У Прокопенко в кабинете Игорь усиленно делал вид, что ему не всё равно на устроенный погром (у него не получалось). Начальник пыхтел недовольством, рвал заявление на увольнение в клочья и выдавал уже который раз одни и те же фразы. Игорь был спокоен ровно до момента, пока дверь с грохотом не открылась и в помещение не влетел рыжий вихрь нервозности и раздражения.
— Игорь, ты с ума сошёл?!
— Началось...
Мужчина напротив фыркнул ехидно, довольно откинулся на спинку кресла, прослеживая, как закатил глаза майор. Его работа на этом была окончена, теперь мозги Грому промывать будет профессионал.
— Добрый день, Серёжа.
— Добрый, Фёдор Иванович, — бегло приглаживая растрепавшиеся волосы и переводя дух, проговорил тот, — Вы не против, если я тут немного покричу?
— Да сколько хочешь, дорогой мой, — добродушно кивнул головой мужчина, кожей ощущая недовольство Игоря под боком и замечая, как за кабинетом зашевелилась толпа сотрудников. Ставки у ребят прогорели, видимо, — Этот упрямец должен хоть иногда получать по заслугам, верно?
— Я всё ещё тут, да. Спасибо, что заметили, — пробурчал Гром, царапая ногтем корочку ранки на большом пальце.
— А, ты тут? — фурией обернулся Разумовский, — Ну так ответь мне, дражайший мой, как тебе в голову твою ментовскую вообще пришло угнать мусоровоз?!
Мужчина напротив устало выдохнул, пальцами стискивая переносицу и сползая на кресле немного вниз. Получить втык от Прокопенко (его начальника, на секундочку) было не так болезненно, как от рыжего концентрата гиперопеки и паники. Серёже никогда не нравилась работа Игоря, что уж говорить про его уникальный метод хаоса и мордобоя.
— Как твоя презентация, Серёж? — раздражённо-отстранённо выдохнул майор.
— Гром! — тут же вспыхнул Разумовский.
Игорь прекрасно понимал, что задевает больную тему. Обещал же рядом быть, поддержать перед выступлением, за плечо жмакнуть, чтобы не страшно было. И ведь почти добрался до блестящей пафосом башни, когда заметил ограбление. Облажался. Но признавать этого не хотел. Он же не просто так опоздал! Он был занят важным общественным делом!
— Я вас оставлю, ладно? — между тем тихонько просочился Прокопенко за дверь, — А вы чего тут стопились, троглодиты? В первый раз что ли Разумовского увидели? За работу!
Гнетущую тишину в кабинете нарушали только приглушённые недовольные восклики за дверью да тиканье настенных часов. Серёжа упрямо пялился на портрет Путина на столе и жевал губу нервно. Щурился ещё зло, но руки на груди скрестил, чтобы не было заметно дрожи, догадался Гром.
«
В конце концов, он же жив. Чего ты дуешься, как малолетний идиот?» — нашептал навязчивый голосок внутри черепной коробки. Серёжа поморщился от грубого сравнения, но выдохнул расслабленно, садясь на шаткий стул напротив Грома.
— Я из-за тебя перенёс презентацию на час.
— Мне так стыдно. Ужас. Представить себе не можешь, как мне стыдно, — продолжал гнуть свою линию тот.
«
Вот мудак!»
— Игорь!
— Ну что? — всплеснул руками майор, придвигаясь ближе и наконец выходя из себя, — Ты хочешь, чтоб я извинился и покаялся? За что? За то что остановил этих грабителей?
— Ты мог пострадать!
— Это. Моя. Работа! Сколько раз тебе говорить?! Я сдохну, но людей спасу!
Что-то дрогнуло в груди Игоря, когда он поднял взгляд на Разумовского. Тот выглядел таким поникшим и уязвимым. Гром слишком поздно понял, что наговорил лишнего.
— И оставишь меня? Одного? — дрогнувшим голосом, слезливо уставившись на мужчину, прошептал Сергей. И эти голубые глаза, полные боли, разочарования и обиды, который раз заставляли Игоря отступить и остыть.
— Нет. Нет, конечно, не оставлю, — тихо выдохнул он, наклоняясь вперёд и хватая парня за руку, крепко сжимая, — Никогда, Серёж, не оставлю.
Тот улыбнулся печально, схватился за руку в ответ и подавил счастливый выдох. Внутренний голос ликовал, хвалясь своей хитростью и сообразительностью, но Серёжа его мало слушал, наслаждаясь редким моментом спокойствия.
— А ты точно презентацию перенёс из-за моей выходки, а не из-за того, что перенервничал? — осторожно поинтересовался Гром, вставая с места и потянув Разумовского за собой. Тот неохотно поднялся, застенчиво потупил взгляд и даже покраснел, на что Игорь улыбнулся тепло, — Из-за чего ты переживаешь?
— А вдруг им не понравится?
— Это дело всей твоей жизни, Серёж, — майор мощно хлопнул его по плечу, сжимая в жесте искренней поддержи, — Им точно понравится.
Парень в ответ улыбнулся благодарно, сдерживая порыв обнять Грома. Прекрасно понимал, что подобные ссоры между ними произойдут ещё не раз, но пока был рад небольшому перемирию. Потом выпрямился высокомерно, будто снова напяливая маску гениального миллиардера, и начал поправлять на себе сбившуюся в бок одежду, заново бережно подворачивая рукава уже немного мятой рубашки. Пока по привычке сотый раз проверял почту и соцсети, заметил на себе взволнованный взгляд через приоткрытые жалюзи окна кабинета. Выдохнул устало, понимая, что больше задерживаться было нельзя, и снова обернулся к Грому.
— Ты поедешь на заседание?
— Да, — кивнул тот, — Я же этого идиота задержал. Обязан там быть.
— Хотел бы я тоже посмотреть на то, как его упекут за решетку, — с необычайной злобой прошептал Разумовский, дублируя голос подсознания, но стратегически избегая часть фразы про кару Божественную и очищающую город смерть. Гром заметил такую перемену в настроении парня, точно зная её причину, и ещё раз хлопнул его по плечу, отвлекая от нашёптываний внутреннего демона.
— Может, пойдём перекусим, пока время есть?
— Можно, — кивнул тот, машинально поправляя выбившуюся из чёлки прядь волос, — Только не шаву, умоляю тебя!
— Чем тебе так шаверма не угодила?
Выйдя из кабинета, они наткнулись на парочку зазевавшихся хранителей правопорядка. Игорь добродушно хмыкнул, проходя мимо них, а Серёжа передёрнул плечами, всё ещё ощущая пристальный взгляд на себе. Не то чтобы внимание к собственной персоне было ему в новинку, просто он не любил показывать на публике свои слабости. А потребность в общении с Громом была именно слабостью. Не то чтобы он был против.
— Потому что шава — еда для плебеев, — в сотый раз повторил он, отмахиваясь от гнетущих мыслей, — Хотя о чём это я? Ты же до сих пор в той ужасной квартире живёшь?
— Разумовский, не наглей!
Посмеиваясь, они вышли за порог отделения, и только тогда работа в нём вернулась в прежнее русло.
— Что здесь делал Сергей Разумовский? — недоумевал Дубин, — Он знаком с вашим майором?
— А ты не знаешь? — с громким противным хлюпом отпил из кружки кофе Цветков. Дима подавил раздражение и покачал головой отрицательно, — Они же братья. Сводные. С самого детства вместе.
— Никогда бы не подумал, — выдохнул новенький, провожая две переругивающиеся фигуры за окном взглядом.
— Мы и сами каждый раз перепроверяем.
***
«
Ублюдки! Продажные выродки!»
Серёжа бежал так быстро, как только мог, негодуя от того, что в собственной башне вынужден чувствовать себя добычей. Времени на размышления на самом деле не было — журналисты подбирались всё ближе, да и голос в голове не замолкал ни на секунду.
«
Они потеряли всякую человечность! Уже даже не стесняются показать свою продажную задницу всему свету!»
Это мало чем помогало.
Разумовский, содрогаясь от сильнейшей головной боли, судорожно дёргал за ручки дверей, пытаясь найти хоть какое-то убежище, но все комнаты, как назло, были заперты. Он почти потерял надежду, когда кто-то схватил его за шиворот уже совсем мятой рубашки и буквально впихнул в лифт. Гром быстро нажал на кнопку последнего этажа, насмешливо помахав разочарованным журналистам, но, стоило им скрыться из виду, как тут же нахмурился, зеркаля скукоженную позу брата.
В пентхаус они ввалились грузно и напряжённо.
Игорь устало повалился на диван, снимая свою кепку и нервно взъерошивая взмокшие от пота волосы. Серёжа же заметался по комнате, с грохотом швыряя высокотехнологичные очки на не менее высокотехнологичный стол.
— Не истери.
— Как?! Какого?!
— Я же сказал: не истери.
Разумовский с громким рычанием рухнул на место рядом с братом и зло уставился на зеркальную поверхность потолка. Воцарившееся гнетущее молчание только сильнее раздражало, и Игорь с тяжёлым вздохом опустил широкую ладонь на рыжую макушку, успокаивающе взлохмачивая ранее аккуратно уложенные волосы. Пытаясь разрядить обстановку, произнёс:
— Прокопенко сейчас бы сказал, что мы ничего с этим не можем поделать. Наша работа поймать и отдать суду, а не судить.
— Но Игорь! — раздражённо цокнув, но не отодвинувшись, возмутился Разумовский, — Это не суд! Это просто красивая ширма, за которой скрываются продажные и алчные актёры одного дня. Они отлично играют свои роли, представляются справедливыми судьями и честными гражданами, но на деле готовы душу отдать за кругленькую сумму!
— Я знаю, Серёж, но-
— И самое страшное то, что в последнее время они даже масок не надевают! Они не скрывают того, что давно уже не следуют законам! Разве это правильно?!
«
А он ещё и работает на эту систему! Цепной пёс режима!»
— Вот именно! — резво подскочил Разумовский, снова меряя шагами помещение, — Ты ещё и работаешь на них! Жизнью рискуешь ради шайки бандитов, урвавших кусочек власти!
— Вообще-то я жизнью рискую ради обычных людей и их благополучия…
— Она была из моего детдома, Игорь! — крик переходит в еле слышный всхлип, и Гром мгновенно реагирует на это, медленно поднимаясь с места, — Я думал, что своей благотворительностью делаю мир лучше, думал, что мои технологии делают мир лучше… Но это всё… Бесполезно!!
Игорь не дал брату сжаться в комок и осесть на пол — схватил за плечи, обнял крепко-крепко и прижал к себе. Только в тесном кольце рук Серёжа успокоился, расслабился немного и перестал мелко дрожать. Совсем как в детстве, когда посреди ночи он будил Грома громким криком и плакал в его объятиях, пересказывая плохой сон. Потому что если расскажешь, он никогда не сбудется, говорил ему Игорь.
— Что мы можем сделать? — печально выдохнул в рыжую макушку майор, нежно поглаживая подрагивающие плечи и мысленно прикидывая, где находилась ближайшая нычка таблеток.
«
Мы можем испепелить эту заразу! Выжечь из города, пусть даже и вместе с ним!»
— Нет, — упрямо пробубнил куда-то в плечо мужчины Разумовский, уже тоже примеряясь к блистеру успокоительного на столе.
— Что там твоя кукушечка предлагает? — смешливо поинтересовался майор, — Мне уже прятать ножи и спички?
— Очень смешно, — пихнул его в бок Серёжа, с неохотой отстраняя от себя, чтобы потом неуверенно заглянуть в светлые глаза, — Может, останешься сегодня у меня?
Игорь не любил ночевать в башне. Футуристично-классический стиль и огромные панорамные окна не создавали для него должного уровня комфорта, шумная компания вертящегося во сне Серёжи тоже порядком раздражала. Постоянное окружение журналистами ввергало в культурный шок. Да и сам Разумовский не был в восторге от тех статей, что они писали на утро после таких ночёвок.
Но Серёжа выглядел таким робким и несчастным. Ещё и Птица на фоне переживаний мог снова показаться. Достаточно было представить, как парень вскакивает посреди ночи с криком и ревёт от очередного душераздирающего видения, как все недостатки этой идеи меркли.
— Останусь, Серёж. Останусь.
И остался.
***
Олег окинул поместье Гречкиных надменным взглядом, примерился к открытым окнам, принял во внимание припаркованную иномарку. Вдохнул прохладный вечерний воздух полной грудью, улыбаясь предвкушающе.
Волков натянул на голову клювастую маску, крепче перехватил в руке лом и двинулся вперёд.
Он обязательно излечит этот город. И никто его не остановит.