Бесприданница

      Начало декабря.       Несмотря на то, что зимнее время года только взяло своё начало, землю уже покрыло пуховое снежное одеяло. Лёгкое и мягкое, как сладкая вата. Казалось, если прилечь в него, то почувствуешь таинственное, окутывающее тепло, а нос приятно защекочет.       Небо чистое, лазурное. Обрывки облаков, похожие на тополиный пух, быстрым потоком плыли по своим делам.       — Распогодилось-то, — одобряюще покачала головой низкорослая баба Маша, задрав кверху утянутую платком голову. Ночью двор припорошило, и бабуля, несмотря на частые боли в пояснице, с большой охотой вышла чистить снег.       За работой она могла провести весь день. Прибираться в сарае, ковыряться в грядках, обихаживать жилище — это всё доставляло ей удовольствие и никак не могло надоесть.       — Что это ещё за картина? — проворчала бабулька, когда сквозь колышки забора увидела, как к дому по соседству подъехал серый Мерседес-Бенз. Она сначала и не планировала отвлекаться. Как известно, работа не волк — в лес не убежит. Но любопытство, будучи сильнее раза в три, перевесило принципы. Открыв калитку и властно вогнав черенок лопаты в снег, бабуля облокотилась на столбик, державший её ветхий синий заборчик с облупившейся краской.       Машина плавно остановилась возле железных ворот. Круглые фары, чуть заметные из-за разгулявшегося солнечного денька, погасли, а вместе с тем и авто перестало мерно гудеть.       Баба Маша поправила съехавший на потный лоб платок, дабы получше рассмотреть незваных гостей. Хоть, по большому счёту, ей должно быть всё равно, ведь дом-то соседский, но она считала, что имеет полное право знать, с кем придётся уживаться. Да и не одной бабе Маше было интересно: в домах через дорогу, сквозь замёрзшие окна с витиеватыми узорами, обозначились физиономии соседей.       Проходивший мимо паренёк в очках тоже не оставил приезжих без внимания. С неподдельным восторгом припав глазами к своим окулярам, он медленно проплыл по дороге, не смотря под ноги. Невнимательность оказалась чревата, и мальчонка запнулся о собственный ботинок.       Такое удивление предсказуемо. Мерседес — сам по себе редкий транспорт на то время, а тут вдруг такая роскошь объявилась в тайге за тридевять земель, в богом забытой деревне.       Дверь с водительской стороны щёлкнула, показалась массивная ступня в чёрной кожаной туфле. На улицу грузно вывалился крупный мужчина с бородой и, шаря по карманам зимней дублёнки, уверенно направился в сторону ржавых ворот. Кутаясь в меховой воротник, будто на улице мела метель, он выудил увесистый ключ. Ворота с противным скрипом петель распахнулись, собрав за собой девственное снежное покрывало.       Переднее окно с пассажирской стороны медленно съехало вниз, из брюха машины донёсся девичий голос вперемешку с электронной трелью:       — Пап, у тебя телефон звонит!       Новоиспечённый сосед бабы Маши, которого в силу возраста она толком не рассмотрела, поспешно вернулся к авто. От его тяжёлого приземления мерин слегка просел, хлопнула дверь, и машина, загудев, словно танк, въехала во двор, буксуя колёсами. Бабуля склонила голову, пытаясь хоть немного заглянуть за ворота, однако они звонко захлопнулись прежде, чем она что-либо увидела.       Пригладив пятернёй никак не хотевший держаться платок, баба Маша окинула взглядом дом, который мысленно давно прозвала буржуйским. Помнится, как его строили: с утра до ночи бесконечный шум, трёп рабочих, жужжание техники. Ух и нанервничалась тогда Мария, не ленившаяся ежедневно напоминать о себе! Расслабиться она смогла лишь тогда, когда суета окончательно затихла. Будто войну пережила!       Тем не менее прежние хозяева уже давненько здесь не появлялись. И судя по новым постояльцам, и не появятся. Да и от этих неизвестно что можно ожидать, на таких машинах честные люди не ездят.       — Ну ладно хоть ремонтировать тут больше нечего, тихо будет, — проворчала Бабманя и, переваливаясь с ноги на ногу, побрела в дом.

***

      — Опачки, третьим уроком арифметика, на! — шепеляво протянул парень, щуря и без того узкие глаза.       Расписание не менялось с начала года, а он всё с тем же неподдельным восторгом сообщает о следующем уроке. Потому что новенькая учительница по алгебре и геометрии не обладала твёрдым характером, и по этой причине баловни, имеющиеся в каждом классе, на её уроках не занимались ничем полезным.       — Нашёл чему радоваться, училка контрольную обещала. — Второй парень откинул со лба растрёпанную чёлку, запустил руку в карман, пытаясь что-то там нашарить. Радость быстро угасла на лице его друга. Он судорожно поправил ремень, перетягивающий школьные брюки. — Да не дёргайся ты, — усмехнулся прокуренным голосом товарищ и без опаски получить нагоняй выудил из штанов потёртую пачку сигарет.       — Я тут, кстати, краем уха слышал, что к нам новенькую перевели, — уведомил смельчака тот.       — Этого ещё не хватало, — ощерился мальчишка. Нос с небольшой горбинкой, полученной в результате недавней драки с параллельным классом, едва заметно насупился, а брови сами по себе стянулись к переносице. — Бяш, может, ты напутал чего?       — Бля буду, на! — стукнул себя кулаком в грудь, дескать, «кто напутал — я?». — Сам сегодня слыхал, когда в учительской был!.. Ты свою рожу-то недовольную стяни, Ромка, а то напугает кто-нибудь — таким и останешься! — мальчишка заливисто рассмеялся, будто одичавший ягнёнок. Хотя больше это походило на показной смех, лишь бы отвлечься от мыслей о предстоящей контрольной.       — А чё ты там был-то? В любимчики заделаться решил? — с губ хулигана тоже сорвался язвительный смешок.       — Ага, а ещё двойку по русскому исправить, — подхватил так называемый Бяша.       — Не исправишь, — лицо Ромки вдруг помрачнело, окутавшись в не менее мрачную серьёзность. Веселья Бяши и след простыл. Пацан окончательно увял, будто вчерашняя петрушка в холодильнике.       — Почему? — в искреннем непонимании спросил он, смягчив букву «ч». Друг был настолько правдоподобен, что новообращённый двоечник позабыл о том, что плохую отметку по русскому языку он выдумал ради шутки буквально пару минут назад.       — А ты русский, что ли?       После недолгой паузы ребята зашлись в хохоте, мигом отозвавшемся эхом в полупустом школьном коридоре. Свой десятый класс сорванцы благополучно проводили взглядами на два урока физкультуры, проходящие на катке, а сами убрели отсиживаться в крыло младших классов. Несколько девчонок, освободившихся с продлёнки, устроили на одном из подоконников воображаемую парикмахерскую, и, когда ребята стали вести себя слишком громко, удивлённо повернули в их сторону обрамлённые ленточками головы.       — Напугал, бля, не могу, — задыхался Бяша.       — А материться плохо! — вдруг выдала одна из девочек. — И прогуливать уроки тоже плохо! Мы про вас учительнице расскажем! — И пока товарищ растерянно замычал, Ромка сориентировался мгновенно:       — Так у нас освобождение, мы ноги на лыжах подвернули. А будете наговаривать, сам на вас пожалуюсь!       — Пятифанов, у тебя в прошлый раз тоже освобождение от физики было! — на манер капризного ребёнка протянула сама парикмахерша, что наводила причёску. — У тебя что, воспаление хитрости?       — А может, он не врёт. — Третья, в руках которой было несколько видов разнообразных ленточек, многозначительно посмотрела на подругу. — Ромочка же спортсмен. Он на прошлой оснянке всех мальчишек по бегу обогнал и подтянулся всего на разик меньше, чем Витька из «вэ» класса!       — Да ты и в прошлый раз ему поверила, — махнула рукой первая девчушка. — А его потом к директору вызывали! — Бяша вставил свои шепелявые пять копеек:       — Ему там за оснянку медаль давали, на! А вы только и делаете, что верёвочки свои вяжете!       Девочки вопросительно переглянулись и даже если поняли, что товарищ Пятифана неудачно соврал, то, видимо, решили не связываться. Одна вернулась к заплетанию волос, а вторая вытянула на ладошках ленточки. Бяша и Ромка облегчённо выдохнули, отклонились на мягкие спинки деревянных стульев.       — Да-а, плохо, что Сёма на каток ушёл, — протянул Рома, — жалко, теперь не покатаемся. — На стандартный вопрос приятеля воображаемый медалист пояснил: — Ну ты Сёму видел? Он как ледокол — только встанет, лёд сразу треснет.       — Внатуре, на, — захихикал Бяша.       — А чё, кстати, за новенькая-то? Кто такие, откуда? — В своём интересе Ромка не видел ничего зазорного или странного. Это даже хорошо, что шепелявый дружок только ему додумался сказать. А то такие, как Катька Смирнова, вмиг бы прилипли к Бяше, как мухи на варенье, пока тот не расскажет всё, что знает, — если ничего не приукрасит. Ну а следом за подружками Кати новость разлетится по всей школе. Новенькая и порог не успеет переступить, как про неё на каждом углу будут болтать всякую всячину.       — А мне почём знать? — шмыгнул носом. — Знаю только, что из города. И что батя у неё на мерине гоняет! — Бяша вытянул руки вперёд, словно держал в них руль, и громко прожужжал, имитируя работу двигателя. Казалось бы, в следующем году уже выпускные экзамены сдавать, а у него до сих пор детство в одном месте играет.       — Кажется, такая история здесь уже была, — на лицо Пятифанова упала тень. И не из-за солнца, которое брезжило за окном яркими лучами, превращая снег в блестящую бахрому. Он ссутулился, морщины между бровей, образовавшиеся вследствие частого недовольства, прорезались ещё чётче. На момент ему стало не по себе. Друг выдернул его из мыслей толчком в плечо. — А про мерин-то откуда знаешь? — переключился он.       — Так он сегодня приезжал. Я ж их разговор и слышал. — После паузы, словно прощупывая почву и готовясь в любой момент вернуть Ромку в реальный мир, Бяша пояснил: — Ну директрисы и бати новенькой. Потом он вышел весь такой деловой, я глядь, куда пошёл, а он возле школы в мерин сел. Серый, блестит и значок торчит, на!       — Да, классно, блин, — пробубнил себе под нос Пятифан. Как ни крути, Мерседес тогда хотел каждый второй мальчишка, а само авто уверенно собирало взгляды на дороге. И прознав про то, что какая-то смазливая девчонка греет задницу в кожаном салоне, а он — нет, Ромка опять нахохрился.       И это была не зависть, а, скорее, желание: выудить из кармана ключи с брелком сигнализации, приятным щелчком открыть дверь, вальяжно завалиться на плотное чёрное сиденье. Обвить пальцами руль из шероховатого материала и поиграться педалью газа, чтобы машина, подобно зверю, прорычала что-то грозное.       Любой парень хочет машину, и Ромка не исключение.       — Ну поглядим, что там за новенькая. — Он запрокинул голову назад, уставился в светло-голубой потолок пустым взглядом. — Ты пока не говори никому про неё.       — А чё, на десерт хочешь оставить, на? — хихикнул Бяша.       — Ага, интереснее будет. Ты прикинь реакцию остальных, — уголок губ Пятифана слегка дёрнулся, — они же сожрут её, как лиса схавала колобка.