пушистые лапки

Кот понимает, что что-то не так, когда Чонгук не просыпается. Обычно он подскакивает ни свет ни заря, строго по звонку будильника. А тут валяется на кровати, раскидав руки и ноги по сторонам, приоткрыв рот, похрапывая. Юнги недоволен. Он знает, что настроение хозяина напрямую зависит от правильного начала дня. Однажды Чонгук уже просыпал и, в итоге, не успевал ни сходить на пробежку, ни позавтракать, ни на работу. Поэтому, кот прыгает на его грудину, приземляясь на все четыре лапы. Выпускает коготки, урчит, ластится, тычась мокрым носом в чуть колючие из-за щетины щёки. Чонгук даже с дыхания не сбивается, не морщится и не просыпается. Юнги удручённо загибает уши назад, усаживаясь на свой пушистый зад, оттопырив хвост. Он не забывает перебирать лапками, то и дело выпуская из подушечек коготки. Мяучит особенно противно, на одной высокой надрывной ноте. Обычно, после такого соло, хозяин вскакивал, как ужаленный. Но, нет. И здесь промах. Что же. Юнги носится по комнате, спрыгивая с кровати на пол, затем прыгая с пола на стул, а оттуда на столик, задевая чашку и бессовестно сваливая её на пол. Звон стоит такой, что закладывает уши. Чонгук всхрапывает, но глаза не открывает. Кот начинает мало-помалу беситься. Он разгребает гранулы в своём туалете во все стороны. С особой старательностью. После всей этой активности, явно запускает работу своего желудочно-кишечного тракта, раз наваливает огромедную кучу прямо на коврик возле входной двери. Дерёт обои, что так славно овладевают его вниманием. Грызёт листья любимой чонгуковой пальмы, которая стрючком торчит в широкой кадке. Вновь носится как угорелый, переворачивая весь дом с ног на голову. И… Выдыхается. Вернувшись в спальню, Юнги понимает, что Чонгук даже позы не поменял. А это ненормально. Кот щурит свои зелёные глаза, подозрительно обходя кровать по кругу. Тонкий щуп тени можно было бы и не заметить. Если бы тот не двигался, совершенно не имея зависимости от дневного света. На загривке Юнги встаёт дыбом шерсть. Подкроватный монстр добрался до его хозяина, взявшись высасывать жизненные соки, пока он, как придурок, разрушал дом. Юнги превращается в человека, как по щелчку пальцев. Он обнажённый, но не чувствует по этому поводу никакого стеснения. Обычно его борьба проходит несколько иначе, но эта гадская тень его полностью доконала. Юнги ловит солнечный лучик, сжимая тонкий прутик в своих бледных пальцах, словно тот медная струна. Но тот правда для него материален. Лучик шипит, соприкоснувшись с кожей. Раскаляется и утолщается. Юнги называет его мечом Архангела. В его руках тот словно оживает, пульсирует и набирается цвета, затемняясь багрянцем. Юнги протыкает им тень, наваливаясь всем телом. Слышится противный хруст, писк, а потом всё вокруг затапливает волной отката. Больше всего достаётся Юнги, который в этот момент находится в эпицентре. Потому, совсем не неожиданным становится то, что перед глазами начинают мелькать мушки. Водят хороводы, заставляя припасть одним коленом к полу. Чонгук шевелится, причмокивая губами. Его волосы чёрные, непослушные, разметавшиеся в разные стороны. Юнги с удовольствием бы зарылся в них своим чувствительным до ароматов носом. Наверняка, запахло бы жимолостью, мятой и мёдом. Чонгук любит покупать гели для душа с интересным запахом. — Котёнок?.. Вряд ли Юнги сейчас можно так называть. Всё-таки эта ипостась обязывает быть похожим на человека. И это так обременяет, ведь человеческое тело такое хрупкое. Юнги всего лишь держал в руках слабенький молоденький солнечный лучик, а руки опалил так, будто горящую звезду словил. Кожа ссаднит, покраснела. Даже лицо, наверняка, будет шелушиться. Юнги морщится, чувствуя, как натягивается кожа на носу. Точно завтра-послезавтра станет отделяться противными сухими хлопьями. — Ты?.. Мой котёнок?.. Ну, зачем Чонгук с ним это делает? Юнги покрывается волнительными мурашками, услышав его вопрос. Хозяин усаживается, собирая вокруг своих ног одеяло. А потом подаётся вперёд, одними лишь кончиками пальцев прикасаясь к лопатке Юнги. У кота в том месте словно жерло вулкана появляется. — Малыш?.. — быстро облизывает губы Чонгук. — Ты можешь говорить? О, да, Юнги может говорить. И он бы, ох, сколько всего бы нарассказывал. Если бы мог, конечно. А так, он просто заваливается набок, припадая плечом к кровати. Он всё никак не может оторвать взгляд от чужих блестящих губ, запоздало вспоминая, что натворил в чужом доме. Щёки слегка краснеют, но Юнги не очень-то волнуется, лишь всё медленнее и медленнее моргая, в конце концов, забываясь неспокойным сном. Чонгук смотрит на него огромными широко распахнутыми глазами. Совершенно не знает, что делать, но, в конце концов, перетаскивает безвольную тушку на свою постель, стараясь не пялиться.Чонгук шипит, когда дотягивается до своей щиколотки, зачесав непонятно откуда взявшийся красный след. Будто кто-то перетянул кожу. В его жизни происходит какая-то чепуха и он должен во всём этом разобраться.