Наш брак — просто выгодное партнёрство

Вся компания содрогается в этот день в страхе. Каждый работник знает, что среди супругов Мин и Пак нет более доброго и благосклонного начальника, они оба — демоны во плоти, достойные стоять рядом друг с другом во главе целой компании. Тигр и дракон — так величают их за спинами сотрудники. Способный приковать к месту одним лишь своим взглядом, всегда наблюдающий за всеми из тени, не показывающий ни единой слабости, ни единой эмоции, идеальный во всём и всегда, тигр «MinjerinGroup» — Мин Юнги. И подле него обладатель самого пугающего убийственного взгляда, страшный в гневе, не допускающий ошибок и не совершающий их, дракон их компании — Пак Чимин. Каждый выбирает сам, кого ему бояться больше — не показывающего эмоций Мина или легко выводимого из себя Пака. Однако когда они рядом, то непременно уравновешивают нравы друг друга. И именно по этой причине злой Пак Чимин — воистину кошмар для компании во время отсутствия Мина, который смог бы его успокоить. Некому было знать, за исключением друзей заместителя президента, что именно Юнги и является причиной сегодняшнего гнева его супруга. Несомненно, секретарю Чон Чонгуку было бы непростительно не заметить состояние своего босса, особенно когда тот вовсе не скрывает этого. И тем более, когда ему поступают о его плохом настроении жалоба за жалобой. — Я собиралась отнести печенек гендиректору Бону, когда господин Пак подошёл. Я поздоровалась с ним, но, кажется, он меня не заметил. Судя по всему, он заваривал себе чай. Я сначала удивилась, ведь обычно этим занимаетесь вы… а потом он вдруг так злобно оскалился, что я и думать забыла о чём-либо — переживала только за свою жизнь! Никогда не видела столько ярости в одной улыбке! — дает показания жертва номер один, секретарь Нам. — Воистину дракон… — бормотание под нос. — Мне вообще сначала показалось, что это мне слышится. Ну, я уже не молод, всякое бывает… Но после я выключил воду и понял — ан нет, это и вправду кто-то бормочет столь убийственные проклятья, что мне за их получателя даже страшно стало. Я решил подождать и узнать, кто это был… а потом из кабинки вышел господин заместитель Пак! У него точно всё в порядке, а, секретарь Чон? — с таким вопросом подходит к секретарю их старый сотрудник Пэк. — Кстати, а как там твоя матушка поживает? — уже не имеющий отношения к делу вопрос. — Он пинал дверь. Я сначала подумал, что снова врезался… ну, знаешь, это же наш господин заместитель. Но после прислушался… Слушай, секретарь Чон, я лучше сразу к делу — ты скажи: господин Пак и господин Мин же не в ссоре? Просто если это так… Брр! Никогда не слышал, чтобы господин Пак так нелестно отзывался о своем муже. Прошу тебя, как наиболее приближенного к боссам человека, не допусти их противостояния! Ради общего блага, секретарь Чон! — делится своими переживаниями менеджер Го, не совсем вежливо хватая собеседника за плечи. — Ай, руку мне сломаешь же-е! — ничего не значащие стоны; лучше просто забыть. Итак, проведя небольшое расследование, Чонгук направляется в кабинет к боссу с целью получения информации о причинах его плохого настроения. Чимина он застает за довольно странным для него занятием, прежде ненаблюдаемом. Пак, периодически отвлекаясь на воистину пугающие проклятья, грыз ноготь, гневно сверкая взглядом и не прекращая крутиться в своем кресле. Нахмурившись, Чон даже застыл на месте на какое-то время, чтобы убедиться, не сошёл ли окончательно с ума его босс. Решив, что данный ритуал вряд ли успокаивает Пака, Чонгук проходит внутрь, не забыв известить о своем приходе коротким стуком по стеклянной двери. — Чимин… — Хён, — крайне раздраженным голосом напоминает босс. — Чимин-хённим, — зовёт Чонгук. — Мне поступили многократные жалобы о твоём неподобающем поведении. Не хочешь мне ничего в связи с этим сказать? — Я помочился у кого-то на глазах? — с усмешкой спрашивает Пак, напоминая своей пугающей аурой своего мужа. — Какое именно поведение ты называешь «неподобающим», а, Чонгук-а? — Твое гневное поведение, пугающее наших сотрудников. Не имею понятия, в чём провинился перед тобой твой возлюбленный, — Чонгук позволяет себе короткую усмешку; он никогда не боялся злить Чимина, — однако это не повод осыпать его проклятьями на глазах у других. Почему бы тебе попросту не поговорить с боссом мини-мандаринкой, дабы разрешить все ваши разногласия? — О-оо, ты думаешь, я не пытался? — жутко округляя глаза и не вполне адекватно ухмыляясь, спрашивает своего секретаря Пак. Чонгук тяжело выдыхает, ослабляя галстук и нагло усаживаясь начальнику на стол. — У тебя такие огромные мешки под глазами, босс. Выглядит страшно. — Спасибо, — Чимин фыркает, откатываясь в кресле подальше от своего стола и опуская голову. — Ты, как и всегда, очень мил, Чонгук. — Я не со зла. Просто подмечаю детали. Что случилось? Ты, может, и не согласишься с данным утверждением, но мы друзья вообще-то. Я думаю, ты вполне можешь поделиться тем, что тебя гложет. Прекрати держать всё в себе. Тем более, что я, как ты уже знаешь, в курсе о твоих к нему чувствах. Чимин тяжело выдыхает. Придвигается обратно, опуская руки и голову на стол. А после бурчит обреченно: — Он меня отвергает. По совету твоего бойфренда я пытался его соблазнить. Оседлал его, позволил себе даже слишком много… — Смело, — комментирует Чонгук, не в силах скрыть удивления. — Смело, да, вот только безрезультатно. Знаешь, какой была его реакция? — Чимин печально усмехается и поворачивает голову. — Он пресёк все мои попытки, спрятавшись от меня за компьютером. Даже отчитал, представляешь? А после или игнорировал, или делал свое излюбленное каменное лицо. И не прекращал говорить со мной этим тоном… знаешь, когда кажется, что ты объект его ненависти? — Прекрасно понимаю, о чём ты, — кивает Чонгук, слушая максимально сосредоточенно. — Я просто не могу понять: почему он так разозлился? Я ведь не сделал ничего противозаконного… Что такого в том, что я хочу с ним близости? Это преступление? Чонгук поджимает губы, жалея о том, что не озаботился тем, чтобы взять с собой Тэхёна, который точно знает, что делать со столь расстроенным и подавленным Паком. — Чимин… — Хён, — бурчит Чимин, не забывая о том, чтобы быть вредным, даже в такие моменты. — Может, у него давно никого не было? Или он придаёт интиму больше значения, чем ты? — Я бы согласился заняться с ним любовью, попроси он меня… — Ты никогда не мог ему отказать в его просьбах, Чимин-хён. — Ты прав… Я всегда такой слабый рядом с ним. — Это не плохо, хён. По правде говоря, я нередко завидую вам. У вас просто потрясающие отношения. Вы безмерно уважаете друг друга и также безмерно друг другом восхищаетесь. Я уверен: он тоже слаб из-за тебя. Просто… видимо, есть причина, по которой он вынужден так себя вести. Разве не разумнее будет сначала выяснить эту причину? — Этим утром я переодевался на его глазах. Он даже близко в мою сторону не посмотрел. Он совершенно не заинтересован во мне… Зря я влюбился. Как я и предсказывал, это приносит только боль… и вот, наши отношения уже катятся ко дну. — Но ведь это было неминуемо; твои чувства не появились за один день, хён. Я уверен, что уже тогда ты был в него влюблен. Помнишь, когда ты накричал на меня из-за того, что я продолжал говорить о вас с боссом? Ты выглядел отчаявшимся, когда говорил, что даже если ты полюбишь его, то он тебя — вряд ли. Было похоже на то, что ты уже влюблён. — Даже если ты и прав, то что с того? — Хочу лишь сказать, что незачем жалеть о том, чего ты не мог предотвратить. Эта любовь, как мне кажется, с самого начала была лишь вопросом времени. И знаешь, что? У тебя теперь не так уж и много вариантов. — Спасибо, я и без тебя знаю. — Так что я предлагаю не сдаваться и всё-таки соблазнить босса мини-мандаринку. Чимин не выдерживает и поднимает голову, одаривая Чонгука столь хмурым и одновременно грустным взглядом, что Чону становится не по себе. Выдержав чужой тяжёлый взгляд, Чонгук говорит: — Я прекрасно понимаю, что это будет нелегко. Поэтому готов предложить тебе тяжёлую артиллерию — метод Тэхёна. — Метод Тэхёна?.. — не понимает Чимин, однако выглядит заинтересованным, и Чон отмечает это как свою маленькую победу. — Для того, чтобы в полной мере объяснить тебе, что из себя представляет метод Тэхёна, я приведу пример. Ты помнишь те тёмные времена, когда все в компании наивно полагали, что служебные романы у нас запрещены? — Естественно, помню. Юнги-хён… Юнги-щи, точнее… — Расслабься: я в курсе, что ты теперь зовёшь его так. Чимин кивает, а после продолжает: — Юнги-хён был очень этому удивлён, когда узнал, и уже на следующем массовом совещании объявил, что в компании, которую возглавляет супружеская пара, было бы странно запрещать подобное. — Да. Но я присоединился до этого случая, насколько ты помнишь. — Разве? — удивляется Чимин. — Ух ты, слушай, а ведь да… Ты здесь уже так долго… а казалось, что прошло всего-ничего. — И самому странно, — соглашается Чон, пожимая плечами. — Но я не к этому. С первой встречи Тэхён был заинтересован мной, помнишь? — Я выслушивал все его эротические фантазии с тобой в главной роли, Чонгук, так что даже не сомневайся, — усмехается Чимин безрадостно. Удивительно, как странно сейчас ему осознавать, что когда-то Чонгук и Тэхён — парочка неразлучников — не состояли в отношениях. В те дни ему не давали заскучать: приходилось оказывать моральную поддержку обоим. Тэхён, казалось, бился о стену, пытаясь соблазнить Чона, и лишь благодаря поддержке Чимина не оставил попыток. А Чонгук чуть не сошёл с ума от натиска будущего парня. Тэхён страшен, когда чего-то хочет. — Так вот, должен признаться, я тоже, — спустя минуту молчания решает быть откровенным Чонгук. Чимин округляет глаза. — Да?.. — Да. Это, наверное, любовь с первого взгляда… И… я отчего-то уверен, что твой супруг тоже был очарован тобой с первой встречи. Нет, серьёзно, насколько бы человек ни был хорош в своём деле, заключать с ним брак из-за этого? — Ну, нам это было выгодно обоим, так как… — Не перебивай, Чимин, пожалуйста. Я сейчас пытаюсь донести до тебя очень важную мысль. К чему я веду — Тэ было достаточно поманить пальчиком, чтобы я стал его навеки. Было бы, точнее, если бы не работа. Я не мог дышать в присутствии Тэ, у меня сердце было готово остановиться от одного лишь его вида, — с нежной улыбкой вспоминает Чонгук. — Но я был вынужден его отталкивать из раза в раз, потому что боялся потерять работу. — Но ты сдался, в конце концов, и вы начали встречаться тайно, — вспоминает Чимин. — Да. Благодаря методу Тэхёна. В чём он, собственно, заключается… — Поведай мне, — просит Чимин, смотря решительно. — Есть твердолобые упертые идиоты вроде меня и босса мини-мандаринки. Сами боги снисходят к нам, но мы отвергаем их. Тогда богам приходится действовать решительно, жёстко и на поражение. Метод Тэхёна состоит в том, чтобы довести человека до точки. Заполонить его голову собою, каждую мысль. Мне пришлось сдаться ему, потому что я больше не мог ни о чём думать, только о нём. Метод Тэхёна беспощаден и бессердечен. — Очень пафосно, — кривится Чимин. — Говоря простыми словами: ты просто должен сделать так, чтобы всё, о чём он мог думать — ты, голый, в его постели, на его члене. Андестэнд? — То есть, по-твоему, он уже мною соблазнен, но почему-то отказывается от собственных желаний? — Да. И ты должен сделать так, чтобы все разумные мысли и доводы покинули его голову. Оставь только желание. — И как это сделать? — Что ж, перечислю тебе несколько приемов Тэ, которые мне пришлось испытать на себе. Например, ты можешь задействовать силу романтической атмосферы…

***

Метод Тэхёна банален и пошл, и Чимину, видит Бог, стыдно применять подобное на своем многоуважаемом супруге, однако на безрыбье и рак — рыба. Так что сразу по возвращении домой он приступает к подготовке поля боя. Переворачивает весь свой гардероб вверх дном в поисках той самой рубашки винного цвета, которая так нравится Юнги. Прикладывает немало усилий для поиска в магазине нужного вина, заказывает ужин, заморачивается с сервировкой стола, настраивает плейлист на сегодняшний вечер при помощи новой умной программы. Наносит чёртов макияж. Юнги всё это время спит непробудным сном, не ведая о том, какие тёмные дела проворачиваются в их квартире. Просыпается он ближе к девяти вечера, когда подготовка оказывается практически завершена. По комнате, да и по коридору Мин пробирается наощупь, практически воссоздавая дорогу в своей памяти, не видя смысла в том, чтобы включать свет. В тот момент, когда он проходит в гостиную, в кромешной темноте загорается маленький огонёк, который после оседает на фитиле свечи. Мин щурится, упираясь на дверной косяк, а после вскидывает в удивлении брови, когда замечает нарядного супруга, украшенный различными блюдами стол, два пустых бокала со стоящей рядом бутылкой портвейна и грёбанные свечи. — Чимин-а… — С пробуждением, — здоровается максимально ласковым и сладким голосом Чимин, всё ещё увлечённо зажигающий свечу за свечой. — Ага, привет… — вспоминает о том, чтобы поздороваться, Юнги. — Ты не скажешь мне, что ты делаешь, а? — Решил порадовать тебя ужином, — ошарашивает лишь отчасти честным ответом супруга Пак. — По какому поводу? — Юнги склоняет голову набок, сканируя мужа хмурым взглядом. — Ты идёшь на поправку, думаю, уже послезавтра выйдешь на работу. Все приготовления к презентации летнего проекта скоро будут завершены. И с Великим завалом на работе наконец покончено. Вернёшься на всё готовенькое. Юнги некоторое время не сводит изучающего взгляда с непринужденно улыбающегося супруга, а после позволяет себе лёгкую ухмылку. — Что же, дела у нас и вправду идут хорошо. Я полагаю, мне следует одеться подобающе мероприятию? — Безусловно, это бы меня очень порадовало. Юнги усмехается напоследок, а после скрывается в темноте коридора. Чимин выдыхает нервно, не веря в то, что конец пришёл не только Великому завалу, но и, судя по всему, Великому игнору, коим его одаривали на протяжении последних суток. Что самое главное — Юнги, судя по всему, поверил в эти глупые на ходу выдуманные причины для их романтического ужина, что также является немаловажным успехом. Если бы Мин отнесся с настороженностью к этому ужину, сердце Чимина точно не выдержало бы. Благо, его супруг не параноик. А ещё его супруг чертовски сексуален, о чём Чимин имел неосторожность забыть, что и послужило причиной тому, что он был буквально атакован тем, как хорошо выглядел Юнги с уложенной на лбу чёлкой и в тёмно-фиолетовой рубашке. Так как даже за это время Чимин не успевает разложить все столовые приборы, по приходе Мин принимается ему помогать, несмотря на все просьбы не делать этого. В очередной раз Пак испытывает почти болезненное томление в груди из-за неоднозначного поведения супруга. Было бы намного легче переживать эту влюбленность, если бы Юнги поскорее определился со своим отношением к Чимину, а не одаривал его попеременно то своей трепетной заботой, то холодным пренебрежением. — Ты заказал еду из моего любимого ресторана? — с лёгким удивлением замечает Мин, усаживаясь-таки на диван. Чимин присаживается напротив, одаривая мужа нежнейшей улыбкой из арсенала. Пугает то, что ему даже не приходится над ней стараться — она появляется сама собой. — Конечно. Не хотел, чтобы этот ужин был для нас с тобой последним, поэтому за готовку не брался. Но присутствием качественной пищи на нашем столе я всё же озаботился. — У тебя просто не было других вариантов, я ведь так ничего и не приготовил тебе, — усмехается Мин, принимаясь разглядывать бутылку спиртного. — Ащщ, Чимин-а, твой вкус, как и всегда, безупречен… Хороший выбор, — он салютует бутылкой, одобряюще улыбаясь, а после встает с места, чтобы озаботиться её открытием. — Не торопись, штопор здесь, — зовёт его Чимин, протягивая нужный предмет, и Мин, благодарно кивнув, принимается вытаскивать пробку. — Я пока включу музыку, — сообщает Чимин, заставляя Юнги поднять на супруга недоумевающий взгляд. — Музыка? — Ужин без музыки? — вопросом на вопрос отвечает Чимин, и Юнги, к его облегчению, лишь усмехается. Интересно, сколько ещё раз Мин проигнорирует очевидные намёки, прежде чем разгадает чужой план, произнесёт заветное «Чимин-щи, переходишь границы» и возобновит свои жестокие пытки игнорированием, холодным безразличным тоном и уничтожающим взглядом? Чимин поджимает губы, мысленно моля супруга побыть этим вечером хорошим мальчиком и дать себя соблазнить. Приятная джазовая мелодия разливается по комнате, и Чимин возвращается на свое место, внимательно наблюдая за тем, как Мин разливает напиток по бокалам. — Благодарю, — произносит и тут же тянется к ножке бокала, но оказывается остановлен. — Давай сначала поедим, Чимин-а, — просят его, а Пак может думать только о том, как же приятно слышать подобное обращение из уст Юнги. Чимин улыбается, однако не может сдержать разочарование, просачивающееся через взгляд. Он одержим своими чувствами, отныне они главенствуют над ним. Осознание это столь прискорбно и горько, что его хочется сейчас же перебить вкусом отличного алкоголя, что Чимин и делает, ловя осуждающий взгляд Юнги. Нежнейший вкус разливается по языку, прежде чем начать обжигать, и Чимин всё это время не сводит глаз с мужа, наблюдая за его реакцией. Мин принимает правила непроизвольно начавшейся игры — пригубляет портвейн, не разрывая зрительного контакта. Отняв бокал от губ, Чимин неожиданно улыбается и спрашивает: — Как тебе вкус? Нежный, не правда ли? — Лишь по началу, — соглашается Мин. — Верно. После так приятно обжигает. Мой язык горит и немеет, — откровенничает Чимин, открывая рот, чтобы продемонстрировать. Мин откидывается на спинку дивана, недобро ухмыляясь. — Ты ребёнок, Чимин? Зачем показываешь мне язык? — Всегда мечтал показать тебе язык, вот только ты президент компании, безнаказанным я бы не ушёл. А сейчас разве можно меня обвинить в грубости? — спрашивает он, строя невинные глазки. — Ты пытаешься вывести меня на слишком опасную территорию, — прикрыв глаза, чтобы сделать ещё один глоток, подмечает Мин. — Я вижу тебя как на ладони. Будь менее очевидным, Чимин. Пойми: это всё происходит с моего позволения, а не потому что всё идёт так, как ты планируешь. Ничего не пойдёт согласно плану, который уже раскрыт. — О чём ты, хён? О нашем новом проекте? Хочешь заняться его планированием прямо сейчас? — прикидывается дурачком Чимин, и Юнги это заметно веселит. — Ладно. Могу притвориться, что я повёлся, чтобы потешить твое самолюбие. Мне не сложно. Чимин дует губы. — Пей, — требует он. — И не выебывайся, да? — продолжает веселиться Юнги, послушно делая ещё один глоток. — Ладно, беседой на какую тему разбавим атмосферу? Предлагаю работу. Мне скоро выходить с больничного, так что я был бы совсем не против узнать, как идут дела в компании. — Как я и говорил, с завалом покончено — больше никаких ночёвок в компании. Договоров в твое отсутствие мы не заключали, все встречи были отложены до твоего возвращения, ровно как и многие проекты. Сейчас, во время твоего отсутствия, компания стоит на месте, — пожимая плечами, оканчивает свой доклад Чимин, откладывая в сторону бокал и принимаясь за еду. Юнги кивает каким-то своим мыслям, присоединяясь к трапезе. Стук ножей, вилок и палочек раздается по комнате, аккомпанируя музыке, которая сменяется, трек за треком, следуя чёткому плану. У Чимина всё рассчитано: в нужный момент жанр музыки сменится, и тогда начнётся следующая стадия сегодняшнего сражения. Пока что он двигается размеренно, следуя такому же темпу мелодии. Его цель на данном этапе — споить Юнги. Она лишь с виду лёгкая — у его супруга крайне высокая переносимость спиртного. — Как там дела у твоих друзей? — интересуется Мин. — А у твоих? — с безобидной улыбкой спрашивает в ответ Чимин, вызывая возмущенный нервный смех у мужа. — Хей, нечестно спрашивать такое… Ты же в курсе, что у меня их нет. Не обижай меня, пожалуйста. — Раз так просишь, придется сжалиться над тобой. — Преклоняюсь пред твоим великодушием. — Правильно делаешь. За твое хорошее поведение соизволю дать ответ на твой вопрос. Тэхён и Чонгук поживают вполне хорошо и, думаю, так же себя чувствуют. — Честно говоря, я скучаю по работе как раз из-за той атмосферы, которую создают эти двое… — признается Мин со странной улыбкой. — Эмм… Атмосфера разврата и непотребства? — недоумевает Чимин. — Вовсе нет. Атмосфера непринуждённости и веселья. Каждый раз, когда они рядом с тобой, ты смеёшься и улыбаешься. — Точно, как я мог забыть, мой смех напоминает тебе лето, — не может сдержать улыбки Чимин. — Да, но, кажется, мне следует ещё раз напомнить: я тогда не флиртовал. — Про это и речи не было, что ты, — поднимает ладони вверх Чимин. — Даже представить не могу, как ты флиртуешь. Зная тебя, с уверенностью могу сказать, что искусство флирта тебе не дано. — Не буду спорить, — легко соглашается Мин, отказываясь поддаваться на провокации. Чимин опускает голову, чтобы положить в рот кусочек мяса. Далее ужин протекает в том же темпе: они ведут разговоры обо всём на свете, изредка Чимин делает двусмысленные намёки, но этим всё ограничивается. Когда бутылка оказывается полностью распита, Юнги заметно расслабляется. Мин, как он сам наивно полагает, позволяет Чимину этим вечером немного вольности, желая поглядеть, как далеко зайдёт супруг, и понять все его мотивы. Однако даже знание о плане не спасает его от того, что он всё-таки угождает в ловушку. Чимин знает Юнги не первый год и прекрасно понимает, как работает его логика. Сейчас он наверняка уверен, что контролирует ситуацию. Но, если Чонгук прав, стоит Мину расслабиться ещё немного, и тогда он начнёт закрывать глаза не только на лёгкий флирт, но и на откровенное соблазнение. Или — об этом Чимину даже страшно мечтать — сам сделает шаг навстречу. Когда Чимин спустя время достаёт бутылку любимого коньяка его супруга, тот всё же напрягается. Чимин и Юнги воистину стоят друг друга, являясь большими ценителями дорогого и качественного крепкого алкоголя. Так что Чимин сейчас предугадывает поведение Юнги, опираясь, в основном, на свою реакцию в этой ситуации. И угадывает: выбирая между осторожностью и добротным коньяком, Мин всё же останавливается на втором варианте, позволяя Чимину открыть бутылку. Разлить янтарный напиток Юнги вызывается сам, делая короткую вылазку на кухню за нужными бокалами. Креплённое вино и коньяк, как и ожидал Чимин, в достаточной мере пьянят его супруга к тому моменту, когда жанр играющей музыки полностью изменяется. Все треки с этого момента выбирались по двум принципам: либо они схожи с небезызвестной песней Пак Джиюн «Adult ceremony», либо носят характер, подходящий для исполнения под них соблазняющих танцев. Точно так же, как Чимин многого не знает о Юнги, Мину неизвестно многое о супруге. Например, любовь Чимина под градусом давать целые концерты, в которых он показывает свои потрясающие чувство ритма и пластику. Зачастую свидетелем этих танцев становится Тэхён, изредка его парень. Никогда не напивается до такой степени Чимин на корпоративах или других мероприятиях, где его может увидеть Юнги. Так что об этом тузе в рукаве Пака ему неоткуда знать, оттого и не является странным удивление на его лице, когда Чимин встаёт из-за стола, начиная постепенно двигаться в такт музыке. — Не ожидал подобного от тебя… — посмеивается Мин, упираясь локтями на стол. — Только не думай, что сейчас я дам тебе повод посмеяться надо мной, — улыбается Чимин, предвкушающий реакцию супруга, когда он пойдёт в отрыв. — Пьяные танцы — это всегда повод посмеяться. Или ты — исключение из этого правила, Чимин-а? — Скоро сам сможешь дать себе ответ на этот вопрос, — Чимин тянется расстегнуть первые несколько пуговиц рубашки, чувствуя, как ему постепенно становится всё жарче из-за свечей и влияния алкоголя. Он знает, что выглядит хорошо, когда танцует. Знает, что свет от огня сейчас выгодно играет на его теле, чувствует, как музыка задаёт атмосферу. Понимает, как прекрасно выглядит в чужих глазах. Юнги и вправду глаз не сводит. Потягивает коньяк, откинувшись назад, и даже не улыбается, только наблюдает. Обводит взглядом острую линию челюсти, подчеркиваемую золотистым светом, тонкие запястья, увенчанные кольцами руки, проводящие по накачанному телу, частично скрытому тканью. Воспоминания о том, как это тело выглядит без всей этой одежды, непроизвольно всплывают перед глазами. И глупостью было надеяться, что раз он не смог контролировать эти мысли, сможет остановить другие, о том, как ощущается это тело в руках, прижатым к его собственному. На долго его не хватает: в конце концов, он откладывает бокал и встаёт с дивана, становясь напротив мужа. — Разрешишь присоединиться? — Ко мне? — удивляется Чимин, к своей неожиданности попадая в кольцо из рук. — Так что, потанцуешь со мной? — игнорируют его вопрос. — Это не музыка для медленных танцев, — неуверенно улыбаясь, отвечает Чимин, чувствуя приятное волнение, отражающееся огнём, охватывающим его грудную клетку. — Я не глухой. И танцевать, вообще-то, умею. — Ты-ы? — тянет Чимин, не в силах скрыть шока. — Знаешь, в то, что ты так сносно танцуешь, я бы тоже не поверил, не увидев собственными глазами. Так позволишь мне присоединиться? Ты до сих пор не дал ответа. Чимин хмурится недоверчиво и дует губы в своей очаровательной манере, но вытягивает одну руку в сторону, позволяя Юнги взяться за неё, а другую кладёт супругу на плечо. Юнги начинает танец резко, ведёт уверенно, прекрасно чувствуя ритм. Чимину легко под это подстроиться, и, к его удивлению, Юнги так же легко подстраивается, когда он пробует несколько раз брать инициативу в свои руки. Восторг целиком и полностью охватывает его, не давая и шанса сдержать яркую счастливую улыбку и блеск в глазах. Чимин и не знал, что так складно и красиво танцевать можно без предварительных репетиций, прямо как показывают то в фильмах. «Так головокружительно…» — думается ему, прежде чем его внезапно склоняют над землёй, придерживая за талию и бедро. Через некоторое время столь активных танцев он замечает испарину на чужом лбу и с удивлением понимает, что ему тяжело дышать. Грудь Юнги тоже резко вздымается при каждом вдохе, а Чимин вытирает пот с шеи. В этот самый момент, будто по волшебству, музыка снова меняет свой жанр. Атмосфера из жаркой становится нежной и романтической, вынуждая их прижаться друг к другу ближе для медленного танца. — Понравилось? — спрашивает Юнги близко к его уху. — Очень, — на выдохе признается он. — Было так весело… не знал, что с тобой можно так проводить время… Жаль, что мы открыли подобное для себя лишь не так давно. — Полностью разделяю твое мнение. Однако я так и не услышал ни единого комплимента моим способностям. — Что ещё я могу сказать, кроме того, что мне понравилось с тобой танцевать? — Много чего. Ты мастер делать комплименты, в чём я не единожды убеждался во время встреч с теми же японцами, к примеру. — Что ж… Ты был похож на героя фильма. Определенно это один из лучших моментов в моей жизни… а ещё от тебя приятно пахнет. Это мыло, которое я недавно купил? Юнги почему-то вдруг смеётся, укладывая голову на чужом плече. — Да. Знаю, оно твое… — Вообще-то я не против, когда ты пользуешься моими вещами, ты же знаешь. — Да, знаю… Мне нравится, когда мы пахнем одинаково, — признается неожиданно Юнги, заставляя Чимина покраснеть. — Нет… Прости, я вру. Мне нравится, когда я пахну тобой. Чимин вымученно стонет, не в силах противиться тому, какое воздействие оказывают на него эти слова. Ноги слабеют, а сердце бьётся, как сумасшедшее. И, будто этого было мало для того, чтобы сразить его, Мин добивает супруга тем, что ведёт носом по его шее, глубоко вдыхая. Ещё немного, и это попросту уничтожит его. — Юнги… хён, — зовёт он в жалких попытках спасти себя, свое болезненно горящее лицо, несчастное сердце, что вот-вот остановится от перенагрузки. — Что такое? — шепчет Мин прямо в нежную кожу, не прекращая касаться губами, и Чимин и вправду теряет возможность стоять, делая несколько шагов назад, чтобы упасть на диван. Юнги упирается руками об спинку дивана, нависая над супругом. Они встречаются глазами, руки Чимина всё ещё на широких плечах его мужа, и Пак невольно сокращает расстояние меж ними. Но замирает, когда Мин касается его щеки пальцами. — Самое красивое, что есть в тебе — твои глаза, — продолжает свое откровение Юнги. — Мне всегда так тяжело смотреть тебе в глаза, но я просто не могу не делать этого. Твой взгляд, полный восхищения… я зависим от него больше, чем от чего-либо в своей жизни. Уже много лет. — Хён… я… — пытается найти ответ Чимин, но замолкает и тянется ближе, стараясь как можно скорее сократить ненавистное ему расстояние между их губами. Однако в последний момент Юнги снова его останавливает, обхватив пальцами подбородок. — Открой рот, — просит он, и Пак не может ослушаться. На лице Юнги появляется отчаянье. — Боже, ты так сексуален… — произносит он, и отчего-то в голосе его слышна мольба. А после Чимин по-глупому округляет глаза — ещё глупее от этого его вид уже не становится — так как понимает, что ему в рот только что положили салфетку. Пока он достаёт её изо рта, Юнги отстраняется и, потягиваясь, направляется в сторону спальни. — Стой… — бормочет Пак. — Эй, стоять! Мин Юнги, остановись! — требует он, чувствуя неконтролируемый гнев. — Что за чертовщина?! — Я спать, Чимин-щи, — останавливаясь в дверном проёме, отвечает тот. — На сегодня достаточно игр. — Игр? Чимин чувствует потребность в том, чтобы что-нибудь сломать. Желательно лицо супругу. Впервые в жизни ему хочется ударить Юнги. — Да. Или ты называешь в своей голове это как-то иначе? — неожиданно холодным тоном спрашивает Мин. — Это не игры… Хён, как ты вообще мог… такое сказать? — А что? — Юнги оборачивается. — Тебе сегодняшнего недостаточно? Хотя на самом деле меня гораздо больше беспокоит другой вопрос: почему я? Я думал, для этих целей у тебя есть другой человек. — Для каких «этих целей»?! — не понимает Чимин, поднимаясь с дивана. — Ты правда думаешь, что я просто… просто что? Играюсь? — А разве нет? — Юнги хмурится, и в его глазах Чимин с лёгкостью читает разочарование, что заставляет всё внутри неприятно сжаться. — Нет, — отвечает Чимин, смотря Мину в глаза. Тот выдыхает и разворачивается. — Я спать, — произносит он вновь и уходит. Чимин, оставшись наедине, разворачивается к столу и, стараясь не думать ни о чём, принимается за уборку. Включает свет, гасит свечи, выключает музыку. Допивает коньяк, оставленный Юнги, убирает еду и салфетки, сортирует мусор, моет посуду. В конце концов, даже стараясь не думать ни о чём, ему не удаётся не прокручивать всю ситуацию из раза в раз в своей голове. Во время мытья посуды он всё же плачет. Его злость, которую не удаётся ни выместить на чём-то, ни подавить, всегда находит выход в слезах, так что он не удивляется, лишь ощущает неприятное бессилие и отчаянье. Он наконец-то понимает Тэхёна, который никак не мог добиться ответа от Чонгука. Это всегда очень опустошающее чувство. Закончив уборку, умывшись и переодешись в ванной комнате, он возвращается в спальню. Добирается до своего места у стенки и, укрывшись с головой, пытается заснуть. К удивлению, дрёма накатывает практически сразу. В момент, когда тишину разрезает голос его супруга, Чимин почти засыпает. — Я правда расстроил тебя так сильно? — Нет, — не особо раздумывая над ответом, бормочет Пак, силясь поскорее заснуть. — Ты разве не плакал? — Я посуду мыл, — почему-то найдя именно этот ответ самым логичным, Чимин окончательно засыпает.