Инвалид

Гермиона, с утра в субботу, подняв Гарри и Невилла, потащила их библиотеку. Ведь им к понедельнику, надо написать про оборотней целых два свистка.  — Герми, может не стоит себя так утруждать написанием двух свитков. -недовольно бурчал Гарри, пока Невилл катил его кресло, — В понедельник, может быть выйдет профессор Люпин, а он не потребует от нас этого задания. — Да, конечно. — начала говорить Гермиона, — Но вдруг, урок будет проводить профессор Снейп, тогда нам не поздоровиться. — И кстати Гермиона права. — раздался голос Драко, его рука по-прежнему была на перевязи. Так ребята оказались в библиотеке. Гарри принялся искать информацию об оборотнях в учебнике: Фантастические твари и места их обитания. Драко же искал информацию в учебнике по Зоти. «Следует тщательно, волшебным способом очищать укусы оборотня, так как его клыки ядовиты. Однако не существует лекарства, если вы уже стали оборотнем, поэтому постарайтесь избежать укуса оборотня любым способом.» прочёл Драко в учебнике. — Что за белиберда! — воскликнул Драко и закрыл учебник, — За такое профессор Снейп поставит отвратительно. «К сожалению, в настоящее время нет лекарства от ликантропии. Однако наихудшие симптомы могут быть значительно смягчены посредством потребления Аконитового зелья, позволяющего оборотню сохранить человеческий разум в процессе трансформации. Правильно изготовленное, оно испускает бледно-голубой дым…» прочитав про Аконитовое зелье, Гарри неожиданно вспомнил про дымящийся стакан, который отдал Люпину профессор Снейп, сейчас это насторожило Гарри, не может же быть такое, что их преподаватель Зоти, оборотень. Но бред ведь, подумал Гарри и продолжил читать учебник. «… К больным именно этой болезнью маги относятся крайне отрицательно. Существует стойкая неприязнь «обычных людей» к этим несчастным. Их сторонятся, стараются не принимать на работу, к ним относятся как к прокажённым. Неудивительно, что многие оборотни чувствуют себя комфортно только с себе подобными, постепенно теряя всё человеческое в своём облике.» прочёл Гарри из учебника авторства Ньюта Саламандера. И снова Гарри подумал, не с проста у Люпина такая латаная-перелатанная одежда. Видимо, он долго не мог найти работу. Но на это должна быть причина. Неужели, учебник снова подводит его к мысли, что Люпин может быть оборотнем. — Вот это уже можно написать в свитках. — сообщил Гарри, мальчишки зашуршали перьями, но Гермиона уткнулась в толстый фолиант, словно нашла в нем что-то интересное. «Обращение оборотней напрямую зависит от фазы луны. Обычно оборотни трансформируются в фазу полной луны, т.е. полнолуние. Также оборотни накануне и не сколько дней после превращения, выглядят болезненно, словно пережили тяжёлый недуг.» прочитала Гермиона. И тут Гарри снова подтолкнули к мысле об оборотничестве Люпина. Это его странная болезнь, которая длится несколько дней в месяц. Но Гарри решил умолчать о своих размышлениях, не хотел он пугать друзей. Из раздумий его вывел голос Гермионы. — А как вам это? — спросила каштановолосая девочка, — Думаю это тоже следует записать. Так друзья продолжили выполнять домашнее задание. Гарри еще пришлось писать за Драко, так как тот пока не мог писать. В понедельник на Зоти, выяснилось, что профессору Люпину стало лучше, и он сам проводил занятие. Хотя он выглядел болезненным и усталым, под глазами залезли синяки, это подметили Гермиона Грейнджер и Гарри. Ученики сразу же пожаловались профессору на Снейпа, что тот задал им к понедельнику написать аж два свитка про оборотней. Люпин, сразу догадался, зачем Снейп читал лекцию об оборотнях и задал ученикам такое домашнее задание. Люпин пообещал ученикам по говорить с профессором Снейпом о том что они прошли, а что нет. Урок прошел замечательно. Люпин принёс стеклянный ящик с болотным фонарником. Это хрупкое и безобидное на вид одноногое существо, казалось, было составлено из струек дыма.  — Заманивает людей в болото, — диктовал Люпин. — Видите у него в руке фонарь? Он с ним прыгает по кочкам, путник идет на свет, он все дальше… А с трясиной шутки плохи… При этих словах фонарник изо всех сил скребнул ногой по стеклу, не хуже чем ножом, так что весь класс передернуло. За две недели до начала каникул небо прояснилось, стало светло–опаловым, ударил легкий морозец, и, проснувшись как–то утром, студенты увидели на траве кружево инея. Замок окутывал знакомый аромат Рождества. Профессор заклинаний Флитвик украсил свой класс мерцающими огоньками, которые вдруг обернулись настоящими летающими феями. Студенты в предвкушении каникул обсуждали, что будут делать дома. Драко и Гермиона решили остаться в замке. Невилл как обычно встретит рождество с бабушкой, а также проведает родителей в Мунго. К радости всех, кроме Гарри, объявили, что последний выходной семестра можно провести в Хогсмиде. — Вот здорово! — захлопала в ладоши Гермиона — Там и запасемся подарками к Рождеству. Мама с папой очень обрадуются волшебным гостинцам! Гарри снова весь день предстояло быть в замке единственным третьекурсником. Чтобы убить время, Гарри решил заняться написанием скучного сочинения по зельеварению. В воскресенье утром Гарри проводил друзей до холла, помахал им из дверей и поехал по коридору. За окнами падали крупные хлопья снега, в замке было все спокойно и тихо. — Гарри, — кто–то тихонько позвал его, когда он добрался до Большого зала, Гарри обернулся и увидел как из пустого класса выглянули Джордж и Фред. — Почему вы здесь? — удивился Гарри. — Я думал, вы ушли со всеми в Хогсмид. — Мы хотим сделать тебе праздничный подарок, чтобы ты не скучал, — ответил Фред и лукаво подмигнул. — Иди сюда… — И он кивнул на открытую дверь пустого класса. — Вот тебе наш подарок на Рождество. — Он вытащил из–под мантии большой квадратный лист старого пергамента и торжественно протянул Гарри. Пергамент был совершенно чист, на нем не было ни единой строчки, и Гарри решил, что это очередная шутка близнецов. — И что же это такое? — спросил сын мародера. — Это, Гарри, секрет нашего успеха, — ответил Джордж и нежно погладил пергамент. — Нелегко с ним расстаться, — сказал Фред. — Но мы решили, что тебе он нужнее. — Мы-то его наизусть знаем, — прибавил Джордж. — Поэтому и вручаем тебе. Нам он больше ни к чему. — И что я буду делать с куском старого пергамента? — спросил Гарри, изогнув бровь. — С куском старого пергамента?! — Фред зажмурился и скорчил рожу, как будто Гарри смертельно его обидел. — Объясни ему, Джордж. — Когда мы учились на первом курсе, Гарри, мы тогда были совсем еще зеленые, беззаботные и невинные… — Гарри хмыкнул на эти слова близнецов, — Во всяком случае, более невинные, чем сейчас. Ну так вот, мы как–то рассорились с Филчем. — Взорвали в коридоре грязевую бомбу, а Филч почему-то на нас разозлился… — проговорил Фред. — …затащил в свой кабинет и, как водится, стал грозить… — поддержалал брата Джордж. —… наказанием… четвертованием… — продолжил слова брата Фред, — мы слушали, слушали и вдруг заметили особый ящик с табличкой: «Конфисковано, очень опасно».  — Только не говорите… — улыбнулся Гарри.  — Ну, а как бы ты поступил на нашем месте? — пожал плечами Фред. — Джордж кинул еще одну бомбу, и, пока Филч суетился, я открыл ящик и взял вот этот кусок пергамента. — Что тут плохого? — прибавил Джордж — Филч не знал, как с ним обращаться. Хотя, раз отобрал его, наверное, догадывался, что это такое. — И вы знаете, что с ним делать? — заинтересовавшись спросил Гарри. — Знаем. — Фред самодовольно улыбнулся. — Этот свиток научил нас такому, чему не научит ни один учитель.  — Ого! — удивился Гарри и снова посмотрел на вручённый ему в руки пергамент. — Что, здорово? То тоже! — Фред достал волшебную палочку, слегка коснулся ею пергамента и произнес: — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость. Тотчас на пергаменте, в том месте, которого коснулся Фред, одна за другой стали появляться тоненькие чернильные линии. Линии соединялись, пересекались, расползались как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелеными чернилами слова: Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост! Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ. На карте были видны все до единого закоулки замка и территория на много миль вокруг. Но, что самое удивительное, по ней двигались крошечные чернильные точки, каждая была подписана. Гарри в восхищении склонился над картой. В левом верхнем углу профессор Дамблдор вышагивал в своем кабинете; миссис Норрис, кошка завхоза, кралась на четвертом этаже, полтергейст Пивз носился в Зале почета. Были там еще закоулки и потайные ходы, где он никогда не был. Некоторые из ходов вели… — Прямо в Хогсмид. — Фред указал один из них. — Таких ходов семь. Филч знает об этих вот четырех, об остальных — только мы. В тот, что за зеркалом на пятом этаже, можешь не ходить. Мы сунулись было прошлой зимой, а там потолок обвалился. И вот сюда тоже лучше не ходить: прямо над выходом Гремучая ива. Зато этот ведет прямо в подвал «Сладкого королевства». Мы этим ходом частенько лазаем, он, кстати, начинается в горбу старой карги за дверью.  — Спасибо нашим предшественникам, — вздохнул Джордж и дружески похлопал по названию карты. — Благородные, славные помощники новому поколению проказников, — провозгласил Фред. — Верно. Да, Гарри, не забывай стирать карту… — предупредил Фред. —… а то кто-нибудь еще узнает ее секрет, — закончил за Фреда Джордж. — Дотронься до нее волшебной палочкой и скажи: «Славная вышла шалость!» и карта исчезнет.  — Ну, дорогой Гарри, — сказал Джордж голосом Перси, — веди себя хорошо. — Увидимся в «Сладком королевстве», — подмигнул на прощанье Джордж. И близнецы, довольные собой, удалились. Гарри любовался чудесной картой. Вот крохотная точка, миссис Норрис, повернула налево и принюхалась к чему-то на полу. Если Филч и вправду не знает… А мимо дементоров–то проходить теперь и не надо… Ужин прошёл без особых изысков, если не считать того, что Гарри, Гермиона и Драко, во время ужина были за столом с преподавателями. Дамблдор заставил Снейпа открыть хлопушку, от чего мрачный профессор зельеварения был не в восторге. В рождественское утро Гарри раскрывал подарки. Первым был от Дурслей, это оказалась пара носков дяди Вернона. Миссис Уизли по традиции прислала Гарри свитер бордового цвета. Книга по зельеварению для умников, это был подарок Драко. Невилл прислал Гарри фото своих родителей, для фотоальбома Гарри. Трогательным подарком был подарок от профессора Люпина. Это были четыре фотографии, на которых был запечатлён отец Гарри, Джеймс Поттер. Гарри был тронут до глубины души таким подарком. Именно тогда мальчику в руки попал конверт. Открыв его, Гарри обнаружил там письмо. Дорогой Гарри, поздравляю тебя с Рождеством! Надеюсь у тебя все хорошо. Я хочу извиниться за то, что напугал всех Гриффиндорцев, разодрав портрет Полной дамы. На то у меня была причина. Я хочу, чтоб ты берёг себя, ибо тебе угрожает опасность. Но это не из-за меня. И еще мне жаль, что я не смог сделать тебе рождественский подарок. Твой крёстный. Гарри и Драко целый день слонялись по замку, изучая его закоулки с помощью карты мародёров. Блондин был в восторге от карты. — О, смотри. — воскликнул Драко, — Хагрид в своей хижине держит гиппогрифа. — Клювокрыл! — неожиданно вспомнил это необычное создание Гарри, — Помнишь, инцидент с Клювокрылом в котором пострадал Нотт? — на что Драко кивнул, — Давай наведаемся к лесничему? С предложением Гарри Драко согласился и мальчишки покинув замок отправились к хижине полувеликана. Мальчики постучали в дверь, но дверь им никто не открыл, что насторожило мальчиков. — Хагрид! — Гарри забарабанил в дверь. — Хагрид! Раздались тяжелые шаги, и дверь отворилась. Глаза у Хагрида покраснели и опухли, по кожаному жилету струились слезы. — Вы уже слышали! — прорыдал Хагрид и кинулся обнимать Гарри. Лесничий был ростом с двух мужчин, его объятия были делом нешуточным, тем более для ребенка-инвалида. Драко силой усадил полувеликана на стул, благо тот был как тряпичная кукла. Лицо Хагрида все было залито слезами, намокла и нечесаная борода. — Что стряслось, Хагрид? — спросил испуганно Гарри и заметил на столе письмо. — Что это, Хагрид? Хагрид подтолкнул письмо к Гарри. Гарри раскрыл его и прочитал:  — «Уважаемый мистер Хагрид! Сообщаем, что расследование по делу о нападении гиппогрифа на ученика во время урока закончено. Постановлено принять заверения профессора Дамблдора, что Вы в этом прискорбном инциденте невиновны».  — Да ведь это здорово! — Драго похлопал лесничего по огромному плечу. Хагрид всхлипнул и махнул Гарри рукой, чтобы читал дальше. — «Тем не менее мы обязаны выразить наше беспокойство по поводу вышеупомянутого гиппогрифа. Мы получили жалобу лорда Нотта и передаем дело в Комиссию по обезвреживанию опасных существ. Слушание состоится 20 апреля. Просим Вас прибыть в указанный день в Комиссию с Вашим гиппогрифом. До начала слушания Вам надлежит держать гиппогрифа на привязи в отдельном помещении. С уважением, Ваши коллеги…» Ниже шел список школьных попечителей. — Но ведь ты говорил, что Клювокрыл очень хороший, — вспомнил Драко, — Держу пари, все обойдется… — Нет, не обойдется! Знаю я этих упырей из Комиссии по обезвреживанию. — Хагрид утер рукавом слезы. — У них зуб на самых интересных животных. В углу кто–то громко зачавкал. Гарри и Драко обернулись. На полу врастяжку лежал гиппогриф и что–то жевал. — Ну как оставить его снаружи, ведь ужас сколько намело снегу! — всхлипывая, объяснил Хагрид. — Теперь Рождество, а он будет там один–одинешенек и на привязи. Друзья переглянулись. Они расходились с Хагридом во взгляде на «самых интересных животных», которых другие люди называют «опасными чудовищами». Впрочем, Клювокрыл и вправду выглядел безобидным. Хагрид же и вовсе считал его милашкой. — Тебе надо хорошенько подумать, как его защитить. — Гарри передвинул свое кресло по ближе к Хагриду и погладил его по огромной ручище. — Необходимо доказать Комиссии, что он неопасен.  — Ничего не выйдет! — рыдал Хагрид. — Комиссия в кармане у Нотта. Все его боятся. Он же сторонник Сами-знаете-кого. Я проиграю дело и тогда Клювика… Хагрид чиркнул пальцем по шее и с плачем рухнул на стол. — Может, Дамблдор поможет? — вслух подумал Гарри. — Он и так мне очень помог. А у него самого забот полон рот: эти дементоры, Сириус Блэк… — обмолвился полувеликан. — Я напишу о Клювокрыле отцу. — неожиданно заявил Драко, — Он в хороших отношениях с лордом Ноттом. Может отцу удастся уговорить лорда Нотта прикрыть дело по гиппогрифу. Драко сдержал слово и написал письмо своему отцу. Конечно мальчики очень хотели помочь лесничему и его незадачливому питомцу, поэтому они дождались приезда Невилла и Гермионы. Четвёрка в полном составе принялись искать информацию, которая по их мнению должна будет хоть как-то помочь Хагриду и Крювокрылу. В четверг ровно в восемь вечера в башню Гриффиндора пришёл Люпин. Он немного поностальгировал по школьным временам. Забрав Гарри, он направился с сыном Джеймса Поттера в кабинет истории магии. Там было темно и пусто, поэтому профессор достал палочку и зажёг лампы. На столе профессора Бинса стоял большой ящик. — Что это? — спросил Гарри, рассматривая ящик.  — Еще один боггарт, — пояснил Люпин, снимая мантию. — Я два дня прочесывал замок. И мне повезло: в шкафу у мистера Филча нашел вот этого. Заменит нам дементора. Увидит тебя и сразу превратится в монстра, так что мы сможем на нем практиковаться. А в перерывах между занятиями боггарт будет жить в моем кабинете; у меня там есть один шкаф, который придется ему по вкусу. Жаловаться не будет. — Хорошо, — кивнул Гарри и, пытаясь скрыть волнение, изобразил, что очень обрадовался найденной замене. — Итак… — Профессор Люпин вытащил свою волшебную палочку, жестом показав Гарри, чтобы он сделал то же самое. — Заклинание, которому я собираюсь тебя научить, Гарри, это магия высшей категории, которую не изучают в школе. Оно называется заклинание Патронуса.  — А как оно действует? — занервничал Гарри и принялся нервно теребить подлокотники своего кресла. — Если все сделать правильно, заклинание вызовет Патронуса, — пояснил Люпин. — Патронус — что–то вроде покровителя, будет тебе щитом против дементора. В общем, антидементор. Гарри вдруг ясно представил себе, как он съежился за гигантской фигурой, сжимающей в руке огромную дубину.  — Патронус — это вид положительной силы, воплощение всего, что дементоры пожирают: надежду, счастье, стремление выжить. Но в отличие от человека, Патронус не знает, что такое отчаяние, и поэтому дементор не в состоянии причинить ему вреда, — продолжил профессор Люпин. — Однако я должен предупредить, что заклинание может оказаться для тебя слишком сложным. Оно бывает не по силам даже опытным волшебникам. — А на что похож Патронус? — полюбопытствовал Гарри. — У каждого волшебника получается свой Патронус. — ответил Люпин. — А как вы его вызываете? — спросил Гарри, у него было куча вопрос к профессору Зоти. — Надо сосредоточиться на одном единственном, самом счастливом воспоминании и произнести магические слова, — объяснил профессор. Гарри, погрузившись в себя, начал искать в памяти счастливое воспоминание. Разумеется, семейство Дурслей не подарило ему ни одной счастливой минуты. А что было самое приятное в Хогвартсе? Ну, конечно, это его друзья. — Есть, — произнес он, стараясь как можно острее представить своих друзей: Гермиону, Драко и Невилла. — А теперь слова… — Люпин прокашлялся. — Экспекто патронум! — Экспекто патронум, — чуть не задыхаясь, проговорил Гарри. — Экспекто патронум. — Ты хорошо сосредоточился на счастливом воспоминании? — спросил Люпин.  — Д–да… — Гарри как можно быстрее вернулся мыслями о друзьях, — Экспекто патроно… нет, патронум… извините… экспекто патронум, экспекто патронум. Внезапно из волшебной палочки вырвалось что–то похожее на струю серебристого газа. — Вы видели? — обрадовался Гарри. — Видели? У меня получилось!  — Очень хорошо, — улыбнулся Люпин, он был рад, что у Гарри получается выполнить столь сложное заклинание, — Ну что ж, ты готов опробовать заклинание на дементоре? — Да, — ответил Гарри, стиснув в руке волшебную палочку. Он выехал на середину кабинета и попытался сосредоточиться на друзьях, но что–то мешало ему… В любой миг он может снова услышать мамин голос… Нельзя об этом думать, иначе он услышит ее, а он не хочет этого… Или все же хочет? Люпин взялся за крышку ящика и рывком поднял ее. Из ящика медленно поднялся дементор, его закрытое капюшоном лицо повернуто к Гарри, а блестящая чешуйчатая рука крепко вцепилась в мантию. Лампы замигали и погасли. Дементор, хрипло дыша, медленно поплыл к нему И на Гарри накатилась волна ледяного холода… — Экспекто патронум! — завопил он. — Экспекто патронум! Экспекто… Но и кабинет, и дементор уже растворялись в знакомом густом белом тумане. В голове эхом отдавались крики матери, и звучали они куда громче, чем раньше. «Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю все, что угодно…» «Отойди… Отойди, девчонка…» — Гарри! — позвал откуда–то голос, Гарри вернулся в реальность. Он сидел в своём кресле, откинувшись на его спинку, словно безвольная кукла. В комнате горел свет. И ему даже не надо было спрашивать о том, что случилось. — Извините, — прошептал он, пот, обильно выступивший на лбу, застилал глаза. — Как ты себя чувствуешь? — встревожено спросил Люпин.  — Ничего… — ответил Гарри, у него болела голова и накатывала тошнота. — Съешь. — Люпин протянул ему шоколадную «лягушку». — Надо съесть перед следующей попыткой. Я знал, что с первого раза не получится. Более того, я был бы крайне удивлен, если бы получилось. — Хуже, чем тогда, — проговорил Гарри, откусывая у «лягушки» голову. — В тот раз ее голос был громче. И еще голос Волан–де–Морта… — Лицо Люпина заметно побледнело.  — Гарри, если ты не хочешь продолжать… — недоговорил профессор, он был перебить мальчиком. — Хочу! — отчаянно крикнул Гарри, отправляя в рот остатки «лягушки». — Я должен! Я не хочу больше падать в обморок! — Ладно… — понимающе произнес Люпин, — Тогда тебе, наверное, лучше выбрать другое счастливое воспоминание… Похоже, что первое оказалось недостаточно сильным… Гарри задумался и решил, что, наверное, самое счастливое воспоминание о том, как в конце прошлого года он получил двести очков и благодаря ему Гриффиндор занял первое место в соревновании между факультетами. Он снова стиснул палочку и вернулся на середину кабинета. — Готов? — спросил Люпин, опуская руки на крышку ящика. — Готов, — ответил Гарри, изо всех сил пытаясь заполнить голову счастливыми воспоминаниями о победе Гриффиндора, а не мрачными мыслями о том, что случится, когда ящик откроется. — Начали! — выкрикнул Люпин, откидывая крышку. В комнате снова воцарились темнота и ледяной холод. Дементор поплыл на Гарри, хрипло дыша и протягивая к нему свою гниющую руку. — Экспекто патронум! — закричал Гарри, — Экспекто патронум! Экспекто пат… Перед глазами вновь появился густой белый туман… вокруг него двигались большие размытые тени… а затем появился новый голос, голос мужчины, в котором отчетливо слышалась паника. «Лили, хватай Гарри и беги! Это он! Беги! Быстрее! Я задержу его…» Гарри слышал, как кто–то выбегает из комнаты, как громко распахивается дверь, как раздается высокий визгливый хохот… — Гарри! Гарри! Очнись… — от куда-то далеко долетал голос профессора Зоти. Гарри открыл глаза и понял, что Люпин с силой бьет его по щекам. На этот раз ему понадобилась целая минута, чтобы сообразить, почему он потерял сознание. — Я слышал голос папы, — пробормотал Гарри. — Я в первый раз его услышал… Он пытался задержать Волан–де–Морта, он хотел выиграть время… дать маме возможность скрыться… Гарри внезапно осознал, что по его лицу течет не только пот, но и слезы. Он тут же наклонился и сделал вид, что завязывает шнурки, а сам старался как можно незаметнее утереть слезы рукавом. — Ты слышал Джеймса? — странным голосом спросил Люпин. — Да… — Гарри, утерев лицо, поднял голову и Люпин увидел его слезы, и тогда же профессор нежно потрепал волосы мальчика. — Послушай, Гарри, наверное, на сегодня хватит. Заклинание крайне сложное…- он резко убрал руку, решив что многого себе позволил, но Гарри не был против такого прикосновения, — Напрасно я предложил тебе…  — Нет! — воскликнул Гарри, выпрямившись, — Я попробую еще раз! Наверное, я думаю о не слишком счастливых вещах, все дело именно в этом… Подождите… Он снова погрузился в мысли. Ему нужно было по–настоящему счастливое воспоминание… Такое, которое могло бы превратиться в сильного Патронуса… Гарри вдруг замер, а потом поднял голову и поглядел на Люпина. Он нашел то, что искал, — день, когда он узнал, что он волшебник и что он уедет от Дурслей в Хогвартс! Если это нельзя было назвать счастливым воспоминанием, тогда в его жизни вообще не было счастливых минут… Гарри, собрав все силы, сосредоточился на своих чувствах, когда он понял, что покинет дом на Тисовой улице, и снова вышел на середину кабинета.  — Готов? — спросил Люпин, судя по его виду, он уже жалел о том, что разрешил Гарри сделать еще одну попытку. — Сосредоточился? Ну что ж, начали! Он в третий раз поднял крышку, и из ящика поднялся дементор, комната наполнилась темнотой и холодом, и… — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — завопил Гарри. — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! В его голове снова раздались крики, только сейчас они звучали так, словно доносились из плохо настроенного приемника. Они становились то тише, то громче, то снова тише, но Гарри по–прежнему отчетливо видел перед собой дементора. Фигура в капюшоне замерла… и вдруг из палочки Гарри вырвалась огромная серебристая тень и зависла между ним и дементором… — Редикулус! — воскликнул Люпин, выпрыгивая вперед. Раздался громкий треск, и Патронус и дементор исчезли. Гарри чувствовал себя так, словно только что пробежал несколько километров. Скосив глаза, он наблюдал, как профессор Люпин наставил свою палочку на боггарта, как тот как всегда, при виде Люпина превратился в серебристый шар и как профессор загнал боггарта обратно в ящик.  — Великолепно! — произнес Люпин, подходя к Гарри. — Просто великолепно, Гарри! Вот это начало! — Может, попробуем еще? — переведя дыхание, спросил Гарри. — Всего один раз? — Нет, — твердо ответил Люпин. — На этот вечер с тебя хватит. Вот, держи… — Люпин протянул Гарри большую плитку самого лучшего шоколада. — Съешь его весь, иначе мадам Помфри меня убьет, — улыбнулся он. — Ну что, встречаемся через неделю в это же время? — Хорошо, — кивнул Гарри и развернул плитку. Он ел шоколад и наблюдал, как Люпин гасит лампы, которые после исчезновения дементора снова вспыхнули.