твой злобный начальник

Прошло пять дней. Без Антона Андреевича. Без его повышенного тона. Без его чёлочного прикола. Без его редкого «Арсений». Этот самый Арсений сидит в кафетерии за свободным столиком около окна и смотрит на снующих туда-сюда людей. Кто-то на работу, кто-то к детям, кто-то с друзьями встречается. Да, пятница. Да, время приблизилось лишь к обеду, но не суть. Арсению просто нравится наблюдать. В отделе скучновато. Даже очень. И неожиданно для себя Арсений понимает одну простую истину, выгрызая её из самого прочного камня — он без Шастуна просто тухнет в своём сером мире. Краски стираются. Вот бы на него сейчас начальник наорал… эх, мечты! — Я присяду? Арсений вздыхает, но терпеливо кивает, потому что за эти дни работы в одном здании с конкурентом в борьбе за сердце и член Антона Андреевича — что-то поменялось. Они с Ириной разговаривали пару раз по работе и даже перешли на «ты», но это не значит, что Попов теперь контачит с ней. Нет, просто он много знает про отдел, а она хотела внедриться побыстрее. Чем её Арсений так зацепил, он не знает. Ему кажется, что девушке с первого дня было понятно, что Арсению явно по душе не женская форма, а рубашка на широких плечах и чёлочный прикол. — Падай. Тишина. Арсению не мешает её компания. Он продолжает смотреть в окно и тухнуть. Но у девушки другие планы. Планы по разрушению дум Арсения о начальнике. И когда он стал таким? Влюблённость делает из него что-то слишком мягкое. Он зефир. Арсений даже смеётся в себя. — Арсений, всё хотела спросить. — Попов поворачивает голову в её сторону и подпирает подбородок ладонью, упираясь локтём в стол. Всё это сопровождается тяжёло-скучающим вздохом. — Ты с Антоном Андреевичем в сложных отношениях? Поняла же. Нет, ну точно поняла. Арсений видит её насквозь. У неё хитрый взгляд. Выжидающий. За эти пять дней в её ненавязчивых вопросах всегда звучало что-то по типу: «Согласись, у Антона Андреевича такие красивые глаза, правда?» или «Ты заметил, как он горяч, когда злится?». Это выводило из равновесия, но было ясно сразу: Ира знает. И что-то понимает. Может, у неё гей-радар какой-нибудь встроен? Арсений видел таких людей. Знает, что такое бывает. Так что не только рыбак рыбака, как говорится. Но и Ирина, которая ждёт прямо сейчас вполне конкретного ответа. И Арсений конкретно отвечает. — Нет, Ир. Мне он просто нравится. Кузнецова сглатывает, хлопает глазами пару раз, а затем не по-человечески начинает пищать. Арсений хмыкает. Он почему-то не удивлён. Знал же. Вот и проебалась ты, Ирина. Попову от этого не легче, потому что Антон обратил на неё внимание. В то время как у него на лбу бегущей строкой: ОБРАТИ НА МЕНЯ ВНИМАНИЕ. И всё равно заинтересовала его именно она. А это значит, что Арсением он не интересуется совсем. — А он что? — А он тебя позвал в кафе. — Арсений, это ничего не значит для меня, давай рассказывай. Ира умилительно кладёт подбородок на ладони, локтями упираясь в стол, и выжидающе смотрит. Арсений цокает. У него никогда не было друзей женского пола. Никогда. И Ирину в список его немногочисленных друзей включать он не собирался. Но что-то как-то этот взгляд её искренний… Она не кажется тем человеком, который может каким-то образом разрушить чью-то жизнь или отношения. Но внешность обманчива. Иногда даже слишком. Ты видишь только то, что хочешь видеть. А Арсений сейчас хочет видеть что-то настоящее. И простое. Арсений делает глоток омерзительного кофе. И через секунду кривится. — Зачем ты пьёшь этот кофе, если он тебе не нравится? А ведь правда. Арсений ненавидит этот кофе, но приходит каждый день на работу и выпивает минимум три чашки. Мог бы дома сварить и в термос, но мысли не об этом. Почему-то. Ужасная привычка — оставлять что-то паршивое в жизни только потому, что это привычка. — Так и в жизни. Тебе что-то не нравится, а ты продолжаешь это делать, потому что привыкаешь. Бей меня по рукам каждый раз, когда я буду тянуться к этому стаканчику, который совсем не жалеет мои пальцы, обжигая их. Обжигает. Арсений обжигался не так уж много раз, но уверен, что сейчас находится в огне. И ему не страшно. Совсем. Ему немного больно. Возможно. Но он не признается. Никогда. Когда привыкаешь к огню, легче дышится. Только не замечаешь, что внутри всё тлеет. И это лишь условный рефлекс тела. Дышать, чтобы жить. Жить, чтобы дышать. Гарью. — Арсений, вернёмся к Антону. Попов вздыхает. — А что с Антоном? Он нравится мне. Я даже, наверное, в него влюблён. Плюс физиология. И некоторые предпочтения. Вот и всё. Арсений уже признался себе в том, что влюблён в своего начальника Антона Андреевича Шастуна, до которого медленно доходит. И в планах у него теперь — наступление. Потому что достало бездействие. Словами здесь не поможешь. Вот подойдёт он как-нибудь к Шастуну да как засосет его. Так, что мало не покажется. Вздох. — Как думаешь, какова вероятность, что мне вмажут, если я подойду и поцелую его? Ира задумывается. — Мне говорили, что Антон натуральный натурал. Поэтому, думаю, что вероятность очень высока. Да и к тому же — я ходила с ним в кафе. И он такой простой, что заказал себе борщ. Вечером. И пельмени на второе. Я даже не знала, как реагировать. Он ещё так возмущался, что борщ какой-то заморский и странный. Домашний лучше. Бурчал, как старый дед. Арсений замечает, что лыбится только после того, как Ирина хмыкает. Поэтому возвращает всё внимание к своему вопросу. — Но зато я его поцелую. Ира хмыкает, хмурится, снова хмыкает, думая о чём-то, но в конечном итоге просто кивает, соглашаясь. — Ладно, да. Согласна. Это делает ситуацию лучше. Кстати, почему он тебе понравился? Арсений, наверное, впадает в ступор. А затем задумывается, начиная медленно осознавать. Шаг за шагом. Это произошло мгновенно, но именно сейчас он понимает, что постепенно узнавал этого человека. И симпатия не пропала. Наоборот. Было странно говорить с Ирой на такую тему, но отчего-то казалось, что она никому ничего не ляпнет. А даже если и ляпнет, только дурак не заметит, как Арсений иногда смотрит. Очевидно. Да, для некоторых это просто шутка, просто приколы того самого стажёра, просто фигня, которая не может оказаться правдой, ведь Арсений — нормальный мужик. Нет, Попова это ни капельки не расстраивает, потому что он за себя сможет постоять. И если его хоть кто-нибудь назовёт ненормальным в современном обществе, где полно таких вот индивидуумов, он ответит достойно. Он не будет лезть с кулаками. Просто поставит на место словами. А потом уже раскрошит ебальник. Он же этот… как его… «нормальный» мужик. — Антон Андреевич мне просто нравится. И всё. За то, что он есть. Он простой. Такой, что разгадать — легко. Но в то же время такой далёкий. Художник, раскрасивший мой мир. Он палитра. Такая яркая. — Ира замирает на месте, но её губы начинает украшать лёгкая улыбка. — Он импульсивный, громкий, он… он просто, знаешь, сундук с тайнами. Он простой, но в нём ещё столько всего, чего я не знаю. А мне хочется. Очень. Только к концу своей речи Арсений понимает, что всё это время улыбался, как влюблённый дурачок. А Ира смотрела на него так окрылённо, что становилось странно. Да, Арсению странно. Потому что он увяз. Для него Антон Андреевич парадоксальный. А он для Антона Андреевича просто пустое место. Арсений немного ёрзает на стуле. Рана заживает хорошо, но всё ещё доставляет неприятные ощущения. Но это даже отрезвляет. — И что ты думаешь предпринимать? Арсений сглатывает. Его озаряет мгновенно. И он быстро заканчивает разговор, срываясь по важным делам. На лице снова спокойствие. Арсений подходит к Тамби. В первую очередь. Это лишь один из вариантов. Но не прокатывает, поэтому он направляется к Выграновскому. И это второй вариант. Тот поднимает голову и переводит взгляд с документов на Попова с красными щеками и возбуждённым взглядом. — Нужна твоя помощь. — Слушаю. Между ними всё, как обычно. И Арсению это нравится. Ему спокойно знать и понимать, что у него есть друг. Эдик больше не предпринимает попыток стать ближе, чем есть. Даже если Попов всё ещё пытается удерживать некую дистанцию. Мало ли. — Ты знаешь адрес Антона Андреевича? Выграновский изгибает бровь, хмыкает и легонько смеётся, облизывая губы. — Арс, ты так сильно по нему тоскуешь? — И что, если так? — Влюблённая нищенка. Арсений закатывает глаза, цокая. — Знаешь или нет? — Знаю. — Скажешь? — Иди к Тамби. — Он сказал, что не может разглашать такую информацию. Я не стал настаивать. Выграновский берёт листочек и что-то пишет, изрекая при этом на тон ниже: — Арсений… Головой качает, протягивает листочек и вздыхает. — Лети. На крыльях любви. — Иди в баньку попарься. Эдик смеётся. И под этот хохот Арсений выходит из его кабинета, направляясь в свой. Сегодня пятница. Конец рабочей недели. Он получил адрес и теперь совсем не знает, что ему делать. Завтра суббота. Завтра он и пойдёт к начальнику. А если он уедет куда-нибудь? А если он не в городе? А если он будет занят? Арсений плюхается на свой стул в стажёрской и вздыхает, раскладывая по полочкам свои мысли. Ему хаос не нужен. Ему нужен рациональный план. Он может просто прийти к начальнику, а может позвонить ему и спросить, не занят ли он. А ещё он может пойти нахуй. Но это лишь ещё один вариант событий. — Ты чего такой? Эмир тихо интересуется, двигая стул ближе. — Какой? — Взгляд горящий. Арсений выдыхает, но улыбается. Бумажка в руке приятно греет кожу.

***

Когда Арсений просыпается на следующий день, ему кажется, что он не собирается никуда. Но осознание приходит быстро. И рациональный план теперь не кажется такой уж хорошей идеей. Он будет действовать импровизационно. Импровизация — его всё. Зачем что-то планировать? В ситуации с Антоном Андреевичем — лучше не придумаешь. Но с пустыми руками он не пойдёт. Ирина говорила, что Шастун заказывал борщ. И пельмени на второе. Поэтому Арсений идёт в магазин. Он решается на домашние пельмени и даже лезет в интернет, чтобы не оплошать. Парень помнит, как они с мамой в детстве лепили кучу пельменей. Это было прикольно. Сейчас трудно повторять всё это в одиночку, но через пару часов, когда Арсений оказывается с ног до головы в муке, а на лбу выступает пот, всё оказывается готовым. Он бережно следит за тем, чтобы пельмени не переварились и достаёт масло. Пробовать сам он не будет. Но уверен почему-то, что всё получилось. Арсений же перфекционист в какой-то степени. Он не мог допустить, чтобы всё вышло из-под контроля. Ему приходилось готовить для себя и он бы не сказал, что вообще не умеет готовить. Он умеет. И борщ он тоже умеет варить. Но это в следующий раз. Если он будет. Пельмени в контейнер, а затем в шоппер. Через два часа Арсений видит самый обычный двор. Неподалёку колёса, по которым уже бегают детишки, не боясь потерять равновесие и упасть. Арсений ловит себя на том, что тоже хотел бы попробовать как-нибудь, но быстро теряет эту мысль, потому что его привлекает шум. Около нужного подъезда о чём-то переговариваются бабушки. Громко переговариваются. Арсений подходит ближе и даже расстраивается, когда видит домофон. В таком старом районе. Нет, это хорошо, но как же ему зайти? Бабушки — настоящий фейс-контроль. — Милок, ты к кому? Не видать тебя раньше было. Попов мягко улыбается, оттягивая края обычной свободной бежевой футболки с принтом вниз. Очки ярко-жёлтые он снял ещё на половине пути, так как сегодня было вполне себе облачно. И не надо ничего говорить по цветовой гамме. Арсений так чувствует. Дырки на чёрных обтягивающих джинсах никак не закроешь. Ладно уж. Не страшно. По крайней мере — не так страшно, как прямо сейчас осознавать, что совсем скоро ты побываешь дома у своего начальника, который и не совсем начальник, но начальник, просто есть один такой нюанс — это начальник, в которого ты влюблён. — Меня Арсением зовут. Здесь мой начальник живёт. Антон Андреевич Шастун. Мне нужно по делу к нему зайти. Бабушки сразу в улыбках расплываются. Значит, начальника здесь любят. — В 32 квартире он. Вчера только с природы вернулся. Отсыпается, наверное. И алкашей вчера весь вечер гонял! — Арсений улыбается, запоминая. 32 квартира. И Антон Андреевич здесь кто-то вроде супергероя. — Внучка! Открой дверь Арсению. Попов благодарит, обводит взглядом пятнашку аквамариновую и заходит в подъезд. У каждого подъезда есть свой определённый запах. Как и у каждой квартиры. Арсению запах своего дома не нравится. Потому что там пахнет излишним новьём и деревом. А здесь на каждом этаже пахнет странно. Второй пропах алкоголем. Неудивительно. В этих стареньких районах может жить, кто угодно. Но это не отталкивает. Арсений поднимается на третий этаж. Дверь старая, обтянутая кожзамом. Арсений берёт себя в руки и решает даже не настраиваться. Он просто берёт и стучит. За дверью слышатся шаги. И бурчание. Дверь открывается со скрипом. Арсений смотрит на своего помятого начальника в майке и трениках. Явно спал. Волосы взъерошенные. Мужчина трёт глаза рукой, а потом, наверное, всё-таки начинает осознавать, кто перед ним. Тишина длится минуту. Но кажется, что больше. — У меня галлюцинация? Или это реально ты, Попов? Арсений улыбается. Контейнер через сумку греет так неприятно. Жара ужасная, а здесь ещё и пельмени. Нет, они ни в чём не виноваты, но всё же. Доля вины на них. — Давайте без вопросов, Антон Андреевич. Я Вам принёс пельмени. Просто съешьте их и я уйду. Обещаю. Вы можете даже не разговаривать со мной. Договорились? Шастун принюхивается, выглядывает в подъезд, хмурится, а затем пропускает вперёд и закрывает дверь с пятого раза. Арсений сглатывает. Его окутывает запах начальника. — Пошли на кухню сразу тогда. Одну единственную комнату Арсений не успевает рассмотреть, потому что Антон тянет за собой, ухватившись за запястье. Через пару секунд Арсений слышит, как урчит у кого-то в животе. Этот кто-то наблюдает за тем, как Попов достаёт из сумки контейнер с пельменями. Голодным взглядом наблюдает. Антон реально не разговаривает с ним. Он молча достаёт тарелку, каждый раз задевая Арсения. Кухня слишком мала для них двоих. Но Попову нравится. Абсолютно всё нравится. А Шастун ещё не проснулся. Видимо. Он садится за стол. Берёт вилку. Арсений садится напротив, пытаясь лишний раз не соприкоснуться коленками под этим самым столом. Испортить такой вот своеобразный романтик он не хочет. А когда Шастун мычит от удовольствия, съедая первую пельмешку, Арсений выдыхает с облегчением. Он до сих пор не понял, как так вышло. Но он сейчас реально сидит на кухне своего начальника и наблюдает за тем, как тот ест. Охуеть. Какое удивительное событие. — Стой. Ты кушать, может, тоже будешь? Арсений отрицательно мотает головой, не ожидая такого предложения вообще. — Нет. Я на диете. — Какая диета? Ты скоро растворишься. А как на вызовы бегать будешь? На, съешь пельмешку. Арсений чувствует прикосновение пельмешки к своим губам. Видит, как начальник тыкает вилкой ему в губы и сглатывает, немного тормозя. — Брезгливый, что ли? — Нет. Попов быстро съедает пельмешку и думает о том, что вообще-то, да. Брезгливый. Но сейчас почему-то нет. Пельмешка оказывается вкусной. Арсений остаётся довольным. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок? Вроде так говорят. И даже если Арсений в эту чепуху не очень-то и верит, ему просто приятно, что Шастуну нравится. Вообще-то, он шёл сюда за тем, чтобы засосать Антона Андреевича, но его решимость куда-то испарилась. И теперь он может только смотреть на то, как Шастун поедает его пельмени. — Нихуя себе, Арсений, ты хозяюшка. — Арсений хмыкает, понимая, что в своей среде обитания (квартире) начальник не стесняется сквернословий. — Извиняюсь за жаргон. — Я на Вашей территории. Никаких претензий. Шастун довольно улыбается. А потом хмурится, рассматривая Арсения так, что уши начинают гореть. И если в случае с Эдиком было некомфортно, то сейчас это странно. Попов уверен, что такой взгляд видит впервые. Антон Андреевич смотрит на него так впервые. И Арсений не знает, о чём начальник сейчас думает, но выдержать было трудновато. Поэтому Попов собрал всю свою силу в кулак и с вызовом изогнул бровь. — Арсений, ты для чего пришёл? Назвал по имени. Попов облизывает губы. — Накормить Вас хотел. — Это теперь в договоре прописывают, что стажёры должны носить обед начальникам? Тебе за это доплачивать? — Моя стряпня такая вкусная, что Вы даже заплатить хотите? — Так это за доставку. Арсений хмыкает, но взгляда не отрывает. Смотрит пристально. Сидит на кухне Антона Андреевича и понимает, что хочет сделать. Шастун прищуривается. Слегка. Но затем его лицо разглаживается и он расслабляется. Попову тоже становится легче дышать. — Хочешь сладких апельсинов, Арсений? В холодильнике лежат. Отблагодарю хоть так за вкусный обед. Арсений часто-часто хлопает глазами, но вполне осознаёт просьбу. Просто как-то странно. Просто как-то очень странно. На ум приходят неуместные строки, но так хочется думать, что они уместны. Шастун встаёт со стула, собираясь убрать тарелки в раковину. И пока включается вода… Арсений кусает губы. Когда выключается вода, Арсений встаёт со стула тоже, преграждая путь. Когда Антон начинает хмуриться, Арсений делает ещё один шаг вперёд. Когда их тела практически соприкасаются, Арсений протягивает руку. Когда Антон уже хочет возмутиться, Арсений обхватывает пальцами ручку холодильника и произносит: — Я бы хотел апельсинов. — Шастун немного расслабляется, но не надолго. — И Вас. Антон стискивает зубы. Челюсть напрягается. Арсений замечает. Он всё видел. — Поцеловать.