Эпилог

Глеб с двумя цветками в руках шёл до кладбища в тоскливом настроении. Сегодня был день рождения Ксю. Самойлов сожалел, что тёмно-бордовые розы он несёт не самой подруге в честь праздника, а к ней на могилу. Мужчина вздохнул и передёрнул плечами. Дойдя до кладбищенских ворот, он остановился и оглядел территорию. Могила Сидориной располагалась от ворот дальше всех, но всё-таки рассмотреть, что там происходит, было можно. Глеб посмотрел туда и не поверил своим глазам. Он снял с себя очки и протёр их краем кофты, подумав, что его подводит зрение. – Или психика... Уже глюки пошли, – ухмыльнулся музыкант. – Наверное, всё-таки кажется. – мужчина тряхнул головой, но «глюк» не пропал. Рядом с надгробием взаправду стояла Лера Германика и о чём-то негромко говорила. За пять лет, прошедших со смерти Ксю, Глеб – когда приходил на день её рождения, в годовщину смерти, или когда проходил мимо – видел кого угодно: общих знакомых, родственников (сестру точно видел), фанатов... Леру на кладбище он видел в первый и последний раз в день похорон. Поэтому он считал, что либо Лера та ещё сука (и к этому варианту он и склонялся) и просто об этом забыла, либо не хочет приходить и вспоминать. Что ж, имеет право. Он бы на её месте предпочёл забыть. Ему удалось расслышать часть из того, что говорила Валерия, и услышанное его удивляло. – «Прости меня», «это было ужасно», – Глеб достал из кармана зажигалку и сигарету и закурил. – Похвально, что она это поняла. Девочка определённо выросла. Мужчина выдохнул дым. – Плохо, правда, что поздно. Так он простоял ещё какое-то время, пока Лера не повернулась и пошла к воротам. Они встретились лицом к лицу. – Привет, – сказал музыкант, не подумав. «Ну какой, блядь, привет?! Вы разговаривали пять лет тому назад на не самых положительных нотах!» После он, сощурившись, заглянул Германике в глаза, словно желая удостовериться, точно ли поняла. Лера посмотрела в ответ так, что у Самойлова отпали все вопросы. И «что чувствует», и «чувствует ли вину», и «осознала ли». На два вопроса из трёх теперь был ответ «да». А что конкретно она чувствует – уже не его дело. (Вину точно ощущает) Мужчина пропустил девушку, дав ей возможность выйти, и направился к могиле сам. – Уж кого-кого, а её... – присвистнул он. – Чудны дела твои, Господи, – ухмыльнулся Глеб. В существовании некоего Всевышнего он разубедился уже давным-давно, но, видимо, что-то высшее смогло заставить Германику раскаяться... Он дошёл до могилы, задержал взгляд на фотографии – и что-то кольнуло в сердце. А ведь он думал, что такого уже не случится. Глеб положил цветы около надгробия. – С днём рождения, Ксюша. Его взор задержался на годах жизни: « 21. 08.1982 – 20. 07. 2011». Не исполнилось и двадцати девяти... Мужчина стёр слезу и вздохнул. Он грустно улыбнулся и посмотрел в небо. – Надеюсь, что там тебе хорошо.

***

«До свиданья, Малыш. Я упал, а ты летишь. Ну и ладно, улетай В рай. Ничего-ничего, Мы увидимся ещё. Я и сам, я и сам Назло врагам Буду там»