Умница

***

Игорь вышел из здания башни сильно не в духе. Как же его бесил Волков! Телохранитель хренов. Пес цепной. Злой, настырный. Сделал стойку сразу же, стоило надавить на Сергея. Не дал сказать Разумовскому ни слова. Игорь был уверен, что Сергей помог бы ему, но появление Волкова заставило его замкнуться, заговорить какими-то общими фразами. «Технически невозможно». Свободу слова еще приплел. А сам на телохранителя косился, дергался все время. Игорь заметил. Вообще атмосфера разговора резко изменилась, стоило Волкову войти в комнату. Или кабинет? Короче, туда, где они с Разумовским разговаривали. А ведь Сергей, показавшийся настороженным в самом начале, заулыбался, когда Игорь восхитился его коллекцией, расслабился. Игорь вспомнил взгляд Разумовского: словно потухший уголек вдруг затеплился. В нем появилось что-то детское. Беззащитное такое, открытое. С этим было можно работать, если бы… Гром поправил кепку и зашагал в сторону полицейского управления. Странная парочка. Он попытался отвлечься, но мысли не отпускали, и он все время возвращался к Сергею и его телохранителю. Разумовский явно нервничал: перебирал пальцами, вздрагивал, глазами по комнате шарил, словно искал что-то. А Волков наоборот – был само спокойствие. Не подходил, но кружил, сука, вокруг, как акула. Он касался Сергея. Постоянно. Что это было: не позволял сказать лишнего, контролировал? Может быть, какой-то фетиш? Демонстрация? Непонятно. Только Сергею это не нравилось. Игорь готов был съесть свою кепку, если это не так! Разумовский зажимался, сидел бледный, опустив глаза. Снова потухшие. Безжизненные какие-то. И вскрик этот - словно ему больно стало. Игорь нахмурился, передернул плечами: ветер, подувший с Невы, был сегодня особенно промозглым. Вот интересно все же: какие отношения связывали этих двоих? Кроме рабочих, конечно. Друзья? Возможно. Хотя весьма сомнительно: Волков любого ушатает своим желанием доминировать. Так не дружат – так командуют. Любовники? - Не похоже, - пробормотал Гром, сунув руки в карманы куртки. Или все же?.. Он вытащил сигарету и закурил, глядя в хмурое небо, готовящееся пролиться холодным дождем. Низкие тяжелые тучи обещали ненастье. - Снег, что ли, скоро пойдет? – Игорь поднял ворот куртки и поежился. Он не страдал предрассудками, но совершенно не разбирался в такого рода взаимоотношениях. Ну, когда мужик с мужиком. Вот чего они вместе делают? С девушкой-то понятно: цветы, рестораны там, прогулки по набережной. А с мужиком что? Ему цветы не подаришь. Целоваться – противно, наверное. И на роже - щетина. Вон, у Волкова вообще борода! Как с таким?.. Фантазия подкинула несколько картинок, и Игорь надвинул кепку на глаза: - Тьфу ты! – выронив сигарету, выругался он, перепугав проходящую мимо полную даму. Дождь все-таки пошел. Полил в три ведра, заставив Игоря остаток пути бежать сломя голову. Хотя это было напрасно – он все равно вымок до нитки. Просто прекрасно. И у Разумовского ничего не нарыл, и стал похож на мокрую курицу. Так что порог управления Игорь переступил в отнюдь не улучшившемся настроении. Пока дошел до своего стола, успел переругаться с доброй половиной сослуживцев. Его начали сторониться. Абсолютно все, кроме Димы: Дубин не ведал, что такое страх, и упорно не замечал, в каком состоянии его напарник. Гром повесил куртку на спинку стула и рухнул на соседний стул, блаженно вытянув ноги. В полицейском управлении было приятно тепло, и Игорь этим теплом откровенно наслаждался. Он бы наслаждался еще больше, если бы не вышеупомянутый Дима. Дубин ходил вокруг него быстрым шагом, размахивал руками, потрясал папкой с бумагами. - Вот! – говорил он. – Рапорт по делу о холодильниках! Я над ним весь день работал! Там на самом деле есть кое-что интересное. Смотри, на четвертой странице… Нервы Игоря сдали: - Слушай, - проговорил он «умри все живое»-голосом. – А тебе что, заняться нечем? Гром наивно предполагал, что Дима заткнется и пойдет, чтобы… Черт! Он не знал. Заняться чем-нибудь важным, вместо того, чтобы доставать его? И так день не задался! Но Дубин не был бы Дубиным, если бы не понял все на свой лад: - Сначала Чумной Доктор, да? – он панибратски хлопнул Игоря ладонью по плечу, падая рядом: - Напарник! Гром прикрыл глаза и стал считать до десяти. Не досчитал. В бок майора больно врезался острый локоть Димы: - Смотри, Юлия Пчелкина выложила новое видео про Чумного Доктора! Игорь понятия не имел, кто такая Пчелкина, и плевать хотел на то, что она там выложила. Он собирался сообщить это Дубину, но его взгляд упал на дисплей смартфона, который Дима тыкал ему в лицо. На экране что-то говорил Разумовский. Вид у него был растерянный и даже испуганный. Его окружало множество журналистов. Волков маячил, как всегда, позади. Далее мелькали кадры с презентации соцсети: как Сергей выбегает из зала, как Волков хватает его за шиворот и они скрываются за стеклянными дверьми лифта, где Разумовский, прижимаясь к стене, тяжело дышит, зажмуриваясь. - Это… - против воли заговорил Игорь, указав пальцем на Сергея. Внутри неприятно потянуло. Чувство было похоже на… Гром не мог точно описать. Вот как в мультиках! Точно! Когда над героем висит несколько лампочек, и, по мере получения им информации, они загораются одна за другой. - Ой! – спохватился Дима. – Не то нажал. Это про Разумовского. - Разумовского?- тупо переспросил Гром, пытаясь расслышать, о чем говорилось в проигрываемом ролике. Однако звук был настолько приглушен, что его с легкостью перекрывал шум голосов сослуживцев и посетителей полицейского управления. - Разумовского… – задумчиво повторил Игорь. - Да! – бодро кивнул Дубин. – Миллиардера. Ну, того самого, кого телохранитель избивает. Игорь отмахнулся: - Я знаю, кто он. Был у него сегодня… - Гром осекся: до него только что дошел смысл услышанного; он развернулся к Диме: - Что ты сказал? Избивает?! - Ага. Да об этом все говорят, - он посмотрел на своего напарника, на его изменившееся лицо, и спросил: - Что? - То есть, «все говорят»? – Гром тупил, он сам знал это, но уж как-то совсем дико выходило. Последняя воображаемая лампочка с электрическим потрескиванием вспыхнула над головой Игоря. Внезапно вспомнились глаза Сергея, его поведение. Волков, стоящий за креслом. Рука на плече Разумовского и вскрик в самом конце беседы. Все эти ерзанья и повороты в сторону своего телохранителя. А он был так увлечен получением необходимой – на самом деле, любой – информации, что не придал этому всему значения. Мелочи. Все, как по учебнику. Криминалистически значимые индивидуально-личностные признаки жертв сексуального и психологического насилия. Игорь нахмурился: - А ну-ка, дай сюда! – он вырвал смартфон из рук Димы и прибавил звук. В видео подробно разбирались абьюзивные отношения, оставшиеся за кадром, доказательства, которые были очевидны для автора ролика: синяки на разных видимых частях тела Сергея, рубашки с длинным рукавом даже летом, ссадины, периодически появляющиеся на лице Разумовского, заторможенное состояние, самодовольный вид Волкова. Прилагались фото. Шли крупным планом руки, разбитые пальцы с опухшими фалангами. Ранки на губах. Насилие – умышленные действия физического, психологического, сексуального характера отдельного индивидуума или группы лиц по отношению к другим людям, нарушающие их права, свободы, законные интересы и причиняющие им физические и (или) психические страдания. Игорь отложил смартфон в сторону. Его рука опустилась на голову, коснувшись влажной после дождя ткани кепки. - Это не то, что я хотел показать, - тут же засуетился Дима, хватая свой телефон, тыкая в экран пальцем. - Не то, - пробормотал Гром, глядя на поверхность своего рабочего стола. События прошедшего дня выстраивались для него в весьма неприглядную картину. Он покачал головой, жалея, что не может отмотать время на пару часов назад. - Ага, - ничего не замечал Дима: - Сейчас найду, погоди. Да где же это? – Дубин явно спешил и нервничал, полагая, что Игорь его не дослушает. В чем-то он был, конечно, прав. Игорь оставил в покое свою кепку и нарочито спокойно поинтересовался: - И что, все знают, что этот урод бьет Разумовского, и нормально всё? – внутри у него начинал закипать гнев. На себя в том числе. Был же там, стоял напротив. Смотрел. И не видел. Игорь сталкивался с таким множеством нездоровых отношений, что впору было книгу писать. И он знал, насколько отвратительным бывало насилие – любое. Каждое. Из-за такого вот наплевательского отношения, когда всем все равно, мучителям многое сходило с рук, и в ряде случаев история заканчивалась плачевно: полиция выезжала на труп. За домашнее насилие же не сажают. Несоразмерность административной и уголовной ответственности. Можно творить все, что угодно. Гром скрипнул зубами. - Кого бьет? – спросил Дима, отвлекаясь от поиска нужного ролика. Игорь молча смотрел на него. Дубин невольно нахмурился: - Ты про Разумовского? Гром очень медленно кивнул. А хотелось ударить ладонью по столу. Сдержался. - Ну да, в сети про них с Волковым полно информации – это не новость, - Дима пожал плечами, возвращаясь к прерванному занятию. – Даже фанфики есть. А что? Несколько раз вдохнув и выдохнув, Игорь тихо проговорил, наклоняясь к Дубину, который повернулся и отзеркалил его движение: - Избивают человека, Дим, - они почти соприкоснулись лбами; Гром пытливо смотрел Диме в глаза: - Тебе плевать, я понять не могу? - Так он же вроде как не против, - так же шепотом ответил Дима. Игорь отстранился и спросил уже нормальным голосом: - Чего? Как Сергей мог быть не против? Охерели совсем?! Сейчас, прокручивая в голове все детали встречи с Разумовским, Игорь понимал, что: да ни фига он не был «не против»! Не зря сработала его чуйка, и Гром оставил свою визитку – он видел, Сергей заметил, но не подал вида, что уже должно было сказать о многом, - но ведь не позвонит же, дурень! Не воспользуется возможностью. Он с досадой потер лоб ладонью, сдвигая кепку назад. Хотелось курить. И есть. Игорь сглотнул. Дима опустил свой смартфон на стол: - Ну, Разумовский точно не против такого к себе отношения - он же миллиардер. - Как это сочетается: насилие и деньги? – Игорь честно не понимал. Вот ускользало от него это коллективное понимание нормальности происходящего. Разведя руками, Дубин пояснил: - Если бы было совсем плохо, Разумовский накатал бы заяву или нанял крутых адвокатов. А так… Может быть, у них там клуб по интересам, - Дима дернул плечом: - Ну, ты в курсе. - Нет, не в курсе. В данный момент Грому хотелось набить кому-нибудь морду. Ситуация вырисовывалась премерзостная. Хуже всего, что он сам теперь был втянут в нее и чувствовал себя грязным до невозможности. Как можно было быть таким дебилом? Голова оказалась настолько забита дерьмом, связанным с появлением в городе Чумного Доктора, что Игорь пропустил того, кому – возможно и вероятнее всего – требовалась помощь прямо сейчас. Дима вздохнул, явно утомленный бесполезным разговором: - Разумовский ничего не делает, Игорь, - как ребенку, пояснил он. - Значит, его все устраивает, - Дубин постучал пальцем по своему смартфону: - Сергей Разумовский – публичный человек. Он мог бы, ну, не знаю… моргнуть или сказать на какой-нибудь пресс-конференции: спасите-помогите. Только он не сделал ничего из этого. А, может быть, сделал, но никто не заметил, рассматривая его руки и смакуя подробности личной жизни? Игорь посмотрел на своего напарника исподлобья: - Ты уверен, да? Могло такое случиться, что Разумовскому не дали этого сделать? Почему-то в памяти всплыла встреча с Сергеем и его телохранителем в коридоре бизнес-центра. Волков – просто больной ублюдок! От него же контролем за версту фонит. Игорь постарался успокоиться, но Дима свел его старания на нет, проговорив: - Мы не в средневековье живем. Гром встал: - Ты дурак, что ли? Дима тоже поднялся, чтобы не смотреть на него снизу вверх: - Почему? – удивился он. - Потому, Дима! – Игорь несколько раз ткнул Дубина пальцем в грудь. - Сколько ты видел в своей жизни жертв насилия? Тот стушевался: - Ну, я… - он поправил очки. Гром невесело усмехнулся: - Ну, ты… - он покачал головой. - Сколько из них подали заявление о побоях? – Игорь отстранился, стаскивая так и не просохшую куртку со стула. - А сколько из них его потом забрали? Сколько из них потом угодили в больницу с разного рода травмами и переломами или чем похуже. Дима попытался остановить Игоря: - Погоди. Все не может быть так плохо: Разумовский хорошо выглядит. Его фотографии постоянно мелькают на различных сайтах. Слухи в сети - просто домыслы. Убедительных доказательств же нет. Гром просунул руки в рукава куртки: - А без доказательств ты не видишь? – он с силой дернул за полы своей кожанки: - Сергей с перекошенным лицом должен выйти в народ или с заплывшими от синяков глазами, чтобы кто-то шевелиться начал? Черт, сам хорош. Думай, Игорь, думай! - Есть определенные правила, - упорствовал Дубин. - Все остальное – вмешательство в частную жизнь. Чего ты завелся? – Дима снова поправил очки. - Пусть сами разбираются. Игорь надвинулся на него, заставив отступить: - Да не разберутся они! Никто не разбирается! Вся эта херня: когда убьют, приходи – она не работает! – Дима выглядел оскорбленным, но промолчал. – Вот ты зачем в полицию пошел? Дубин взял со стола свой смартфон и стал вертеть его в руках. - П-преступников ловить, - ответил он, слегка запинаясь. - Так вот же преступник – Волков этот! – повысил голос Игорь. - Он человека бьет. А Разумовский его боится! Потому и заяву не написал! – Гром повернулся к косящимся на него коллегам: - Нельзя такими быть! Вы же собаки! - Сам-то… - раздалось откуда-то неуверенно. Сам-то… На это у Игоря не было возражений: сам-то он тоже был хорош. Надо же было быть таким слепым! Появился этот птеродактиль – Чумной Доктор, - и мир перестал существовать. Вполне нормально для обычного человека и недопустимо для полицейского. Гром раздраженно дернул козырек кепки. К Диме со спины приблизился Цветков и тихонько поинтересовался: - О чем это он? - О Разумовском, - ответил Дима. - А, - понимающе протянул Цветков и тут же переспросил: - Чего? - Да ничего! – отмахнулся Дубин и бросился вслед за Громом, уже шагающим к входным дверям управления: - Игорь, Игорь, стой! Я же так и не показал тебе видео про Чумного Доктора! - Видео про Чумного Доктора? – Игорь развернулся и посмотрел на своего напарника. - Да, - кивнул тот: - Пчелкина тоже занимается расследованиями, и, возможно, это чем-нибудь нам поможет. - Нам поможет, если ты найдешь холодильники! – рявкнул Гром. Он посмотрел на часы, висящие на стене полицейского управления, и добавил: - И вообще, рабочий день закончен. У меня, - уточнил он, похлопав Диму по плечу: - А ты работай! Фреон – искать! После этого Игорь развернулся и вышел на улицу, совсем позабыв про дождь. Ветер тут же швырнул ему в лицо холодные капли, заставив поднять ворот куртки и припустить в сторону метро. Больше допускать ошибок Гром не собирался: как только он окажется дома, в тепле и с любимой шавермой в руках, он что-нибудь придумает. Ну, или Разумовский сам ему позвонит. Однако что-то подсказывало майору, что нет, не позвонит. - Да чтоб тебя! – выругался Игорь, в последний раз бросая взгляд в дождливое небо, перед тем как нырнуть в метро. Сережа лежал с закрытыми глазами, и ему казалось, что мягкая поверхность под ним покачивается. Он не мог понять, где находится. Вспомнилось море. Мягкие волны с белыми пенными шапками, набегающие на берег. Может быть, он на море? Сережа старался сосредоточиться, но от этого ему стало больно, и он решил оставить все как есть. В конце концов, какая разница, где он был? Ему было тепло и хорошо. Он тихонечко вздохнул. Некоторое время Сережа провел то уплывая в белесый туман, то возвращаясь из него. Он не пытался открыть глаза. Но все еще старался услышать крики чаек. Однако вместо пронзительных криков птиц Сергей расслышал голоса: два мужских голоса негромко разговаривали где-то поблизости. Даже не разобрав слова, Сережа узнал один из них – это был голос Олега. Все его существо мгновенно наполнилось огромным, легким и светлым счастьем. Олег. Стало так хорошо, что губы сами растянулись в улыбку. Сережа же знал, что известие о гибели было неправдой. Знал. Все это время, глубоко внутри, он ждал Волкова, потому что верил в одно маленькое, совсем крохотное чудо. И вот Олег рядом. Живой и невредимый. Разлепив отчего-то ссохшиеся, непослушные губы, Сережа тихо позвал: - Олеж… - он замолчал, страшась, что голос Волкова ему только послышался. Был отголоском долгого сна. Голоса – оба - и, правда, стихли. Но не успел Сергей ощутить болезненный укол выцветшего в серые тона отчаяния, как поверхность под ним снова качнулась. На этот раз с левой стороны. Кисть, расслабленно лежащую на шелковой прохладе, обхватили знакомые сильные пальцы. Они проехались по чувствительной коже, растирая ее: - Сережа. Прерывистый вздох облегчения вырвался из Сережиной груди. Он с трудом приоткрыл глаза, и они тут же заслезились от, как ему показалось, яркого света, наполняющего помещение, где он находился. Сергей заморгал: - Светло… очень… - пожаловался он. - Задерни шторы! – выкрикнул кому-то Волков. Когда в комнате стало темнее, Сережа еще раз отважился открыть глаза. И увидел бледного даже в сумраке, растрепанного Олега, который с тревогой вглядывался в Сережино лицо. - Сереж… - позвал Волков. Сергей медленно моргнул. Уголки губ болели от усилия – он все еще улыбался. - Господи, волче, - слабо проговорил он; горло тут же засаднило, словно от болезни, но Сергея это не остановило: - Ты вернулся, - глаза никак не желали оставаться открытыми, и веки, тяжелые, неподъемные, норовили опуститься. – Ты вернулся… - шепотом повторил Сережа, игнорируя свое тело. Он попытался оглядеться, но стало так муторно, что он со стоном был вынужден откинуться на нечто мягкое – подушки? – едва приподнявшись. - Что случилось? – спросил Сережа пару долгих мгновений спустя, чувствуя руки Олега, которые продолжали растирать его кисть, поглаживая пальцы. – Где я? – он снова приоткрыл глаза. Вторая попытка приподнять голову была не лучше первой, но Сережа успел разглядеть себя, свое тело, вытянувшееся на огромной кровати. Она показалась ему смутно знакомой. Он не знал, почему. А еще он был обнажен. Это сбивало с толку еще больше. Перекатив голову по подушке, так было легче смотреть, Сережа спросил: - Почему я голый? – он поморщился от сильной боли, прошившей висок и разлившейся под черепной коробкой раскаленной лавой. Постепенно к нему начинало приходило ощущение себя. Сережино лицо горело, будто обваренное кипятком. Нос не дышал. И во рту так сильно пересохло, что тоже было больно. Тело ныло и крутило, как будто его проволокло горной рекой, а потом выкинуло на каменистый берег. Сергей никогда не сплавлялся по горным рекам и, тем более, не падал в них, но отчего-то он был уверен, что если бы это случилось, он чувствовал бы себя именно так, как сейчас. Олег почему-то молчал, опустив голову. Заерзав, Сережа попытался повернуться к нему и увидел стоящего за Волковым мужчину. Он был незнаком Сергею. - Что случилось? Кто это?– испуганно переспросил Сережа, прижимая беспокойные пальцы Олега ладонью к кровати. – Олеж? Олег продолжал молчать, и Сергей прерывисто задышал, переводя взгляд с него на мужчину. В голове у него что-то щелкнуло, загорелось, и словно фейерверк взорвался, заставив застонать и зажмуриться. Страх колотился в груди загнанной птицей. Сквозь выступившие слезы Сережа увидел, как Олег повернулся к мужчине. Тот шагнул вперед, чтобы попасть в его поле зрения. - Добрый день. Не волнуйтесь – я врач. - Врач? – Сережа хотел облизать губы, но слюны не было, и неповоротливый язык лишь оцарапал шершавую кожу. Объяснение не принесло успокоения. - На вас напали. Вы что-нибудь помните? – мужчина – врач – внимательно смотрел на него. Сергей нахмурился, пытаясь вспомнить, но у него ничего не выходило. - Я… - пробормотал он. – Я… - Сережа сжал руку Олега и, когда тот повернулся, жалобно сказал: - Олег, я не понимаю. Волков мягко улыбнулся, накрыл второй рукой их ладони: - Не переживай, Сереж. Выглядел он при этом так, что волноваться все же стоило. Сергей прикусил нижнюю губу. Игнорируя болезненные ощущения, он попытался подняться. Его голова закружилась в то же мгновение, неприятно замутило. Сережа снова упал на подушки. А Олег – он взял обе его руки, легко сжал своими. Сережа слабо покачал головой, она перекатилась из стороны в сторону и замерла. Он тихонечко всхлипнул: - Ты же вернулся, правда? Этот врач… - Сергей посмотрел на мужчину, потом на Волкова: - Я же не сошел с ума: ты вернулся? – в его голосе слышались тревога и отголоски отчаяния. Сережа не мог потерять Олега еще раз. Он же поверил. Поверил… что сейчас… прямо здесь… Зачем врач? Что, если Волкова на самом деле нет? Где он?! Его руки попытались ухватиться за одежду Олега. Цеплялись за него непослушными пальцами, пока Сережа всматривался в расплывающийся из-за выступивших слез образ Волкова. Олег грустно улыбнулся. Он наклонился к Сергею и поцеловал в центр лба, задержавшись около влажной кожи губами: - Да, да, Сереж, я вернулся. Сережа несколько раз полузадушенно всхлипнул и прикрыл глаза. Хорошо. Хорошо… Он дернулся, когда Олег отстранился от него, поднявшись, уступая место врачу. - П-очему… к-куда?.. – заскулил Сережа, не желая отпускать Волкова. Врач мягко коснулся его руки: - Сергей, посмотрите на меня. С большим трудом Сережа перевел на него взгляд, но почти сразу вернулся к Олегу. Ему было страшно терять Волкова из вида: он все еще был не уверен, что это ему не кажется. Мужчина снова позвал, привлекая внимание к себе: - Сергей, сосредоточьтесь ненадолго, - Сережа, моргнув, посмотрел на него. – Хорошо. Вы – умница, - Сергей вздрогнул и зашарил руками по постели в попытке найти хоть что-нибудь, чтобы прикрыться: произнесенное слово неприятно отозвалось у него внутри, вызвав странное желание спрятаться. – Что вы чувствуете? Сережа прислушался к себе. Попытался сглотнуть сухим горлом и обреченно вздохнул: - Голова болит, - проговорил он не совсем разборчиво, но слово «болит» не отражало и десятой доли испытываемых им ощущений, потому Сергей добавил: - Сильно. И пить хочется. Мужчина повернулся к Олегу, и тот сразу засуетился. Сережа забеспокоился, когда Волков ненадолго вышел из комнаты, но тот вернулся меньше, чем через пару минут, неся стакан с водой. Аккуратно придерживая голову Сергея, Олег помог ему напиться. Сережа был так благодарен. Вода ощущалась как эликсир жизни – он сразу почувствовал себя значительно лучше. Глубоко вздохнув, Сергей задал второй мучивший его вопрос: - Почему я голый? – ему было крайне неловко лежать в таком виде перед незнакомым человеком. - Как я уже сказал, на вас напали, ударили по голове. Олег вызвал меня, - мужчина сделал небольшую паузу и продолжил: - Вы голый, потому что мне нужно было осмотреть вас и исключить другие повреждения. - Другие? - Сережа потерянно приподнял руку и положил ее себе на живот. Врач посмотрел туда и поджал губы. Потом развернулся к Олегу и приглушенно проговорил: - Потом объяснишь. Ладонь Сережи лежала прямо на сделанной им ранее надписи. Волков не стал комментировать. Он даже не взглянул на врача, продолжая гипнотизировать Сергея. Который, казалось, задремал, но почти сразу вскинулся, широко распахивая глаза: - Я не сплю, - проговорил он и закашлялся, подавившись слюной. Кашель отозвался болью во всем теле, а в голову будто воткнули раскаленный добела штырь. Сережа беспомощно застонал: - Господи, почему так больно? – перед его глазами плавали черные точки. Сергей коснулся своего лица. С одной стороны оно ощущалось опухшим, мягким, как подушка, на которой он лежал. - Вас избили, - терпеливо объяснил мужчина. – Вы получили сотрясение мозга. Вы хоть что-нибудь можете вспомнить: сколько было человек, как они выглядели, почему пристали к вам? Слабо мотнув головой, Сережа невпопад спросил: - Что? – ему вдруг стало так плохо, что он с трудом осознавал себя в пространстве. Все вокруг поплыло, закачалось, вызывая дурноту. В какой-то момент она стала настолько нестерпима, что Сережа, промычав что-то невнятное, повернулся набок. Врач успел ногой пододвинуть откуда-то взявшийся на полу таз, и Сергея стошнило прямо туда. Олег придержал Сережу, чтобы он не свалился с кровати, помог снова удобно устроиться, дал воды прополоскать рот и сделать несколько глотков. И, наконец, накрыл Сережу тонким шерстяным пледом. Сергей с благодарностью посмотрел на Волкова и перевел дыхание. Он чувствовал себя очень уставшим, разобранным на мелкие кусочки. Как будто его не побили, а проехались по нему катком. Думать было совершенно невозможно. Мысли терялись, не желая складываться в нечто вразумительное. Сознание плыло, то проясняясь, то подергиваясь плотным душным туманом. - Что со мной? – спросил Сережа, не в силах даже полноценно испугаться. - У тебя сотрясение, - Волков выглядел очень печальным. Сереже было так жаль его. Хотелось прижаться к нему, обнять и сказать, что все будет хорошо. Но он был настолько слаб, что с трудом додумал эту мысль до конца. - Сотрясение… - лишь прошептал он и несимметрично моргнул, замолчав. И, как несколько раз до этого, почти сразу встрепенулся, заозирался, снова останавливая свой взгляд на Олеге: - На меня напали? Я не помню… Волков опустил голову, и на его скулах заходили желваки. Он быстро справился с собой, провел рукой по взъерошенным волосам, а потом посмотрел на врача, сидящего на кровати: - Вадим, просто скажи – это надолго? – он кивнул в сторону Сережи, который вновь потерялся в каких-то своих далях. Вадим мрачно посмотрел на Олега: - Кратковременная амнезия и спутанность сознания возможны при травмах головы, - его руки были крепко сцеплены в замок и лежали на коленях. - Обычно это проходит после пары часов или через несколько дней. Зависит от тяжести травмы, - Вадим взглянул на Сережу, лицо которого снова начинало приобретать зеленоватый оттенок. Таз опять оказался в деле, но на этот раз рвать было нечем, так что дело ограничилось небольшим количеством желчи и слюны. Когда Сергея перестало тошнить и он был уложен, Вадим проговорил: - Я не возьму на себя ответственность, - он коротко взглянул на Олега: - Ему нужно в больницу - провести КТ. Принять меры. - Но он же в порядке, - возразил Волков, с сомнением глядя на тяжело дышащего Сережу. Вадим посмотрел на Олега как на умственно отсталого: - То, что Сергей пришел в себя, ни о чем не говорит. Мы сейчас теряем драгоценное время. Ты понимаешь, что травма головы может быть очень серьезной? Она уже серьезна! – он немного повысил голос, но Сережа беспокойно застонал, и Вадим продолжил говорить немного тише: - Нужно исключить перелом костей, внутричерепное кровотечение, кровоизлияние, посмотреть состояние сосудов – возможно сдавливание, нет ли смещения позвоночных дисков. Определить тяжесть повреждения, - видя упрямое выражение лица Волкова, он прошипел: - Он умереть может! Тот покачал головой: - Осмотри его здесь. Вадим моргнул: - Ты слышал, что я сказал? Олег, я не шучу. Я не поручусь, что твой друг не умирает прямо сейчас! – мужчина провел рукой по своему лицу. - Он был без сознания больше часа – уже грозный симптом. Ты препираешься… зачем? – он непонимающе уставился на Олега. - В больнице… Волков поднял руку, прося Вадима остановиться: - Он никуда не поедет. Тот, не сдержавшись, воскликнул: - Да блять! – Вадим коротко взглянул на сонно выглядящего Сережу и громко, но яростно прошептал: - Ты не понимаешь! - Я все понимаю, - Олег вытащил из кармана пачку купюр и отсчитал несколько. Он протянул их Вадиму: - Сергей никуда не поедет. Занимайся им здесь. - Вот ты козел! – в сердцах проговорил Вадим, его руки опустились. – Я не смогу сразу определить внутричерепное кровотечение, другие внутренние травмы. А потом может быть поздно! Дело не в деньгах. - Именно в них, - Волков отсчитал еще несколько купюр. Вадим посмотрел на протянутые деньги, потом на Сережу, который затих, глядя куда-то в сторону и прямо перед собой одновременно. Мужчина вырвал деньги из руки Олега, сунул их в карман брюк, но покачал головой: - Ответственность я на себя не возьму, - повторил он. – Меня здесь вообще не было. - Я был, - весомо проговорил Олег. – Если тебе мало, я добавлю. Вадим вздохнул: - Ты придурок. Ему нужен специализированный уход, это уже не говоря о диагностике. И реабилитации, если все пойдет хорошо. Волков склонил голову к плечу: - Реабилитации? – до него словно не доходила вся серьезность ситуации. Он все еще пытался торговаться, не понимая, что выбора нет. - Ты - дебил! – Вадим раздраженно выдохнул через нос: - Сейчас у твоего Сергея острая фаза. Она пройдет при благоприятном течении лечения примерно через пять-семь дней. Затем потребуется соблюдение покоя недели на три, а после – обязательно! - восстановительный период: массаж, ЛФК, физиотерапия. Ты думаешь, я сейчас подорожник приложу, и все пройдет? Олег некоторое время смотрел себе под ноги. - Сделай по максимуму. Вадим со злостью покачал головой и повернулся к Сереже: - Сергей, - позвал мужчина, мягко касаясь его обнаженного плеча. - Да? – не сразу отозвался Сережа и перевел усталый взгляд на Вадима. - Посмотрите на кончик моего пальца, сосредоточьтесь на нем. Только не двигайте головой – следите глазами, - он дождался, когда Сережа выполнит то, что от него ожидают, и медленно повел руку в сторону. – Так, так, хорошо. Не отрывайтесь, еще чуточку. Сергей проводил палец врача взглядом, но в крайней точке не выдержал и прикрыл веки: - Больно, - прошептал он, борясь с головокружением. На его лбу выступили капельки пота, одна из которых стекла вниз по брови, попав в самый уголок глаза. Вадим снова повернулся к Олегу, который стоял рядом, скрестив руки на груди. - У него вертикальный нистагм. Зрачки сужены. Мужчина откинул плед с ног Сережи и провел еще несколько манипуляций. Когда Вадим закончил и вернул плед на место, он встал. - Неравномерный мышечный рефлекс. Олег, прекрати выебываться – ему нужно в больницу. Олег посмотрел на Вадима в упор: - Но он там не останется. Лицо мужчины посветлело: - Мы просто проверим: нет ли более тяжелых последствий, и если нет… - Он вернется домой. Казалось, Вадим сейчас захлопает в ладоши от облегчения: - Он вернется домой. Ладно, как пожелаешь, - он достал свой сотовый. - Если ты готов раскошелиться еще, я могу вызвать специализированную машину, и твоего друга доставят в хорошую клинику, где не задают лишних вопросов. Волков сурово посмотрел на него и негромко проговорил: - Вызывай. Вадим без лишних слов сделал звонок. Разговаривал он недолго, по сути лишь продиктовал адрес и вкратце обрисовал ситуацию. Олег тем временем подошел к кровати. Он коснулся кончиками пальцев головы Сережи, отвел спутанную липкую прядь с его лба. - Сережу надо собрать? Сергей, услышав свое имя, потянулся в сторону Олега, глубоко вздохнул, прижимаясь к его ладони. Вадим посмотрел на них и покачал головой: - Не надо. Ребята приедут и сами все сделают. Он укрыт, - мужчина махнул рукой, - а больше ничего и не требуется: в больнице его все равно разденут. - А как же на улице? – Олег хотел сказать, там холодно: Сережа не любил холода, постоянно кутался в кучу тряпок, толстовок с капюшоном. Холодные руки и ступни ног хотелось постоянно греть, разгоняя по венам стылую кровь. Вадим отмахнулся и от этого: - Переноска укомплектована специальным термическим одеялом, - он оглядел комнату и остановил свой взгляд на Олеге: - И вот еще что: обратно я с тобой не поеду, так что запоминай или записывай, - дождавшись очередного кивка, Вадим продолжил: - Если Сергея отпустят: строгий постельный режим минимум на неделю, никаких компьютеров и телевизоров, никаких эмоциональных и физических нагрузок – полный покой. Ясно? Потом обратитесь к неврологу, он скажет, что делать дальше. Лекарства на первое время я выпишу – от боли, от тошноты, противосудорожные. После – по обстоятельствам. Олег, не отрываясь, смотрел на Сережу, продолжая поглаживать его: - А сегодня – мне нужно не давать ему спать? - Нет, это бред. В состоянии покоя, во сне, мозг активно восстанавливается. Пусть отдыхает и спит, сколько хочет, - Вадим наклонился к Сереже: - Сергей, вы с нами? Вы меня слышите? Сережа вяло кивнул, проговорив: - Слышу, - но на самом деле он из последних сил боролся с подступающим сном. Даже сквозь муторную тошноту, ему слишком сильно хотелось спать. - Вы помните, кто я? – поинтересовался Вадим. Совсем тихо Сережа спросил: - Врач? Вадим радостно кивнул: - Совершенно верно. Сейчас приедет скорая и отвезет вас в больницу. Не пугайтесь - ваш друг будет рядом. Там вам проведут медицинские процедуры, и если все будет хорошо, отпустят домой. Я выпишу лекарства, вы должны будете их принимать. Понимаете? – Сережа утвердительно моргнул. – Ваша задача как можно скорее поправиться, а для этого нужно много отдыхать. Как можно дольше спать. Как можно меньше вставать. Сергей ответил не сразу. Язык не слушался его, и несколько раз Сережа выдавал нечто настолько невразумительное, что сам едва понял, что сказал. Когда он смог совладать со своей речью, то тихо проговорил: - Хорошо, - и поискав глазами, позвал: - Олег? - Я здесь, здесь, - сразу отозвался Волков, присаживаясь перед Сергеем. - Я буду рядом. Сережа посмотрел на него: - Ты вернулся, - практически одними губами произнес он, и, улыбнувшись, заснул. Поездку в больницу и обратно Сережа проспал. Точнее, почти проспал. Он время от времени выныривал из спасительного забытья, где не испытывал ни боли, ни тошноты, однако его сознание было таким зыбким, что Сергей практически сразу проваливался обратно. Он успевал увидеть по-прежнему бледное лицо Олега, почувствовать промозглость улицы, вдохнуть пропитанный антисептиком воздух ослепительно белого помещения. В какой-то момент Сережа осознал, что его засунули во что-то, напоминающее пончик. Страха не было. Почти ничего не было в той пустоте, где он оказался. Но при виде «пончика» Сереже стало смешно: он усмехнулся, всколыхнув волну душной боли, и серая пропасть снова утянула его в свою глубину. Полноценно Сергей пришел в себя только тогда, когда оказался дома. Знакомые запахи, приятный полумрак спальни – не его, чужой; тут он нахмурился, сосредоточившись на ее идентификации, - подействовали на него более благотворно, чем посещение больницы. Сережа оглянулся, ища глазами Олега. Тот обнаружился около окна: он тихо разговаривал по телефону, теребя край шторы свободной рукой. - Да. Да, выписали. Я уже купил. Что? Нет, средней тяжести. Нет, без внутренних повреждений. И кровотечения нет. Хорошо, позвоню. Спасибо, - Олег опустил руку с телефоном и оставил плотно закрывающую окно штору в покое. - Олеж, - позвал Сережа, и Волков мгновенно повернулся. - Привет, - проговорил он, улыбаясь. Олег подошел к кровати, опустился на ее край. Сел так, чтобы не касаться Сергея. Сереже это не понравилось, но возражать он не стал. - Как дела? – глупо поинтересовался он, рассматривая лицо близкого ему человека. Олег ответил не сразу. Он долго изучал Сережу, потом опустил голову и усмехнулся: - Не очень. Тебе придется полежать какое-то время. Сережа осторожно кивнул: - Да, я помню. Волков вскинул глаза: - Что еще помнишь? Сережа дернул плечом и оглядел пространство спальни: - Помню, что ты вернулся, - он медленно моргнул. Сергей понимал, о чем конкретно спросил его Олег – о людях, которые напали на него, - но говорить о них сейчас не хотел. Произошедшее отражалось в нем смутным беспокойством. Как будто Сереже все еще грозила опасность, как будто он не был спасен, и в любую минуту… Он вздохнул, отгоняя от себя тревожные мысли. - Поспишь еще? – поинтересовался Олег. - Нет, - ответил Сережа. Его глаза на самом деле слипались, но Сергей не хотел признаваться в этой слабости. Он просто хотел побыть с Олегом подольше. – Где я? – спросил Сережа, когда пауза в их разговоре затянулась. Волков нахмурился, и между его бровями залегла глубокая складка. Сергей поднял руку, и Олег проследил за его движением молча и настороженно. Сережа слегка коснулся тревожной морщинки указательным пальцем, провел по ней и тяжело опустил руку на покрывало. - Не хмурься, - прошептал он устало. Олег сглотнул: - Почему? – его взглядом можно было разрезать камни: - Перестанешь любить меня? Сережа прислонился тыльной стороной ладони к колену Олега: - Не перестану. Волков прерывисто выдохнул. Он положил ладонь на кисть Сережи и сжал ее. Некоторое время они просидели молча, а потом Сергей снова повторил свой вопрос: - Так где я? - Ты совсем ничего не помнишь? – во взгляде Олега отразилось страдание. Сережа не знал, что ему сделать, чтобы оно исчезло. Он многого сейчас не понимал, в голове все перемешалось, но Олег – его что-то тревожило. Сергея это начинало волновать. Что-то было не так. - Я помню… - он осекся, взгляд заметался из стороны в сторону. – Можно воды? Олегу даже не пришлось вставать с кровати: вода оказалась совсем рядом – на прикроватной тумбочке. Небольшая полулитровая бутылка со вставленной в нее для удобства трубочкой. Сережа сделал несколько жадных глотков. Полежал, переводя дух. - Я просто не знаю, где я, – он оглянулся вокруг. - Это ведь не моя спальня? - Нет, - Олег покачал головой: - Это моя спальня. - Вот как, - Сережа нашел в себе силы улыбнуться. – Хорошо, - он кивнул сам себе и замолчал. Олег тоже не спешил нарушать тишину. Он гладил руку Сережи, смотрел на нее, сосредоточившись на чем-то своем. Сергей чувствовал, что от размеренных поглаживаний его начинает утаскивать в сон. Он перехватил пальцы Волкова, заставляя его остановиться, и попросил: - Ляг со мной, пожалуйста. - Что? – Сережу обжег недоуменный взгляд. - Полежи со мной, Олеж, - повторил свою просьбу Сергей. Олег плотно сжал губы, обдумывая это предложение. Когда Сережа решил, что Волков откажется, тот отпустил его руку, осторожно перелез через него и вытянулся рядом. Он лежал на некотором отдалении, не прикасаясь к Сергею. Полностью одетый, словно только что с улицы, только без куртки. Холодный. Отстраненный. Почти чужой. Сережу это не устраивало. Тихо постанывая от головокружения и душной мути, накатывавшей на него при малейшем движении, Сережа переместился ближе к Волкову и со вздохом опустил лоб на его плечо. - Хочу касаться тебя, - прошептал он. – Не уходи. Олег повернулся к Сергею и аккуратно обнял его. Он погладил Сережу по влажной спине, по голове, спутанным волосам: - Я не уйду. Сергей нашел в себе силы взглянуть на него и улыбнуться: - Ты рядом. - Я рядом, - отозвался Волков, серьезно глядя на него. Сережа сделал над собой еще одно усилие: он коснулся пальцами лица Олега, поправил растрепавшуюся челку. Осторожно провел по кромке роста волос, туда, где на виске бугрилась шрамами обожженная кожа. Его глаза наполнились слезами: кто-то сделал Олегу больно, кто-то издевался над ним, и теперь это уже нельзя исправить никакой нежностью. Нельзя было вывести никакой любовью. Как бы сильно Сережа этого не хотел – эта метка навсегда останется на своем месте, напоминая о чем-то ужасном. - Не нужно, - проговорил Олег. – Все хорошо. Сережа опустил руку ему на плечо и закрыл глаза, сосредотачиваясь на своем самочувствии. Кем бы ни были ублюдки, избившие его, Олег так и остался его защитником. Наверняка он лично вытащил Сергея из опасной заварушки. Прикрыл, как прикрывал всегда. Горький вздох вырвался из его груди: Олег позаботился о Сереже снова, а он об Олеге – не смог. Ласковая ладонь прошлась по его спине в успокаивающем жесте. Сережа прижался к Волкову, подумал, что заняться самоедством сможет немного позже. И он позволил себе соскользнуть в теплое беспамятство сна. Игорь никак не мог успокоиться - не мог перестать думать о Разумовском. Добравшись до дома, завалившись в темной квартире на диван, Гром без аппетита ел купленную шаверму. И вспоминал события прошедшего дня. Еда вставала поперек горла, вкус вообще не чувствовался, и, сделав всего несколько укусов, Игорь со вздохом отложил любимую шавуху в сторону. Он скрестил руки на животе и уставился в высокий потолок с наполовину осыпавшейся лепниной. Разумовский. И его чертов телохранитель. Игорь качнул головой. Бред какой-то. Он порывисто поднялся, порылся в наваленных на стол бумагах, откапывая из-под них старенький, видавший виды ноутбук. Игорь пользовался им редко – предпочитал технику на работе: она и работала шустрее, и не лагала так бессмысленно и беспощадно. Открыв «старичка», Гром нажал кнопку включения и протопал на кухню, чтобы сесть на подоконник: интернет у него дома работал через вай-фай и был только здесь, на кухне. Когда ноутбук прогрузился, Игорь полез в недра интернета, сдавленно ругаясь на черепашью скорость сети. Впрочем, ее было более чем достаточно, чтобы ознакомиться с сайтами и форумами, на которых обсуждались взаимоотношения интересующей Игоря пары. Прочитанное ввергло Грома в еще большее раздражение: чужая жизнь смаковалась и рассматривалась сквозь лупу до мельчайших подробностей. Фанаты или сталкеры – грань была максимально тонка, - обсуждали такие детали (делая предположения), что становилось крайне неловко. Будто в замочную скважину подсмотрел. Однако заводило другое: общественность была осведомлена о жестоком отношении, и никто даже не пытался протянуть руку помощи. Констатация факта насилия заканчивалась бурными обсуждениями и осуждением Волкова. И только. Если не считать бесчисленного множества прикрепленных фотографий с изображением «задокументированных» ссадин и синяков. Кое-кто считал, что Сергей сам виноват – и от таких людей Грома тошнило еще больше. Конечно, так сказать было проще всего, оправдать свое бездействие. Он сам хотел, чтобы его избили. Извращенец хренов. Субтильная внешность ничего не значит. Пассив может быть настолько доминантным, что актив охуеет. Игорь закрыл ноутбук, оставил его прямо на подоконнике и вернулся в комнату. Побродив из угла в угол, несколько раз пнув боксерскую грушу, Гром остановился около доски с фотографиями по делу Чумного Доктора. Скетч Димы Дубина занимал центральное место, прорисованный на удивление точно и профессионально. Игорь рассматривал рисунок, размышляя отнюдь не об избавлении города от новоявленного маньяка. Он думал о насилии – насилии вообще. Которое принимало разнообразные формы. Были коррумпированные служащие, гнобящие простой народ, присосавшиеся к нему, как пиявки; золотая молодежь, опьяненная вседозволенностью; люди, жаждущие скорого обогащения за счет бед других. И была иная сторона – незаметная, не бросающаяся в глаза сенсационностью, но не менее грязная и отвратительная, с которой не боролась даже доблестная полиция: домашнее насилие. Игорь опустил голову. Разницы не было – и там, и там страдали люди. Истребляющий грешников со вселенским размахом не мог не понимать, что это бесполезно. Потому что кроме хищников есть еще тараканы. С ними как ни борись – вылезут. Не потому ли власти приняли решение просто закрыть глаза? Что значит пара синяков по сравнению с обманутыми дольщиками? Гром взъерошил волосы. Мириться с несправедливостью у него получалось хуже всего. Ну не мог он пройти мимо произвола. Мимо халатности не мог. Мимо чьей-то ставшей уже привычной боли. Да потому Игорь и форму не носил – не хотел себя ассоциировать с власть держащими. Путь даже на самом маленьком уровне. Он не хотел быть представителем закона, от которого поспешно отводили глаза, страшась едва ли не больше бандитов. Игорь был принципиальным. Поэтому ему было не все равно. Он увидел. Уже увидел, и даже если его раздирало на части между личным расследованием дела Чумного Доктора и официальным расследованием пропажи холодильников, Разумовский все равно нуждался в помощи. Что можно было предпринять? Вернуться обратно в башню, разнести там все к чертовой бабушке? Его ведь никто не просил. Он не знал наверняка. Что если это действительно игры пресыщенных сытой жизнью людей, а тут он на белом коне? Нужно быть уверенным. Шестое чувство его еще не подводило, но эмоции к делу не пришьешь. Игорь хотел знать наверняка. Гром вытащил из кармана сотовый, проверил входящие вызовы. От Сергея Разумовского звонков не поступало. Да и не поступит. Черт! Игорь колебался, глядя на потухший дисплей телефона, а потом оживил его, ткнув в первую попавшуюся кнопку. Пролистав перечень исходящих вызовов, нажал на набор номера Разумовского. Он не знал, что скажет, но… - Бизнес-центр Сергея Разумовского. Меня зовут Марго. Здравствуйте. Чем могу быть полезна? Игорь немного растерялся: в прошлый раз ему ответил сам Сергей. - Я… - он ненадолго замялся, а потом решительно добавил: - Могу я поговорить с Разумовским? - Сожалею, - вежливо отозвался искин, - Сергей не может в данную минуту принять ваш звонок. - Это очень важно, - попробовал обмануть Марго Игорь. – Я из полиции – майор Гром. - Я узнала вас, Игорь. Извините, но Сергей все равно не сможет поговорить с вами. - Почему? – наверное, было глупо спрашивать это у искусственного интеллекта, но Игорь не смог сдержать себя. Искин вопрос проигнорировала: - Если вы хотите оставить сообщение, я запишу, и как только… - Не нужно ничего записывать, - пробурчал Гром. – До свидания, - не дожидаясь ответа, он сбросил вызов. Чувствовал Игорь себя очень глупо: разговаривал с искином, словно с живым человеком, настаивал на беседе. Но что бы он сказал, если бы Марго его соединила? «Здравствуйте, это Игорь. Я звоню узнать, действительно ли вас избивает ваш телохранитель, и если это правда – нужна ли вам помощь?» Игорь швырнул сотовый на диван. Ему нужно было что-то другое. В идеале – встреча. Где-нибудь. Все равно где. И чтобы Волков не отирался поблизости. - М-да, - Игорь потер шею. – Легких путей мы не ищем. Он еще раз посмотрел на скетч Чумного Доктора. - Да чтоб тебя… Валящая с ног сонливость прошла через несколько дней. Сережа выспался, наверное, лет на десять вперед. И обнаружил, что ему абсолютно ничего нельзя. Заехавший посмотреть его врач четко обозначил ограничения. Возражение Сергея, что с ним уже все в порядке (почти ничего не болит, почти не тошнит и не кружится), услышано не было. Врач – Вадим – лишь повернулся к Волкову и проговорил: - Любит бог придурков, Олежа, ох, любит, - и продиктовал, чего стоит придерживаться, чтобы полностью восстановиться. Олег, естественно, воспринял рекомендации, как приказ. Потому Сережа лежал в кровати, не имея возможности подняться. Все попытки ослушаться Волков пресекал, носясь вокруг, словно наседка с только что снесенным яйцом. Было ужасно скучно. Сергей ощупал свое лицо – с одной стороны все еще ощущался отек, но он был уже не таким сильным. Убедиться как-то иначе в этом Сережа не мог – Олег отказался принести ему зеркало. «Тебе не нужно волноваться, Сереж». Компьютер был под запретом. Волков ничего не хотел слышать на этот счет. «Нет, даже не проси – врач не разрешил». Гулять было нельзя. И под этим подразумевался не только выход на улицу, но и просто подняться с кровати, чтобы пройтись по коридору. Даже в туалет Олег таскал Сережу на руках. «Тебе лучше полежать. Врач сказал – неделю строгий постельный режим. Ну, Сереж, ты не хочешь вылечиться?» Вылечиться Сережа хотел, но чувствовал, что начинает сходить с ума от безделья. Потому что работать в кровати – с обычным блокнотом и ручкой, по старинке – Олег ему тоже не разрешал. «Сергей, ты на больничном. Какая работа? Отдыхай, набирайся сил». Читать было нельзя, смотреть телевизор – нельзя, слушать радио – нельзя, общаться с Марго – тоже нельзя. Сережа застонал, зарываясь поглубже в ворох подушек. Он все еще находился в спальне Олега. Сергей хотел перебраться в свою, чтобы не стеснять Волкова, но в этом ему тоже было отказано. Ослушаться он не решался: Олег сильно расстраивался, если видел, что Сережа пренебрегает рекомендациями врача. Так что легче было подчиниться и думать о том, что скоро все пройдет. Должно пройти. Не могла же проклятая голова болеть вечно? Он злился, реально злился на людей, которые напали на него и из-за которых он теперь вынужден был вести подобную жизнь. Хуже этого было только то, что Сергей совершенно не помнил нападения на себя. Он даже не помнил, как выходил из башни. Зато прекрасно помнил, как стеклянные двери его кабинета распахнулись, и внутрь шагнул Олег. Заросший, загорелый, в грубой военной форме и тяжелых ботинках. С огромной сумкой через плечо. Помнил, как встал из-за своего стола, сделал пару шагов, а потом побежал, врезавшись в Волкова, который тут же сгреб его в медвежьи объятия. На самом деле, это единственное, что хотелось помнить всегда. Единственное, что было по-настоящему важно. Возвращение. Когда Сережа думал об этом – а времени для размышлений у него теперь было предостаточно, - ему становилось хорошо и плохо одновременно. Он начинал волноваться неизвестно из-за чего. То самое смутное беспокойство, с момента прихода в сознание, не уходило. Сергей связал его с переживанием былой потери. С переживанием счастливого возвращения. С тем, что в голове все перемешалось до состояния каши. Наверное, он боялся потерять Волкова во второй раз. Боялся задуматься о том, что будучи втянутым в драку, о которой даже не помнил, он мог расстаться с Олегом навсегда уже здесь – в обыденной, мнимо безопасной мирной жизни. Сережа надеялся, что неприятные ощущения пройдут, когда он поправится. Ему нужно было просто подождать. Дни, как назло, тянулись настолько медленно, что до конца недели, на протяжении которой он должен был лежать бревном, Сережа боялся просто не дожить. Единственной радостью для него стали моменты, когда Волков не был занят рабочими делами (в отсутствие Сергея ему приходилось утрясать возникающие проблемы в офисе самостоятельно), и приходил к Сереже, забираясь в постель. Вот прямо как сейчас. - Олеж, - в очередной раз попробовал уговорить Олега Сергей, стоило тому вытянуться рядом с ним: - Можно, я поработаю? Хотя бы немножечко, - он положил ладонь на грудь Волкова. – У меня хорошее кресло – будет удобно. Я не буду перенапрягаться. Мой замечательный стол – у меня даже глаза не устанут: там прекрасное разрешение. - Сереж, - устало проговорил Олег, - ну, мы же обсуждали это. Сергей тяжело вздохнул. Олег посмотрел на него, поправил теперь вечно растрепанные волосы и вдруг отвел взгляд от его лица, заинтересовавшись какой-то ниточкой, прилипшей к Сережиной пижаме. - Что такое? – мгновенно встревожился Сергей. - Ничего. - Олег, - Сережа коснулся рукой его лица, заставляя посмотреть на себя, - что произошло? Волков некоторое время внимательно всматривался в Сережины глаза, а потом сказал: - Твой стол. В голове потянуло, заныло, но Сергей проигнорировал неприятное ощущение: - Мой стол? - Он… - Олег на мгновение отвел взгляд. – Он сломался. - Что?! – воскликнул Сережа. Он попытался приподняться на локте, но Волков мягко и твердо уложил его обратно на подушки. - Что произошло? - Не волнуйся. Я заказал новый – точно такой же. К твоему выздоровлению он уже будет установлен. Олег не смотрел на Сережу. Он, убедившись, что Сергей больше не предпримет попытки сесть, поднялся с кровати и прошелся по спальне. Сережа повернулся, чтобы ему было лучше его видно. - Олег, - позвал он. Волков повернулся. - Олег, из-за чего стол сломался? – Сережа искренне недоумевал. Стол служил ему уже не один год, и за все время его работы нареканий не возникало. Сережа лично проверял функциональность интерактивного устройства – придраться было не к чему. Олег почесал в затылке. Выглядел он при этом очень виноватым. - Сереж, я… Сергей терпеливо ждал, не перебивая. Олег скрестил руки на груди и посмотрел прямо ему в глаза: - Я случайно разбил его. Рот Сережи приоткрылся. Он все еще не понимал, но очень хотел, чтобы ему объяснили. Кивнув самому себе, Олег продолжил: - Когда с тобой произошло это… - он махнул рукой в Сережину сторону: - Я немного вышел из себя. Стоял в твоем кабинете, дожидался приезда врача, и… - Олег посмотрел себе под ноги: - Я ударил по столешнице слишком сильно. Она пошла трещинами. Что-то там перегорело. Видимо. В общем, это нельзя было починить. - А… - Сережа не знал, что ответить. Он потеребил в руках краешек одеяла. - Ладно, в смысле, ничего страшного, - Сергей посмотрел на Волкова. – Олег, это просто стол, - он улыбнулся. – Все нормально. - Правда? – Олег приблизился к кровати. Он встал рядом, возвышаясь над лежащим Сережей. - Ты не сердишься? Сергей рассмеялся: - Господи, конечно, нет! - его улыбка внезапно померкла, и он с тревогой посмотрел на Волкова: - Ты не поранился? Твои руки… Олег? Олег покачал головой: - Я не поранился. Сережа выдохнул. Немного помолчав, он проговорил: - Ты можешь еще полежать со мной? – Сергей вопросительно посмотрел на Олега. - Я не сержусь из-за стола, но я рад, что ты не пострадал. Волков обошел кровать и снова лег. - А помнишь, как однажды в детстве я прилип к качелям? – вдруг спросил он у Сережи. Глаза Сергея расширились. Он снова заулыбался: - Это когда ты лизнул металлический поручень в мороз? – он сдавленно захихикал, тут же охнув от прострелившей его висок боли. Олег приложил ладонь к больному месту, накрыв ею Сережины пальцы: - Да. Ты был таким смешным, - он тоже улыбнулся, поглаживая холодную кожу, заставляя Сергея прикрыть глаза от наслаждения. – Бегал вокруг меня, ругался и хохотал одновременно. - Неправда! Я переживал. - Я не спорю. Переживал, конечно. Сережа приоткрыл один глаз и несильно ударил Олега в плечо кулаком: - Даже не смей сомневаться, - он прикусил нижнюю губу, а потом проговорил внезапно серьезным голосом: - Я всегда переживаю за тебя, - Сережа распахнул глаза и уставился в лицо Волкова: - Всегда. Мне легче пострадать самому, чем допустить, что тебе будет плохо. Олег не ответил. Он просто привлек Сережу к себе, чем тот тут же не преминул воспользоваться: прижался к груди Волкова, потерся лицом о ткань черной водолазки. От Олега пахло морозом и сигаретами. Сережа вдохнул родной запах, который не менялся с годами, и блаженно вздохнул. Волков уперся подбородком ему в макушку: - Кушать хочешь? Едва заметно Сережа кивнул. Олег удовлетворенно потерся щетиной о его волосы: - Отлично. Тогда я покормлю тебя, а после примем таблетки. Сережа на миг сильнее прижался к Волкову: - Можно, я сам покушаю? – спросил он. Олег был чересчур заботливым. Сережа был ему благодарен, но каждый раз, когда его, как маленького, кормили с ложечки, он чувствовал себя неуютно. Будто он настолько тяжело болен, что не в состоянии сам поесть. Но Сережа был в состоянии. Он почувствовал, как Олег мгновенно напрягся. - Сереж… - проговорил Волков. - Ну пожалуйста, - Сергей немного отстранился от него. – Это всего лишь ложка. Я не умру, если донесу ее до рта самостоятельно. Олег нахмурился. Он обхватил обеими руками лицо Сережи, заглянул ему в глаза. Сердце Сергея заколотилось, как сумасшедшее. Почему-то ему захотелось отползти на другой край кровати, но он мысленно обругал себя. Это все травма. Его тело реагировало совершенно не так, как надо, на самые простые проявления любви и заботы. Олег все еще смотрел на него, заставляя, против воли, нервничать еще больше. Неуверенно Сережа положил ладошку на одну из его рук, сжал пальцы. Тогда Волков разлепил губы и очень тихо, так что Сергею пришлось напрячь слух, проговорил: - Даже говорить так не смей, понял? Сережа слабо кивнул, не совсем понимая, о чем говорит Олег. Но через секунду тот сам пояснил свои слова: - Никогда – слышишь? – никогда не говори мне о своей смерти. Сережа моргнул: - Олег, я просто пошутил. - А я – нет, - Олег отпустил его и поднялся с кровати. – Сейчас принесу покушать, и… - он выглядел по-прежнему хмурым: - И сам покормлю тебя. Олег не стал дожидаться ответа и вышел из спальни. Сережа обхватил себя руками. Ему показалось, что он сказал что-то непростительно грубое, тем самым обидев Олега. Но это была просто шутка: он действительно бы не рассыпался, если бы поел самостоятельно. Олег вел себя странно. Закусив губу, Сережа посмотрел на дверь спальни. Ему в голову пришла мысль, что, возможно, в его ситуации что-то было не так. Волков умел врать. Но сейчас он выглядел настолько уязвимым, что неосознанно лишился этой способности. Ложь Сережа чувствовал очень хорошо. Как и то, что Олег что-то не договаривает. Что-то, что касалось лично Сережи. Что-то настолько важное, что Волков предпочел сбежать, оставив его одного в комнате. - Марго? – позвал Сергей. Искин не ответила, и Сережа повернулся к плотно зашторенному окну. Руки его сжались на прохладной ткани шелковой пижамы. Без видимой на то причины, Сережа вдруг почувствовал себя несчастным и очень одиноким.