Заслужи, honey

Хосок вздрагивает, когда слышит, как открывается входная дверь, раздаваясь противным писком на всю квартиру. Знает прекрасно, что это Юнги пришёл, но никак не реагирует, отпивая воду из стеклянного стакана с высокими тонкими бортиками. Он в чёрных классических штанах и белой рубашке с галстуком, что аспидной змеей извивается по телу. И у него через час важная встреча, поэтому то, что Мин сорвал их совместные планы — бесит. Юнги знает прекрасно, что его сегодня накажут. Но вопрос в том, что от мыслей об этом внизу живота тянется горячей патокой возбуждение, подогревая кровь, а не раздражение или обида. Мин за два года превратился из импульсивного школьника в мужчину, который знает, чего стоит, и что на него стоит. Его парень — властный, жесткий, требовательный. Хосок привык к подчинению и покорности, а Юнги привык к его терпкому парфюму и серебряным кольцам на тонких пальцах. Чон — его персональный фетиш, который с каждым сексом раскрывается всё ярче, меняя вкус и вызывая зависимость. Хосок слышит, что Мин заходит на кухню, замирая в дверном проеме, но упрямо игнорирует. Он ему все четыре часа отсутствия дозвониться пытался, поэтому сейчас мучает в ответ, упираясь взглядом в кофемашину. Эспрессо или латте? — Кофе выбираешь? — голос Юнги проходится холодком по шее, сладкой липкостью спускаясь ниже, к лопаткам. Хосок не отвечает, цепляет пальцами небольшую капсулу и вставляет в машину, запуская её. Губы в усмешке кривит, когда сзади раздаётся шелест одежды, а потом его готовый кофе нагло забирают, пробуя на вкус. Он, в конце концов, сдаётся и поворачивается к Мину, замирая. А тот знает прекрасно, что делает. Ведёт указательным пальцем по волосам, которые сегодня утром в мятный выкрасил и усмехается, когда взгляд Чона падает на тонкую шею, туго обхваченную полосой ультрамариновой бархатной ленты, в центре которой свисает небольшое, отлитое из серебра кольцо. Скользит ниже, к вырезу белоснежной шелковой рубашки, которая волнами спадает по телу, не скрывая от внимательного взгляда ничего, выделяя каждый изгиб тела. — Надо же, — ведет языком по губам, оставляя влажный след, — и долго ты собирался это прятать? Под "этим" подразумевает пирсинг сосков, который отчетливо проступает через ткань. Мин ведет плечом, улыбаясь, и успевает сделать ещё один глоток, прежде чем стакан отбирают, не глядя ставя на высокую столешницу. Чон притягивает к себе за шею, проскальзывая языком в рот, сжимает пальцами волосы на затылке, ощущая под подушечками непривычно мягкие пряди. Юнги послушно выгибает шею, поднимает руки к галстуку, чтобы развязать и сбросить на пол, но не успевает. Хосок ловит изящные запястья, останавливая, и забирает длинную ленту ткани, пропуская один её конец в чокер на шее. — Сладкий, — выдыхает в чужие губы, завязывая крепкий узел, и проскальзывая ладонью под прохладную ткань на плечах, — ты ведь знаешь, я ненавижу ждать. Юнги вместо ответа вздрагивает, когда рубашку дергают, разрывая вырез сильнее, спускают с плеч по грудь, ласково оглаживая ключицы. Возбуждение негой разрастается в теле, отражается в потемневшем взгляде. — А ты именно так и поступил, — припадает губами к пирсингу на соске, заставляя схватиться за свои плечи, чем Юнги разрывает рубашку ещё сильнее. Ткань опускается по телу, цепляясь за ремень брюк бесформенными подтеками, — поэтому нам вместе придется это обдумать, да? Цепляет языком холодный шарик металла, обхватывая губами, и вбирает в себя, проезжаясь руками по ребрам. Мин на это покрывается мурашками, откидывает голову назад и сжимает рубашку Хосока, сминая её. Тот протестующе мычит, отрывается от податливого и чувствительного тела, снимая руки со своих плеч. — У меня через час совещание, — разворачивает Юнги, прижимая к себе, шепчет на ухо, обжигая кожу горячим дыханием, — поэтому не нужно мять мою одежду. Мин дергается, но Хосок хватает его за галстук, что прочно привязан к чокеру на шее, и заводит конец ленты за спину, щекоча живот. Целует заднюю сторону шеи, спускается губами ниже, оставляя влажные касания на виднеющемся очертании позвоночника. А потом выбивает весь воздух из легких разом, облизывая мочку уха. — Хе-о-н, — заводит руку за спину, стараясь ухватиться за крепкое тело за собой, но ему не позволяют, хлопая слабо по ладони. Хосок наматывает на руку галстук, усмехается и тянет за собой, заводя Юнги в спальню. У него к груди, плечам и скулам краска приливает, раскрашивая в алый. Он себя чувствует в подчинении, и заводится от этого быстро невероятно, бросая стыдливый взгляд из-под длинных ресниц. Чон расстегивает рубашку, аккуратно опуская на спинку стула, а потом садится на него сам, раздвигая широко ноги. Усмехается, приподнимая брови. Тянет на себя за галстук, усаживая Юнги сверху. — Тебе так идет мятный, — шепчет, проводя указательным пальцем по коже спины, — и пирсинг. Юнги проезжается задницей по бедрам, приоткрывая рот от сильных ощущений. В штанах становится тесно, но Хосок не торопится облегчить страдания, лишь опускает его руки на свои плечи, заводя их за шею, и, глядя прямо в глаза добавляет "двигайся, хани, двигайся". Мин скулит, когда сильные руки задницу сжимают, направляя вперед и подсказывая, как доставить себе удовольствие. Он обхватывает шею Чона крепче и плавно ведет тазом по плотным бедрам, запрокидывая голову от наслаждения. А Хосок тянет остатки рубашки на пол, которая белой волной падает им в ноги, накрывая босые ступни приятной прохладой. Юнги мучает сам себя, двигается медленно, прогибаясь в пояснице, вжимаясь пальцами в плечи. Закусывает губу, когда Хосок по шее языком ведет, а потом оставляет беспорядочные отметины, одной рукой проскальзывая под ремень. Сжимает упругую задницу, натягивая ткань впереди, что член сжимает практически до болезненных ощущений, заставляя стонать несдержанно. Чон сам ритм задает, ускоряя движения Мина, рвано целует в губы и оттягивает мятные волосы на затылке, сжимая их пальцами. Он знает, как Юнги любит. Цепляет галстук, тянет вверх, заставляя разочаровано выдохнуть и встать, бросает взгляд на очевидное возбуждение и встает следом. — Ложись, — голос, низкий и требовательный заводит ужасно, — и подними свои руки, сладкий. Юнги слушается, опускаясь спиной на мягкую кровать. Поднимает руки над головой, догадываясь, что прикасаться к Хосоку и себе нельзя. А потом жмурится, когда губы проходятся по паху через брюки. Чон поднимается выше, выцеловывая низ живота, ребра, соски и ключицы. Руку опускает на член, массируя, ловит стон губами, кусая за нижнюю. Юнги мажет задницей по кровати, прогибается, мычит, но рук всё равно не опускает, слушаясь. — Ты такой послушный, — хвалит ласково, расстегивая ремень и стягивая брюки вниз, от чего Юнги выдыхает с облегчением, теряясь в глазах напротив, — такой податливый, — опускает пальцы на головку, оттягивая ее, и отпуская, заставляя сжать мышцы пресса, — такой мокрый, Мин, ты ведь хочешь, чтобы я тебе помог, да? Юнги сглатывает, кивает, а потом задыхается, когда мужчина садится рядом, убирая руку с члена. — Так заслужи это, хани. Мин становится на колени, оттопыривая задницу, и несмело ведет пальцами по колену, поднимаясь выше, оглаживая внутреннюю сторону бедра. Чон усмехается одобрительно, тянет за галстук, наслаждаясь тем, какой его мальчик красивый. Синий бархат на шее становится влажным от испарины, а красивая, гладкая кожа багровыми отметинами покрыта, его метками. Юнги припадает к низу живота, расстегивая ремень и, когда Хосок приподнимается, стаскивает вместе с бельем, сжимаясь, когда сочащаяся головка о низ живота бьется. Чон опирается на руки сзади, наблюдая за тем, как губы мягкие обхватывают неспешно, а язык несколько раз мажет по уздечке. Юнги втягивает щеки, всасывая, заставляя свести брови к переносице. Заглатывает глубже, насаживаясь по основание, и хрипит, стараясь не закашляться. Он этим хрипом вибрации по члену пускает, доставляя еще больше удовольствия. А когда головой мотает несильно, упирая головку в стенки горла, Хосок руку на затылок опускает, и рывком вверх дергает, с громким влажным звуком освобождая рот. Жмет пальцы на затылке, ведется на улыбку грязную на губах слюной и смазкой перепачканных, и направляет самостоятельно, доставляя обоим удовольствие. Смотрит на прогиб в пояснице, ямочки выше ягодиц и красивый, поджарый зад, который хочется в руках сжать, на член свой насаживая. Так, чтобы глубоко и узко. Чтобы до темноты перед глазами и белеющих костяшек. — Юнги, — рычит практически, за галстук от своей плоти оттягивая, — что ты хочешь? В глазах возбуждение плещется, стекая слюной по подбородку на шею тонкую. Мин плечом ведет, опуская взгляд на постель смятую. — Чтобы ты мне вставил, — и на пятки садится, ноги под себя поджимая, — дважды. Наглый, сексуальный, неприлично-призывный, с алыми и опухшими губами, пирсингом сосков и мятными волосами, безнадежно растрепанными. Хосок садится удобнее, быстро языком по губе проходясь, и к себе за плечи тянет. Мин ноги по обе стороны от его разводит, и стонет, лбом в плечо утыкаясь, когда ягодицы руками разводят, сжимая. Там наверняка синяки останутся, но сейчас на это плевать абсолютно. Смазка с члена уже капать начинает, оставляя на постельном капли размытые. Чон их пальцем собирает, растирая, и вводит на две фаланги, прокручивая и надавливая на стенки. Юнги этого недостаточно, мало настолько, что он ловит лицо ладонями, в глаза заглядывая. — Хе-о-н, пожалуйста, — двигается задницей навстречу, насаживаясь сильнее и брови сводит, живот поджимая, — заставь меня кричать. В горле пересыхает от такой пошлости. Хосок добавляет второй палец, раскрывая, растягивая. Юнги мычит, всхлипывает, наслаждаясь хлюпающим звуком. Ведет руками по члену, и в пояснице гнется, запрокидывая голову, под взгляд подставляя очерченную линию челюсти. Когда внутри три пальца, что простату задевают и изводят до ужаса, он сдается и разводит ноги шире, хватая Юнги за запястье. Останавливает, приподнимаясь и напрягается от чувства пустоты. И, держась за плечи, сам в головку упирается, стоном раздаваясь только от предвкушения. Когда Хосок инициативу вновь на себя перенимает, хватая за талию, и насаживает по основание, Мин хрипит заветное "хён" и в губы впечатывается, двигаясь плавно. Он сжимает в себе, стонет гортанно и рычит, когда за сосок кусают слабо. Двигается, цепляется, жмётся ближе, оставляет красные отметины от рук на спине, когда держится, чтобы на кровать не свалиться. Хосок руки на заднице сжимает, задавая ритм. А когда Юнги с громкими шлепками насаживается, выдыхая от каждого удара о кожу, хрипит, играя с пирсингом. Капли пота стекают по шее, спине, оставляя влажные дорожки. Чон обхватывает, обнимая, к себе прижимает и приподнимается, укладывая Юнги на кровать. Нависает сверху, не выходя из него, и не двигается мучительно долго, упираясь руками по обе стороны от дрожащего в истоме тела. — Дважды? Мин скулит, сжимает в руках простынь и чувствует полосу галстука, что к животу липнет. Чон его живот оглаживает, опускается на колени, таз приподнимая, и вбивается, выходя полностью и вгоняя член по яйца. А когда видит, что Юнги на грани уже, выходит из него, переворачивая на живот. Парень без сил на кровать валится, а потом мычит, когда его за галстук приподнимают, кусая мочку уха. Хосок вжимает в кровать, чередуя грубые движения с мучительно плавными, попадая по простате. Его мальчик напрягается во всем теле, утыкается лицом в покрывало и кусает его зубами, рыча от наслаждения. Обильно кончает, сжимаясь всем телом, а потом не глядя приподнимается, оборачиваясь, чтобы поцелуй получить. Его за живот держат, толкаясь в последний раз. — У меня совещание, Юнги, — улыбается, убирая со лба мокрые пряди, — и мне нужно идти. Улыбается, когда парень сжимает пальцы, усмехаясь. — Я попросил дважды, Хосок, помнишь?