твой злобный начальник

В этот день стояла потрясающая погода. Арсений вышел из машины Антона, точно зная, что многие увидят, но его это не волновало. И не смущало. Зато смущало начальника, что угрюмой тучкой шёл рядом. Арсений не злился, Арсений не осуждал, Арсений лишь слегка улыбался и благодарил кого-то там за предоставленный шанс вот так вот идти рядом. — Антон Андреевич, Вы чего такой? — Какой? — Грустный. Антон бурчит: — Бутерброд невкусный. — Вы его ещё не пробовали, но я уверен, Вам понравится. У Вас такой рот… располагающий к себе. Антон Андреевич зависает прямо перед входом в отдел, и Арсений еле сдерживает свой смех, глядя в его раскрасневшееся лицо. Доходит. — Попов, блять! — Я не блядь, но для Вас — могу быть кем угодно. У меня есть чулки! — Не провоцируй, будь добр. Арсений закатывает глаза, довольно улыбаясь, когда Антон пропускает его вперёд, придерживая дверь. Он бурчащий, этот начальник, но до жути милый. Арсений ещё не думал о том, что случилось утром. Потому что если подумает, захочет повторить. А стояк посреди рабочего дня скрывать ему не хотелось бы. Нет, он может зайти в кабинет к начальнику, щёлкнуть замком и забыть про всех и всё, но он уверен, что сегодняшний день легче не будет. Определённо не будет. Внутри всё скручивает от волнения, которое он умело скрывает под маской юмора и положительных эмоций. Судьба не преподнесёт ему такой подарок. Если Арсений и бывает сукой, то не такой уж он и плохой. В отличие от этой самой судьбы. Пальцев касаются другие. Уже не чужие. Арсений чувствует это касание где-то на уровне своего сердца, даже если раннее думал про стояк на рабочем месте. У него романти́к здесь. Посреди коридоров их отдела. Парадоксальность всего, что чувствует Арсений… всё это выходит за рамки понимания. Ему бы просто спокойствия. Просто быть рядом. Иногда он совсем забывает, где они работают, но так бывает только в обществе Антона где-то не здесь. Где-то в доме на третьем этаже, где из окна открывается вид на простой двор с колёсами, по которым полагается прыгать, играя в догонялки. Где сосед по имени Денис и Васильевна с рыжими волосами. Слишком глубоко всё это, даже если речь о банальной однушке. В которой уютно и тепло. Арсений опускает взгляд и видит лишь отголоски касания, но Антон выдаёт себя с потрохами. Точнее — его уши. Сам Шастун нервно смотрит по сторонам, но для Арсения этот жест значит очень многое. Даже если вот так. С опасностью. Шастун хрипит: — Хорошего дня. Зайдёшь на пять минут? Арсений слегка улыбается. — Хорошего. Зайду. И стоят. Антон тормозит, но пропускает Арсения вперёд для того, чтобы закрыть дверь и направиться к краю стола, на который он тут же опирается пятой точкой. И он явно хочет что-то сказать. Именно поэтому Арсений терпеливо остаётся на месте. — Арс. — М? Антон смотрит обеспокоенно. И Арсений знает. Всё знает. Выбивающее из колеи чувство волнения. И где-то тот самый трепет, который ласкает нутро. Арсений готов к тому, что скажет Антон. Арсений всё видит по глазам. И для улыбки места вдруг нет. Его заняло беспокойство. — Сядь. Арсений вздыхает. — Не сяду. Потому что ты меня не отпустишь. — А я и не отпущу. Он понимал. Понимал Шастуна. Тот добивался от него здравых мыслей, но сам Арсений даже был готов не подходить к нему лишний раз (будто они лишние, ага), чтобы не быть задержанным. План с наручниками он просёк сразу. Антона было раскусить проще, чем считал сам Антон. Арсений на провокации не реагировал. Просто обдумывал свою линию поведения на вечеринке. — Арсений, я переживаю, что что-то может случиться. Сечёшь? — Антон Андреевич, — Арсений подходит ближе. Всё же. — Я тебе скину адрес, если что. Буду палец над кнопкой держать. Всё будет нормально. Я обещаю. Шастун поджимает губы, двигаясь к дивану. И протягивает руки, когда устало падает на него. Арсений лишь улыбается, садясь на колени к этому упрямому вояке, и обнимает за шею, чувствуя крепкую хватку на поясе. — Я и не знал, что ты такой тактильный. — Я тоже этого не знал. Антон бурчит куда-то в грудную клетку. И им бы продлить эти мгновения, но гром гремит неожиданно. Позов расхлебенивает дверь без стука, смотрит на них пару секунд молча, а потом начинается шоу под названием «пиздец пришёл не один, а со своим мнением, которое никому не всралось». — А я знал. Знал! Антон поднимает взгляд, но Арсений не замечает испуга или даже намёка на него. — Позов, почему без стука? Где твои манеры? — Да о вас весь отдел судачит! Срамота. Как можно прямо посреди белого дня таким заниматься? — Таким? Арсений чувствует странную гордость, легонько улыбаясь. А ещё — в голове пролетает мысль: он на своём месте. На коленях начальника. В руках Шастуна так привычно и тепло. — Как вы можете? Это же… это… — Позов, выйди. Стажёр краснеет от злости. — Да я пожалуюсь на вас Нурлану Алибековичу! — Вон отсюда. Это тихо, это спокойно, но с рыком. Арсения пробивает на удивительные порывы. И под хлопок двери он может думать лишь о том, как хочется Антона заобнимать. До хруста. Он так и делает. Пять секунд обнимает начальника, а затем отступает назад, боясь, что Антон исполнит свой коварный план с наручниками. — Арсений, я прошу тебя, не сбегай в это пекло один. И пекло это достойно звания — адское. — Антон, я не могу тебе ничего обещать. Тишина не успокаивает. Начальник молча поджимает губы. И что там дальше? Арсений уверен, что от Шастуна так просто не скрыться. Начальник уходит в себя, и Арсений через минуту заходит в стажёрскую, где по ощущениям не был годами, даже если работает здесь всего ничего. Он часто бывает на выездах, собраниях и в обществе Антона. Ещё в архиве, но архив для Арсения — как место спокойствия, где он может подумать и сделать выводы. Казалось бы — все говорили, что не любят архив, а он нашёл в нём что-то прекрасное. Но эту прекрасность портит только один фактор. Взгляд Позова словить на себе — ничего не стоит. Дело пяти миллисекунд. И этот взгляд о многом говорит. Но кое-что ясно точно — Арсения он выводит из себя куда-то в ебеня сучности. — Арсений, наш уговор в силе? Эмир ярко улыбается, двигаясь в кресле ближе, как только Арсений плюхается в своё. Мысли застают врасплох. Арсений почему-то думает о том, что успел полюбить этот кабинет и свою работу. Даже если с ним рядом сидят такие же стажёры, с которыми он не очень-то и спелся. У него есть Эд, есть Ира, которая довольно часто спрашивает о его делах в смс, у него есть Хазин, даже если они когда-то были вместе в странных отношениях, а потом разошлись по разным полюсам, у него есть Антон. И всё это хорошо, но его вырывает из водоворота суждений ладонь Эмира, появляющаяся перед глазами. — Арсений? — Прости, задумался. Да, я приеду сегодня. Возможно, не к началу, но приеду. — Ничего. Я буду тебя ждать там. Арсений выдавливает ответную улыбку, потому что он бы себя не ждал, если честно. Эмир отъезжает в кресле обратно к своему месту и становится даже дышать легче. Но расслабиться окончательно Арсению не даёт Позов. Конечно же. Его взгляд можно расценивать, как подозрительный. Ну или ебантяйский. Так проходит первая половина дня. В скукоте и взглядах. Арсений старается углубиться в папки с документами, пытается развивать свои догадки, но ровно в 14:05 по московскому времени ему надоедает. — Дим, хватит на меня так смотреть. — А ты на меня не смотришь, потому что стыдно мне в глаза смотреть? Арсений всё же поднимает взгляд, вздыхая. Вот доебётся же. — И за что мне должно быть стыдно перед тобой? — А ты не понимаешь? Щербаков делает вид, что не слушает и не смотрит, даже если это очевидно. Ещё очевиднее становится, когда он чуть ли не пизданулся через пять секунд своих подглядывательных манипуляций с дивана на пол. Эмир же наблюдает без смущения. Будто бы этот разговор касается всех. Но раз Позов начал этот публично-оскорбительный момент, значит, действительно хотел привлечь внимание. И как-то поднасрать. — Знаешь, что я понимаю? — Позов кидает вопросительный взгляд. — Что ты пытаешься прыгнуть выше головы, но, о, боги, не выходит, потому что слишком сильно стараешься. Только вот ты не помнишь, что зависть — жуткое чувство. И я к этому не имею никакого отношения. Позов цокает, но с места не сдвигается. Говнит прямо с рабочего кресла. — А я понял, как ты добрался до важных дел, забирая все лавры себе. Арсений не то чтобы замирает на месте. Просто он прекрасно знает, что может сказать Дима, учитывая то, что он видел. — Стелешься под начальника, думая, что самый умный? Правда думаешь, что лучше всех? Щербаков резко утыкается в телефон. Эмир лишь делает вид, что не слушает. Аудитория у великого комика Дмитрия просто обворожительная. Один ничего не смыслит в работе и жизни, другой — возможный серийный убийца, помешанный на ритуалах и религии. Как вообще Арсений докатился до этого? — Позов, вот смотрю на тебя и не понимаю. Как в человеке может быть столько дерьма? Только потому, что ты не самоутвердился, этот вонизм достигает других Вселенных. Суёшь нос в мою жизнь, завидуешь, из кожи вон лезешь, а толку-то? — Арсений встаёт, подходя чуть ближе. Руки едва заметно дрожат от злости и чего-то ещё. — Да, Дим, я самый лучший. И самый умный. И люблю своего начальника, если тебе так легче самоутверждаться. Надеюсь, тебе действительно стало лучше. Только помни, что человек строит свою жизнь сам. А не за счёт других. Ты бы так работал, как мечтаешь всех на свете обгадить, лишь бы на тебя обратили внимание. Арсений не знает, куда направляется, когда выходит из кабинета, не желая появляться там вообще, потому что сорвётся, будет распускать не только язык, да и… к чёрту всё это! Ноги сами ведут на курилку. В пальцах появляется сигарета, которую он ещё утром спёр из пачки Антона, зная, что день не будет лёгким. Ещё только обед, а он уже хочет проклясть весь мир. Драматично, но похуй. Арсений устал думать, что не может чувствовать себя так, как хочет себя чувствовать. Да хоть истеричкой, на всё плевать! Вместо зажигалки — спички. А сигареты — дурная привычка. Арсений усмехается рифме, но это так — истерическое. Он чувствует себя странно. Способ зацепиться за что-то адекватное внутри, что не даст потерять боевой настрой. Осознание того, что он собирается пойти на вечеринку один — уже немного накрывает, но не да такой степени, чтобы он начал думать о том, что готов дать заднюю. Арсений не такой. Он найдёт способ себя защитить. Всегда же находил. Арсений даже не поворачивается, боковым зрением улавливая знакомые телодвижения. Хазин сползает по стенке вниз, садясь на асфальт рядом с Арсением. И разговор у них начинается сразу не очень. — Арс, какого хуя? Арсений стряхивает пепел. В стиле Хазина. — Да я так, балуюсь. — Ты знаешь, что я не о сигаретах. Хоть обкурись. Я о другом. Не придуривайся, что не понял. Да всё Арсений понял. — Петь, вот чего ты от меня хочешь? — Адекватности, Арс. Адекватности, блять. Арсений цокает. — Тебе Антон всё рассказал? — Он переживает. Пиздец как. Я уже половину ебучего дня слушаю об этом. И понял то, что знал всегда. Ты в жопу припизднутый. Хазин курит нервно. Видно по дрожащим пальцам. И Арсению хочется остановить это, но не будут же его в клетку сажать? — Ты же знаешь, что я не послушаю. — Знаю, Арсень, но это не мешает мне ебать тебе мозг. Арсений пропускает обращение мимо ушей, потому что чувство вины топит целиком. Ему бы отпустить. Уже давно бы отпустить. Но он проебал тот момент, когда должен был тогда, когда они только встретились — отступить. Дать заднюю. Сказать, что ничего не получится, кроме односторонних чувств и холодного равнодушия в ответ. — Петь. — Чего? Хазин переводит взгляд и смотрит так, что тошно. — Прости меня. Петя хмурится. Взглядом впивается в душу. Явно понимая, но делая вид, что не. — За что? — За всё. — Ты ебанулся? Нервный. Какой же Петя нервный в своём беспокойстве. Ему всегда было проще скрываться с помощью злости. — Арс, не смей сегодня делать что-то, что причинит тебе вред. — Ладно. Петя двигается ближе, обхватывая его щёки холодными пальцами. И Арсений замирает на месте, решая, что это будет его лучшей реакцией. — Надо будет, я за тебя подохну. И только попробуй что-нибудь сейчас мне ответить. Отчеканивает. Арсений не отвечает. Молча смотрит на уходящего Хазина и понимает. Только больно. Не за себя. Возвращаться в стажёрскую по-прежнему не хочется. Арсений переключается с Пети быстро, потому что ему это необходимо. Он попросил прощения, но ему не стало легче. Если только совсем чуток. И прямо сейчас, когда ему в лицо высказали, что он ещё важен, что он ещё нужен, что он ещё болит где-то внутри — Арсений себя ненавидит. Сигарет больше нет. Секунду назад ему хотелось подписать себе приговор в виде вины. Секунду назад Арсений хотел что-то сказать вслед уходящему, но сейчас он переключается и думает о том, что ему как-то нужно сегодня сбежать от Антона. Как же всё это херово. Он может оправдывать себя только тем, что не хочет, чтобы что-то пошло не так. Он же справится. Он сможет справиться с этим. Ему всегда говорили, что нужно перестать пытаться справляться со всем одному, но что делать, если он просто потерялся? Ходил, искал, пытался. И потерялся. Задница мёрзнет достаточно быстро. В стажёрскую он всё-таки заходит, но его тут же выхватывает Эдик, зовя в кабинет к начальству. И это спасает ситуацию, которая сложилась в его голове, благодаря вопросам, ответы на которые он найти так и не смог за эти полчаса своего отсутствия на рабочем месте. Антон кидает на него облегчённый взгляд, когда Арсений заходит и встаёт рядом. Около стола, который по обыкновению своему начальник подпирает задницей. Рядышком как-то спокойнее. Уже никто не обращает внимания на то, что они часто слипаются около стола, как пельмешки. Это их место силы. Нурлан заходит в помещение, своей аурой сбивая весь спокойный настрой. Но это ещё не самое угнетающее. Он смотрит на Арсения, а затем и на Антона. Пристально. И этот взгляд расценить можно по-разному, но смысл будет одинаков — хуёвый. В голову приходит мысль о том, что Позов всё-таки решил что-то спиздануть. Да, Арсений не очень любит материться, но в этой ситуации — всё сложнее. Антон скашивает взгляд на Арсения, слегка наклоняясь к его уху, чтобы никто не услышал то, что он хочет сказать. — Арс, ты тоже подумал про Позова? Кивок. Тихий и неуловимый, но Антону достаточно для установления понимания. К их облегчению, разговор начинается с другого. Только вот Петя сидит, уткнувшись взглядом в пол. Эдик тактично не выдаёт никаких комментариев, наблюдая за этой немой (но не совсем) картиной. — У меня один вопрос. И одна новость. С чего начинаем, Арсений? Нурлан смотрит прямо в глаза, но смущает совершенно не это. Даже не смущает. А заставляет задуматься. Почему обращаются именно к нему, когда он здесь единственный стажёр? Антон рядом напрягается, но Арсений не трус. — Вопрос, если он касается меня, можете задать наедине с виновником торжества. А новость — хоть сейчас. Мы же для этого здесь собрались? Алибекович шумно выдыхает, стискивая зубы. И отворачивается. Наконец. — Новость состоит в том, что пропала девушка. Помните тех, кто видел, что наши прошлые жертвы общались? — Кивки. А Арсений впервые слышит, чтобы Нурлан говорил об этих людях по-другому. — Друзья пропавшей обратились час назад, сообщая по телефону о том, что она не выходит на связь, а так как она ещё и была знакома с прошлыми жертвами, это кажется связанным. — А патрульные? Арсений хмурится, задавая этот вопрос. — Патрульные ничего не заметили. Антон цокает. — Я не удивлён. — Чего ты от них хочешь? Они сидят в своих машинах, изредка выходя на улицу, ленясь поднимать свои задницы. Арсений не может сдержаться. — Потому что никто из них не думает о деле серьёзно? — Ты прав, Попов, но сейчас более важно поговорить о том, что случилось. Антон, я передам тебе все сведения. Совсем скоро мы снова обнаружим жертву, если не успеем. Так… Нурлан обобщает информацию. Они доходят до того, что сами готовы патрулировать, но Алибекович запрещает, потому что своей работы хватает, хоть и обещает что-нибудь придумать. Это выбивает из колеи. Эдик с Хазиным испаряются за одно мгновение, пока Нурлан прожигает взглядом Антона. Арсения уже прожёг. Это он так думает, наверное. — Мне донесли о том, что вы обжимаетесь на рабочем месте. И я, если честно, ничего не понимаю. — Вы обещали задать вопрос. — Арсений. — Антон легонько кладёт руку на плечо, побуждая молчать и не язвить. Арсений, что странно, слушается, замолкая. — Позов очень завидует тому, что Арсений участвует в этом деле, а он у Вас на побегушках. Вот и всё. Я бы на Вашем месте его не слушал. К тому же, если мы и обжимались, то это только наше дело, разве нет? Арсений горд? Арсений смотрит в профиль Антона. Дурацкая улыбка так и лезет. Чёрт бы её побрал. Уголок губ приподнимается. Нурлан округляет глаза так, как никто и никогда не видел. Перескакивать с одной тему на другую оказалось слишком тяжело? Арсений и сам в своих мыслях разобраться не может. У него внутри сплошняком беспокойство и какое-то предчувствие, что по факту — не очень-то и хорошее. — Я даже слышать ничего не хочу, но, будьте добры, закрывайте дверь, когда находитесь в кабинете вместе. — Антон поджимает губы. — Вас могут неправильно понять. Это во-первых. А во-вторых, повторюсь, я даже слышать об этом не хочу. Свои дела голубятские оставьте за стенами работы, иначе уволю обоих. Антон, займись этим делом. Арсений — марш в архив до первого зова. Всё ясно? Синхронные кивки. Нурлан пулей вылетает из помещения. И Арсений подходит к двери, закрывая её на замок. Оборачиваясь к Антону, он видит, что брови того взлетели вверх. И даже если сейчас не совсем подходящее место, Арсений чувственно засасывает начальника, припирая его к столу. Руки обнимают спину, заботливо прижимая к себе. Хочется больше и ближе. Хочется спокойно и глубже. Но Арсений даже понять не может: он просит таким образом прощения за то, что собирается от начальника сегодня сбежать? Антон легонько улыбается, отстраняясь. И Арсению приходится собрать всего себя по частям воедино для того, чтобы отойти. — Это за что? — За всё хорошее. Антон облизывает губы. — Пойдёшь работать? — Да. — Ладно. Подождёшь меня после работы? Довезу до дома. Арсений кивает. А внутри чувствует себя последней сволочью, потому что ждать он никого не будет. Хотя бы потому, что уйдёт раньше. Не уйдёт. Сбежит. — Никуда я не денусь, Антон Андреевич. Не переживайте. Всё будет в порядке. Заедем куда-нибудь перекусить? Антон кивает, немного расслабляясь. — Что думаешь по поводу этой девушки? — Думаю, что пока мы сделать ничего не сможем. Но попытаться стоит. Скажешь мне, если что-то обнаружишь? Кивок. Арсений выходит из кабинета на ватных ногах. Всё оставшееся время он проводит в архиве. Эмир уходит ровно на час раньше, потому что никому особо не нужен, да и Нурлан отпустил его, судя по информации. Что он там наплёл? Неизвестно. Но Арсений ушёл на пятнадцать минут раньше, чтобы получилось уйти незаметно. Начальника он убедил в том, что никуда не сбежит и не будет делать глупостей. Но вине разрастись не даст. Вещи он забрал из стажёрской ещё несколько часов назад. Коридор был чист, когда Арсений выдохнул и пошёл к выходу. Вечеринка уже началась. Эмир написал, спрашивая о том, едет ли он. И пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание ещё раз. Арсений ещё сам не понял, что хочет сделать. И что он будет делать, если ситуация выйдет из-под контроля? Нурлан показал фотографию пропавшей. И Арсений страшился увидеть эту девушку на этой вечеринке, потому что тогда — все его подозрения подтвердятся. Тогда станет по-настоящему сложно. Номер Антона он ставит на быстрый набор. И теперь «муж» становится важнее всего. Такси забирает его на углу. Подальше от работы. И пока он думает о том, что делать в экстренных ситуациях, его довозят до пункта назначения. Невольно вспоминается серия фильмов с таким названием, и становится не по себе. Арсений никогда эти фильмы не любил. Эмир машет рукой, потому что стоит у входа. И это уже кажется подозрительным. Сегодня Арсений всё ставит под сомнение. Только одно — нет. Антона он под сомнение больше не ставит. А ведь где-то в отделе он сейчас ждёт Арсения в машине, даже не зная, что в стажёрской его нет. — Рад, что ты здесь. У нас сегодня будет важный момент. Тебе стоит на это посмотреть. Арсений поджимает губы, улыбаясь. Ему нужно притворяться. Необходимо. Удивление не приходит одно, когда его ведут не к главному входу. Его ведут куда-то за угол, но волнение он скрывает. Молча шагает дальше, генерируя исходы событий в своей голове, переполненной мыслями. — Нужно будет телефон сдать, потому что зачастую все хотят снять всё на камеру. Ты же не против? Арсений готов врезать себе за свою рассеянность. Он ведь не думал о таком. Он же мог взять второй телефон, но теперь кладёт свой в коробку для хранения и проклинает себя за такую опрометчивость. Он даже не стал спрашивать: обязательно ли. Потому что один шаг в сторону — и всё пойдёт ко дну. Вся его маскировка падёт. — Это будет настолько грандиозно? Если так подумать, Эмир, попахивает нарушением закона. Арсений смеётся, маскируя всё под шутку, поэтому Эмир смеётся тоже, но в ответ ничего не говорит. Всё это похоже на сюр, но Арсений продолжает двигаться дальше, принимая уже знакомую маску из рук коллеги. Напяливать её не хочется совсем. Но сегодня Арсений — актёр. И если играть, то до конца. В зал они спускаются за несколько секунд. Перед глазами толпа в масках. И Арсения сразу же ведут к бару, где протягивают напиток, который он не собирается пить, потому что уверен — там что-то есть. А он хотел бы остаться в здравом рассудке и уме, если что-то пойдёт не так. — До дна, Арсений? Эмир держит свой бокал в руках, намекая на то, что он не отделается так просто в этот раз. И у Арсения не остаётся вариантов, когда рядом стоящие начинают скандировать «до дна». Паршиво. Арсений понимает, что начинает нервничать слишком откровенно, поэтому выпивает обжигающий напиток до дна, чувствуя ладонь Эмира, которая помогает осушить сосуд, не оставляя ни единой капельки. Сначала Арсений ничего не чувствует, осматривая помещение. Но через несколько минут понимает: земля уходит из-под ног. Он знал, что так будет. Но стойко держался на ногах, когда его повели куда-то ближе к сцене. Одна его часть твердила — он ничего не ел, поэтому просто так сильно торкнуло. Но разум орал до истерики, что всё пошло по одному месту. И ватные ноги с расплывающимся взглядом — это самый настоящий пиздец. Арсений сглотнул, опираясь на столик. И молча наблюдал за цветными пятнами перед глазами, стараясь не потерять мысленную цепочку в своей голове. Эмир вышел на сцену. И все встретили его бурными овациями. Как в прошлый раз. Абсурд. Арсений убеждается в этом и в этот раз, а мысли-то переклинивает. Чёрт. Бегущей строкой в голове: надо бежать. Но Арсений не может сдвинуться ни на шаг. — Сегодня ещё один значимый день для всех нас! Эта девушка добровольно пришла к нам и готова присоединиться к избранным. Поприветствуйте её. Руки холодеют. Арсений смотрит на девушку с фотографии, узнавая её моментально. Она улыбается, но глаза ничего не выражают. А Эмир смотрит на Арсения, ловя его взгляд. И становится понятно, что просто так Арсений отсюда уже не уйдёт. Телефона под рукой нет, никого рядом нет, то, что он выпил несколькими минутами раннее — напрочь сбивает ориентир и мысли. Арсений снова потерялся. Арсений так надеялся, что всё совсем не так. И нет, он не расстроен из-за того, что Эмир не его друг. И никогда им не станет. Арсений в ужасе от того, что не заметил ещё раньше. И не смог спасти всех тех людей, жизнь которых оборвалась слишком рано. О себе он сейчас думал в последнюю очередь. Кашоков переводит взгляд на девушку и начинает говорить ей что-то совсем тихо, пока вокруг Арсения творится хаос из хлопков, радостных возгласов и неразборчивых слов. Сам он даже с места сдвинуться не может. И даже когда девушка пустыми глазами оглядывает весь этот хаос и уходит со сцены куда-то за дверь под одобрительный гул, Арсений по-прежнему стоит на месте, понимая, что нужно что-то срочно делать. На плечо ложится рука. Арсений слышит биение собственного сердца где-то в ушах. — Арсень, я же говорил ничего не делать. Голос Хазина так близко, что Арсений оборачивается и видит действительно его. В маске. — Надо уходить, Петь. Дыхание сбивается. Арсений чуть ли не начинает сползать вниз, но Петя успевает придержать, обеспокоенно оглядывая его с ног до головы. — Тебя чем-то накачали? — Не знаю. Я вообще думать не могу. — Язык заплетается. Речь медленная. Тянется, как мёд. — И ходить. Будто меня к месту присобачили. Петя поджимает губы, оглядываясь по сторонам. Арсений не знает, что происходит, когда всё-таки сползает на пол, потому что оглядываясь, он понимает, что Хазина больше рядом не оказывается. Ну вот. Это была галлюцинация? Арсений с отчаянностью думает, что нужно встать самому, потому что на него никто не обращает внимания. И он встаёт. С тяжестью, но он медленно двигается по стеночке к выходу, когда чья-то рука снова опускается на его плечо. Снова Хазин? Облегчение почти накрывает с головой, если бы не одно «но». — Ты снова сбегаешь, но мне кажется, что в этот раз я тебя так просто уже не отпущу, Арсений. Эмир расплывается перед глазами. И в следующее мгновение всё меркнет.

***

Когда Арсений открывает глаза, оказывается уже не в баре. Голова трещит по швам. Арсений трёт виски, пытаясь понять, что произошло. Где он вообще находится? По виду — обычная комната. Бежевые стены, тумба около самой примитивной кровати и лампочка над головой. Неприятный свет делает только хуже, поэтому Арсений вверх больше не смотрит. Сколько времени прошло? Входная дверь открывается резко. Арсений смотрит на Эмира, уже не притворяясь. Сейчас в этом нет никакого смысла. Быть приманкой для Кашокова? Арсений только сейчас понял, что является самой настоящей приманкой, даже если не хотел этого. Но он уверен: Антон его найдёт. Он его из-под земли достанет и даст пиздюлей. Арсений будет не против. потому что по-настоящему проебался. Оправданий никаких. Он попался, как неопытный, полностью подтверждая статус стажёра. И это гнетёт, но не так сильно, как осознание того, что он не знает, где он находится сейчас. И что с ним будет дальше. — Отпусти меня. Эмир наигранно удивляется, сверкая доброжелательной улыбкой. Мерзко. Арсению мерзко. — Ты уже проснулся? Отлично. Нужно поговорить. — Ты сошёл с ума? С катушек слетел? Отпусти меня. Арсений встаёт, но головокружение тянет вниз. И он с шумным выдохом опускается обратно, понимая, что уйти сам не сможет. Речь всё ещё замедленная. — Арсений, у тебя два выхода. — Эмир приближается максимально, садясь на корточки. — Или ты вступаешь ко мне, или… — Стану избранным? Уловить посыл было легко. Даже с такой тяжёлой головой. Эмир кивает. — Бинго. Ты и так всё знаешь. — Что с девушкой? — Ты даже в такой ситуации думаешь о чужом человеке? Или у тебя привычка беспокоиться за других людей? Арсений понимает отсылку, но держит себя в узде, потому что тело всё ещё его не слушается. Паршиво. Предательски паршиво. Но винить он может в этом только лишь самого себя. — Твой друг тоже настолько сильно о тебе беспокоился, что пробрался на нашу вечеринку тайком. Мне интересно, ты его сам привёл? Или здесь что-то другое? Я ждал Антона Андреевича, если честно. Арсений резко устремляет взгляд на Эмира, пока внутри всё холодеет. — Что с ним? — Ты определись, Арсений, тебе про девушку интереснее узнать или про Хазина? Рука Эмира ложится на колено, сжимая. Арсений пытается отдёрнуть, но Эмир сжимает сильнее, не давая сдвинуться с места. Когда Арсений хочет пустить в ход руки, Эмир одним движением защёлкивает наручники. Блядская хуета. Всё становится только сложнее. А ведь Арсений был уверен, что сможет постоять за себя. Если бы его не накачали чем-то, он бы смог выбраться. Разум начинает запускаться. Потихоньку. В такой ситуации нужно оставаться в здравом уме, даже если это чертовски сложно. Арсений сглатывает, чувствуя дикий сушняк. Язык липнет к нёбу. — Чем ты меня, блять, накачал? — Чем нужно. Это мне на руку. Ты слишком сильно лезешь не в своё дело, Арсений. Мне нужно было как-то тебя остановить. Я долго думал, будешь ли ты последней жертвой в этом городе, но решил дать тебе выбор. Видимо, одно местечко я всё же найду. Арсений дышит через раз, думая о том, что натворил своим рвением решить всё самому. Но сейчас нужно думать лишь о том, как выбраться. Арсений пытается хвататься за любые мысли, пока Эмир продолжает. — Я думал, ты не догадаешься, но ты превзошёл все мои ожидания, Арсений. — Почему… — Арсений перебивает. — Как ты вообще к этому всему пришёл? Нужно потянуть время для того, чтобы что-то придумать. Арсений пользуется единственны возможным вариантом — заболтать. — Мой отец передал мне это дело. Знаешь, как он этим горел? Но я обошёл его по рвению, проникая в отдел. Я пошёл дальше. И я был готов следить за развитием событий, контролируя ситуацию. Всё было хорошо. — Эмир вскидывает рукой. — Всё начиналось так хорошо, но ты взял и всё испортил, просто существуя. Если бы не ты — я бы спокойно дошёл до конца, но ты — настоящая заноза в заднице. — Зачем ты это делаешь? И зачем снимал на камеру третье убийство? Ты хотел нас запутать? — Арсений, тебя хер запутаешь. А насчёт — почему я это делаю? — Эмир хмыкает. — Власть. Власть над людьми. Ты знаешь, какие люди слабые? — Но ты же тоже человек. — Нет. Я выше. Выше людских созданий. Я кукловод. Дёргаю за ниточки. Понимаешь? Тебе разве не хотелось власти? — Я не идиот, Эмир. Кашоков усмехается. — Именно это тебя и погубит, Арсений. Тебе не место в отделе. Среди обычных людей. Ты создан для большего. Понимаешь? — Да пошёл ты! Думаешь, сможешь промыть мне мозги так же, как и остальным? Эмир скалится, вставая. Колено отпускают, и Арсений выдыхает. Злость затапливает целиком и полностью. Арсений чувствует это каждой клеточкой своего тела. — В том то и дело, что это не так просто в твоём случае. Поэтому я поставил тебе выбор. Решай, Арсений. — Он меня найдёт, Эмир. Он обязательно меня найдёт. — Если успеет, Арсений. — Иди к чёрту. Сквозь зубы. Арсений встаёт с кровати, качаясь, но не падает обратно в этот раз. Он с рычанием кидается на Эмира, тратя свои последние силы. Но ему не удаётся ничего сделать. Только лишь потерять сознание, когда на коже чувствует мимолётная боль, будто комарик укусил. И осознать, что в этот раз он не смог себя спасти.