Породистый волк

Каролина бежала по лесу, перепрыгивая через камни и пни, проскальзывая под низкими деревьями, наступая в лужи и натыкаясь на испуганных животных. Казалось, что все в лесу хотят спрятаться от одного существа, но преследовало оно только Кору. Он шел на ее запах, шел на вкус ее крови, на нее и только на нее. Каролина продолжала бежать, даже когда силы иссякали, когда открывалось второе дыхание и даже когда оно закончилось, она продолжила бежать, лишь бы не попасться. Кора хотела выжить, хотела убежать, хотела вернуться к близким. Она слышала клацанье челюсти, его рычание, вой. — Бежать, бежать, бежать… Каролина знала, что не может бежать вечно, но она хотела попытаться, хотела бороться, хотела спастись, хотела жить! И сразу после того, как она подумала об этом, на ее спину приземлилось тяжёлое тело, больно вцепившись в спину когтями. Он отпрыгнул, она перевернулась и начала отползать, пытаясь встать, игнорируя боль в спине. Кора вставала, прижималась к дереву и смотрела в звериные глаза своего врага. Волк серого цвета с серо-зелеными глазами, которые горят голодом и жаждой, он исхудавший, но все ещё большой и знает, что он главный здесь. Волк чувствует страх, он рычит и угрожающе стучит своей пастью, словно нагоняя больше напряжения. — Хватит… — попыталась успокоить Кора волка, зная, что успехом это не закончится. — Прекрати, животное, — повторила она твёрже. Волк начал подходить к ней, как хищник к добыче, знающий, что ей больше некуда бежать. Кора никогда не была зайцем, за которым гонятся. Она волк. Волчица. Волчица, которая сама охотилась за зайцами, бегала по лесу, выла на луну, резвилась в озере под солнечными лучами. Но теперь она борется с самой собой. Этот волк — она. Ее дикая сторона, сильная, жёсткая, суровая и неконтролируемая. — Хватит! — крикнула она и те птицы, которых не распугал волк, улетели с веток. Волк кинулся прямо на Каролину, целясь когтями в грудь и когда его лапы коснулись ее, Кора проснулась. Она начала озираться, проверять свое тело, жадно глотать воздух, который у нее так жестоко отобрали. Она была в своей комнате, в своей хорошенькой комнате, дома, где наверняка оба ее отца и она в безопасности. Каролина подскочила и подошла к окну, посмотрела на заснеженные улицы, улыбнулась тому, что видела и радостно взвизгнула, а потом снова упала в кровать, не веря своему счастью. — Я дома! Папа! Отец! Она выскочила из комнаты и побежала по коридору, сбежала по лестнице и на последней ступени остановилась, хватаясь за голову, которую резко пронзила боль. Сзади послышались тихие неторопливые шаги, а потом прикосновение к плечу, пробившее Кору током. Она повернулась и увидела Гарри. Своего Рогатого. Золотого мальчика. Короля Гриффиндора. Своего лучшего друга. Брата. Родственную душу. Гарри Поттер. Он стоял перед ней в красной футболке с гербом их факультета, с взъерошенными каштановыми волосами, без очков, с синяками под глазами, с открытым ртом. Зелёные глаза Гарри были, как трава на поляне, свежая, только что выросшая после суровой зимы из-под холодного снега. Он смотрел на Каролину, искал в ней то, что потерял, изучал ее, все ещё держа за плечо. Ее глаза снова были серо-зелеными, с голубыми бликами, как озеро, полупрозрачное, не глубокое, окружённое лесом. Во взгляде снова был хаос, неразбериха, она словно потерялась и пыталась найтись, а Гарри был нитью, которая должна была ее вывести. — Кора… — шепнул Гарри и крепче обхватил Каролину за плечо, а потом прижал к себе. Она неожиданно расплакалась, как и он. Они стояли так на лестнице, ее слезы стекали на его футболку, ее волосы пропитались его слезами, но оба они молчали, не всхлипывали, просто плакали, бесшумно. — Я думал, что ты умерла, — первым озвучил общий страх Гарри чуть дрожащим голосом. — Я тоже, — ответила Кора на глубоком вдохе. — Каролина? — послышался голос Сириуса. Каролина спустилась с лестницы, встретилась взглядом со своим отцом, с его пронзительными, полными любви глазами голубого цвета. Она сорвалась с места и побежала к нему, прыгнула на него, а Сириус подхватил ее и крепко прижал к себе, будто прямо сейчас она сорвётся и исчезнет. — Моя девочка! Моя бунтарка! — вопил он счастливо, его голос срывался, а он улыбался, вдыхая ее запах, прижимая голову Коры к своему плечу и целуя ее в макушку. Римус спустился с лестницы и припал к мужу с дочерью, обхватив их обоих руками, насколько мог, крепко прижался к ним и он был первым, чьи слезы были слышны. Кора вытирала их с лица папы, говорила ему, как скучала и как любит, пыталась успокоить, а рядом стоял Гарри, не переставая улыбаться и постоянно касаясь плеча Каролины, чтобы проверить, что она не исчезла. Она не исчезала. — Я должен написать всем! — крикнул Сириус и начал бешено, одержимо строчить письма всем, кто должен был знать о возвращении Каролины, пока она сама ела, словно пытаясь подавиться. Она ела, как зверь, голодающий веками до этого, слабый и немощный, нуждающийся в любви и ласке. Единственное, что пугало Гарри это то, что хаос в глазах был необычным, не таким родным, каким был раньше, а словно новым, зверским. Такой хаос и огонь он видел в глазах волка, которым была Кора и видеть это в человеческих глазах было пугающе. Он боялся, что то, что пришлось пережить Каролине скажется на ней больше, чем всем бы им хотелось. Каролина чувствовала тоже самое. Она чувствовала, что все намного сложнее, чем все они хотят думать.