Гриш, отказник и принц

      Алину разбудил приглушенный, но отчетливый грохот, доносящийся ниоткуда. Хрипло застонав, она попыталась спрятаться под одеялом или хотя бы заткнуть уши, однако любое движение лишь усиливало звук и тупую боль в затылке. Эта боль жадно тянулась к мокрым от пота вискам, сдавливая их, чтобы в конце концов добраться до пульсирующих глазниц и проткнуть насквозь своими тошнотворно-горячими пальцами. Хватит, убирайтесь прочь, оставьте меня в покое... Она хотела сказать это вслух, но губы спеклись, и во рту было до того скверно (и, к тому же, абсолютно сухо), что вялый язык впустую царапнул по нёбу. Беспомощная. Немая. Ты легкая добыча, девочка. Что?       К счастью, невидимая канонада стихла. Алина попробовала приоткрыть глаза. Веки намертво срослись друг с другом, словно их прошили прочной нитью, которая не столько рвалась, сколько тянула и ранила тонкую кожу. Всё ее существо отчаянно сопротивлялось бодрствованию. Сколько она проспала? По ощущениям, едва ли больше часа... О, нет, опять!       Снова шум, на этот раз – настойчивее, громче. Над ухом раздалось болезненное «м-м-мф», и Алина почувствовала, как к ней сонно прижимается такое же теплое и обнаженное тело, но на смену мимолетному испугу пришло облегчение. Она узнала бы этого человека, даже ослепнув и оглохнув. А теперь знала его, как ни... как никого другого. Александр, не просыпаясь, сгреб Алину в объятия, однако ему этого показалось мало, и он буквально подмял ее под себя, накрыл живым щитом, будто желая уберечь от всех напастей. Она неуклюже высвободила руку, чтобы коснуться в ответ, и...       Внезапно очнулась, мгновенно взбодрившись. Туман в голове не рассеялся окончательно, но, по крайней мере, отчасти вернулась способность соображать. Никакой это не грохот – это стук! Поглощенные друг другом, они оставили двери в спальню открытыми. Кто-то стремился во что бы то ни стало попасть в покои генерала Киригана. Что-то случилось.       – Александр, – просипела она, осторожно потрясая его за плечо. Подействовало не сразу. – Александр, стучат...       Он дернулся всем телом, прислушался, вскочил, и его повело. Впрочем, ко всему привычный генерал Второй армии быстро пришел в себя и, помедлив всего миг, стрелой метнулся к гардеробу. Держа похолодевшую ладонь у гудящего лба, а другой рукой придерживая на груди покрывало, Алина молча наблюдала, как в предрассветной серости Кириган облачается в одежду для сна. Это заняло у него секунды. Он спокоен, насколько возможно, а у нее отчего-то срывается дыхание и частит сердце. Алина сделала глубокий вдох, сглотнула горечь. Наравне с дурнотой похмелья и усталости к горлу подкатило воспоминание.       Генеральский стол, потревоженные фигурки. Заклинательница Солнца сидит на краю, теребя измятую юбку, в ожидании, пока кончится разговор, не предназначенный для ее ушей. «Что такого смешного ты сказал Ивану?» «Я приказал ему беспокоить нас только в одном случае: если произойдет переворот».       Прежде чем уйти навстречу беде, не забыв прикрыть за собой распашные двери, Александр сделал шаг к кровати.       – Сиди здесь, – скрипуче шепнул он, до желваков стиснув зубы. Лицо бескровное, на лбу испарина. – Ни звука. Ясно?       Она кивнула. Слово «здесь» не подразумевает «здесь, в этой постели», а за пределы комнаты Алина и так не сунется. Подслушивать же не просто можно, а нужно бесшумно. Знакомая с детства игра в обходной путь немного успокоила нервы, и на ноги она вставала твердо, почти не покачнувшись. Шаг. Другой. Третий. Так кружится голова... Уже близко. Есть! Она у цели. Главное – не пыхтеть, не прислоняться к дверным створкам и перебороть этот гадкий звон в ушах. Пр-роклятье! Голос явно девичий, говорит торопливо и сбивчиво, но так тихо, что не понять даже, кто его обладательница, не то что разобрать слова. Лишь некоторые, от волнения чуть громче сказанные, срывающиеся на окончаниях. Алина изо всех сил напрягала слух, прильнула ухом к щели, перестала дышать, но ничего. Кроме «они все», «в луже», «виноваты».       Александр о чем-то спросил напряженной злой скороговоркой, и посетительница тонко, по-детски всхлипнула. А затем и вовсе донеслось странное: глухой звук, с которым не опускаются – падают на колени, и сдавленные, скулящие рыдания.       – Н-не бх... бха! Бха! Бха... гху... б-би-ите! П-п... шу... – услышала Алина и почувствовала, как ногти впиваются в ладони.       Она узнала эту девочку. Целительница из выявленных не так давно, совсем еще дитя. Отец, разорившийся помещик, «придержал» дочь у себя, чтобы лечила домашних и помалкивала, но, когда понадобились деньги, продал в Малый дворец, заломив тройную цену. Обычная история, и запомнила ее Алина не поэтому. Они собирались выезжать в сторону Каньона, когда к Дарклингу, изображавшему сердцебита, подлетела запыхавшаяся девчушка и, сгорая от смущения, протянула аккуратный сверток. Алина была неподалеку, поэтому застала их минутный разговор и увидела, что в свертке лежит пара простых бордовых рукавиц. Свитер из шерсти такого цвета получал каждый юный корпориал, еще не заслуживший права носить кафтан. Девчонка по имени Ксения, разумеется, ни словом не обмолвилась об этом, но было ясно, чем она пожертвовала, чтобы ее благодетель не замерз в Каньоне, ведь там «очень холодно от смерти». Алина видела, что генерал колеблется, но он всё же принял подарок, который едва бы налез ему на нос. Александр не растерялся и, кивнув на Старкову, со всей серьезностью спросил у погрустневшей девочки, может ли он одолжить такую ценную вещь другой замерзающей. Зачем добру пропадать? Позже он обратится к толковому фабрикатору, и вот тогда...              – С каких пор вы принимаете подарки от восторженных поклонниц? Раньше вы их игнорировали.       Алина не ехидничала, ей и впрямь было любопытно. Рукавички пришлись впору, напоминая о детстве.       – Восторг и забота – разные вещи, мисс Старкова. Можно купить человека, но не его преданность. К тому же, – задумчиво добавил генерал, – наказания ей всё равно не избежать. За порчу казенного имущества, когда настанут холода, и за суеверия, когда придется объяснять причину. Мысль, что всё было не зря, должна ее немного утешить.              Похолодев, Алина плотнее закуталась в покрывало. Мысли путались. Что могла натворить Ксения? Или, что вероятнее, гонцом для каких вестей она стала? Зачем посылать напуганного ребенка, которому в эту рань еще спать да спать?       – Встань, – приказал Дарклинг. – Не позорь ни себя, ни меня. Вернись к Ольге. Скажи, пусть оставят, как есть. Я... иду.       Алина почти успела вернуться в кровать, не хватило пары шагов. Александр распахнул двери, зацепил ее застигнутую врасплох фигуру мутноватым угольным взглядом и, ринувшись вперед, схватил за плечи, порывисто прижал к себе.       – Что случилось? – выдохнула она ему в грудь непослушными губами, как никогда остро осознав вдруг, что он древний.       Мгновение, и расслабляются каменные мышцы. Выравнивается дыхание, движения вновь уверенны, и слова звучат четко, без проблеска эмоции. Только ладони, что до сих пор лежат на ее полуголых лопатках, всё такие же ледяные.       – Из того, что я понял: Ланцовы, все трое, послы и твой двойник – мертвы. Предположительно, убиты. Те, кто был рядом в момент убийства, пока не пришли в сознание. Сейчас с ними корпориалы, остальные пытаются не допустить паники.       – Но как?.. Кто? Этого не может... Подожди... Мария?.. Она?!.. Святые. Я не... – За Алину будто лепетал кто-то другой.       Кириган говорил на языке, которым она только начинала овладевать, и слова, знакомые по отдельности, виденные на бумаге, многократно повторенные, в единую фразу не складывались, как ни старайся. Ей казалось, что она бредит. В ушах уже не просто звенело – гудело, выло на разные голоса. Стремительно светлеющая комната начала вращаться, и Алина, не понимая, за что хвататься, уцепилась за настоящее. За Александра, который бережно усадил ее на кровать, не разжимая рук, коснулся губами макушки, замер так на издевательски короткие секунды и будто через силу отстранился.       – Как раз это мне и предстоит выяснять, – холодно и отчужденно произнес он, глядя куда-то в пространство. – Кто. И как.       – Подожди! – Алина не успевала собраться с духом, ничего не успевала, а он уже собрался уходить. – Что делать мне?       – Сидеть и ждать. Я запру двери. Пока все, кроме Ивана и Жени, уверены, что ты мертва, тебе здесь ничто не угрожает, но лу...       – Я не за себя боюсь! – в сердцах бросила Алина и, опомнившись, понизила голос. Потянулась взять за руку, переплела пальцы, черпая силы и одновременно делясь своими, скудными, всеми, какие есть. – Я хочу помочь. Что если убийца еще здесь? Если убиты все... Может, подставить хотят тебя? Или пытаются замести следы... Это очень, очень странно.       Кириган повернулся к ней, и сквозь бесстрастную маску, призванную обмануть самого искусного лжеца, проступило что-то, похожее на благодарность. Он пожал ее пальцы, открыл шкаф и надел кафтан, свою броню, прямо поверх пижамы, не застегнув пару случайных пуговиц, как сделал бы, наверное, любой убитый горем параноик. Все-таки она была для...       Осознание, что прямо сейчас весь Малый дворец считает мертвой ее, а не бедную Марию, легло на плечи грузом вины.       Нет, нет, она подумает об этом после, когда перестанет ныть висок. Когда они будут точно знать хоть что-нибудь.       – Я всё выясню и вернусь, – пообещал Александр. – Возможно, к вечеру. Но я вернусь. Только дождись меня. Алина, ты слышишь? Будь здесь, это приказ. Если начнут ломиться в двери, уходи через тайный ход и спрячься в моей секции библиотеки. Если полезут через тайный ход, – он вздохнул, помрачнев еще сильнее, – бей сразу. Что бы ни говорили.       – Ты кого-то подозреваешь, – догадалась она, и в груди тоскливо засвербело, точно меж ребер вгоняли булавку.       – Всех, – кивнул он, горько усмехнувшись краем рта, – не считая тебя, разумеется. Ночью тебе было не до убийств.       Это было глупо и совершенно неуместно, но Алина покраснела. Святые, ну почему, почему всё хорошее в ее жизни оборачивается... вот так? Вкривь да вкось. Неуместные мысли, постыдные, грешные, но они отвлекают. Так легче.       – Люди, которые вместо себя шлют на растерзание невинного ребенка, способны на многое, – пробормотала она.       – Это доказывает, что я в них не ошибся, – туманно высказался Дарклинг и, не прощаясь, бесшумно исчез за дверью.       Лишь когда снаружи, за пределами гостиной, щелкнул замок, Алина Старкова позволила себе соскользнуть на пол, прижавшись спиной к кровати и обхватив руками колени. Потому что ей больно, одиноко и страшно. Она не спала больше суток, ужасно устала, но уснуть нельзя, да и не получится. Это тело требует отдыха, а разум бьется в сухой истерике. Пока она отдавалась... или скорее предавалась... разврату, по обоим дворцам разгуливали хладнокровные убийцы. Неизвестные. Неуловимые. Они избавились от царской семьи и от всех послов, хотели убить ее. Да, не впервой, но... Привыкнуть к этому невозможно! Если бы не... Она прижала ладонь ко рту. Марии больше нет, из-за нее. Жене может грозить опасность. Ведь никто не знает, кому ве... Люди не приходят в сознание. Кто они? Сколько их? Что это, яд? Наркотик? Оружие? Замешана Фъерда? Шухан? Что же теперь будет?! Что будет с Равкой и со всеми ними?       «Нет уж, довольно. Расхныкалась, как девчонка, – неприязненно подумала Алина, дернув себя посильнее за спутанную прядь. – Здесь Александр, он найдет виновных. И, к счастью, Николай еще жив, по закону трон принадлежит ему».       Она заставила себя подняться, обмыться в тазу и отыскать потерянный пеньюар. Выбор был невелик: либо он, либо платье, в котором уби... Не думай об этом хотя бы минуту! Николай станет царем. Александр рискует. Думай о них. И во рту, кстати, волькрова пустыня. Волосы выглядят отвратительно, на столе бардак, кровать в беспорядке. Займись делом, цветочек Малого дворца, побудь полезной. Служанки сюда нагрянут еще нескоро, облегчи им жизнь. Вот так.       «Цветочком» ее называли за глаза, в основном те, кто понятия не имел, что «тепличная» жизнь – отнюдь не сказка. Алина не человек, не личность, а символ, знамя, оружие, предмет сделок. Да, ее оберегают, но до поры до времени. Она принадлежит Равке, в нее вложено слишком много. Возможно, даже из ее мнимой смерти удастся извлечь пользу. Эффектное воскрешение на поле заведомо проигрышной битвы? Или мощи солнечной Санкты, колесящие по стране?       Она невесело хохотнула и поморщилась: не стоило трясти головой. Зато цинизм, который ей усиленно прививали добрым примером, в отличие от пустой паники, придавал сил. Сколько времени прошло? Четверть часа, всего лишь?!       – Во что ты превратилась, – цокнула языком Багра. – Босая, почти на кухне... За остальным дело не станет, я погляжу?       Алина выронила гребень и призвала свет, готовая атаковать. Взгляд метнулся к панели, открывающей тайный ход.       – Не глупи, – вздохнула женщина, неодобрительно покосившись на костяной гребень. – Я бы успела прикончить тебя, сонную муху, как минимум, трижды, если бы хотела, но проблем это не решит. Ты должна уходить, сейчас же.       – Я. Никуда. Не пойду. – Свет в ладони сгустился и обрел форму шара, способного сжечь дотла. – Чего вы хотите?       – Чтобы ты открыла наконец глаза! – Она пинком подтолкнула к Алине что-то, оказавшееся «шпионской сумкой».       – Вы были у меня в комнате? Но там же... Нет, это не могли быть вы, усилитель маскарадом не обмануть.       Багра отмахнулась от ее слов, хотя, судя по глазам, определенно приняла их во внимание. Алина нахмурилась.       – Вы не знаете, что произошло, но переполох вам как будто даже на руку. Повторяю: чего вы хотите?       – Спасти вас обоих от безумия! – рявкнула она, и в презирающем всех и вся голосе послышались незнакомые нотки отчаяния. – Александр хочет объединить усилители Морозова, и ему это почти удалось. Ты знаешь, кто он есть, знаешь, как он собирается использовать Каньон, и тебя это давно не пугает. Ты считаешь это необходимой жертвой, а себя – его противовесом. Думаешь, что в любой момент сможешь остановить его, не позволишь заиграться, но это ошибка.       Алина подняла с пола тяжелую сумку. Она терпеть не могла, когда кто-то самовольно роется в ее вещах. Мешочек со сбережениями был на месте, даже потяжелел, секретные карманы остались нетронутыми, а вот прожженный синий кафтан ожидаемо исчез. Его место заняли охотничий нож, большая фляга, провизия и ветхая, рассыпающаяся рукопись.       – Багра, вы не поверите, но сейчас это не главная из проблем вашего сына, – устало сообщила она. – Мы понятия не...       Слова умерли в зачатке, потому что мать Александра выхватила из-за пояса неприметный кинжал и глубоко полоснула себя по пальцу. Щупальце тьмы тем временем подцепило с пола упавший гребень, и Багра щедро мазнула кровью по одному из длинных зубцов. Перламутровая кость жадно впитала в себя кровь, не оставив и следа, а потом зубец вдруг охватило молочно-белое сияние. Довольно тусклое, оно всё же отдаленно напоминало... о ее силе. И о тьме Дарклинга.       – Дай сюда руку, – велела женщина, и Алина, как уже было с ней минувшей ночью, безотчетно протянула нужную.       От крови окова послушно исторгла поток золотистого света, озарившего всю комнату. Но поразило Алину вовсе не это, хотя чувство, словно кто-то выдирает у нее инициативу, раздавая команды ее свету, было прескверным. Нет, весь ужас заключался в другом. Серебряный браслет и костяной гребень пульсировали в такт, приветствуя друг друга. Сильные, яркие щупальца тянулись к слабым и тусклым, пытаясь «расшевелить», но им это не удавалось. Окова пульсировала.       – Что это? – просипела Алина, не желая верить, отталкивая от себя всколыхнувшиеся из глубины души подозрения.       – Подобное притягивает подобное. Моя кровь, мои кости – отцовские усилители знают их. Мы с ними есть суть одно.       – Вы потомок Морозова... Его дочь? Ну конечно. Александр рассказал мне. Вчера. – Алина, как во сне, рассматривала заживающий порез на ладони, который перестал болеть и кровоточить, стоило заклинателю Теней коснуться его. – Но при чем здесь Мал?! И чьи это кости? – Она обвиняюще ткнула пальцем в подаренный гребень. – Это же не...       – Нет, маленькая святая, это лишь памятный сувенир, чтобы тебя порадовать, – с отвращением сплюнула Багра. – Но когда-то он был морским драконом. Русалье. Глупый мальчишка осквернил усилитель, присвоив себе то, чем не может воспользоваться. Он думает передать эту силу тебе, чтобы контролировать твой свет, когда олень окончательно вас свяжет... Что хлопаешь глазами? Неужто не заметила неладного, когда раздвигала перед ним ноги? Ничто тебя не напугало? – прищурилась женщина. – Вреш-шь! Он не мог не попробовать новую игрушку. А когда ты всполошилась и начала задавать вопросы, мой сын, как обычно, отделался сладкими байками о предназначении и твоей избранности.       Алина открыла было рот, чтобы возразить, огрызнуться, послать ее к бесам, но... Безумие?! Поток чистой энергии, которым она стала. Знак древней магии, который, будучи воплощением хаоса, безошибочно отыскала в его теле. Аморальность, безграничная власть, абсолютная безнаказанность. Солнечный свет под кожей. Удавка тьмы на горле.       Старкова застонала. Она тогда имя свое забыла! Она... она его сожрать живьем была готова. А он и... не возражал?              «Неправильно что, быть бесстрашной, амбициозной и такой восхитительно эгоистичной, не скованной цепями земных условностей и придуманных кем-то правил? Готовой поставить на колени весь мир, зная, что рождена именно для этого... Твоя позиция мне непонятна».              Кириган ведь ничего не отрицал! Но и не объяснил. Его слова можно было растолковать и так, и этак.              «Ты права: ни олень, ни любой другой усилитель не изменит того, кто ты есть. Они лишь раскроют твой истинный потенциал, помогут увидеть и познать темную сторону всего. Однажды ты убедишься, что сила нейтральна. Не добро, не зло. Просто могущество и личный выбор».              – Предположим, – выдавила из себя Алина. – Предположим, вы не ошиблись. Но при чем здесь Мал? И почему олень?..       – Вижу, ты не задумывалась, почему речь всегда о Жар-птице, Морском хлысте и о стаде Морозова. – Багра, как в детстве, шлепнула ее по запястью. «Ленишься, маленькая святая. Скоро совсем разучишься соображать». – Из всех троих только олень способен вести за собой, объединять в одно. Будь у Александра выбор, он бы присвоил себе рога, а тебе бы оставил двух вечных одиночек. Но, увы ему, оленя не так просто выследить, Русалье попался раньше.       – Но зачем, зачем нам все три? – От умственного напряжения и неестественного, неправильного мерцания Алину вновь замутило. Она зажмурилась, съежилась, позабыв обо всех наказах. – Разве не хватило бы оленя? Я думала, что...       – Мой сын алчен, как все безумцы, как все Морозовы. – Багра отшвырнула гребень, и он наконец погас. – Оленя ему было бы мало. Но в отношении тебя Александр мнит себя милосердным. Он верит, что вдвоем сложнее сойти с ума.       – И что, по-вашему, я должна сделать?! – взорвалась Алина, чуть не плача. Она не хотела верить, не хотела принимать.       – Прятаться бесполезно, он отыщет тебя на другом конце света, а теперь и подавно. Глупая девчонка, – сокрушенно сказала Багра, и это непонятное сочувствие добило ее окончательно. – Твой единственный шанс провести вечность в относительно здравом уме – найти того, кто прикончит оленя за вас. Не гриша (его мучительная смерть будет на твоей совести), но и не отказника. Отец питал к ним необъяснимую слабость, так что могут возникнуть непредвиденные сложности.       – Не гриш и не отказник? Вы серьезно? – всплеснула руками Алина. – Вам не кажется, что кое-кто здесь уже спятил?       – Она сказала: «Что-то надвигается. Ответы пусть ищут у Каньона, с него всё началось, все дороги ведут к нему».       – Святые, что на этот раз? Она – это ваш внутренний голос? Богиня здравого смысла? Или ваша астральная сестра?       – Ты почти угадала, – криво усмехнулась Багра. – Видимо, вам двоим суждено нарушать равновесие во всех мирах.       – Знаете, что? С меня хватит! Идите к бесам! – Алина решительно вскочила с места и, подхватив сумку, направилась к злополучной панели из черного дерева. Она больше не могла здесь оставаться. Библиотека? Библиотека – это прекрасно, то, что целитель прописал. – Я не желаю вас слушать. И я не предам его по щелчку чьих-то пальцев, ясно? Он бы никогда так со мной не поступил.       Старуха медлила с ответом, и Алина невольно приободрилась. Она всё делает правильно. Нельзя пороть горячку.       – Откуда мне знать, может, это фокусы? Вы хотите, чтобы я исчезла. Какое совпадение, не вы одна. Избегаете говорить о Мале? Пожалуйста! Сейчас есть проблемы поважнее. Уверена, Александр мне всё объяснит, когда придет время.       – Даже не сомневайся, маленькая святая. – Едкий голос Багры настиг ее, заставив остановиться. – Он с радостью объяснит, зачем организовал твое похищение, и заодно расскажет, кем и за что был проклят шесть веков назад.