Наш брак — просто выгодное партнёрство

Навязчивые прикосновения отгоняют сон, и тихий голос, зовущий его имя, призывает открыть глаза, прийти в сознание. Чимин хватается из последних сил за сновидения с безумными сюжетами без начала и конца, но те ускользают, словно песок сквозь пальцы. Мираж развеивается, и перед Паком предстает жестокая реальность: полуодетый супруг, нависший над ним, стремящийся донести свою просьбу сквозь крепкий сон. Впрочем, осмыслив происходящее, Чимин соглашается с тем, что реальность ему приятнее — жестокостью здесь и не пахнет, наоборот, аромат Юнги вперемешку с запахами мыла и шампуня ласкали обоняние. Чимин протягивает ладонь, чтобы провести по щеке мужа, и Юнги перехватывает его руку своей. — …так я могу? — спрашивает он настороженно. — Что… можешь? — шепчет Чимин сухими губами и, не дожидаясь ответа, снова начинает проваливаться в сон. Однако Юнги он нужен не спящим. — …взять… Чимин-а… прошу, мне… ты согласен? — доносятся до угасающего сознания обрывки фраз. Чимин стонет: — Да… Да, бери… — Славно, что ты не против. Твой секретарь Чон мне в Японии будет нужнее, чем тебе здесь, — с довольной улыбкой произносит Юнги, слезая с бедер супруга, чтобы продолжить сборы на работу. Этой фразой он окончательно сгоняет чиминов сон. «Я только что отдал ему своего секретаря?» — ужасается спросонья Чимин, и осознание произошедшей по его вине катастрофы бодрит лучше всяких средств. Пак вскакивает на месте, накрывая плечи одеялом, и, вложив в свой тон всё свое возмущение, восклицает: — Я против! — Я уже написал ему, что он едет в Японию. Неужели я должен в следующее же мгновенье так разочаровать его? — тоном, в котором ни о каком сочувствии речи быть не может, спрашивает Юнги, увлечённо подбирая себе галстук. — То есть, мое согласие — чистая формальность, да? Тебе на самом деле плевать на моё мнение! — Касательно этого вопроса твое мнение меня не интересует, потому как ты не объективен, — безжалостно заявляет Мин, останавливая свой выбор на атласном серебряном и изысканном бордового цвета галстуках. — Какой из них? — Оранжевый, — отвечает Чимин не глядя. Его куда более интересует собственная судьба. То, что Юнги на неделю уезжает в Японию для открытия филиала, было решено и оговорено ещё задолго до сего знаменательного дня. Но вопрос о том, что чиминов секретарь тоже туда отправится, не поднимался. Что естественно, об этом и речи быть не может — Чонгук правая рука Пака и правая же доля его мозга, он нужен ему здесь, в Корее. Равно как и нужен Юнги в Японии, ведь не сыскать более верного, ответственного и компетентного человека в их компании, чем Чон Чонгук. Однако у Мина есть свой собственный секретарь Чон, и, пускай он не столь надёжен, это не значит, что супруг по желанию может обмениваться секретарями — именно так считает Чимин. Юнги, по-видимому, считает иначе. — Оранжевый тоже неплохой, — искренне прислушавшись к совету мужа, Мин примеряет морковного цвета галстук. Чимин не находит в себе желания высмеять этот галстук, который он купил, вероятно, находясь в болезненном бреду. Напротив, Пак не без доли зависти подмечает, что отвратительный галстук Юнги неожиданно (впрочем, вообще-то очень даже ожидаемо) идёт. Невольно задумавшись о вопросах моды, Пак осекается — в данный момент решается его судьба, а он беспокоится из-за чёртового галстука. Если он, пускай и единожды, но позволит Юнги увести его секретаря, это будет повторяться и в дальнейшем ещё не раз. — Юнги, котёнок… — Чимин решает применить тяжёлую артиллерию и опускает одеяло, обнажая веснушчатые плечи. — Прошу, оставь мне моего секретаря Чона… Ты же меня любишь и не станешь расстраивать? Юнги наконец обращает внимание на супруга. Достаёт что-то, спрятанное в верхнем ящичке с галстуками и, спрятав в карман брюк, подходит к постели. Он аккуратно присаживается на край и глядит на Чимина глазами человека, который знает что-то, чего не знает никто другой. — Ты расстроен, милый? — спрашивает Юнги неожиданно нежным голосом. — Это ведь мой секретарь, — Чимин, довольный тем, что на его уловку повелись, решает играть до победного и делает трогательный взгляд, который является его личным оружием массового поражения. От которого у Юнги неожиданно находится иммунитет — Мин лишь сладко улыбается на обиженный тон и глядящие печально глаза. Он ненавязчиво, незаметно стягивает с супруга одеяло, подсаживаясь ближе, и оглаживает чиминову шею кончиками пальцев. — Я знаю, как поднять тебе настроение. — Только оставив мне моего секретаря, ты сможешь его поднять, — хмыкает Пак, отводя взгляд и скидывая с себя чужую руку. Юнги и в этот раз думает иначе. Перекинув ногу через Пака, он усаживается на его бедра и толкает, откидывая на подушки. Спешным движением он оттягивает галстук, глядя на Пака сверху вниз холодными глазами человека, видящего цель и намеренного её достичь, чего бы это ему ни стоило. Мин обхватывает уверенным движением чиминовы руки, скользя вверх по запястьям, и возносит их перед собой, связывая тем самым оранжевым галстуком. Чимин про себя ругается за данный невзначай совет — ни в коем случае, ни в одной из его фантазий про связывание галстук его супруга не был оранжевого цвета. Их недавний разговор к этому моменту оказывается Чимином напрочь позабыт. Тем временем Юнги склоняется к Чимину, чтобы накрыть его губы своими, даря поцелуй, который ни на секунду не задумывается как нежный и целомудренный. Чимин, не дожидаясь ни просьб, ни приказов, покорно открывает рот, позволяя Юнги проникнуть языком, углубить поцелуй. Отчётливо слышится в тишине тяжкое дыхание обоих. Пака кидает в жар, он упивается трепетом во всём теле, высоко и сладостно стонет — не столько для себя, сколько для Юнги, в надежде, что супругу будет хорошо от этих головокружительных звуков. С заметной неохотой Мин отстраняется, но только чтобы слезть с чиминовых бёдер, развести его ноги в стороны и уместиться меж них. Когда Чимин снова ощущает обжигающие поцелуи возлюбленного — но уже под подбородком— он обхватывает его торс ногами, обвивает связанными руками шею. Юнги постепенно спускается с поцелуями ниже, расстёгивает спальную рубашку супруга и вылизывает последовательно ключицы, соски, медную кожу на животе, пока не спускается к линии трусов. Мин любовно проводит кончиками пальцев по крепкому бедру, касаясь губами внутренней его стороны. Чимин, чье дыхание сбитое из-за возбуждения и непрерывных стонов, готовится к тому, что вот сейчас с него сдёрнут бельё, и все его желания воплотятся в реальность. В этот момент Юнги поступает в своей «лучшей» манере — отстраняется, который раз обламывая супруга. — Нет-нет-нет, прошу, только не говори, что это всё… — почти плачет Чимин, соскальзывая на жалкий скулеж. Юнги, однако, глядит совершенно незаинтересованно. — Зависит от тебя. — Ты не можешь оставить меня так! — моментально рычит Чимин в ответ на эти слова. Его возлюбленный супруг улыбается довольно, оглаживая с нежностью чиминово колено. — Я очень не хочу оставлять тебя так, любимый… но это вовсе не значит, что я не могу. — Если подобное возбуждает тебя, я готов умолять! — Ещё как возбуждает. Но сейчас ты сможешь получить свой заслуженный оргазм только в том случае, если соблаговолишь временно передать своего секретаря в мое непосредственное подчинение. Чон Чонгук нужен мне в Японии. — Только не обсуждение работы во время секса… — обречённым голосом молит Чимин. — Видишь ли, — Юнги трепетным взглядом ласкает бедро супруга и скользит рукой по коже, представляя, как упивается её вкусом. — Мой секретарь — бывший шпион, переманенный на нашу сторону относительно недавно. Для открытия филиала в Японии брать с собой его — во многих отношениях рискованно. А ты… — …хочу кончить! — восклицает Чимин. — …должен понимать, — тем не менее продолжает Юнги, резко склоняясь к его лицу, — что открытие филиала в Японии — важный шаг для нашей компании. Я понимаю, Чимин-а, что оставляю тебя на целую неделю и собираюсь забрать единственную твою опору… но ты должен смело встретить эти трудности на своем жизненном пути… — шепчет Мин в самое ухо, с нажимом проводя ладонью непозволительно близко от чиминового члена, — хотя бы ради того, чтобы я сделал тебе сейчас очень… — Юнги спускается губами ниже, опаляя чувствительную пылающую кожу своим дыханием, — очень… — довольно скоро он спускается между чиминовых ног, целуя кожу у самого паха, с силой хватая супруга за бедра, — …очень хорошо. — Блять… — Чимин оказывается бессилен в этой ситуации. — Ты можешь взять всё, что хочешь, но прошу, сука, в этом списке я должен быть на первом месте! — Мне нравится иметь с тобой дело, — Юнги ухмыляется. Он берёт чиминовы руки в свои, чтобы вложить ему в ладони какой-то предмет и завести связанные руки обратно над головой. — Держи так. Если сможешь в точности следовать моим распоряжениям, обещаю поощрить тебя за труд маленьким вознаграждением. Пак не без удивления отмечает, что обычная манера Юнги общаться со всеми как начальник сейчас кажется ему сексуальной. Это не есть хорошо, ведь подобным образом Чимин заимеет привычку возбуждаться всякий раз, как его муж будет раздавать указания на работе. — С-слушай, почему рабочий стиль речи распространяется и на постель? — интересуется взволнованно Чимин, судорожно выдыхая, когда Юнги стягивает трусы и опаляет дыханием головку светлого розового члена. Мин не отвечает на его вопрос, полностью сосредоточившись на насущной задаче. Он бережно обхватывает рукой основание, мажет языком по всей длине, опаляет жарким дыханием головку. Проводит пару раз рукой, а после заглатывает наполовину, едва контролируя себя, когда слышит от супруга звук на грани стона и всхлипа. Только когда Юнги расслабляет горло, ему удается взять всю длину. Рука смещается к яичкам, вторая ложится на бедро Чимина. Он начинает двигаться, и ноги Пака ожидаемо вздрагивают. Чимин откидывает голову назад, закрывая глаза, и блаженно стонет. Ему хочется свести ноги, когда он ощущает влажность, скользящую вдоль члена, хочется схватить Мина за волосы, когда тот раз за разом позволяет головке утыкаться себе в горло, но Пак сдерживается. «Тебе воздастся» — напоминает он себе. Юнги глубоко и размеренно дышит, пока делает поступательные движения. Его рука на бедре Пака сжимается невольно, когда он полностью сосредотачивается. Довольно скоро он входит в раж, чувствуя, что лишь от ощущения члена во рту и тихих выдохов супруга способен кончить. С каждым разом ему удаётся заглатывать глубже, и Чимину всё труднее даётся сдерживание особо громких стонов. Юнги благодарит небесные силы за то, что те одарили его мужа относительно небольшими размерами в этой области, иначе он бы не справился с возложенной на себя задачей. Собственный член твёрдый, и он тянется рукой, чтобы одарить себя облегчающими касаниями. Вскоре он и сам начинает стонать, и от вибрации, идущей по члену, Чимин всё же сводит ноги, за что моментально получает шлепок по бедру. Юнги отстраняется, тяжело дыша и с нажимом проводя по ноющей челюсти ладонью. — Меня не перестает удивлять то, какой кайф ты каждый раз получаешь, отсасывая мне… — хриплым голосом комментирует Чимин. Юнги резко нависает над ним, упираясь рукой о подушки, и накрывает его губы своими, увлекая во влажный глубокий поцелуй. Чимин чувствует, как из его рук параллельно забирают отданный на хранение предмет, а потом Мин отстраняется, раскрасневшийся и громко дышащий. Чимин закусывает губы — ему досадно, что он не может провести нежно по этим щекам; в следующий их раз, понимает Пак, инициатива будет полностью в его руках. Юнги снова усаживается между его бёдер, закидывая их на свои собственные и, когда Чимин замечает, что за предмет он держит в своих руках, мысленно аплодирует его предусмотрительности. Мин вскрывает презерватив, предварительно взятый из ящичка с галстуками (он понятия не имеет, почему именно там Чимин однажды решил прятать презервативы), а после открывает разогретую в руках супруга смазку и выливает её содержимое на палец с надетым на нём презервативом. Чимин, заметив короткую заминку мужа, закидывает ногу ему на левое плечо и, обольстительно улыбаясь, просит: — Смелее. — Ты, кажется, должен кричать «сильнее», — посмеивается Мин, с предельной осторожностью пробуя войти пока только одним пальцем. — Ох… Ты до этого ещё не дошёл, — дразнит его Пак, трепетно выдыхая. Он невольно пытается насадиться сам, но в этом отпадает нужда, когда Мин напоминает себе, что с Чимином нет смысла бояться и осторожничать — он добавляет второй палец и принимается наблюдать за реакцией супруга, ища лучший способ движения. Он его находит: резко вводит пальцы на всю длину, медленно вынимая, и снова резко погружая обратно, стимулируя простату. Когда добавляется третий палец, Чимин почти задыхается в своих стонах. Он запрокидывает назад голову, когда Мин целует его голень, лежащую на своем плече. — Ю-юнги… стой, я скоро… скоро кончу, — просит, изгибаясь в спине, Пак, и супруг в следующий же миг останавливается. — Да не буквально же! — он снова ощущает внутри себя пальцы, и в этот раз движения более быстрые и резкие, отчего подступающий оргазм ощущается ещё явственнее. — Юнги, это не… я хочу кончить не так… — Не хочешь кончить только от моих пальцев? — интересуются у него игриво. Чимин тотчас меняет свое решение, забывая о своих предыдущих мыслях. — Да… Да, я хочу… — Тебе нравится? — искренне интересуется Юнги, желая, как истинный отличник, отточить до идеала весь материал и в следующий раз продемонстрировать более впечатляющие результаты. — Да… когда очень… очень… Да, да, так… — выстанывает Чимин каждое слово, когда Мин ускоряет движения. Вскоре он вздрагивает, изливаясь себе на живот. Юнги делает ещё несколько медленных движений, доводя Чимина до точки, а после, вынув пальцы и сбросив с них презерватив, хватает Чимина за руки, чтобы освободить от пут. Галстук летит на пол вслед за презервативом. Мин заботливо протирает упругий живот от белёсых капель, жертвуя своей спальной футболкой. Откинув в сторону и её, он склоняется к взмокшей от пота шее мужа и не может сдержать улыбки, когда Чимин обнимает его и хватает за волосы, продолжая стонать от поцелуев в шею. Вскоре Пак обхватывает его щеки ладонями и тянется к губам, чтобы прошептать в них: — У тебя всё ещё стоит. Это несправедливо, что только мне было хорошо. Юнги не удерживается и оставляет короткий поцелуй, тотчас отстраняясь, чтобы ответить: — Мне тоже было хорошо. — Но не твоему члену, — Чимин давит на чужие плечи, вынуждая Юнги отодвинуться, и спешит встать с постели. — Садись. Я покажу тебе мастер-класс по минету. — У нас не так уж и много времени осталось. Что, если мы опоздаем на совещание? — интересуется Мин, усаживаясь на край кровати. Однако же брюки расстёгивает. — Ты скоро улетишь в Японию, и я не смогу видеть тебя некоторое время, — говорит Чимин как можно более ровным голосом, но ноток печали скрыть не может; он садится на колени. — Разреши мне? — Боже… — Юнги стонет, не выдерживая чужого очарования; он путается пальцами в светлых волосах, поглаживая Пака по голове. — Делай со мной всё, что пожелаешь, Чимин-а. — Премного благодарен, — улыбается Пак, доставая налитый кровью член из брюк и сразу же насаживаясь ртом, касаясь губами основания. Юнги прикрывает рот, чтобы сдержать стон. — Это… немного… — он судорожно выдыхает. Чимин выпускает плоть изо рта, но только для того, чтобы, припав к ней губами, сказать: — Это то, чего я желаю. — Охх… — Юнги снова еле сдерживает стон, когда Пак заглатывает. — Славно, что наши желания сходятся… Он тихо ругается и часто дышит. Путается в собственных желаниях. Ему так хорошо, когда он откидывает голову, наслаждается ощущениями и звуками, позволяет себе несдержанно стонать, но он ничего не может поделать с нуждой смотреть на Чимина, на его губы на своем члене, и восхвалять его. И еле сдерживает разочарованный стон, когда Пак вдруг отстраняется. — Если хочешь, можешь кончить мне в рот. Мне подобное нравится… — нежный розовый румянец касается его щек, и Юнги не может поверить, что у Чимина может быть столь невинный вид в такой момент. Не давая вставить ни слова, Пак снова вбирает Юнги в рот, творя с ним невообразимое. Мин поднимает руку и касается чиминового затылка. Но он не сжимает волосы, не фиксирует его в одном положении, чтобы трахнуть в рот — только зарывается нежными касаниями в пшеничные пряди, бормоча: — Чёрт возьми, ты восхитителен. Неожиданная похвала вызывает у Чимина больше смущения, чем всё то, что он говорил или делал сейчас. Пак ускоряется, желая поскорее подарить Юнги такую нужную разрядку. Мину, в отличие от самого Чимина, долго продержаться не удается, и вскоре он кончает, закусив губу и издав длительный стон. Чимин силится проглотить всё, но часть умудряется пропустить, и сперма попадает на рабочие брюки. — Вот дерьмо, — сделав один из лучших своих минетов и чуть не убив собственного супруга, Чимин тут же ругается. Юнги валится на постель, не желая даже думать о чём-либо. — Как тебе? — спрашивает Пак, поднимаясь с колен. — Очень сложно описать словами… — Чудесно. Я испытываю ровно то же самое. Примешь со мной душ? Или ты пока отходишь? — Дай время прийти в себя… — Как пожелаешь, — Чимин наклоняется, чтобы оставить на губах возлюбленного короткий поцелуй, и исчезает в дверном проёме. Он оперативно смывает с себя пот и остатки спермы и одевается со скоростью человека, который желает поставить новый рекорд. Вскоре настает очередь Юнги принимать душ, и когда Мин наконец выходит, его ожидают заранее подобранные мужем костюм и галстук. Они пропускают обед: обоим не даёт покоя то, что совещание уже несколько минут как идёт. В прихожей, однако, их беспокойство сменяется полной увлеченностью друг другом — Пак становится перед супругом на колени, чтобы потянуться за своей парой обуви, а когда ровняется с Мином, замечает, что тот не сводит с него глаз. — Что такое? — Начинаю подумывать, что мы можем задержаться ещё немного. Какая разница: опоздаем мы на десять минут или двадцать? — говорит он, оглаживая чиминову щеку и припадая к его губам. В конце концов они приходят к самому концу полуторачасового совещания. Провожаемые несколькими десятками взглядов, они продвигаются на свои места в полной тишине. Когда Юнги усаживается в кресло, он с важным видом кивает: — Можете начинать. Никто не рискует ни съязвить, ни даже пошутить по поводу опоздания президента и его заместителя.

***

В аэропорту не смолкает галдёж и режущий шум, производимый двигателями самолётов. Юнги пожимает попеременно руки каждого из присутствующих членов его свиты, провожающей президента компании в деловую поездку. Он благодарит всех за пожелания удачи и последним прощается с Чимином. Пак не даёт наставлений, не желает ни успехов, ни удачи, лишь говорит еле слышно, придвинувшись к самому уху: — Я буду скучать. — Я тоже. Чимин оставляет короткий поцелуй в уголке губ и делает шаг назад, улыбаясь. В его глазах нежность смешивается с восхищением и гордостью. Юнги задерживается, чтобы полюбоваться напоследок этим взглядом, но, пересилив себя, в конце концов отворачивается и двигается к самолёту. Секретарь Чон идёт следом. Тэхён, стоящий в отдалении и уже успевший попрощаться со своим бойфрендом, горько всхлипывает, когда самолёт таки взлетает, довольно скоро скрываясь в синеве и облаках. Чимин подходит к другу, чтобы утешить его, и слышит неожиданное: — Почему он едет? Он ведь твой секретарь, а ты здесь, — Тэхён смотрит заинтересованно, убирая с уголков глаз слёзы. — Я не хотел его отпускать, но у Юнги были железные аргументы, — откровенно заявляет Пак с нечитаемым лицом. — Какие?.. — Минет и пальцы в моей заднице. Некоторое время Тэхён осознаёт услышанное, а после аэропорт сотрясает его вопль: — Ты продал моего парня японцам за минет?!