Абзац!

Сон тянулся подозрительно долго. Юлька повернулась на другой бок и без особого усердия попыталась приоткрыть хотя бы один глаз. К счастью или к сожалению, попытка оказалась удачной и девушка подскочила как ошпаренная. - Блять, полдесятого! – заорала она на всю квартир. - С добрым утром, любимая! – отозвался Кинзбурский. Он которую неделю подряд не вылезал из-под педа/установки и «прокачивал свой скил». Юльку это не сказать, чтобы раздражало... Она даже научилась заниматься учебой под занятия музыкой любимого. А верхом ее ответного скила стало то, что она даже засыпать под его «трели» научилась! Хотя после шести пар, подработки в универе, домашних дел и сверху заданий на дом, она вообще вырубалась, едва ли доползая до кровати. «Веселым» дополнением ко всему этому являлось и то, что сейчас был сессионный период. Стук и шум заканчивались только тогда, когда она звала его есть. Кинз наотрез отказывался ей помогать. Он придумывал тысячу и одну причину, чтобы избежать мытья посуды, самого малого из того, что он мог бы делать. Испытание бытом, чего вы хотите. Все прежнее внимания и ухаживание сошло на нет, и Юлька лишь тяжело вздыхала, когда ее однокурсницам их мальчики вручали милые букетики цветов. Нет, ей многого не нужно. Но и мелочей тоже не хватало. А он еще хотел жениться. Заявление подавали! Только пока вся эта возня с Лекой… В общем, забрали они заявление. Может быть и к лучшему… - Самка ты полигамная! Ты что? Разбудить меня не мог? У меня же экзамен по философии. Меня же нафиг препод убьет. - Я-то что тебе - будильник? Откуда я вообще знал, что тебе вставать надо? - Я тебе вчера говорила! Ты вообще меня не слушаешь! – орала Юлька, на ходу натягивая джинсы. - Слушаю… - буркнул Кинз. - Но не слышишь! Не будильник, говоришь? Правильно. Ты дятел. Целыми днями стучишь, как… как… как дебил вообще. Хоть бы убрал за собой! Нет. Все, что мы делаем – это репетируем целыми днями. То у нас кисти, то пальцы. На меня внимания вообще не обращаешь… - Это моё любимое дело! Это то, чем я хочу заниматься всю жизнь! Это то, чем я зарабатываю, блядь! Что ты в этом понимаешь вообще?! - Я?! Я-то кое-что понимаю! Так, - Юлька метнулась на кухню, и, за горой грязной посуды нащупала губку, - на, вот, хоть посуду помой, пока меня нет! Дверь захлопнулась, а Ленька все так же занимался на педе. *** Сдав экзамен и отсидев консультацию, Юлька уставшая и сонная приперлась домой, где ее ждал любимый мужчина. Ну как ждал… Занимался. Ну как мужчина… Дятел. И тут что-то нафиг лопнуло. - Кинзбурский! Ты, блядь, собираешься жить со мной или как?! Какого хрена я прихожу домой спустя 6 часов и застаю все ту же гору немытой посуды? Я что тебе утром сказала?! Неужели так сложно оторвать свою задницу и что-нибудь сделать уже? - Да сейчас я, сейчас… - пробурчал Леня в ответ на крики Юли и поперся на кухню. Неуспел он и крана коснуться, как злая орущая ведьма толкнула его в сторону выхода. - Да иди ты в пень уже со своими барабанами! Надоел! Сама вымою… - Кинз швырнул утреннюю губку Юльке и скрылся в неизвестном направлении. Юлька фыркнула. - А завтра я уеду. Так больше продолжаться не может! - Да куда ты уедешь? К Леке? Ты ей не нужна! У нее Серж живет вообще-то. - НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ! - Что именно не сметь? - Лёня выглянул из-за двери. – Не сметь говорить, что ты для Леки не самый важный человек? В это мгновенье в него полетела тарелка, ударилась об косяк и разлетелась на куски. - Эй, ты чего, совсем с ума сошла что ли? Тяжело принять правду? - для драматизма он еще и губы скривил. - Да какую правду нахрен?! То, что у Леки есть Сережа, нашей с ней дружбы не касается. Да что ты вообще несешь-то? - Что хочу, то и несу. Зачем посуду-то бить? Ты вообще какая-то неадекватная в последнее время. И от секса косишь то и дело! - Ой, блядь! А как мне не косить? Я учусь, работаю, тебя обеспечиваю, да еще и трахаться с тобой надо! Вот может быть если тебе было бы не влом посуду хотя бы помыть, может и перепало бы тебе чего… - А мне не нужно, чтобы перепадало. Я, блядь, мужик! Твой мужик! А секса у меня нет. - Тебе не привыкать! Можешь потыкать себя чем-нибудь в задницу, авось сидеть меньше будешь. Вон, палочками своими, к примеру, – вспомнив прошлое, усмехнулась Юля. В ответ взорвалась еще одна тарелка, запущенная в стену Леней. - Что ты делаешь, дебил?! - отозвалась на артиллерию Юля. - Поддаюсь твоему дурному влиянию. Должны же мы хоть что-то делать вместе! - Убираться, например. - Трахаться, блядь. Следующей в стену врезалась не тарелка, а Юля от напора Лёни. В мокрой от брызжущей воды из крана футболке, Юля была прижата к стене и не имела возможности двигаться. Её следующая реплика была проглочена из-за страстного поцелуя, который гвоздем прибил ее голову к поверхности стены. Никакой возможности вырваться – все, что нужно во время ссор. Её руки уже перестали упираться в него, а губы поддались на ласки. Прошло пару минут, как крики в этой квартире утихли. Кинз уставился на Юлю, которая сложила руки на его груди и смотрела куда-то в пол. Он все также крепко прижимал ее к стене. Вода продолжала смываться из этого дурдома куда подальше. На полу две расчлененные тарелки. Парню стало смешно. - Ты все равно мудак, - тихо и вполне спокойно пролепетала Юля. - Я отказываюсь с тобой спорить. Вдруг расплачешься еще… - Ой, смотри ты не расплачься! - Окей, я постараюсь себя контролировать. - Может, отпустишь уже? - Не в этот раз… - Ну хоть воду закрой! Мы же договорились экономить. - Ну, договаривалась экономить семья Кинзбурских, кажется… - И че? Экономить не может семья Кинзбурских-Долгопошловых? - Не может! - Это еще почему? - Ибо нефиг. В следующее мгновенье Юлька материализовалась на плече у Лёни в горизонтальном положении. Материализовалась со звуком «уф» произнесенным голосом барабанщика. Приглушив воду, Леня с ведьмой на плече кое-как обулся, кое-как спустился вниз, кое-как запихнул свой ценный груз в машину, кое-как сдержал улыбку на вопрос «Ты че, блядь, дебил, творишь?», кое-как сел в машину. И поехал. Прямиком в ЗАГС. Заявления подавать. Второй раз. Ибо нефиг. Только Юльке он пока не скажет. Спустя эдак минут двадцать-двадцать пять, Юля все-таки еще раз подала голос. - Разрешите поинтересоваться. Лёнь, ты с ума сошел? - Есть такое… - Лёнь, куда мы едем? - Ибо нефиг, - повторил он. - Лёнь, я серьезно! - А я тем более! - Лёнь, объясни, как мне понимать твои действия? - Ибо нефиг, говорю же. - Да что за дебилизм?! - Есть такое… - Кинз заржал. - Он еще и смеется! Ты нормальный? Тебе, что, просто покататься захотелось? – на это Юлькино предположение парень еще громче засмеялся. – Блядь, ты что, с ума сошел? Куда ты меня везешь? Что происходит? Какого хрена меня никто не спросил? Может, я не хочу? – и еще туча глупых вопросов. - Открой бардачок. - Ой, ты подал голос! Ну хоть что-то. Пока Юля ломала крышку бардачка, Леня припарковал машину около здания ЗАГСа. - Ибо нефиг, - еле слышно повторил он. - Тут только твоя футболка. Но, о, чудо, аккуратно сложена! Ты умеешь складывать вещи! - Умею. А еще я обещаю мыть посуду, трахать тебя почаще, помогать и поддерживать, дальше складывать свою одежду и даже научусь убирать ее в шкаф! Только если ты развернешь футболку и улыбнешься. - Ты, блин, точно тронутый, - сказала Юля и начала послушно расправлять футболку. На ярко красном фоне футболке было напечатано «Давай женится?», а внутри, на надписи, лежали 2 паспорта. Юлька невольно улыбнулась. - Ну, вот… Теперь придется научиться убирать одежду в шкаф. Ну что? Пойдем? Минутная пауза. Потом девушка подняла голову и мокрыми от слез глазами уставилась на парня. - Прямо так? – в чем-то она была права. Девушка сидела босая. На улице зима. И, честно сказать, холодно. Кинз в одной футболке. - А чего? Слабо? - Ну не поймут же… - Ой, если мы сейчас поедем обратно, то… - Кинз открыл дверь и вышел из машины, продолжал свою речь он уже за лобовым стеклом. - … так я точно никогда на тебе женюсь! «Ой, потом», «не сейчас», «я не готова», «давай летом», - изображая женские ужимки, от чего размахивал руками, пока говорил. - Надо здесь и сейчас, - он открыл дверь Юле. Она улыбалась. Он кое-как вытащил ее из авто, «раз уж он тут единственный, кто в обуви», и потащил «женится». *** На работе была в этот день Людмила Семеновна. Пожилая женщина, лет шестидесяти пяти. Она подрабатывала вахтером в ЗАГСе (сама она себя гордо называла администратором), следила за порядком и координировала граждан по разным вопросам. Особенно ее, вдову, разочаровывали разводящиеся. Но парам, решившим «узаконить, так сказать, свои отношения», она всегда желала только счастья и старалась не нарушать это счастье хмурым видом. Дежурство ее, как и рабочий день учреждения, подходило к концу. Как вдруг в дверях появилась чья-то, простите, попа. За ней появился и сам человек. Мальчик. Худенький такой и почему-то без куртки. На улице ведь зима. В одной футболке, да татуировках. Посетитель слегка замешкался в дверях. Причиной тому, видимо, являлась молодая девушка на его руках. Тоже в присутствии всякого отсутствия верхней одежды, да еще и босая! Даже без носков. - Здравствуйте, молодые люди. Вы, извините, по какому вопросу? – поинтересовалась у парочки Людмила Семеновна. - Мы жениться! Где у вас тут заявления подают? – бодро спросил паренек. - Жениться? В таком виде? На дворе февраль, товарищи! Вы где свои курточки-то потеряли? А девушка почему разутая? Ты о ней сначала заботиться бы научился, а потом уже замуж звал. - А мы сумасшедшие. Вот и все. Где заявления-то подают? - Я вам не скажу. Приходите завтра. И девушку обуйте. Она же заболеет! - Мы сами, значит, найдем! - Как это сами? Я вас не пущу! - Бабушка, мы хотим сегодня! Прямо сейчас! - Бабушка?! Я вам не бабушка, молодой человек! - Не важно, мы сами пройдем... - парень пустился к лестнице. Но Людмила Семеновна перегородила им дорогу. - Никуда я вас не пущу! Мальчик поставил девушку на коврик. - Давайте знакомиться. Меня Леонидом зовут. А вас? - Людмилой Семеновной! - Очень приятно, я тогда Леонид Аркадьевич. Понимаете ли, еще прошлым летом я сделал своей девушке, Юлии, предложение. И руку свою, правую, между прочим, и сердце свое, здоровое, к слову, и безумно ее любящее, предложил. Правда, хорошее предложение? Мы уже заявление подавали. Но наша подруга сильно заболела. Сейчас все хорошо. Но вот невеста моя, коза такая, все время меня динамит со свадьбой, ну, то есть, все время у нее нет времени выйти-таки за меня замуж. Понимаете? А я ее люблю. Вот честно. Жить без нее не могу. А она упрямится. У нее сессия, понимаешь ли. А мне что делать со своими чуйствами? Не могу я так. А она еще и ругается на меня то и дело. И терпит меня. Вот такого вот. Понимаете, я музыкант. Барабанщик. Со мной не сладко. Но если я чего решил – я добьюсь. Вот приходится добиваться ее. Хотя она и так моя. Хочу, чтобы у нас была одна фамилия на двоих. И все-все на двоих. Понимаете? И вот мы сегодня поссорились. Я посуду не вымыл. Она стоит, ругается, обзывается. Козявочка такая. А мне хорошо. Понимаете, хорошо. Рядом она. Моя Юлька. И тут я подумал, либо сейчас, либо никогда. Ну, никогда – это, конечно, громко сказано, но я одно знаю – нужно все брать, что есть. Схватил ее такую, в чем была, и повез сюда. Жениться на ней хочу. Ибо, как я сказал раньше, люблю ее. Людмила Семеновна, ну пустите нас. Очень надо. Поспособствуйте несчастному музыканту, подскажите мне, куда мне ее тащить-то? Людмила Семеновна мало что расслышала. Уж очень этот Леонид Аркадьевич тороторил. Но по глазам поняла – ну очень надо! Обескураженная происходящим, она все же выговорила: - Второй этаж, повернете налево и вторая дверь справа. - Спасибо, дорогая Людмилочка Семеновна. Здоровья вам, любви и счастья, - также быстро пробормотал парень, сильно тряся ее руку. – Я потащил. Мальчик взвалил себе на плечо девочку, и, быстро взбегая по лестнице, понес её наверх. Людмила Семеновна в этом увлекательном квесте «Пожени Юлю на себе» для Кинза была еще далеко не боссом, которого нужно пройти. Ближайшая свободная дата для заключения брака «здесь и сейчас» плюс еще «да, прямо так» оказалась через 3 месяца.. А потом еще и Юлька со своим «хочу, чтобы тепло было» добавила полмесяца. Так и вышло... 14 мая. Уговорившись на это число, они, счастливые и замерзшие, отправились домой, где их ждало коллективное мытье посуды и бурный секс.