Девятая жизнь

— Ты же не планируешь её детской дурью пользоваться? — строго спрашивал Дядя Гриша у Саши. На доли секунды сердце Ассоль сжалось от волнения и наивной надежды, но только для того, чтобы через пару секунд, когда Волков отрицательно закивал, разорваться от боли. Девушка аккуратно захлопнула едва приоткрытую дверь в ванную, откуда она наблюдала за всем происходящим. Лебедева на автомате включила воду на полную мощность, не отдавая отчёт своим действиям, медленно сползла на пол и беззвучно зарыдала. Ее дядя знал не всю правду, всего год назад она рассказала ему о своих чувствах к Алику, хотя появились они ещё за 2 года до этого разговора. Тогда ей было всего 16 и естественно, она молчала об этом и, насколько могла, тщательно скрывала свою первую любовь, ведь отец наверняка убил бы сначала ее, а затем и Сашу, как только узнал, а остальные, мягко говоря, не оценили бы такую новость. Кроме того, всю ее жизнь, все кто знал Волкова жалели его, говоря о том, что мужчина так и не смог по-настоящему полюбить никого, кроме Эльзы. Лебедева не была дурой и с самого начала понимала, что надеяться на что-то в ее ситуации это полная глупость, но, черт возьми, все равно надеялась. Сейчас, растирая по лицу слезы, девушка вдруг до дрожи разозлилась на Алика, что в тот самый день он полез ее спасать. Ася крепко зажмурилась и мелко вздрогнула от воспоминаний. Это был как раз шестнадцатый день ее рождения. Видимо те люди так «оригинально» решили поздравить папу. Ассоль стоит на втором этаже, на входе в отцовский кабинет, где сидят ещё Гриша и Алик, что-то бурно обсуждая. При первом же ее всхлипе мужчины дружно оборачиваются и в следующие несколько секунд Лебедева видит, как темнеет лицо Гриши, папа, кажется, стареет сразу лет на пять, а Алик срывается с места и в три широких шага преодолевает дистанцию между до нее. Он падает на колени и положив свои широкие ладони поверх ее, сильнее прежнего сжимает гранату. — Только не отпускай! — одними губами шепчет он, как будто молится. Ася несколько раз кивает. Она плачет беззвучно и дрожит всем телом. Пока Гриша мечется по дому и ищет инструменты, а отец в трансе орет на него, Волков садится на стул и, бережно усадив девушку к себе на колени, продолжает сжимать ее руки. — Женька, выйди нахер отсюда! — не выдержав истерики друга, просит вдруг Саша. Тот долго и злобно смотрит на Волкова, но в конце концов подчиняется. -Ты тоже уйди, дядь Саша, я не хочу, чтобы ты погиб. — сквозь слёзы попросила сама Ася, но тот лишь презрительно фыркает. -Никто не умрет, моя хорошая. Я просто тебе немного помогаю. — его голос был мягким и спокойным, будто бы он рассказывал сказку, а не говорил о смертельном риске. Длинными пальцами мужчина слегка поглаживал руки Аси, не прекращая при этом давить, чтобы девушка не забылась. Со спины он заключил Лебедеву в объятия, так что она ощущала тепло его тела, ровное дыхание и только быстро бьющееся в груди сердце выдавало афганца целиком. Бесконечно долго они сидели так, пока Гриша едва трясущимися руками разбирал боеприпас. Ася смотрела, как по лицу дяди стекают капли пота, и сама дрожала как осиновый лист. Алик все время болтал о чем-то, напевал известные только ему песни и рассказывал совсем не смешные армейские анекдоты. Со стороны он казался спокоен и весел, и это все же отвлекало. Вдруг Лебедева заметила, что Гриша и Волков как-то странно переглядываются. Дядя медленно поднялся с колен и прошел за спину девушки. — Ты куда? — взволновано спросила она, но не успела получить ответ, так как он взял ее за талию, с силой поднял верх Саша одним движением выхватил гранату из рук девушки и рухнул вместе с ней на пол, свернувшись калачиком, пока Григорий в два больших шага пересек комнату и спрятал племянницу за кресло, накрыв собой. Осознав, что произошло Ася в ужасе завизжала то ли от страха за Алика, то ли от ожидания взрыва. Но ничего не произошло… — Получилось! — радостно объявил Гриша спустя несколько секунд и выпустил племянницу из парализующих объятий. Несколько секунд Ася смотрела на Алика, который лежал зажмурившись, подобрав ноги к животу и прижимал гранату к сердцу, а потом зарыдала. Афганец, услышав плачь, медленно открыл глаза, сел, и начал по-дурацки улыбаться ей, будто все произошедшее было лишь розыгрышем. Осознание того, что этот мужчина, не задумываясь, готов был обменять ее жизнь на свою пробрало девушку до мурашек и она задрожала сильнее прежнего. Волков откатил гранату в дальний угол и пробрался поближе к Лебедевой. Он аккуратно стер с ее лица слезы, неуверенно поцеловал ее в голову, и одним движением подняв на руки понес на улицу. Ася хорошо помнила, как уткнулась носом в старую гимнастерку афганца и закрыла глаза. Она вдохнула его запах и вместе с ним по телу растеклось ощущение спокойствия, защищенности и еще какое-то незнакомое чувство. — Я же говорил, что никто не умрет. — как ни в чем не бывало заключил афганец. Именно в тот день зародилась робкая влюбленность, которая нарастала с каждой последующей встречей, задушевной беседой, глупой шуткой. В отличие от фильмов эта любовь не окрыляла, а душила своей безнадежностью. Лебедева прекрасно понимала, что чувства ее не могут интересовать Волкова ни в каком виде. Угловатая, застенчивая девочка и рядом не стояла с «той самой» Эльзой о которой все говорили. Не раз и не два она выла от боли в подушку, до крови кусая губы. Но все равно в какой-то момент выпаленное состояние решило дать ей надежду. Примерно год назад сознание начало неуемно складывать все взгляды и действия Саши в мысль о том, что она ему не безразлична. Тогда Ася собрала все силы и пошла за советом к дяде, что как оказалось было очень зря. Гриша и мысли допустить не мог о том, что его племянница может иметь какие-то отношения с «командиром». Боже, как он орал, угрожая рассказать все отцу. Ей тогда пришлось пообещать, что она оставит все попытки добиться внимания Алика. Ася поняла, что со своими чувствами ей придется жить один на один, но боже, как же не хотелось оставлять надежду. Макияж, белье, прикосновения, попытки флирта, любые предлоги чтобы остаться у Волкова дома — в ход пошел весь арсенал женских журналов и… Ничего. И вот сегодняшний разговор дяди и Алика поставил все на свои места. Она не интересна ему и никогда не была… Ася всхлипнула и до боли сжала руки в кулаки. Собрав все силы она сначала села, потом поднялась на ноги и в несколько движений умылась холодной водой. Еще немного она посидела на краю ванной, глотая тихие всхлипы и унимая дрожь в теле, а после быстро проскользнула в свою комнату мимо сидящих в гостиной мужчин. Алик, почти стеклянными глазами смотрящий в стену кажется ничего даже не заметил. Девушка быстро собрала сумку для университета и поспешила уйти раньше, чем Гриша закончит свой разговор. Вечером ей конечно предстояло вернуться, поскольку родители еще не приехали, однако Ася надеялась на то, что Алик просто не будет поднимать данную тему. То, что она ошибалась Лебедева поняла почти с порога… В доме было тихо и темно, свет горел только в кухне. Едва справляясь с нарастающей паникой, девушка просунула голову в дверной проем. Там сидел Алик и так же, словно загипнотизированный, смотрел в одну точку, он не заметил ее появления. Стол перед Волковым был сервирован на двоих. То, что он приготовил ужин сам показалось Лебедевой странным — обычно они делали вместе, параллельно болтая о чем-то, либо разогревали уже готовую еду из магазина. — Дядь Саш? — тихо позвала девушка, медленно подходя к нему. — Все хорошо? Мужчина неловко дернулся и, сфокусировав на девушке взгляд, почти сразу нахмурился. Асе показалось, что она буквально чувствует напряжение, висевшее в воздухе. — Все в порядке. — ответил Волков, слегка хрипло после долгого молчания. — Будешь ужинать? Лебедева кивнула, и села напротив афганца. Ели молча. Мужчина несколько раз порывался начать разговор, но все заканчивалось после пары дежурных фраз. В тишине Ася вымыла посуду, и уже собиралась идти в комнату, чтобы скрыться там до утра. Честно говоря, она была рада, что Волков решил игнорировать новые знания о ее чувствах, хотя изменение в отношении было сложно не заметить. Мужчина окликнул ее у лестницы. Сердце Лебедевой пропустило удар, а все тело пробрала мелкая дрожь. — Ась, давай поговорим? — на одном дыхании произнес афганец. — Давай, дядь Саш, о чем? — Ася развернулась в дверном проеме и подошла обратно к столу, за которым продолжал сидеть мужчина. С каждым движением уверенность покидала ее. Хотелось бежать. — Мне Гриша сказал, что ты… — Алик запнулся. Благо смотрел он в стол, иначе бы увидел, что на секунду в глазах девушки отразилась паника, ведь последняя надежда, что разговор будет не об этом, растаяла. -Ты влюбилась? — спустя небольшую паузу выпалил мужчина, он не уточнил что речь о нем, как будто сам боялся произнести это до конца. Волков поднял на нее глаза и Лебедева могла бы поклясться, что никогда не видела его таким смущённым и растерянным. Ее чувства явно были ему не к месту. Девушка решила, что просто обязана попытаться сохранить свою тайну, иначе Алик прервет всякое общение с ней. Усилием воли Ася натянула на лицо беззаботную улыбку и заставила себя посмотреть в лазурные глаза афганца. — Не, дядь Саш, неправда. Когда-то мне так казалось, но потом я поняла, что старый ты для меня. — ухмыльнулась она, как можно более правдоподобно. Мысленно Лебедева ругала себя за абсолютно идиотский аргумент, но это было первое что пришло на ум. Во всяком случае, Гриша говорил ей именно так когда ругался. Алик несколько раз моргнул, нервно сглотнул и активно закивал головой: — Ну вот и хорошо. Я тоже хотел тебе это сказать. — пробормотал он. Лебедева поежилась потому что могла поклясться — это был абсолютно не его обычный голос. Волков поспешно поднялся из-за стола и растворился в темноте дома. Дверь в его комнату хлопнула через пару секунд. Ася уронила голову на руки и второй раз за день зарыдала.