проводя влажными пальцами по коже. - Ты мог бы не трогать меня, извращенец, - устало проговорил я, чуть мотнув головой, но так и не сумев сбросить его руку. - Похоже, ты вбил себе в голову мысль о том, что вокруг одни извращенцы, - глаза я не открывал, но почему-то казалось, что на его лице улыбка. – Только не знаешь пока, как именно ты ошибаешься, - голос перешел на шепот, а моих губ коснулся его палец, теплый и почти невесомый, но этого было достаточно для того, чтобы вызвать воспоминания о точно таком же прикосновении вчерашним вечером. - Эй! – я дернулся, не обращая внимания на боль, разрывающую голову. – Отвали от меня! - Уже отвалил, - он действительно убрал руки и поднялся, совсем по-деловому глядя на наручные часы. – Мне как раз пора, но не скучай, я забегу к тебе завтра после обеда. - Цветы не забудь, - ляпнул я, почувствовав себя свободнее, и тут же прикусил язык – взгляд Севы сделался таким непередаваемо-теплым, что мне впору было греться в нем, как в солнечных лучах. – Вали уже. Я уверен был, что он ответит что-нибудь язвительное, но парень промолчал, махнул рукой и вышел из палаты, даже не хлопнув дверью. А я остался один, с головной болью и полным непониманием происходящего. Все еще толком неясно было, зачем он пришел ко мне, чего хотел и добивался, но я чувствовал себя так, словно проиграл несколько раундов подряд. Потом решил, что черт с ним. Придет завтра – и ладно. Не придет – еще лучше. А сделать он мне ничего не сможет, у меня в рукаве имеется безотказный козырь: информация о том, что сын мэра – голубой. Да за такой лакомый кусочек любая газетенка готова будет последнюю рубаху отдать, поэтому Всеволоду лучше меня не злить, не раздражать и не провоцировать. Явится – скажу ему об этом сам, если он своим мозгом не додумался. Слегка успокоившись, я выпил таблетку цитрамона, после чего схватил телефон и унесся в мир летающих фруктов, который мне нисколько не надоедал. Отвлекли меня только через час, когда я изрядно проголодался и мысленно предвкушал ужин, пускай он в этом заведении и не слишком сытный. - Вова, к вам посетитель! – медсестра была уже другой, постарше и покрупнее предыдущей, имени ее я не помнил, но сейчас это было уже не важно. - Что? Опять? – я подхватился, бросил на покрывало мобильник и крикнул. - Передайте, пускай убирается к черту!