13.10.
запись № 1
Привет, я — Германия. Мне шесть лет, и относительно недавно я начал замечать то, как сильно меняется моя жизнь. Думаю, сейчас вы поймете то, на что я намекаю. У нас была самая обычная семья: мама, папа, я и моя сестра. Буквально пол года назад мы были счастливы, а это счастье выражалось в постоянном времяпровождении вместе. Но нас как будто кто-то проклял… Все началось после одного трагичного случая, в котором пострадала моя старшая сестра — ГДР. Ее сбила машина при весьма непонятных обстоятельствах. Что стало с тем, кто это сделал, я не знаю. Да и знать мне как-то не хочется…/flashback/
— Мам, смотри, что я нарисовал! — крикнул мальчишка своей матери из комнаты, но почему-то никто не отозвался. Тогда мальчик встал сам, взял листок бумаги и помчался к матери в гостиную. Встретила его не очень приятная картина. Его мать, Хельга, сидела на краю дивана и рыдала в подушку, лежавшую рядом. Сам Герман такую опечаленную мать никогда не видел, поэтому решил поинтересоваться насчет того ее самочувствия и мыслей. Но, по его мнению, ответ очевиден. Сын нациста подошел к матери довольно близко грустно смотря на маму. Он осторожно коснулся ее плеча, но та никак не отреагировала. Он напугался еще сильнее, правда, виду старался не подавать, лишь сильнее кусал собственные губы от страха и интереса. Он тихо задал вопрос, на который не сразу послушался ответ. — Мам, все нормально? — ответ послышался не сразу, а спустя несколько секунд давящего молчания. — Нет, все хорошо, но… Агнет, твоя сестричка, — замолчала женщина, утерев слезы, что быстро катились по ее щекам. Говорить было трудно, больно, горько. Как это рассказать маленькому сыну, если уж она сама — взрослый человек — не может этого принять? Набрав в легкие воздуха, она продолжала говорить тихим осипшим голосом, буквально выдавливая из себя слова. — Твоего папу недавно вызвали служители порядка на обозначение. Как оказалось, человек, которого сбила машина — наша дочь. Он узнал ее, несмотря на множество переломов и ран, позвонив мне в истерике, — сказала она, после чего вновь замолчала, закрыв руками покрасневшее лицо дрожащими руками. Женщина громко и сбивчиво дышала, сглатывала, но так и не решалась произнести чего-либо еще. Она была на гране истерики. Старалась успокоиться, мысленно говорила себе: «Не плачь», но внимание заостряла именно на последнем слове и рыдала. Герман старался ее успокоить, говорил что-то, гладил по плечам и голове, но результата это не дало. В какой-то момент он сам опустися на кровать и горько заплакал. В этот день он потерял одну из своих родственных душ… Лучшую подругу, которой с уверенностью говорил тайны и рассказывал секреты. Жизнь уж точно не станет прежней. Никогда./end flashback/
Понимаете, дальше становилось хуже… Мама стала какой-то нервной, подозрительной. Она часто плакала, когда-то рвала волосы на голове, сгибалась пополам и гортанно рычала, искренне не понимая того, за что ей все это. Она злилась, ногами била беспричинно. Как-то раз я попал ей под горячую руку. Даже не помню того, что я сделал тогда. Помню лишь крики и сильную пощечину, а после приказной тон идти в комнату. Я не выходил оттуда до самого вечера, ведь боялся, что снова сделаю что-то не так. Отец тогда пришел позже обычного, и даже его мама начала упрекать в этом. А он — человек далеко неспокойный. Они долго кричали, летала посуда, благо, друг друга не били. С того момента отец стал задерживаться на работе, либо вообще не приходить домой. Что-то в нем перекипело. Он больше не видел семью в нас. А мне так тяжело одному… So allein ich will nicht sein*/flashback/
— Мам, ты не могла бы… — осторожно спросил мальчик у своей матери и резко оборвал свою просьбу. — Нет, не могла, — четко и резко отрезала женщина, но потом продолжила, грозно смотря на сына. — Попроси отца. Ах, да, его же сегодня вообще не будет, — сказала та, без особого разочарования. В какой-то момент ей стало плевать на отсутствие мужа. Она остыла к нему, что не старалась скрыть. — Разве ты не разочарована тем фактом, что его не будет дома всю ночь? — отозвался младший, шокированный тем, что мама не тревожится от того что, ее муж будет где-то пропадать все это время. Пусть изменяет, Хельгу это больше не волнует. — Мне все равно на него, Германия, — женщину не волновало это. — Мне абсолютно все равно на него, пусть делает то, что хочет./end flashback/
После очередной крупной ссоры отец ушел из дома на неделю. Вообще не появлялся, что пошатнуло моральное здоровье матери. Она поняла, что не хочет терпеть такую жизнь. Заперлась в ванной, руки порезала, кровью все залила. Я пытался отговорить ее, до последнего сидел у двери комнаты и умолял выйти. Раны бы зажили, я знаю. Но она отказывалась покинуть комнату. Рыдала, причитала, молила простить. Вскоре замолчала, а дверь я открыть смог лишь при помощи поздно пришедшего отца. Да и не спешил он. Я хотел счастливую семью, но получилось так, что остался отец и я. Только после папа рассказал мне, что его жена посещала психиатра, ведь частые истерики напрягали отца, так что однажды он насильно увез ее в больницу, записав на прием. Ее забрали на обследование, в последствии диагностировали истерию, которая резко проявилась на фоне смерти дочери. В припадке она издевалась надо мной, что сильно взволновало отца. Он переживал за что-то, наверное, за маму, ведь сильно любил ее. Конечно, раны зажили, но тот факт, что этот год я провел в полном одиночестве, пустоте, обиде (в первую очередь на себя), добавил нас всех. После смерти матери я стал замкнутым, во мне угасла любовь к жизни, ведь та была слишком несправедлива ко мне. Отец всегда на работе, матери и сестры нет, друзей нет. Я один…конец записи № 1.