твой злобный начальник

Арсений проснулся раньше обычного на два часа, потому что ныли швы. Вчера он поменял повязку, всё обработал, поэтому сегодня не было необходимости, но Арсений себе пересилил и поменял повязку вновь, чтобы ничего плохого не случилось. Водные процедуры освежили, но немного. Завтракать не особо хотелось, поэтому Арсений ограничился кофе. Парень пролистал социальные сети, сидя за столом, понял, что Эд где-то тусил без него снова, кинул обидку в личку шутки ради и стал собираться на работу. Лучше вставать вот так вот рано, потому что он любил спокойно потрапезничать, не торопясь, даже если трапеза состояла лишь из питья чая. Рубашка чистая, выглаженная, туфли начищены, галстук завязан, пиджак на месте. Арсений поправляет причёску, смотрит на себя в зеркало в полный рост и улыбается. Улыбается так, как улыбаются потенциальные одиночки. Если подумать, Попов реально глубоко одинок, даже если у него есть знакомые и друзья. Много знакомых. И два друга. С Эдом они часто сейчас встречаются, ходят на тусовки в клубы, но есть ещё один человек, с которым он нечаянно сблизился, сам того не замечая. Эмир. Они начали ладить. Как-то внезапно. Для Арсения их общение не было напряжённым или каким-то не таким. Их общение было абсолютно спокойным. Дружеским? Они с Эдиком совершенно разные и их вселенные не перемешаешь. Поэтому Арсений всегда держал дистанцию между ними и старался сделать так, чтобы они не пересекались где-то в одной плоскости. Арсений подъезжает на работу чуть раньше. Открывает окна в кабинете, потому что сегодня ещё ветрено, хоть он и ожидал, что после дождя будет духота. Есть время подумать о том, что было вчера. О том, как Антон согласился подвезти его. О том, как приятно от него пахло мужским парфюмом. О том, как он пытался привлечь внимание скоростью на дороге. О том, как смотрел в ответ в архиве и его голос хрипел, когда Арсений любезно ослабил галстук на его напряжённой шее. О том, как обратил внимание на кровоточащее ранение. Да даже о том, как он был удивлён его порывом раздражения. Его начальник — сплошное сплетение противоречий. Арсений никогда не знает, что у него в голове. Он не хочет думать о том, что это может быть действительно что-то серьёзное. Ему хочется думать, что его скоро отпустит, что это просто такое вот помутнение, что всё будет, как обычно, когда он загорается, а потом резко потухает, когда нет взаимности. Но он разгорается всё больше и теперь все его мысли, о которых он хочет думать, ставятся под огромное сомнение. Он Эду не отвечает взаимностью уже несколько недель. Хотя мог бы. Но совершенно другой человек забил его голову под завязку. Это бесит. Его не отпускает. Кажется, что не отпустит ещё долго. Он даже не знает, куда его отправят сегодня. Снова в архив? Или на новое выездное задание? Или дадут задание попроще? Что это будет? С этими мыслями Арсений встречает Кашокова, который заботливо интересуется его раной и даже приносит фруктов на работу специально для восполнения витаминов. Лёха приходит и тут же валится на диванчик, закрывая глаза, а Позов практически опаздывает, но что-то сердито бормочет себе под нос. Арсений хмыкает. — Димка, готов к самому серьёзному делу во всём мире? Я уверен, что сегодня наш начальник сжалится и даст тебе самое громкое дело в твоей жизни. — Например? — Кража холодильников. Никто так и не понял, где они. Доведи это дело до конца. Позов закатывает глаза. — Ты пересмотрел своих фильмов, Попов. Арсений лишь улыбается. Эмир качает головой, утыкаясь в экран ноутбука. И только через минут десять в кабинет заходит Антон Андреевич. Оглядывает всех, но на Арсения даже не смотрит. Настораживает? Может быть. Попов беззвучно хмыкает, продолжая смотреть. — Сегодня в архив не надо, поэтому все по заданиям. Щербаков! — Лёха резко вскакивает, смотря по сторонам, и бормочет что-то по типу: «кто я, где я, когда я?». — Если так любишь спать на рабочем месте, значит, на ночное дежурство сегодня остаёшься, понял? Щербаков садится обратно, кивая. Глаза трёт, пытаясь проснуться и догнать. — Позов с Кашоковым отправляются в игровые автоматы. Прошла информация о том, что там что-то не очень чисто. Надо проверить, влиться в атмосферу, поспрашивать, но ни в коем случае не проговориться о том, что вы из полиции. Ясно? Выделил вам сумму, получите у Иры в бухгалтерии. Вперёд! Эмир с Димкой уходят. — Щербаков, иди дедушку опроси. У него кошелёк украли. А ты, Арсений, — Попов закинул ногу на ногу и смотрит, улыбаясь легонько. Кадык Антона Андреевича дёргается. Залипнуть на это? Арсений, вот ты чокнутый. — Отчёты оформить надо. Поэтому сидишь в кабинете сегодня и делаешь отчёты. Потом ко мне на стол. — Мне? Или документы? — Что? — Ничего, Антон Андреевич. Я вас понял. Шастун хмурится, губы поджимает, оглядывает с ног до головы и выходит из кабинета. Арсений смеётся, приступая к отчётам через полчаса, когда успевает даже выпить чашечку кофе. Ужасного кофе из автомата, которое сравнится по своей омерзительности с той квартирой, где его в заложниках держали. Арсений делает отчёты часа четыре безвылазно, потому что ему хочется справиться с этим сразу. Начальник, наверное, надеялся, что займёт его на целый день, но нет. Попов поставил цель, которую выполнил. В желудке не было ни крошки. Но и особого голода Арсений не ощущал. Поэтому пошёл в буфет, для приличия взял булочку с чаем и спокойно поел, чтобы были силы. — О, Арсений. Привет. Сергей Борисович останавливается с кофе рядом и покой Попова оказывается под ударом. Не то чтобы ему не нравился Сергей, просто он любит есть в одиночестве. Привычки. — Как работается у Антона Андреевича? — Нормально. Всё хорошо. Он прекрасный начальник. Матвиенко продолжает стоять рядом, совершенно точно желая спросить ещё что-то. Арсений терпеливо ждёт, попивая чаёк. — Слышал, ты ранение получил. Как оно? — Царапина. Просто немного глубокая. Всё в порядке. Сергей задумчиво кивает. — Ты хорошо справился. Думаю, у нас давно таких смышлёных стажёров не было. Так что — горжусь, Арсений. Молодец. Жаль, что Антон Андреевич так не думает. Наверное. Арсений допивает чай, выкидывая стаканчик в урну, стоящую неподалёку, и проскальзывает мысль о том, что он и так знает, что хорош. Даже слишком иногда. Но не от хорошей жизни, а от синдрома отличника. Иногда помогает в работе, но зачастую не очень. Зачастую вредит. Даже если ты думаешь, что это не так и ты сидишь за работой безвылазно только из-за того, что тебе хочется работать, ведь ты совсем ни капельки не устал. — Как ты обезвредил того мужика? Арсений хмыкает, но смотрит ровно в глаза. — По яйцам врезал. Хлопает глазами, разворачивается, кидает: — Удачного дня, Сергей Борисович. И уходит. Потому что надо все отчёты доделать и идти к Антону Андреевичу. От этой мысли даже силы появляются. Он съедает персик, принесённый Эмиром, доделывает отчёты, берёт всё в свои руки и тащит папки к Шастуну. Короткое «войдите». Арсений толкает дверь ногой и пока она не успела закрыться, забегает внутрь. Несколько больших шагов и потраченные силы. Отчёты на столе. Жаль, что не сам Арсений. Антон оглядывает документацию, смотрит на часы и хмурится. — Скоростной. — Есть такое. — Без ошибок? Всё по плану? — Так точно, начальник. — Ладно, Попов. Если хочешь, можешь домой ехать. Мужчина возвращается к своим делам. А Арсений вдруг злится. Никакой благодарности. Похвалил бы хоть. Так нет, он просто уткнулся в свои какие-то там туалетные бумажки и посоветовал свалить домой. Почему? Потому что не хочет видеть? Арсений не уходит. Продолжает стоять на месте. Антон поднимает недоумённый взгляд. — Ты что-то хотел? — Хотел и хочу. Но это к делу не относится. Я спросить хотел, Антон Андреевич, я что-то не так сделал? Вам неприятно меня видеть? Это не обида, нет. Просто Арсению интересно. Он никогда не может понять, что в голове начальника, вот и появилась возможность и смелость попытаться узнать напрямую. Шастун хмурится, вставая с места. Обходит стол, останавливается перед ним, задницей на край облокачивается и складывает руки на груди. — Попов, тебе снова домой не хочется? — Не хочется. — Тогда иди в кабинет и там сиди, а не маячь у меня перед глазами. Найди себе работу какую-нибудь. — Почему я вам так не нравлюсь? — А почему ты мне должен нравиться? — А почему нет? — Что за словесная перепалка, Попов? Ты как с начальником разговариваешь? Арсений шумно выдыхает. — А как я ещё напрямую узнаю ваше отношение ко мне? — А зачем тебе знать моё отношение к твоей экзотической персоне? — Экзотической? Арсений открывает рот в возмущении, затем закрывает его и хмурится, поджимая губы. Так его ещё не называли. Радует только то, что Антон вообще его анализировал и думал в какой-то степени о его (внимание) экзотической персоне. Возмущению нет предела. Антон Андреевич тоже злится. Шея покраснела. Вены вздулись. Но он держался. Стойкий. Интересно, где он ещё такой стойкий? Арсений считает про себя до десяти, хоть и не помогает нихера, но всё же. Он чувствует не только раздражение или возмущение. Арсений ловит себя на том, что его это заводит. Прямо вот так вот просто. Прекрасно. Этого ещё не хватало на рабочем месте. Блин, а на рабочем месте же ещё интереснее становится. Экстрим. Арсений отмахивается от этих мыслей и смотрит в упор. Раздражение резко начинает утихать. — Знаете, Антон Андреевич, могли бы просто сказать, что я вас раздражаю. И я бы всё понял. — Да с чего ты взял, Попов, что ты меня раздражаешь? Здесь определения похуже надо подбирать. Вывел. Арсений вывел начальника из себя. Господи, вот это пиздец. — Вы такой секси, когда злитесь. Знали об этом? — Попов, ёб твою налево, ты издеваешься? — Нет, я правду говорю. Раздражения ноль. Арсений делает попытки улыбнуться, даже глазами хлопает пару раз абсолютно невинно, делает шаг назад, когда Андреевич делает два шага вперёд, понимает, что всё-таки лучше, если бы он был на столе, а не документы, и чувствует, как сердце ускоряет темп до невозможных значений. — Ещё одно слово, Попов, и ты вылетишь с отдела. Я накатаю такую «прекрасную» характеристику, что никто тебя на работу больше не возьмёт, я понятно выражаюсь? — Я посмею ослушаться вашего приказа, Антон Андреевич. Шастун поджимает губы, кривится, а затем шумно выдыхает и выпаливает то, чего Арсений не ожидает. — Руки за спину и лицом к стене, Попов! За нарушение приказа. Чего? Непонимающий взгляд, но тон такой приказной, что… Арсений пристально смотрит в глаза, заводит руки за спину и поворачивается к стене, занимая красивую позу даже в таком положении. Антон Андреевич смачно матерится. Арсений вдруг улыбается. Виснет тишина. На полминуты где-то. Часы мерзко тикают, отдаваясь стуком в ушах. Ситуация не смущает. Смущает только сбитое дыхание Арсения, которое прекрасно слышно начальнику. — Попов, ты чё делаешь? Я же в шутку это сказал. Разворачивайся обратно. — В шутку? — Арсений обиженно хмурится, нехотя разворачиваясь обратно. — Вы так не шутите, Антон Андреич, а то мне нравится. Знаете, я могу и лицом в стену, и в стол, и руки за спину, и… Проходит секунда. — ПОПОВ, КОТОРЫЙ АРСЕНИЙ, ВОН ИЗ МОЕГО КАБИНЕТА, ЗАРАЗА! Арсений ржёт, как идиот, практически выбегая из кабинета начальника. Разъярённого начальника. Вот это точно экстрим. — Ты чего уже натворил? — Спрашивает Позов, ловя ржущего Арсения, который уже остановился, пытаясь отдышаться. — Сегодня к нему не пойду тогда. А то он прям злой. — Да я ему просто сказал, что могу и лицом в стену, и в стол, и руки за спину, а он… Позов непонимающе оглядывает Попова и уходит. А Арсений совершенно точно доволен. Он идёт к Эду в приподнятом состоянии. Приподнято не только настроение, но всё пучком. По пути в туалет, умыть лицо и немного отдышаться окончательно. Выграновский сидит на своём месте, что-то снова рассматривает, но когда Арсений заходит в кабинет, отрывается от своего занятия, улыбаясь легонько. — Ты чего такой возбуждённый, Арс? — Я от Антона Андреевича. Взгляд недоумения. — Да не о том ты подумал, Эд. Я просто вывел его из себя настолько, что аж пробрало. Ты бы слышал наш прекрасный разговор. Эд поджимает губы. Арсений подходит ближе, думая о том, что, наверное, не стоило поднимать эту тему, ведь он прекрасно знает, что парень чувствует, но если подумать, почему он должен молчать? Они обозначили границы с самого начала. Арсений по полочкам разложил, что ближе Эд ему не станет. И дело не в том, что Попов не хочет вообще общаться, он хочет. Дело в том, что он не хочет терять Эда, как друга. Да, эгоистично. Да, паршиво. Да. Арсений всё это знает. — Только на него и смотришь, Арс. Только о нём и думаешь. — Арсения руками к себе. Немного. Но спокойно. Без напряга. Попов позволяет. — Мне не завоевать эту крепость? — Она уже завоёвана. Ухмылка. Но не со злости. Между ними вообще злости, гнева или раздражения — ноль. Начали ведь ужасно, а срослись достаточно сильно уже. Как-то так вышло, что Арсений впервые в жизни хочет, чтобы у него был друг. Но как же паршиво, что этот друг другом ему быть не очень хочет. Вопрос лишь в том, как он себя дальше поведёт. — Тем, кто даже не в курсе, каким сокровищем обладает? Арсений вздыхает. — Ты меня ещё не знаешь. — Но мне хватает того, что я уже видел и знаю, Арс. Арсений смотрит в глаза Эда и чувствует себя ещё хуже. Через такое он проходит впервые. Но давно понял, что невозможно заставить полюбить или что-то почувствовать. Если этого нет, значит, этого нет. И всё тут. — Настолько сильно в него втрескался? Арсений не отвечает. Задаёт встречный вопрос: — Ты думаешь, что любовь разрушит дружбу? — Я тебе друг? Боже, не могу поверить, что королева действительно дала мне титул друга. Арсений коротко смеётся. — Дурак. Эд смеётся тоже. А потом притягивает ещё чуть ближе. — Вот ты гадина, Арсений. Он чмокает в губы. Быстро. Просто касается на секунду губ Арсения и отступает, опуская руки. Арсений делает шаг назад, смотря на Выграновского абсолютно спокойно. Абсурдная мысль, но этот поцелуй он принимает, как начало чего-то важного. Эд не полез дальше, не стал распускать руки, он отступил. Поэтому Арсений озвучивает мысль: — Теперь друзья? А Эдик лыбится, посылает в задницу и грозится: — Я теперь буду постоянно на тебя жаловаться. Чтобы побольше работы было. — Кто ещё гадина? — Вот поэтому мы с тобой и спелись! Попов качает головой, цокая. А Эд спрашивает уже с более спокойной интонацией. — Как твоя рана? — Уже получше. — Это хорошо. Секунда. — Скажи Антону Андреевичу, пусть тебе помогает обрабатывать. — Иди в задницу, Эд. — Твоя под запретом. Я даже не посмею, ваше сиятельство. — Я говорил тебе, что ты дурак? — Да. — Послушаешь ещё раз. Арсений выходит из кабинета через минут 10, направляясь в стажёрскую для того, чтобы взять пиджак и действительно отправиться домой. Эмир настаивает на том, чтобы он забрал фрукты с собой и обязательно их поел, Щербаков продолжает спать, а Позов бурчит что-то себе под нос, пытаясь понять, что не так с теми игровыми автоматами. Арсений улыбается. Жизнь, всё-таки, удивительная штука. Антон Андреевич стоит на курилке, нервно втирая что-то Матвиенко. Но Арсений проходит мимо с высоко поднятым подбородком, понимая, что голоса позади резко смолкли. Сегодня он был плохим полицейским. Но это того стоило.