Признак доверия

Когда Джон впервые увидел его... то просто задержал дыхание. Очарователен. Другого слова не подберёшь. Один Бог знает, сколько Джон ждал этого момента! И вот сегодня наконец-то... Конечно, не ему упрекать кого-то в недостатке доверия, учитывая записи в книжечке психотерапевта. И всё же Джон довольно быстро обнаружил, что не прячет крылья от соседа по квартире. Тот явно получал удовольствие от их созерцания, но сам не показывал никаких «нечеловеческих» черт. И это расстраивало. Когда при встрече в парке Майк Стэмфорд заявил, что помимо Джона ещё один человек считает себя крайне невыгодной кандидатурой для совместного проживания, Джон предположил, что дело в клыках, когтях, клюве или чём-то подобном. Однако Майк опроверг его догадки: — Никто не знает, кто «зверь» Шерлока. Мне, во всяком случае, не доводилось его видеть. Позже, уже переехав на Бейкер-стрит и ознакомившись поближе со стремительным кудрявым субъектом, Джон убедился, что большинство людей не выносят Шерлока Холмса без связи с его «животной» сферой. Просто, общаясь с ним, они видели только высокомерие, эгоизм, цинизм и желание повыпендриваться. Джон же, глядя на Шерлока, видел совсем другое: великолепие. Высочайший интеллект. Нужду в похвале. Одиночество. Показное равнодушие, прикрывающее уязвимость. И сарказм — как способ защиты от насмешек. А их хватало! Джон стал свидетелем достаточно грубых замечаний со стороны ярдовцев, когда отправился на место преступления с Шерлоком. Понятно, что такая обстановка нисколько не способствовала доверию, даже в кабинете Лестрейда, хотя инспектор явно относился к детективу более лояльно, чем его коллеги. Но и дома Шерлок никогда не расслаблялся полностью. А расспрашивать на эту тему считалось неприличным. В свободное время, чаще всего перед сном, Джон порой размышлял о том, как могло бы проявиться доверие Шерлока. Хохолком, как у венценосного журавля? Витыми рогами? Щупальцами?.. Джон даже не заметил, как Шерлок завладел частью его жизни — точнее, всей жизнью. Сначала он был эксцентричным соседом по квартире, затем приятелем, другом, а после... просто тем, без кого существование стало бы немыслимым. Джон научился ликвидировать последствия неудачных химических экспериментов гения, мчался по первому зову, если нужно было расследовать преступление, взял на себя большинство домашних забот... Но Шерлок так и не «раскрывался» перед ним. Справедливости ради стоит отметить, что в какой-то степени Шерлок тоже заботился о Джоне. Иногда тот находил в карманах новые перчатки... — Твои порвались, а у меня были запасные. Не о чем говорить, Джон. А порой во время дела — в случае, если требовалось ждать, — Шерлок приводил Джона в кафе и заказывал ему пару калорийных блюд, хотя сам не ел. — Сытость отупляет, Джон. Невозможно было не ценить такие знаки внимания, хотя Шерлок оказывал их с самым небрежным видом. И, несмотря на его заявление «Я помолвлен с Работой!», Джон всё-таки чувствовал (надеялся), что у него есть шанс. Время от времени он ловил на себе о-очень заинтересованные взгляды, особенно когда позволял крыльям проявиться, но, вероятно, привлекательность для Шерлока содержалась именно в этой «животной» части, а не в самом Джоне... И всё-таки пришёл день, когда любопытство Джона было удовлетворено. Неделя выдалась, мягко говоря, не из лёгких. Они оба почти не отдыхали, снова и снова разбирая материалы дела, периодически носясь по Лондону и устраивая засады, чтобы поймать очередного маньяка. В конце концов им удалось загнать его в ловушку и схватить, но мерзавец успел взмахнуть ножом. Лезвие чиркнуло по плечу Шерлока, оставив глубокую царапину. Парой отточенных и яростных ударов Джон объяснил убийце, что так поступать не следовало, но Шерлоку потребовалось обработать и зашить рану. Как обычно, в больницу ехать он отказался. И, опять же как обычно, Джон, поворчав, согласился оказать необходимую помощь дома. И вот тогда-то, в условиях, казалось бы, не слишком располагающих — несмотря на обезболивающее, ощущения у Шерлока вряд ли были приятными, — Джон и увидел его. И, кажется, не удержавшись, издал тихий звук умиления. — Проблема? — несколько надменно осведомился Шерлок. Джон понял, что под этим тоном кроется смущение, и торопливо покачал головой: — Нет! Совсем нет. На самом деле проблема имелась. Аж две. Первая высовывалась сзади из-за брюк Шерлока и слегка покачивалась. Наполовину белый, наполовину чёрный хвостик размером где-то фут с четвертью; белая часть более гладкая, чёрная — распушённая. Джону пришлось призвать всё своё самообладание, чтобы закончить медицинскую процедуру, потому что до одури хотелось немедленно потрогать это чудо, провести пальцами по краю меха, прижаться лицом... Вторая проблема наметилась в собственных штанах и была абсолютно человеческой. Ничего удивительного: один безумно красивый обнажённый торс недосягаемой мечты и то было тяжко лицезреть, а тут ещё и хвостик!.. Но Джон мужественно продолжил накладывать швы, стараясь не смотреть вниз, на самый настоящий соблазн. Доктор всегда должен оставаться доктором. Пару минут спустя он закончил и убрал инструменты. — Ну вот, всё в порядке, — сказал он, стараясь голосом передать это самое «в порядке» и поспешно поворачиваясь спиной, чтобы Шерлок не заметил возбуждения. — Спасибо. — Твой зверь... эм... кто-то из хищников, да? — спросил Джон. Хватать Шерлоков хвост представлялось не лучшей идеей, как и громко озвучивать его появление, но и совсем уж игнорировать жест доверия было бы некрасиво. — Только не говори «кот»! — поморщился Шерлок. — Многие путают. Семейство куньих значительно отличается от кошачьих. Сравнить хотя бы уши... Джон невольно взглянул на его голову. Среди смоляных кудрей возникли два маленьких белоснежных округлых ушка. Горностай. Джон сглотнул, едва не застонав. Это жестоко! Как будто мало было невыразимо прелестного хвостика! Но тут Шерлок негромко произнёс, глядя в стену: — Можешь коснуться... если хочешь. Джон зачарованно протянул руку. Боже, какие эти ушки были мягонькие! И тёплые!.. — А хвост... можно? — нетвёрдым голосом попросил он. — Да. Джон осторожно погладил дрогнувший хвостик; не выдержав, опустился на корточки и потёрся об него щекой. Вздохнул от избытка чувств. А когда повернул голову, обнаружил третью проблему. Аналогичную своей. В штанах у Шерлока. Не может быть! Джон поднял глаза, пытаясь взглядом задать вопрос, который не смел озвучить. Шерлок смотрел с растерянностью, его щёки покрыл лёгкий румянец, дыхание участилось, а губы приоткрылись, будто от изумления. Выдержка готова была подвести Джона. — Пожалуйста... — пробормотал он, потянувшись вперёд и вверх, — пожалуйста, скажи, что я не ошибся... — Не ошибся, — эхом отозвался Шерлок и наклонился так, что их губы встретились.

~ // ~ // ~

Разве есть в животном мире что-то более интересное, чем крылья? Ведь они поднимают над землёй, переносят на значительные расстояния, дают возможность разглядеть с высоты намного больше! Впервые увидев крылья Джона, Шерлок даже замер на миг, не поверив, что ему — чёрствому социопату! — внезапно продемонстрировали такой уровень доверия. И кто! Бывший военный доктор с психосоматической хромотой, едва оправившийся от раны, разочаровавшийся во всех идеалах, оказавшийся практически ненужным стране, за которую шёл в бой! И тем не менее буквально на следующий день после первой встречи, когда они вдвоём смеялись, привалившись к стене в собственном подъезде, Шерлок с затаённым восторгом разглядел два чётких крыла за спиной Джона. Изнутри они казались пёстрыми: серые и шоколадные пятна сменяли друг друга на белом фоне, а снаружи тонкие белые линии только обрамляли перья, напоминая волны на мелководье в солнечный полдень. Это было очень красиво. Сокол. Не самая крупная птица семейства, но сильная и быстрая. Сам Шерлок уже не помнил, когда делал видимыми уши или хвост в чьём-то присутствии. Ещё в далёком детстве его раздражали бесконечные причитания родственниц перезрелого возраста: — Ути-пуси, какие ушки! Ах, какой миленький хвостик! И каждая норовила потрепать его за ушко или цапнуть за хвост. Отвратительно! Эти квохчущие курицы начисто отбили у Шерлока желание показывать «животные» черты кому бы то ни было. Кроме того, он считал (вслед за Майкрофтом), что проявить доверие — значит показать слабость. Но у Джона крылья не выглядели как слабость. Ими следовало гордиться! И Джон вроде бы не имел ничего против того, чтобы Шерлок на них смотрел. Детективу льстило, что при других людях, даже при бывшем однокурснике Стэмфорде, Джон не спешил «раскрываться». Стыдно признаться, но с тех пор Шерлок порой злоупотреблял своим положением: драматично жаловался на скуку, намекая, что готов совершить что-либо «опасное»; Джон закатывал глаза и говорил: — Давай я тебе почитаю. Брал какую-нибудь нелепую книгу и... проявлял крылья. Шерлок немедленно садился и умолкал, прикипев взглядом к бело-пепельным узорам, а Джон, довольный, что отвлёк Шерлока от попыток уничтожить дом или самого себя, принимался читать. Похоже, он всерьёз полагал, что использовал хитрость. Шерлок оставлял его в неведении на этот счёт. До смерти хотелось потрогать. Ощутить под пальцами упругие маховые и кроющие перья, осторожно, чтобы не повредить, ощупать, проследить до самых кончиков... Несколько раз Шерлок даже открывал рот, чтобы попросить разрешения, но закрывал его, не издав ни звука. Потому что понимал: стоит прикоснуться, и на этом он не остановится. Захочет запустить пальцы дальше, прочувствовать текстуру и температуру кожи Джона на шее, плечах, бёдрах; обхватить бока, прижаться губами в районе седьмого позвонка и... В общем, кто знает, к чему привело бы такое самоуправство... И Шерлок гасил в себе неуместные порывы и желания. И не спешил показывать ушки и хвост. Попросту отвык это делать. Но они неожиданно проявились сами. В тот момент, когда он меньше всего этого ожидал. С другой стороны, что странного? Кому же ещё доверять, как не своему доктору? Реакция Джона оказалась бесценной. На его лице отразилась самая настоящая жажда! Но Шерлок понял, что если сам не предпримет первый шаг, Джон так и будет деликатничать. Конечно, существовала вероятность, хоть и весьма малая, что прикосновения Джона будут столь же резкими, как помнились из детства... но этого не произошло. Напротив, Джон был исключительно бережен, и Шерлоку стоило большого труда не впасть в транс от ласковых поглаживаний. А уж когда очередь дошла до хвоста, стало ясно, что, пока конфуз не сильно заметен, нужно или бежать, или бежать очень быстро... Но Джон наконец-то понял, что нужно делать. Немного отдышавшись после поцелуя, Шерлок выпалил: — Я тоже хочу погладить твои крылья! И добрый, замечательный Джон распахнул свой облачный шатёр: — О боже, да!