Рядом со мной

«Откуда… Откуда тут девочка?» — пронеслось в голове. Мысль была уже истерической, потому что парень трезво оценивал ситуацию: остановиться машина не успеет. Справа встречка, по которой ехал ряд машин, слева — беспроглядная тьма обочины. Он не хотел быть убийцей, нет. Тем более убивать ребенка, который толком то и жизни не видел ещё. Времени на раздумья не было. Мгновенный скрежет шин, перекрикивающий стучащий в ушах пульс. Руки мертвой хваткой вцепились в руль, выкручивая его влево. Машина с огромной скоростью влетела в кювет, затем с грохотом катясь по склону, когда на её пути встретилось ветвистое дерево. Самая толстая ветка раздробила лобовое стекло, капот под многочисленными ударами о землю вжался в салон. У водителя не оставалось шанса. Пятью часами ранее. Прошла неделя с момента разговора с Глебом. Его слова для Настасьи имели большой вес, поэтому она старалась следовать его совету. Было трудно, но точно не невозможно. К тому же, сам блондин уверенно заявил после, что теперь им с Асей просто необходимо восстанавливать прежнее общение, потому что оба «загибались» друг без друга. Ребята снова начали проводить друг с другом всё свободное время на работе и болтать вечером по телефону. И не только потому, что пытались наверстать упущенное и снова сблизиться, а и по той причине, что Голубин точно знал, что пока Орлова обсуждает с ним теории заговоров и прочие глупости, времени на самокопание у неё нет. Да, пока что они всё равно не могли общаться настолько часто, как раньше. Но зато теперь Ася поняла, что вести дела и в частности дело Ракитина, общение с блондином никак не мешало. Ей было не жалко отдавать свои единственные свободные минуты человеку, который делал для неё столькие годы многое и сделал неоценимый вклад в её жизнь. Сегодня Егор снова объявился и пригласил Настасью в ресторан после того, как они встретятся в казино. Вряд ли, конечно, встреча с тем, кто являлся на данный момент главной проблемой девушки и главным героем ее тревожных мыслей, сказалась бы на ней благоприятно. Но, как и сказал Глеб, если очень постараться, можно было смотреть на него только со стороны работы. Поэтому именно это и собиралась сделать Орлова. В сборах ей тоже помогал Голубин. Да и в целом сегодня выдался достаточно спокойный день на работе, поэтому они были на связи весь день. Погода была чудесной, а в ближайшие дни уже начиналась серия дождей, поэтому Настя решила пройтись к казино пешком. Это, конечно, не самый близкий путь, но больше сорока минут он бы не занял. В конце концов, какая разница, сколько идти, если она морально была не одна? — … И я такой думаю, типа, что за хрень, откуда там скальпель? Я то его точно не мог туда кинуть, — Глеб зашёл на кухню и, увидев свежеприготовленные оладьи с джемом, решил, что тут и останется. — И знаешь, что оказалось? Его никто не убивал, он просто умер от того, что во время операции на желудок врачи забыли в нём долбанный скальпель! — Голубин, что за выражения? — возмущённо прикрикнула мама парня. Он извиняясь положил руку на грудь, глядя на неё. Елена с улыбкой покачала головой. — Воу, ничего себе, — удивилась Ася, заходя во дворы — так идти было ближе. — Тебе надо писать сборник историй, столько добра пропадает. — Да это цветочки, бывали и поинтереснее случаи, которые уже двадцать раз написаны и рассказаны до меня, — блондин вздохнул, закидывая руку за голову. — Те же ребята со следственного департамента. Есть, что рассказать. Девушка хотела что-то ответить, но у неё резко потемнело в глазах. Рядом была стена за которую она тут же схватилась и остановилась. От резкого выброса адреналина застучало в ушах и неприятно запульсировало в висках. — Твою мать, — тихо выругалась брюнетка. Голубин насторожился. — Что случилось? — Да в глазах потемнело, — на автомате сказала Настасья, тут же понимая, что сейчас отхватит. Блондин тяжело вздохнул. — Умоляю, не говори, что ты так и не поела. Ася не ответила. Ещё утром она жаловалась другу на неважное самочувствие и обещала что-нибудь с этим сделать, но забыла. Голубин понял это и без устного подтверждения. — Ты понимаешь вообще, что это серьезно? — он возмущённо скрестил ноги. — В следующий раз, когда будешь жаловаться на плохое настроение и самочувствие, вспомни, как относишься к своему здоровью. — Глеб, это правда последний раз, могу поклясться чем хочешь, — брюнетка виновато сжала губы. — К тому же, мы сегодня в ресторан пойдём, там и поем. — Очень на это надеюсь, — Глеб откусил кусочек оладьи. — Ты такими темпами себя в могилу сведешь. — Не ешь ты с набитым ртом, сколько раз говорить? Вечно голодный, — женщина поставила перед сыном чашку с чаем, затем легонько шлепая его по затылку. — Да мам! — он цокнул языком, закатывая глаза. Тем не менее, блондин тут же улыбнулся и благодарно кивнул матери. — Тете Лене привет, — Орлова улыбнулась. — Передам. По её расчётам, идти было ещё не больше десяти минут. Ей предстояло ещё пройти тихий квартал и тогда, сразу за углом уже было казино. Прощаться с другом ещё не хотелось, поэтому они продолжали разговор. Как бы Ася не пыталась отвести от этого внимание, легче ничуть не становилось. Голова всё ещё кружилась и тошнило, несмотря на то, что есть не хотелось от слова совсем. Но так как оставалось совсем немного дороги, можно было перетерпеть. — Кстати, Тарасова говорила, что ты в этом месяце обогнала по раскрываемости Федю, — гордо сказал Голубин. — Так и надо, а то он слишком много о себе возомнил. — Серьёзно? Вау, странно, что она мне ничего… Перед глазами резко всё расплылось. Все звуки и шумы словно выкрутили по громкости, а вскоре они исчезли совсем. Настасья в миг ощутила небывалую лёгкость в теле, после чего туман. — Тебя не слышно, повтори, — Голубин вздохнул, в очередной раз удивляясь отвратительной связи. На другом конце послышался грохот. Блондин испуганно вскочил из-за стола: — Ась, ты меня слышишь? Ответь что-нибудь? Девушка молчала. Самым ужасным было то, что отдалённые звуки проезжающих машин и обычных шумов улицы парень слышал хорошо. Он не хотел верить, что случилось то, о чём он думал. Парень попробовал перезвонить, но трубку никто не взял. Произошло то, чего Глеб боялся большего всего — Настя потеряла сознание, пока была одна. Стараясь не слишком паниковать, он подошёл к маме и приобнял её со спины: — Я срочно уезжаю, буду через час. — В смысле? Прямо в пижаме? Да и сейчас отец приедет, ужинать будем, — расстроенно проговорила женщина. Голубин сглотнул нервный ком в горле. — Передашь ему мои извинения, это правда очень важно. Он пулей вылетел в коридор, вскакивая в новые кроссовки. Уже наспех открывая дверь, он крикнул: — Люблю вас! Так быстро машину парень не заводил никогда. Только выехав на загородное шоссе, он вжал педаль газа в пол. Ему страшно было подумать, что может случиться с подругой на улице в бессознательном состоянии, но страшные картины сами лезли в голову. В этой стране люди были равнодушны к бьющемуся в предсмертных агониях старику, что говорить о лежащей без сознания девушке? Скажут, что наркоманка, и с отвращением пройдут мимо, тут же забывая про неё. В лучшем случае мог найтись кто-то, кто окажет ей первую помощь. На это и рассчитывал Глеб, раз за разом набирая номер Насти. Ему нельзя было терять ни секунды, потому что его дом находился, как нельзя хуже, за чертой города. Казино Ракитина тоже было далеко не в центре, но ехать до него даже с учётом абсолютно пустой дороги и на очень высокой скорости всё равно было не меньше десяти минут. Он был зол на Орлову и уже представлял, как выскажет ей всё, что думает насчёт её отношения к здоровью. Эта злость хорошо глушила другое сильное чувство, бушующее в Глебе, — страх и волнение. Он не мог себе вообразить, что было бы, не успей он приехать. Вдруг её и вовсе убьют? Голубин себе этого не простит никогда в жизни. Зеленоглазый никогда не отличался верой в любую религию, но сейчас ему только и оставалось, что молиться о том, что с Настасьей всё будет хорошо. Огромную проблему составляло и то, что нужно было следить за дорогой. Блондин каждую секунду с надеждой смотрел на телефон, вслушиваясь в бесконечные гудки, надеясь, что сейчас они прекратятся и он услышит мелодичный высокий голос Орловой, но каждый раз слышал лишь безжизненный механический автоответчика. В очередной раз телефон вдруг завис. Голубин был просто в бешенстве: а вдруг именно сейчас она взяла бы трубку? Он стал нервными хаотичными движениями жать на экран, да с такой силой, что странно было, что он ещё не треснул. Поняв, что он надолго отвлекся от дороги, Глеб снова повернулся к ней. В десятке метров он увидел маленькое низкое пятнышко прямо посреди дороги. Блондин с ошеломлением раскрыл глаза. Это был ребенок лет четырёх. Девочка с длинными волосами в белом платье, которая удивлённо замерла посреди дороги. «Откуда… Откуда тут девочка?» — пронеслось в голове. Мысль была уже истерической, потому что парень трезво оценивал ситуацию: остановиться машина не успеет. Справа встречка, по которой ехал ряд машин, слева — беспроглядная тьма обочины. Голубин не хотел быть убийцей, нет. Тем более убивать ребенка, который толком то и жизни не видел ещё. Времени на раздумья не было. Мгновенный скрежет шин, перекрикивающий стучащий в ушах пульс. Руки мертвой хваткой вцепились в руль, выкручивая его влево. Новые «Найки» отчаянно пытались жать на тормоза. Не помогло. Машина улетела в кювет. Голубин чувствовал это мгновение, словно вечность, когда перед глазами пролетала вся жизнь под мелодию рваного частого дыхания и разрывающегося от животного страха сердца. Мерседес скатывался по склону с жутким грохотом, когда вдруг перед ним возникло толстое дерево. Капот вжало в салон машины, а толстая ветка раздробила лобовое стекло, буквально нанизывая автомобиль на себя. Затем повисла привычная тишина. Спустя несколько минут Голубин открыл глаза. Единственная выделяющаяся мысль среди всего хаотичного потока — это конец. Он не чувствовал абсолютно ничего. Зелёные глаза скользнули вниз. Черный руль был прямо под ним. Это не оставляло большого пространства для фантазий. Ноги отдавило, именно поэтому парень не ощущал их. Что от них осталось и вовсе было страшно представить. Блондин попытался шевельнуть хоть одной рукой, но всё ещё безрезультатно. Кое-как повернув голову в сторону, он увидел толстую ветку, что прошла точно в предплечье. Вторая рука была где-то на уровне ног. Даже не будучи медиком и в частичной сознательности можно было оценить своё положение. Голубин понимал, что ему осталось от силы несколько минут. Отделяемый от смерти таким малым количеством времени, Глеб осознал, насколько глупыми и бессмысленными были все его переживания. Страхи, сомнения — теперь это не имело ни малейшего значения. Остались лишь сожаления. О том, что он так и не признался в своих чувствах Асе, о том, что решил бросить карьеру пианиста только из-за того, что хотел всё сделать наперекор отцу. О том, что не успел сказать, что любил его. О том, что недостаточно крепко обнял сегодня на прощание маму. Зелёные глаза безвольно закрылись. По лбу стекла тонкая струйка крови, пачкая белесую прядь. Теперь и сожаления потеряли смысл.