Три – вариант нормы

Офелия стояла перед зеркалом, позволяя шарфу ловко застегивать пуговицы любимого платья. Перчатки мирно лежали на тумбе около зеркала, пальто висело на вешалке и ожидало своего часа. Комната, выданная Беренильдой, сочетала в себе приятные голубые оттенки и темного цвета ковер, а обои с витиеватым орнаментом лишь добавляли строгости и лаконичности. Только шарф застегнул пуговицу на шее и принялся надевать перчатки, Офелия обернулась к комнате, завидев постель, оставшуюся в хаосе после ее ночного сна, пару пружинистых волосинок на подушке. Повернув голову в сторону, она подошла к высоким окнам, откуда открывался вид на заснеженные здания вдалеке. На горизонте виднелись трубы заводов, из них валил дым производства черных металлов: территория Полюса сочетала в себе не только суровый, почти что арктический климат, она еще и имела в недрах земли залежи нужных руд, спрос на которые появился у Тотема и Анимы после приезда граждан Титана. Как ни странно, а по правую сторону она сумела разглядеть горный хребет, по словам тетушки Розелины, служащий и жителям Полюса, и туристам с других территорий горнолыжным курортом. И каждое предприятие, которое Офелия сумела разглядеть, несмотря на свои колоссальные различия в товарах и услугах, были связаны между собой подобно системе устройства ковчегов до Соединения. Как у ковчегов был Дух Семьи, предприятия также имели при себе человека, от которого многое зависело. Им являлся господин суперинтендант, человек едва ли не цифрового мира, всем известный, однако абсолютно неинтересный Торн. И сейчас у Офелии было к нему важное дело. Кинув безразличный взгляд на происходящее за окном, она буднично шагнула в серебристую гладь зеркала и прошла темным коридором, вспоминая, как с острейшим желанием бегала им в поисках Торна, не задумываясь о глупости своих действий. Новая гладь предстала перед Офелией, где она сквозь мутную пелену поверхности заметила рыжее пятно в ливрее. Шаг – и она уже стояла на красном ковре посреди большого помещения одного из зданий Небограда, а именно секретариата. – О, а вот и ты, малыш! – воскликнул Ренар и широко улыбнулся. Офелия встала рядом с ним и оглядела помещение. Как она поняла, прибыли они в местный архив, где собраны нужные Торну документы для подтверждения множества действий для будущих мероприятий. Разрешения, заявки, протоколы и другие бумаги, их все Офелии и Ренару предстояло отыскать в огромном круглом помещении с невероятно высокими потолками, забитыми ящиками с пергаментом до предела. Офелия диву давалась, осознавая, что им придется подниматься на высоту восьмого этажа по стремянке ради одной единственной бумажки, нужной организаторам ровно на две минуты. Она позволила Ренару снять с себя пальто и принялась завороженно глядеть вверх на бирюзовые своды и круглое окно, горизонтально поставленное. Архив выполнял почти ту же функцию, что и Секретариум на Вавилоне, однако был куда более старомоден в своем интерьере и запутан, Секретариум в плане поиска нужного документа был намного удобнее архива. Однако в напускных трудностях и был весь Полюс. – Итак, малыш, что нам нужно найти? – спросил Ренар, встав рядом с Офелией. Он сопровождал архив весьма усталым взглядом, словно они не минуту назад сюда пришли, а уже четыре часа пытались найти первый документ. Шарф Офелии достал из ее кармана листок, исписанный хаотичным почерком со скачущими буквами, где секретарь Арчибальда написал нужные документы, а было их десять. Для первого этапа зачисления делегатов Полюса на съезд. Ренар с любопытством покосился на листик, что внимательно изучала и Офелия. Почерк был максимально неразборчив, становилось понятно, что в подавляющем большинстве случаев секретарь писал все на печатной машине, но ради Офелии и Ренара решил не заморачиваться. Первым в списке шел Акт о передаче инверсивных территорий Полюсу, Офелия разглядела правку о том, что копии будет достаточно. – И где раздобыть? – вздохнула она, оглядывая бесконечное множество полок с одинаковыми ящиками. Были они настолько между собой похожи, что она даже подумала о сбое в мире и клонировании помещения, но мигом отмела эту мысль. – Если работать методом исключения, мы даже Акта не найдем до конца дня. – И конца дня у нас нет, – согласился Ренар, поворачивая к полкам напротив. – Господин интендант желает видеть первый десяток бумаг к сегодняшнему вечеру. Это значит, что у нас… – нахмурившись, он принялся считать количество времени. – Два часа, – ответила Офелия в задумчивом оцепенении. – Это издевательство. Ренар спустился по ступенькам к длиннющим стеллажам с такими же ящиками, откуда выпирали бумаги. Его и без того высокое крепкое тело казалось очень маленьким по сравнению со шкафами, Офелии даже стало страшновато, пусть на задворках ее ума и было убеждение в определенной систематизации архивных документов. – Быть может, ты и права! – воскликнул Ренар, поворачиваясь обратно и теперь идя спиной вперед. – Однако нам нужно лишь понять механизм сортировки, и мы всё мигом найдем! Офелии стало легче от слов Ренара: не одна она так считает. Подсказку оставил и секретарь, написав все нужные бумаги в алфавитном порядке, это означало, что и в архиве они находятся примерно также. Она спустилась вслед за Ренаром вниз, оглядывая высокие стеллажи с высоты своего маленького роста, поражаясь их величию. Своей неподвижностью, поведением скалы, они внушали загадку и монументальность, ведь в их многочисленных ящиках хранилась вся информация о Полюсе, за исключением тайных протоколов, обошедших стороной Фарука. – Акт о передаче инверсивных территорий Полюсу был подписан не так давно, – напомнила Офелия с интересом разглядывая каждый ящик, замечая потертости и желтизну на бумагах с их номерами. – Соответственно, он должен находится в отделе постинверсионной системы договоров, подписанной на территории Звезды. Ренар остановился, глядя на Офелию в недоумении. Сперва ей показалось, будто бы он посчитал ее слова сущей глупостью, какую мог сказать лишь самый неопытный в политических делах человек, но после поняла, что то было восхищение. Явственное восхищение. – В этом есть смысл, – согласился Ренар, встав к Офелии лицом и глядя на стеллажи, губы его двигались в безмолвии, глаза сужены в сосредоточении. – Девятнадцать… Двадцать… Да! – он опустил взгляд на Офелию. – Двадцать один стеллаж, именно тут собраны все документы, что были подписаны на других ковчегах, территориях. Звезда это нейтралитет, соответственно, он последний. Офелия кивнула, поняв, что им необходимо направится влево. Она указала вперед и двинулась на выход из рядов стеллажей вслед за Ренаром, пытаясь понять, а не хитрил ли Торн часом. Она не думала, что он и вправду просчитал время их пребывания в архиве с точностью до минуты, не выделив и пяти на всякий случай. Офелия пребывала в уверенности, что он специально урезал им сроки, только бы появился повод избавиться от нее. В том, что Торн знал о ее роли посредника в их с Арчибальдом отношениях, она также была уверена. Офелия и Ренар оказались между стеллажом и закругленной несущей стеной. Ящики данного стеллажа выглядели куда новее и качественнее, ибо документов, подписанных на Звезде, всегда больше, чем на любой другой территории – это правило касается всех территорий. Они подошли к самому первому ящику с буквой "А" посередине. Ренар, будучи выше Офелии, дотянулся до третьего ящика и открыл его, шурша бумагами в поисках нужных. Офелия отошла подальше и приникла лопатками к стеллажу, скучающе наблюдая за действиями Ренара, больше интересуясь изменениями в его внешности, коих было достаточно. Ренар заметно похудел с момента своего исчезновения в небытие, на яркий рыжий цвет волос будто бы вылили ведро серой краски, а густые бакенбарды поредели, оставив от былых себя лишь скромную тень. Ренара измотали скитаниями по Нечту и пребыванием в больнице на процедурах. В Небограде Офелия подслушала разговор сестер Арчибальда из клана Паутины, узнав, как же Торн, Лазарус, Ренар и Гаэль появились из Изнанки: поговаривают, что один из ученых на заснеженных равнинах Полюса увидел троих: Торна, Ренара и Гаэль, выпавших буквально из ниоткуда, они появились внезапно и не оставили после себя следов. Ученый, да и все аристократическое общество Полюса предпочли верить, что троица материализовалась из воздуха, но приближенные к Фаруку люди приказали не говорить Представителям других территорий о подобном инциденте, считая, что тот подкосит авторитет Полюса. Если опуститься еще ниже было вообще возможно. – Вы виделись с Гаэль? – спросила Офелия, заметив, что Ренар перешел к другому ящику. Он перестал шурудить, рука остановилась посреди занятия, а озорная улыбка исчезла с лица. Ренар насупил густые брови, обернулся к Офелии в недоумении, словно она произнесла имя не Гаэль, а девушки с незнакомой территории. – С кем? – переспросил он, опустив руку. Офелия поймала себя на тревоге, что увеличивалась с каждой секундой и занимала все больше места, и оттолкнулась от стеллажа, так же нахмуренно на него посмотрев. – С Гаэль, – сказала Офелия недоверчивым тоном. Ренар отвел взгляд, вспоминая услышанное имя, будто бы девушек с именем Гаэль на Полюсе было пруд-пруди, а после блаженно улыбнулся и уже с озорством посмотрел на Офелию, откидывая голову назад. – Ох, малыш, если бы она хотела со мной разговаривать! – с досадой сказал он. – Сколько лет за ней ухлестываю, а эта дама всё ни в какую! Офелия беспокойно сложила руки на груди и с нескрываемым подозрением уставилась на Ренара, пока тот мечтательным взглядом огибал архив. Ей хотелось верить, что это шутка, но в последнее время уж больно много раз она на это надеялась. Ренар явно не шутил, ибо по выражению лица становилось ясно, что он пребывал в романтическом настроении, такого с Гаэль не бывает. – Ухлестываете? – переспросила Офелия. – И как долго? Ренар отмахнулся, открывая новый ящик. Движением опытного архивиста он перебирал документы один за другим, надеясь хоть в этот раз найти нужный Акт. – Наверно, с тех пор, как попал в замок господина посла, – ответил он, не глядя. – Увидел и пропал, но я ей неинтересен. Напоминание о Гаэль заставило его приуныть, но Офелия поняла еще одну важную вещь, новую часть пазла – Ренар не помнит поцелуя с Гаэль, не помнит ничего, что связано с ней до момента своего признания. То же самое, что случилось с Торном… И Ренар, и Торн вернулись в своеобразное начало координат, изначальную позицию, до всего расследования с Евлалией Дийё, до времен поисков Аркантерры. Ренар все так же безответно влюблен в Гаэль, Торн испытывает к Офелии отвращение. А самым ужасным было то, что теперь за ненадобностью ее чтения он не станет совершать попыток с ней сблизиться. Офелия горько улыбнулась: они поменялись местами, ну что за ирония. – Нашел! – радостно сообщил Ренар, доставая белый лист с черными буквами. Название документа сверху означало, что это тот самый Акт о передаче инверсивных территорий Полюсу. Акт, что закреплял за Полюсом право владения новыми территориями, вышедшими из Изнанки. Офелия улыбнулась и прижала листы у груди, зажав предплечьем. – Что дальше? – спросил Ренар, взяв из косичек шарфа протянутый листок. Развернув его, он принялся читать: – Договор Двадцати. Тоже копия и тоже подписан на Звезде. Они продвинулись вглубь архива, разыскивая ящик с буквой “Д” спереди. По мере своего продвижения света становилось все меньше, окон не было на той стороне, лишь пара фонарей, днем не горящих. Офелия рассматривала белые квадратики, пытаясь в полумраке найти нужную букву, вместе с этим недоумевая, как Торн, не имея личной неприязни, мог поставить подобное задание. Во время ее учебы в “Дружной Семье” он был весьма категоричен, но Офелия знала, что от успеха зависят не только их жизни, а и судьба всех ковчегов. Сейчас чрезмерная строгость и в некой мере несправедливость казалась сущим абсурдом, однако она была не в том положении, чтобы диктовать Торну условия, по крайней мере, пока не прощупает почву безопасности своих слов. При желании Торн может быть особо жесток, тем более для него она – чужой человек. Остальные восемь документов Офелия и Ренар нашли быстро и молча, понимая, что на поиск двух у них ушло более получаса, а потому они могут не успеть, если учитывать время, нужное Офелии для прохода сквозь зеркало. К тому же, Торн вряд ли одобрит ее опоздание хотя бы на минуту. Сегодня они справились с задачей и нашли нужные документы для подтверждения делегации Полюса на съезде этого года. Офелия прижимала к груди тяжелую стопку из десяти важных документов и, встав перед зеркалом, подумала о чрезмерной усталости и желании увидеть Торна, что позволило ей пройти сквозь. Темный коридор вновь окутал ее, а спустя пару шагов вглубь появились трое мутных дверей, в одной проходил бурный прием аристократических семей, во второй собрание светских дам с татуировками на лбу, а в третьей не было ничего, помимо нескольких мундиров. Гардеробная Торна. Офелия подошла к ней и шагнула в пелену, ощущая, как звуки становятся нормальными, а не как под водой. В момент она сильно прижала документы к себе и ступила на твердую поверхность, стукнув каблуками ботинок по полу, нечаянно сказав Торну о своем приходе. Офелия тихо вздохнула, расстроившись потере элемента неожиданности, но все же выпрямилась и, кинув взгляд на зеркало, ставшее нормальным, направилась на выход. Мундиров было не так много, как она ожидала, но гардеробная успеет еще наполнится, Торн вернулся совсем недавно. Офелия слегка толкнула дверь рукой и выглянула из тесной комнаты, оглядывая кабинет интенданта, заметно опустевшего с момента ее последнего визита сюда. На стеллажах поуменьшилось документов, а стол Торна опустел на пару папок. Офелия показалась из гардеробной полностью и встала рядом, ожидая, пока Торн обратит на нее внимание. Щелк-щелк. Офелия резко глянула на часы, что открыл он в тот же момент, совсем позабыв, насколько же родным был этот звук. – Вовремя, – сухо сказал он и закрыл крышку часов. – Положите их сюда. Торн кивнул на пространство по правую руку, ни на миг не отрываясь от отчета перед собой. Офелия была осведомлена о его когтях давно, поэтому не спешила противиться его воле и сделала несколько робких шагов в сторону широкого письменного стола. Она встала сбоку и аккуратно положила документы с помощью шарфа, что своими косичками помогал ей уложить их ровно, не уронив ни листика. Когда дело было сделано, Офелия отошла назад, споткнувшись на ровном месте. Она пошатнулась, едва ли не упав, но успела удержать равновесие и встала на ровные ноги, жмурясь от наверняка взметнувшегося к ней взгляда и раздражения Торна. Ей категорически нельзя вызывать его гнев сейчас, уж точно не когда его свойство имеет собственную волю. Она с волнением обернулась, надеясь, что он не подскочит к ней в ярости и не порежет ее на ровные полосы без единого касания. Слава всему сущему, Торн только с безразличием глянул на ее выпад и вернулся к делам. На улице стояла беспросветная ночь, нормальные люди уже давно ушли домой к семье, но уж точно не Торн. Видя его, согнувшегося почти пополам в слишком низком кресле, которое не успели заменить с уходом прошлого интенданта, ей стало тяжко на душе. Он работал не по собственной воле, а лишь из-за сложившихся обстоятельств. Помни Торн абсолютно всё, сейчас бы не корпел над бесполезными документами, но даже Офелия не могла рассказать ему обо всем, боясь сделать хуже, чем есть. Она не хотела оставлять его одного. Да, Торн был человеком отрешенным от общества, не приемлел любую компанию, за исключением бесконечных отчетов и сведений, но таковым был Торн пять лет назад, не тот, кого она знала во время их последнего посещения Центра девиаций. Он остался таким же отрешенным, но все же Торн, приемливший хотя бы ее общество, нравился Офелии куда больше. – Вам нужна помощь? – спросила она, грустно глядя на стопку папок в открытом стеллаже, которые Торну нужно разобрать. – Благодарю, сам справлюсь, – ответил он.– Можете идти, я передам следующие указания через Арчибальда. Как же Офелии хотелось прямо сейчас треснуть Торна этой папкой по голове и прокричать, что она его жена! В момент, когда ей в голову пришло слово "супруга", Офелия внезапно вспомнила, что сама владеет когтями и может в любую секунду остановить Торна, если все зайдет слишком далеко и ее жизнь окажется в смертельной опасности. Однако если такое случится, никто не знает, как будет реагировать Торн на свой анимизм. Если она задержится еще на пару секунд, Торна наверняка взбесит ее поведение, но если она послушно уйдет сейчас, то будет делать это постоянно. – И все же я настаиваю, – упрямилась Офелия. – Какие у вас сроки? Торн поднял на нее ледяной взгляд, в котором читалось непонимание вперемешку с небольшим раздражением. Механическим жестом он перевернул листок и продолжил заниматься своим делом. – Завтра ровно в полдень. Офелия смерила скептическим взглядом кипу папок. – Вам не успеть до этого времени, – утверждала она. – Фарук будет к вам весьма категоричен, вы и без меня знаете, что его терпение лучше не испытывать. Торн оторвался от отчета и испытательно уставился на Офелию, проверяя ту на прочность. Вероятно, надеялся на ее неустойчивость к строгим взглядам, но даже не подозревал, как часто ей довелось его видеть за время пребывания на Полюсе еще до Вавилона. – Моим заданием является отчет об уплате налогов за предыдущие два года, – ответил Торн. – В папках все должники, вам нужно найти тех, кто не уплатил за прошлый месяц. Офелия кивнула и подошла к стеллажу, шарф мигом схватил верхнюю папку и передал ту в ее руки. Она села на диван под стенкой и раскрыла папку. Перед ней предстала огромная таблица с именами и фамилиями, названиями фабрик и размером долга, от такого количества информации глаза разбегались в разные стороны, Офелия даже растерялась. И Торн думал справиться с этим в одиночку? – Вы можете закрыть ее и уйти, силой я вас держать не буду, – предупредил Торн и положил карандаш к краю стола. Офелия упрямо кивнула шарфу на карандаш, и тот его взял. Она не собиралась так просто сдаваться, необходимо придумать что-то пострашнее мелкого шрифта на огромный лист бумаги. Левой рукой Офелия загнула все торчащие места для пальцев в перчатке, оставив один, чтобы указывать шарфу. Выставив кусок ткани на "Октябрь", она принялась скользить вниз по столбу, останавливаясь, чтобы шарф отметил имена. А вот с налогами у Полюса все было плохо. Из, наверно, пятидесяти имен около тридцати оказались должниками, по сути преступниками. Офелия наконец нашла объяснение отсутствию изменений в архитектуре и обустройстве Полюса, когда как на других территориях, в том числе и на Аниме, с появлением корпораций соседей и развитию экспорта на улицах стало куда приятнее находиться, а ночью они были светлее. – Вы просматривали отчеты предыдущего интенданта? – спросила Офелия, перелистнув страницу. – Или он их не составлял? Торн отложил листок и взял следующий, как робот, отмечая должников. – Как видите, не составлял, – ответил он. – Поэтому тех, кто не платил, так много? – продолжала допрос она. – Тут больше половины преступников. Торн кивнул. – С отсутствием подтверждения неуплаты преступность росла. Когда с интендантством вопрос был решен, начальство отдало приказ заняться данным вопросом, чем я и занимаюсь, – Торн кинул безразличный взгляд на документы, что принесла Офелия.– Помимо помощи господину послу в организации двух мероприятий. Офелия услышала нотку раздражения в упоминании Торном Арчибальда: он знал, что последний отлынивает от работы, но если поймет причину, ей от него покоя не будет. Торн сделает все, только бы ему не мешали работать, а потому если Гектор и Арчибальд станут часто мелькать перед глазами вдвоем, он догадается. И тогда Офелия отправится обратно на Аниму. Этого она не могла допустить. – Я могу еще чем-то помочь? – поинтересовалась она. – Касаемо организации? Торн покачал головой, раскрывая перед собой новую папку. – Нет, ибо помощи от вас маловато, – он кивнул на папку в ее руках. Офелия совсем забыла, что ей нужно отмечать должников! Она кивнула и продолжила дело, чувствуя, как к горлу подступал жар. Ужасно глупо. Не наблюдая за Торном, Офелия сосредоточилась на задании. Она понимала, что фактической помощью заслужит его расположение куда быстрее, чем светскими беседами и пустой болтовней, но у нее имелась пара вопросов, на которые Торн должен дать ответ как можно скорее, ибо от этого зависел план исследования Гектором Полюса. Как ни крути, а о безопасности здесь забывать тоже не стоит, и эта задача была на Офелии. – Что случится с этими людьми после обнародования сведений? – спросила она, не отрываясь от занятия. Щелк-щелк. Офелия вновь услышала знакомый ей звук открывания крышки часов. Пару секунд Торн молчал, просчитывая время, а после вернулся к работе. – Первоочередно штраф за неуплату, подтверждение долга и, если те не в состоянии оплатить его, тюремный срок, – ответил Торн. – Фарук подобное не прощает. Офелия хмыкнула, перелистывая на новую страницу. По правде говоря, она лишь выглядела уверенно и сдержанно, на деле же она вела ожесточенную борьбу с собственными чувствами и желанием обнять робота перед ней. Своеобразный характер Торна заставлял ее подавлять рвение во имя рациональности, однако она была вынуждена признать, что даже факт принятия ее помощи был как бальзам на душу. Он дал понять ей, что Торн не каменно непреклонен и у нее был маленький шанс все исправить, но попыток у нее не немереное количество, а всего лишь одна. – Откуда вы, Офелия? – неожиданно спросил Торн. Ее рука остановилась посредине листика, застыв в удивлении. Офелия подняла голову и сквозь упавшие на глаза кудри посмотрела Торну в глаза. Тот изучающе глядел в ответ, впервые спросив ее сам. Она почувствовала, как органы внутри подскочили вверх, и еле сдержалась, чтобы не улыбнуться ему широко. Офелия млела от того, что Торн все же заинтересован в ней и навряд ли считает ее лишней обузой. – Анима, территория Артемиды, – ответила она. Торн задумчиво хмыкнул и опустил глаза к отчетам. Его молчание ясно сказало ей о сосредоточении на работе, и Офелия отвернулась к своей, продолжая отмечать аристократов. – Почему вы на Полюсе? – вновь подал голос Торн. Теперь Офелия была удивлена его интересу к ней, учитывая, что он ее абсолютно не помнил. Быть может, искал информацию или рычаги давления на Арчибальда, хотел узнать побольше о территориях, но вряд ли не испытывал потребность в общении. Офелия огорчилась собственным догадкам об исключительной практичности Торна, не зная истины. – Моя семья… – она засомневалась в том, как ответить. Торн, если и должен узнать о факте брака, обязан узнать сам. – За те два года, что вы отсутствовали, госпожа Беренильда и моя семья сблизились ввиду многих обстоятельств, поэтому мы часто тут бываем. По выражению лица Торна было сложно определить, поверил ли он в ее полуправду, но она уверена, что лезть с жестким допросом он не станет по причине этики. Да и к тому же, сделает это лишь в случае, если Офелии удастся наладить с ним отношения. – Насколько сблизились? – спросил Торн. Офелия поняла, что вопросов будет немало, поэтому вернулась к таблице с именами, перелистнула на следующую и увидела почерк несколько другой, ровный и читабельный, словно тот человек всю жизнь оттачивал почерк специально для удобства чтения людей. Лишь на середине таблицы она вдруг поняла, что это был почерк Торна. Она нахмурилась, вспоминая вопрос. И как ответить ему на это? За два года Офелия совсем забыла, что Торн имеет большие проблемы в общении, особенно с малознакомыми людьми. Наверно, он хотел узнать вещи по типу документов, дарственной, полетов друг к другу на территории, но уж точно не милые шутки и совместные кулинарные шедевры. – Госпожа Беренильда сделала меня крестной Виктории, – ответила Офелия, чувствуя на себе тяжелый взгляд. Торн в секунду оторвал глаза от бумаг и с невероятно насупленными бровями, что аж морщина на лбу стала заметнее прежнего, впился в нее хищным взглядом. Она ожидала резкой реакции и Торн не разочаровал. На миг ей стало страшно, появилось чувство, будто бы он был готов убить и ее, и Арчибальда на месте. Прежняя хищность отчетливо прослеживалась в нем, но что-то было не так. Будь она ему чужим человеком, он бы без сомнений устроил допрос Беренильде еще в больнице, у Торна в крови одержимость контролировать любую вещь, напрямую или косвенно связанную с ним. Однако он был подозрительно спокоен, даже спокойнее, чем когда был абсолютно безразличен к ней. Если он вообще был когда-либо безразличен к ней. – Крестный Арчибальд, крестная… Вы… – тихо констатировал он. – Моя тетка пять лет назад была явно не в себе, принимая столь… – он взглянул на Офелию снизу вверх. – Поспешное решение. Офелия оскорбилась его тону и выражениям. Кристально ясно, что он ее не помнит, так с чего смеет делать выводы исходя из ее внешнего вида?! Вряд ли он догадывался о ее когтях, о неплохой смекалке – это она продемонстрировала ему еще на Вавилоне, и если бы Торн об этом помнил, не счел бы Беренильду сумасшедшей, даже наоборот! – При всем уважении, но вы ошибаетесь, – сказала Офелия, отметив последнего должника на листе. – По крайней мере, Арчибальд справляется со своими обязанностями крестного получше любой другой кандидатуры. Торн ей не верил, но Офелия того и не требовала, рано или поздно он сам это поймет. Да и много чего еще. – Время покажет, – сказал он, символично открывая крышку часов. – А пока у меня многовато дел для болтовни. – Каких? – словно назло продолжила она. – Помимо налогов и мероприятия. Она услышала его вздох, не уставший и не бодрый, даже больше раздраженный на количество работы. Торн отставил папку в сторону и раскрыл перед собой новую, не обращая внимания на почти кромешную темноту и давящее отсутствие большинства звуков. – Некоторые аспекты организации театральной постановки также входят в круг своих обязанностей, а она пройдет в скором времени. Офелия указала на последнюю фамилию и закрыла папку, покончив с той. Взяла ее в руки и встала с дивана. Торн указал пальцем на стопку с двумя его папками, куда Офелия вскоре положила и свою. Работал Торн вдвое быстрее нее, но ей не была в тягость мысль о своем несоответствии, ибо в конце-концов Торн нуждался в ее помощи как никогда сейчас. Внешне он этого и не показывал, но Офелия никогда не была глупой девочкой, не способной догадаться о его потребности самостоятельно. – Как к этому относится Фарук? – поинтересовалась она, взяв со стеллажа новую папку. – Насколько я знаю со слов Беренильды, к постановке, реальных событий которой он стал свидетелем. Торн почти незаметно покачал головой. Офелия прищурилась, понимая, что на блеклой коже появились отчетливые синяки под глазами и резкие черты лица, будто бы мышц стало меньше, кожа была как бы натянута на череп. Она безмолвно ужаснулась его истинному виду и села на диван, уверенная, что будет помогать Торну в организации мероприятий, и плевать она хотела на его необщительность и холод. Подобный вид даже для Торна был болезненным и ненормальным, но она знала, что он в этом не виноват: Фарук решил нагрузить его работой, которую прошлый интендант должен был выполнить за два года. – Не знаю ничего насчет этого, – ответил Торн. – Нрав Фарука мним, меняется очень быстро, у власти такой персоне опасно сидеть, но здесь я не в силах повлиять. Если будет хоть малейшее несоответствие его видению реальности, будьте уверены, всем придется несладко, а организаторам особенно. Больше всего Офелии сейчас хотелось прийти к Фаруку и сказать о сущей несправедливости, но если бы тот слушал кого-то, кроме себя. Нрав Фарука ей знаком очень хорошо, пять лет назад и она, и Торн чуть не лишились жизней из-за него, но если Офелия могла его не боятся, то Торну много чего угрожало, пока он работает интендантом. – Я могу как-то помочь? – спросила она. Торн вдруг выпрямился, смотря на Офелию с нескрываемым недоумением, будто бы она только что согласилась на смерть. – Вы хотите стать организатором постановки? – спросил он. – Вы слышали, что я сказал? Офелия отложила папку и встала с дивана, расправляя кудри. Она подошла к его столу вплотную и уперлась обрубками рук в столешницу, не отводя от Торна решительного взгляда. – Со слухом у меня проблем нет, – ответила она. – Слышу я все превосходно и запомнила ваши слова. Неужто считаете, будто бы я не осознаю возможных последствий? – Больше склоняюсь к тому, что вы больно неопытна в делах Полюса и не до конца понимаете, на что на самом деле при своем желании способен Фарук. Их лица находились друг напротив друга, не будь они мужем и женой, оба сочли бы такое поведение вульгарным и неподобающим. Офелия покачала головой, не сумев сдержать уверенную ухмылку. Ей было смешно оттого, насколько Торн в действительности ошибается в собственных суждениях. – Желания Фарука удовлетворить сложно, – согласилась она. – Почти невозможно. Однако в случае провала у вас будет на одного союзника больше. Торн нахмурился, подозрительно глядя на нее. – Зачем вам это? Офелия отвела взгляд к окну, наблюдая за небольшой каретой, уезжающей вдаль под свет фонарей. Ответ на этот вопрос знали все, кроме Торна, но именно ему рассказывать запрещалось, отчего Офелии приходилось прибегать к изворотливости. – Моей страстью всегда была история, события прошлого, – промолвила она. – Однажды я видела Фарука в гневе и знаю, чем он закончился для того человека, поэтому не хочу, чтобы история повторилась. Как ни смешно, а на самом деле речь шла об одном и том же человеке, сидящим перед Офелией, застывшем в удивлении.