Мой мир бездарен, скажешь ты,
Но где хранишь свои мечты?..
Ты знаешь что-то о врагах?
Ты слышал что-то о мирах?..
Настолько тёмных и пустых,
Таких ненастных и темных?..
Ты видел мир, мой Рохиррим?
Ты слыш гогот змей в тиши?
Ты слал благие вести в мир?
Благословил свой трон на пир?
Ты видел свет в истоке тьмы?
Однажды направлял мечты?..
Чтоб встретиться нам вновь во тьме,
Чтоб снова прикоснуться вне
Миров и красоты полей,
Под сенью Ясеня тех дней,
Давно покинутых тобой.
Мы вместе были...
Ныне — стой! Беги, спасай свою судьбу,
Я не твоя мечта — тону.
Спасаю мир своей душой...
Я отдаю себя в тиши.
И пропадут вновь страх и тьма,
И пересилит снова мгла.
Мой Рохиррим, нам чужден свет,
Нашли друг друга мы в обет,
И поклялись другим мирам,
Во имя света — будет храм
Нам возведён на память лет.
Мой человек — хранитель лет.
***
Фангорн издавна славился глухими чащами и непролазными далями. Расположенный на южных отрогах Мглистых гор, его неровные, извилистые границы проходили по краям рек Энтава и Кристалимка: первая — глубокая и суровая, злопамятная с тех самых лет, как высокие холмы перекрыли последние истоки редких ручьев к подгорью равнин; вторая — игривая и тёплая, обрамлявшая мягкие берега, подтапливавшая камни по весне и доставлявшая питье самым глубоким и неприступным корням самых древних и своенравных деревьев. Лес Фангорн дышал здешними водами, точно человек вдыхал в лёгкие горный воздух и насыщался кислородом. Деревья тянулись к небу, вырастали высокими и независимыми; часто выбирались из своих низин и тянулись ветвями к Изенгарду. Они бродили среди Мглистых гор, оживали и делились с другими тайными знаниями. Таили в себе самые древние легенды и охраняли в чаще своё несметное сокровище. Годы шли, эпохи сменяли друг друга, будто старые уведшие страницы пергамента, исписанные давно позабытыми истинами, обратившимися в легенды и навсегда затаившимися на пыльных полках никому ненужных библиотек Гондора. Первобытный лес, некогда покрывавший весь Эриадор постепенно впадал в спячку. Зеленевшие деревья сбрасывали листву, желтели и отпускали корни как можно глубже. Энты засыпали на многие-многие годы, не тревожа мир вокруг, да не особо заботясь о малой толике кроткой жизни, поселившейся в низине, под старым Ясенем «Коронусом». Так себя прозвал изогнутый и совсем уж постаревший, но и по сей день бодрствующий великий страж, один из четырёх главных пастырей деревьев. Ветви его низко склонялись к земле. Он редко покидал свою низину, и, однажды даровав дом потомкам Дунадайн, так и осел у подножья горы, у истоков Кристалимки, обрамив свою единственную названную дочь ветвями истинной защиты. Пелеиреин — таким было ее имя. Высокая, как стебель, будто бы сама осина выбралась из ножен собственных корней и вскарабкалась на склоны Мглистых гор, да рыжеволосая, словно солнце на закате — алое и жаркое, дарившее надежду людям, да питавшее тела и дух, разум и доблесть. Пелеиреин — нелегкая судьба занесла ее с острова Эленна, точно и других собратьев и сестёр, осевших в северной долине Гондора. Но она, дева Мглистых гор, сто пятнадцати лет отроду ни разу не видала их воочию. Только слышала от Ясеня, как в один грозный день, ровно одну сотню лет назад горная река принесла корзину с совсем маленькой девочкой; потомком великого рода людей, Аданаим — было ее истинное имя. И родные земли казались далекой сказкой, воплощением давно сгинувшего величия... Со временем жизнь в горах оказалась очень уж привычной и устоявшейся. Одиночество — принятым и углубленным. Пелеиреин, прозванная в честь первой лесной маргаритки, пробившейся сквозь иссохшую землю на утро, после прибытия странной гостьи, оказалась первой и единственной любимицей Коронусома. Уж слишком она была невинна и хороша, даже будучи совсем малышкой, ничего не знавшей о своей судьбе и даре от рождения, обрела любовь и защиту; сокрытая в тени ветвей, ничего не слышала о мире за пределами лесов, лишь изредка помогая заблудшим гномам или эльфам, мысленно направляя их разум и тела к свободе, освобождая руки от оружия, не позволяя причинить вред даже подсыхавшим и давно уснувшим деревцам, безрассудно выпустившим корни деревьев на пути у странников большого мира. И никогда не видела людей. Себе подобных. Таких же высоких и мудрых. Никогда. Пелеиреин жила своей привычной жизнью ровно до тех пор, пока поступь чёрной тьмы не подобралось уж слишком близко к границам Фангорна, и чёрные вороны не принесли тревожные вести с севера.