Наш брак — просто выгодное партнёрство

Когда он наконец добирается до кухонной зоны, то немедля заваривает супругу кофе по своему особому рецепту и набирает на блюдце несколько любимых печений Мина, по одной штуке каждого вида. Добирается со своей ношей до пустующего кабинета мужа без каких-либо проблем, оставляет всё на столе и запирается у себя, с головой погружаясь в работу. Через несколько часов к нему заглядывает секретарь Чон с напоминанием об обеде и каким-то личным разговором. Разместившись в кресле напротив начальника, Чонгук, сделав максимально серьезное лицо, говорит: — У меня есть предположение насчёт крота. Чимин, безусловно, верит в исключительные навыки своего секретаря, но даже от него не мог ожидать результатов столь скоро. Пак начинает подумывать о том, чтобы поблагодарить Чонгука премией в конце месяца за его потрясающий профессионализм. — Говори, — просит Чимин, готовясь услышать какую угодно информацию, но никак не имя крота. — Стажёр На Сонджэ. Но пока это лишь предположения. Чимин хмурится в недоумении, вспоминая молодого милого парня, который так понравился гендиректору Бону. В этом то как раз и несостыковка — у Бона исключительное чутьё, он с лёгкостью читает людей, именно поэтому и занимает столь высокую должность в компании. Он бы не мог проморгать крота у себя прямо под носом. — На чём основываются твои подозрения? — Чимин решает, что ему требуется знать больше подробностей, прежде чем он определится со своим отношением к полученной только что информации. — Видишь ли, насколько мне известно, он в компании всего несколько дней, к тому же сразу приглянулся Бону. — Дело в месте, в котором он проходил стажировку раньше, — Чон берёт недолгую паузу, прежде чем озвучить: — Это «InhaechonGroup». Компания Джеика. Это всё объясняет. — В голове не укладывается кое-что… — Позвольте мне закончить, босс, — просит Чонгук и продолжает: — На Сонджэ стажёр в штабном инженерном отделе. — Мой супруг не так давно предпринял меры против… — Прошу, дайте закончить. После нововведений президента Мина кротам и вправду стало труднее проникать в компанию и передавать информацию, я согласен. Именно поэтому я не был уверен в своих догадках. Однако после ваших слов о том, что стажёр на хорошем счету у гендиректора, я понял, что был прав. Сами подумайте, если он в любимчиках у Бона, значит, занимает более высокое, чем у других стажёров и работников, положение, не так ли? То есть, имеет доступ к информации, которую можно передать конкуренту. — Не думаю, что Бон настолько легкомысленный, — Чимин недоверчиво хмурится, всё ещё чувствуя сомнение. — Вы сейчас про гендиректора Бона, который всего лишь полгода назад потерял кейс с чрезвычайно важными документами в аэропорту? — Он рассеянный, но не глупый. Я не уверен, Чонгук. Мне кажется, что ты ошибаешься насчёт стажёра На. — Как знаете, — пожимает плечами Чон. — Во всяком случае, в его резюме был упомянут сертификат с курсов программирования, где он мог получить нужные навыки для того, чтобы взломать нашу систему. — Нашу систему крайне сложно взломать, потому что над безопасностью Юнги-щи работал лично, — Чимин чувствует привычную гордость за супруга, когда говорит это, но моментально себя осекает. Они в ссоре. — Ещё раз: как знаете, — говорит Чонгук, поднимаясь с места и поправляя свой пиджак. — На этом я всё. Не забудьте пообедать. Секретарь Чон покидает кабинет начальника, оставляя того наедине со своими мыслями. Пак тяжко вздыхает, роняет голову в ладони. Мозг, как назло, отказывается работать в самый нужный момент, когда передовые и креативные разработки их компании могут попасть в руки конкурента, чего допустить нельзя. К сожалению, ни уволить свой мозг, ни поощрить его к работе Чимин не может. Это орган, а не работник, и всё, что ему нужно — хороший отдых, чего Пак в принципе лишён в последнее время по вине своего супруга. Наверное, Чонгук прав, и ему следует отвлечься на обеденный перерыв. Чимин спускается вниз, по пути отсылая Тэхёну смс с предложением поесть вместе. Подходя к столовой, Пак вспоминает о привычке мужа забывать о своем здоровье и всерьез задумывается о том, стоит ли отнести обед Мину самому, попросить об этом его секретаря или забить на это вовсе. За этими тяжкими размышлениями, больше схожими на внутреннюю битву, Чимин чуть не врезается в стеклянные двери, стоящие на входе в кухонную зону. В лучших традициях романтических дорам его спасают от столкновения, вовремя открыв двери и поймав в свои объятья. Однако аромата родного одеколона мужа Чимин не чует, а потому оказывается вовсе не рад спасению. Лишнему телесному контакту (его всё ещё придерживают за локти, чуть обнимая), Чимин бы предпочёл и впрямь врезаться. Пак поднимает резко взгляд, чтобы отчитать сотрудника, но спаситель перебивает его, отсрочивая свою смерть: — Господин Пак, будьте осторожнее, — говорящим оказывается Сонджэ. Чимин тяжко выдыхает, бормочет что-то о том, что он всегда предельно осторожен, а после пытается выпутаться из чужих объятий. — Вы в порядке? — на него смотрят сверху вниз глазами щеночка, и Чимин совершенно теряется. В следующий миг происходит нечто странное — кто-то резко открывает дверь, ударяя Сонджэ по спине, и тот отпускает Чимина. Пак спешит отойти назад, а после хмурится в недоумении, когда видит, что атака дверьми была совершена его мужем. — Не стойте в проходе, будьте добры, — обращается он к шокированному чужой агрессией стажёру, а после переводит взгляд на Чимина. — Вы уже обедали, Чимин-щи? — Ещё нет. — Когда закончите, найдите моего секретаря, ему нужна помощь. — Конечно, — Чимин кивает и провожает Юнги недовольным взглядом. Что это сейчас было? Мин не из тех, кто просто так избивает людей дверьми. Снова ревность? Вряд ли, он ни слова не сказал насчёт опоздания Чимина, при этом будучи уверенным в том, что Пак был со своим любовником. Было бы попросту странно, если бы при этом он вдруг приревновал к простому стажёру. Какая-то выборочная ревность получается. И ревность ли вообще? Чимин тяжело вздыхает, чувствуя, что его голова сейчас расколется. — Что это было?.. — озадаченно спрашивает стажёр. — У кого-то сегодня просто плохое настроение, не обращайте внимания, — просит Чимин и проходит в столовую, на этот раз уже не игнорируя существование дверей. За обедом он жалуется Тэхёну на всё произошедшее за последние несколько часов, вызывая у друга полнейшее недоумение. В конце концов Ким приходит к выводу, что им следует развестись. Чимин, услышав это, наконец понимает: он не хочет разводиться, он жаждет вернуть всё в прежнее русло. Пускай для этого и придётся отказаться от любви, он готов. Лишь бы Юнги улыбался ему как раньше. А чтобы разобраться в своих отношениях им всего-то и надо, что поговорить. Вот только есть одна загвоздка — Мин явно не намерен говорить с супругом. — Как же всё сложно… — вздыхает Чимин. Отобедав, он относит посуду и направляется наверх, на поиски второго секретаря Чона, чтобы выполнить поручения супруга. На пути его который раз за день останавливают, и снова тот же человек — новенький стажёр, На Сонджэ. — Господин Пак! Ваш внешний вид… — Что с моим внешним видом? — Чимин не может сдержать угрожающий прищур и тон, ожидая услышать нелестное замечание насчёт его внешности. — Ваш галстук… Кажется, его стоит поправить. Чимин опускает взгляд, и видит, что галстук ослаблен и чуть скошен. Он тянется к нему руками, но стажёр успевает раньше. Пак от неожиданности делает шаг назад, упираясь в стенку, но парень, то ли не заметив, то ли проигнорировав чужую говорящую саму за себя реакцию, всё-таки берёт чужой галстук и принимается старательно поправлять. Чимин только и может, что стоять с открытым ртом от такой наглости. — Вы… господин На, это… Что вы себе позволяете? — Господин Пак, у вас точно всё в порядке? — с беспокойством во взгляде спрашивает тот, проводя руками по лацканам чиминового пиджака. Окей. С ним явно очень своеобразно флиртуют. Чимин краснеет и теряется, не зная, как ему помягче отшить этого парня. И в этот момент конечно же раздается голос его супруга, что заставляет Пака прикрыть глаза и тяжко выдохнуть. — Что здесь происходит? — интересуется Юнги. — Я лишь помог поправить галстук сонбэ. «Эй! Я не разрешал называть меня сонбэ! Я тебе не сонбэ!» — возмущается Чимин. Он боится, что из-за этого парня Юнги в очередной раз не так поймёт ситуацию. Будто бы им недостаточно недопониманий в их отношениях. Ну куда этот глупый стажёр лезет? Тем временем Мин окидывает Сонджэ испепеляющим взглядом, и парень осторожно отходит в сторону под давлением его взгляда. Юнги становится напротив Чимина, внимательно разглядывая его галстук, и Пак отводит глаза, выказывая свою обиду. К его неожиданности муж принимается аккуратно ослаблять галстук, а после и вовсе снимает его и забирает себе. — Теперь его не нужно поправлять, — говорит Юнги, нежно оглаживая кончиками пальцев открытые участки шеи Чимина. У того от подобного спирает дыхание. Хочется схватить Мина за руку и прижаться к ней щекой, но Пак себя сдерживает, а Юнги убирает ладонь. Они оба тяжко вздыхают, и Чимин лишь ещё больше убеждается в том, что между ними в самом деле есть недопонимание, сильное и глупое, и они обязаны его прояснить. Чимин хочет верить в это. Тем временем Юнги, не сказав ни слова больше, направляется к группке директоров, ожидающих его в стороне и, очевидно, наблюдающих всю сцену на протяжении всего этого времени. Среди них оказывается и собственный секретарь Пака, Чонгук, который смотрит осуждающе на Сонджэ, явно пребывая на стороне Мина. — Кто это? — интересуется На, провожая взглядом Юнги. — Почему он так себя ведёт? — Президент Мин, — обыденно отвечает Чимин, также провожая супруга томным взглядом. — Постойте… кто?! — кажется, до Сонджэ наконец доходит, при ком он дерзнул флиртовать с начальством. — Ага, — говорит Чимин, и, поправив воротник рубашки с серебристым украшением, спешит присоединиться к толпе народа, следующей за его супругом, чтобы принять участие в очевидно важной дискуссии.

***

Паку хочется знать, какой жанр у его жизни, чтобы прекратить наконец удивляться происходящим вокруг событиям. Только он подумал, что это романтика, выясняется, что драма. А после начинает происходить такое, что невольно задумаешься — а не комедия ли это вовсе? Бедному Сонджэ не посчастливилось заиметь симпатию к Чимину, который не просто является замужним мужчиной, но ещё и состоит в браке с самим Мин Юнги, у которого не до конца понятное, но очень собственническое отношение к мужу. Эта троица сталкивается за весь день не один раз. Стоит стажёру заметить в поле зрения Чимина, он, как дурак, мчится к нему, рассыпаясь в комплиментах и не брезгуя настойчивыми ухаживаниями. Каждый подобный раз их заставал Мин, которому то ли докладывают, то ли делать нечего, вот он и следит за супругом. Ещё и Чонгук весь день лез со своей обрастающей новыми доказательствами теорией насчёт того, что крот — Сонджэ. Он даже не постеснялся предположить, что Сонджэ действует по тому же принципу, что и Чимин, соблазняя Джеика — подобраться ближе к значимому человеку и использовать его в своих целях. Порядком уставший от всей этой суеты Пак решает послать всех и вся к чёрту, и сделать наконец то, в чём нуждается он сам — поговорить с Юнги. Чимин не имеет выбора, он должен быть с собой честен — без Мина ему плохо. Очень плохо. И он надеется, что всё ещё можно вернуть. Пускай ему даже придётся отказаться от своих чувств. Ему просто хочется, чтобы всё было как раньше. Пройдя мимо пустующего стола второго секретаря Чона, Чимин останавливается напротив входа в кабинет мужа, а после, сделав несколько вдохов и выдохов, проходит внутрь, решая для себя, что ему стучаться не требуется. Юнги обнаруживается сидящим за своим рабочим столом, в очках, с чашкой уже холодного кофе от Чимина в одной руке и листом бумаги в другой. — Значит, у нас новый крот? — сходу спрашивает Мин, удивляя супруга этим вопросом. — А, да… Мне стало известно о нём вчера утром, когда Джеик сообщил, что их компания занимается новым проектом, идея которого явно украдена у нас. — Мгм… Почему же вы не доложили мне об этом тогда же, когда стало известно? — Юнги всё ещё не поднимает на Чимина взгляд. Пак проходит к его столу и, остановившись напротив него, говорит: — Потому что вчера вы устроили мне выходной. Я не хотел обсуждать работу тогда… я просто хотел хорошо провести время с вами, — тянет Чимин грустно, но тут же осекается. — Откуда вам известно про крота, Юнги-щи? Мой секретарь вас осведомил? — Он, — подтверждает Юнги и откладывает бумаги в сторону. Сделав очередной глоток кофе, он откладывает также и чашку, снимая следом очки и потирая переносицу. Чимин замечает, что взгляд его супруга, так же, как и его, печален и мрачен. Мин выглядит невероятно уставшим, и Паку не нравится эта картина. Ему хочется спросить, что заставляет Юнги так сильно грустить, и сказать, что все причины надуманы, что Мин ошибся. Он знает, что муж не станет просить прощения за то, что сорвался вчера. Он готов сам пойти на это. Лишь бы Юнги согласился на разговор. Чимин просто хочет всё прояснить. — Юнги-я, — зовёт Пак, приседая на корточки и хватаясь за край стола; он поднимает на Мина полный беспокойства взгляд. — Юнги-я, умоляю, давай просто поговорим? Мне больно. Тот поджимает губы, но ничего не отвечает. — Я был не прав, Юнги, клянусь, я не имел в виду то, что вчера сказал. Прошу, просто поговори со мной. Расскажи мне, что ты чувствуешь, будь со мной честен. Пока ты этого не сделаешь, наши отношения продолжат неизменно портиться. Недопонимание не прояснить, если ты продолжишь молчать. — Недопонимание? — Мин невесело усмехается. — По-моему я всё ясно понял. — Прошу, дай мне шанс, выслушай меня. — Зачем? Чтобы ты заставил меня поверить, что… Нет. Уходи. Прости, но я не хочу с тобой сейчас разговаривать. Не хочу снова сорваться. — Да просто!.. Давай просто поговорим! Один раз! Это не сложно! — Чимин не выдерживает и поднимается во весь рост, нависая над Юнги. — Для тебя, но не для меня. — Мы должны хотя бы попытаться. Хочешь, буду говорить только я? Я честно расскажу тебе обо всём, а ты меня выслушаешь и решишь для себя, что нам делать дальше — разводиться или нет. Решишь, будет ли тебе лучше без меня. — Ты вообще ничего не понимаешь, да? — Юнги явно раздражен. — Как мне может быть лучше, когда… — Мин неожиданно замолкает; некоторое время он усердно думает, прежде чем дать свой ответ: — Давай поговорим. Но дома. И надень своё кольцо, чёрт возьми. — Ты первый его снял, — напоминает Чимин, а после тянется в карман, чтобы его достать и протянуть Мину. Юнги опускает пальцы на ладонь Чимина, где лежит кольцо, и неожиданно обхватывает её своею, опуская поверх другую руку. Он тянется вперёд, чтобы поднести чужую ладонь к щеке и замереть так, прикрыв глаза. Чимин чувствует жар, приливающий к его собственным щекам. Он не может сдержать радость, когда понимает: не он один хотел прильнуть к чужой ладони. Мин с закрытыми глазами трётся щекой о руку мужа, непривычно ласковый, и Пак понимает, что отчасти прощён. Он аккуратно садится боком на стол супруга, второй рукой тянется к его лицу, обнимая своими ладонями обе щеки. Именно в этот момент телефон Чимина звонит. — Я отвечу… — Пак отнимает руки, тянется за телефоном, но Мин успевает перехватить руку с кольцом, зажатым в кулаке. — Нет, — Юнги забирает из руки супруга свое кольцо и протягивает обратно. — Не отвечай. Побудь со мной. Ты же хочешь, чтобы я снова носил его? Так надень его на меня. Чимин усмехается, но аккуратно берёт чужую руку в свою, забирает кольцо и надевает на безымянный палец супруга, выдыхая с облегчением. А после упирается рукой на стол и низко наклоняется, ровняясь с Юнги, чтобы прильнуть к его руке так, как это только что делал Мин. Юнги отвечает на ласку лаской — оглаживает большим пальцем скулу мужа, а после сдвигает руку к уху, чтобы погладить мочку с серьгой. — Ты сегодня выглядишь непривычно, — слышит Чимин тихий голос. — Мне не идёт? — поднимая глаза на мужа, спрашивает Чимин, выдыхая, когда пальцы касаются чувствительного затылка. — Я этого не говорил, — когда Юнги снова подаёт голос, телефонный звон стихает. — На самом деле галстук тебе шёл. Тебе стоит чаще носить чёрное. — Не хочешь ли ты в таком случае вернуть его мне? — спрашивает Чимин без тени улыбки, и Мин прекращает ласки: открывает шкафчик стола, чтобы достать чёрную ткань и обернуть вокруг шеи Пака, которому приходится для этого наклониться ещё ниже, чуть ли не ложась на стол верхней частью тела. Юнги неспеша завязывает галстук, поправляет серебряные цепочки-украшения, чтобы они лежали поверх аксессуара, а после поднимает глаза на Чимина. — Это не значит, что ты прощён. — Но значит, что ты хочешь меня простить? — с надеждой спрашивает Пак. — Хочу. Хочу, чтобы и ты меня простил. Я был… я не должен был так себя вести с тобой, — Юнги снова берёт чужое лицо в свои ладони. — Мне жаль. Как бы я ни был зол, ты не заслуживаешь такого отношения. — Когда мы поговорим… — начинает Чимин, но замолкает, когда его начинают медленно притягивать ближе, сокращая расстояние. Чимин закрывает глаза. Он почти чувствует чужие губы на своих, и в животе от этого с ума сходят бабочки. Он не уверен, будет ли этот поцелуй их последним, разрешится ли всё после разговора, поэтому вместе с радостным трепетом он испытывает ноющее горькое волнение. — Чимин-а… — говорит Юнги, замерев в сантиметре от чужих губ. — Послушай, прошу. Я зол на тебя из-за моей жадности. Я не могу простить тебе то, что ты не чувствуешь ко мне того же, что и я к тебе. Я не хочу видеть рядом с тобой других людей так сильно, что схожу с ума от гнева. Я не был таким жадным, пока ты не подарил мне надежду. Я говорю это, потому что хочу, чтобы ты хоть немного, но понял меня. — Просто поцелуй меня, чёрт возьми, — нервно просит Чимин, совершенно не слушая слов супруга. Он чувствует, что из-за этой пустой болтовни поцелуй будет сорван. Так и случается. — Президент Мин! — в кабинет врывается Чонгук, и Чимин резко отстраняется первым, в тот же час себя за это коря. — Оу… Я не вовремя, извините… — Забудь. Что ты хотел? — уставшим голосом интересуется Мин. — Срочно требуют господина Пака, я звонил, но… — Я понял. Иду, — вздыхает Чимин, слезая со стола; прежде чем покинуть кабинет, он напоминает: — Ты обещал, хорошо? Юнги кивает, и двери за Паком закрываются. Как только они с секретарём оказываются за пределами кабинета президента, Чонгук склоняется в самом низком поклоне в жизни Пака. — Я ужасно виноват, босс! — почти что кричит он. Сидящий буквально за соседним столом второй секретарь Чон, которого ещё минут десять назад там не было, смотрит на них в недоумении. — Честно говоря, я хочу тебя ударить, Чонгук… Но, учитывая, что всё прошло не так уж и плохо, возможно, у меня ещё будет шанс получить когда-нибудь этот чёртов поцелуй, — стараясь говорить как можно тише, успокаивает Пак больше себя, чем своего секретаря. — Так для чего я был срочно нужен?

***

Оказывается, всё, что нужно было Чимину — не отдых и не еда, а его муж. После разговора с Юнги, хотя мозг ненадолго и был неработоспособен, эксплуатируемый для фантазий о Мине, Пак быстро вернулся в строй и с новым настроем взялся за работу, возясь с ней, как в старые добрые времена, до поздней ночи. Компания постепенно пустела, сотрудники расходились по домам. Перед уходом его кабинет посетили Тэхён с Чонгуком, чтобы, по инициативе второго (вечная ему благодарность) вернуть обручальное кольцо домой. Получив в руки свое сокровище, Чимин моментально забыл о друзьях — он был одержим мыслью поскорее надеть свою прелесть. К счастью, тактичный секретарь Чон поспешил взять своего парня под руку и покинуть кабинет начальника, оставляя того наедине со своим счастьем. Воссоединившись с кольцом, Чимин вернулся к работе, впрочем, ненадолго — он был прерван Мином. — Нам пора домой, — стоя в дверях, сообщает Юнги, и Чимин, не теряя ни секунды, сворачивает всё на компьютере и принимается со скоростью света собираться, предвкушая столь желанный разговор, проясняющий всё. Добираются они на машине Юнги, который просто не мог позволить Чимину в столь сонном и уставшем состоянии сесть за руль. Пак отрицал до последнего, что хочет спать, но, стоило ему оказаться дома и упасть на диван, он с ужасом осознал, что ему тяжело держать глаза открытыми. — Юнги, — Чимин зовёт супруга, не в силах даже встать и переодеться. — Прошу, разбуди меня, если я засну. — Я в любом случае разбужу тебя, когда приготовлю ужин, — обещает тот, и Чимин со спокойной душой закрывает глаза, отдаваясь сладостному сну. Несмотря на все опасения Чимина, его всё же будят, и ему даже начинает казаться смешным, что он всерьёз допускал, что Мин не разбудит его к ужину, чтобы избежать разговора. Едят они молча в этот раз, каждый обдумывает то, что должен сказать. Когда тарелки пустеют, а после, начисто вымытые, возвращаются на место, Чимин и Юнги усаживаются за обеденный стол обратно, настраиваясь на разговор. Пак последний раз репетирует про себя речь и открывает рот, готовясь высказаться. В этот момент уже начинает говорить Юнги, и Чимину приходится уступить. Вот только супруг задает вообще не тот вопрос, который можно было ожидать. — Вы… обработали укус? — Юнги выглядит мрачным, спрашивая это, и не смотрит Чимину в глаза. Пак осознает суть вопроса и радуется, что именно с этого решил начать Мин. — Не успели, Тэхён сразу же после того, как сделал это, повёл меня за покупками. — Тэхён? — Юнги поднимает на Чимина удивлённый взгляд. — Да. Мы утром подрались слегка. Юнги хмурится, не до конца доверяя словам супруга. — Правда подрались. Он забрал мое кольцо. Угрожал мне сделать с ним всякое, если не буду слушаться его. По лицу Юнги Чимин понимает, что не до конца, но убедил супруга. — У Тэхёна бешенство? — Если бы. Он всегда такой. Мин замолкает, и Чимин тоже. Он ожидает ещё вопросов, готов ответить на каждый, но за молчанием ничего не следует, и тишина затягивается. Пак понимает, что может наконец сказать то, что хотел весь день. — После нашего… — Все пять лет… Они начинают говорить одновременно, и Чимин тяжело вздыхает. — Говори ты, — просит он Юнги. Тот выглядит смущённым и, кажется, ему было нелегко решиться на то, чтобы начать говорить. Чимин не может лишить его возможности наконец высказаться. Однако Юнги более, чем смущён, он, кажется, в панике — его взгляд бегает, он то и дело нервно облизывает губы и, что удивляет особенно, его щеки покрыты легким румянцем. — Прошу, лучше ты, — говорит тихим голосом, не решаясь снова поднять взгляд. Чимин кивает на его слова и наконец произносит: — После нашего свидания произошло недопонимание. Твоя ревность была ни к чему, ведь я уже на протяжении некоторого времени испытываю влечение только к тебе. И я не игрался с тобой. Я не посмел бы. У меня к тебе чувства, Юнги. Я искренен сейчас и жду от тебя того же. Прошу, поверь мне и помоги разъяснить недопонимание. Юнги молчит. Чимин чувствует, что уже отчаялся, и готов начать умолять того заговорить, но Мин не заставляет себя долго ждать. Пауза была нужна ему только для того, чтобы собраться с мыслями. — Не знаю, кому я не доверяю больше, тебе или себе, но это и не имеет значения. Я впервые сталкиваюсь с тем, что меня любят, поэтому мне отчасти сложно поверить в это. Потому я и не мог сделать этого до сих пор. Я не прекращал надеяться, но, признаюсь, мне было намного легче, когда я не ожидал от тебя ничего. Последнюю неделю мне было очень… очень тяжело. Как раз из-за надежды. Намного тяжелее, чем все пять лет до этого. — Я пока не особо понимаю, о чём ты, — признается честно Чимин, чувствуя за свои слова вину. — Да, ты прав, я слишком долго подвожу к сути… Но мне нужно высказать всё, что у меня в голове, иначе ты меня не поймёшь. Я делаю это впервые в жизни, поэтому просто выслушай. Чимин кивает, готовясь слушать. Юнги тяжко выдыхает. — Чимини, ты говорил, что боготворишь меня, но я на самом деле… я не достоин. Я никогда не понимал, почему ты мной восхищаешься, и тем более не мог представить, за что бы ты смог меня полюбить. Мне было намного легче поверить в то, что ты используешь меня, чем в твою искренность. Прости за это. Я не достоин тебя. Пак находит, что возразить на каждое это заявление, вспоминая всё то, за что боготворит и любит этого человека, но продолжает молчать. — Мне тяжело верить людям, как ты мог заметить. Я буквально не переносил их, пока не встретил тебя. Я везде подсознательно ищу предательство и ложь, потому и боялся все эти пять лет сближаться с тобой, подпускать ещё ближе. Этот мир не хочет, чтобы я был счастливым — вот, во что я верю. Вернее, верил, пока не услышал твое признание сейчас. Я буду самонадеянным, возможно, но твои чувства — это любовь? — Юнги поднимает на Чимина взгляд. Пак отвечает моментально: — Да. Я люблю тебя. Правда. Юнги улыбается, услышав это. — Спасибо, — он тянется к руке Чимина, лежащей на столе, и кладёт свою поверх. — Я тоже люблю тебя. Все пять лет. Чимин падает со стула. И даже то, что его держали за руку, не спасает от этого. Юнги в панике подскакивает с места и уже через мгновенье оказывается сидящим на коленях рядом с супругом, оглядывая несчастную тушку Чимина, чтобы убедиться в его невредимости. Он помогает мужу подняться с пола и осуждающе говорит: — Я же просил тебя прекратить раскачиваться на стульях. — Ты всерьёз думаешь, что я упал только из-за этого?! — Чимин поднимает взгляд на Юнги и не может сдержать крик. — Признай, ты бы не упал, если бы не раскачивался. — Ты влюблен в меня пять лет?! Что, блять?! Юнги чуть морщится из-за громких выкриков, но тут же улыбается, кажется, чувствуя облегчение от того, что наконец был честен — с Чимином и с самим собой. — Кажется, да. Почему мы до сих пор не обнимаемся? Мы же признались друг другу в любви. — ПЯТЬ ЛЕТ?! Стоп, это что же… ты с самой нашей встречи испытываешь ко мне чувства? — Ну, не с первой, — Юнги ставит стул на место и аккуратно толкает на него беспокойного супруга, после чего усаживается рядом, предварительно придвинув свой стул, и опускает руку Чимину на колено, успокаивающе поглаживая. — Видишь ли, несколько лет я даже не осознавал, что мои чувства к тебе — влюбленность. Последние пару лет я знал это, но отрицал. И лишь не так давно позволил себе надеяться, позволил границам быть стёртыми. — Из-за чего на самом деле ты предложил мне выйти за тебя? Всё было ложью? — Все причины, которые тебе известны, не были ложью, однако этого всё же недостаточно, чтобы я сделал тебе предложение. Насколько бы ты ни был хорош, я бы, скорее, подписал с тобой трудовой контракт, а не брачный. Ты мне с первой встречи был крайне симпатичен, и это сильно повлияло на все мои решения касаемо тебя. Влюбился я далеко не сразу, но влюбился. Не могу этого отрицать больше. Чимин прикладывает ладонь ко лбу, совершенно ошарашенный услышанными новостями. — Ты позволил мне вступать в отношения с другими… — Ну, до недавнего времени я не видел проблемы в этом. Как я и говорил, я признал свои чувства не так давно, вместе с этим позволил себе ревновать. Кажется, ты слегка шокирован, услышав моё признание. — Слегка? Ты преуменьшаешь, поверь. — Многовато впечатлений за день, — подводит итог Юнги. — Скоро три ночи. Нам стоит пойти в постель, если мы хотим быть способными встать завтра утром с кровати. — Ага… постель… — бормочет Чимин, до которого вдруг доходит. — Постель?! Юнги тем временем уже скрывается в дверном проёме. Чимин всерьёз задумывается о том, как ему пережить эту ночь.