Эпилог

«В её выборе [фотографии] Самойлов посоветовался с Лерой» – Фотография какая? – спросил Глеб, подсев на диван к Германике. – Ты про что? – удивлённо посмотрела на него Валерия. Самойлов посмотрел наверх и шлёпнул себя рукой по лицу. – Господи, дай мне сил... – вздохнул мужчина. – Фото. На плите. Могильной, – на это слово он сделал акцент, – Какое? – Так, ну... давай альбом наш с ней принесу? – Давай. – Только он в спальне... – Неси, пожалуйста. Дождавшись посмотревшую все тумбочки и таки выудившую из одной альбом Германику, Самойлов стал смотреть. – Так, так, так... Ну, это пропустим, – сказал Глеб, пролистывая эротические и совсем уж личные фотографии. Периодически он глядел на Германику: может, она подаст идею? Но пока этого мужчина не дождался – только наблюдал за реакциями (на фотографиях, где были Сидорина и Лерина дочь Октавия, или они втроём, режиссёр грустно вздыхала. Но эти фотокарточки Самойлов, разумеется, отклонял). Так он листал довольно-таки толстый альбом, пока Лера не крикнула: «Вот!» и показала пальцем на одну из фотографий. Глеб остановился и обратил внимание на фото, которое указала Лера: похоже, с какого-то концерта. На нём Ксю улыбалась фирменной улыбкой во все тридцать два зуба. – Вот эта, значит?.. А что, недурно... Как раз она одна, обрезать не придётся. Германика, ещё раз взглянув на фотографию, всхлипнула. Глеб хлопнул её по плечу, мол, ну что ты? Но всё-таки решил оставить Германику: вдруг эмоции пойдут дальше? Во-первых, он не знал, какие слова найти для Валерии. Во-вторых, конкретно он был не так уж тут нужен. Так что музыкант решил удалиться на кухню.