Я твоё продолжение, ты мое начало

      Игорь ждал пока Серёжа закончит свою работу, сидя на диване в кабинете его башни. Серёжа был так занят своими кодами, что не поднимал рыжей макушки, а Игорь просто растёкся на подушках после долгого рабочего дня. Они собирались поехать домой, но работу было необходимо закончить именно сегодня, так как завтра они уже не смогут оторваться друг от друга, как и всю последующую неделю. Игорь уже чувствовал как усиливается запах Серёжи, сколько сил приходится прикладывать, чтобы просто спокойно идти рядом или сидеть сейчас в этом кабинете. Спасает только жуткая усталость, весь день Игорь бегал по городу по следу нового поставщика наркоты.       Серёжа отрывается от компьютера, трёт уставшие глаза и переводит взгляд на Игоря, не в силах сдержать улыбку. Гром заснул прямо на диване, уткнувшись в подушку и даже не сняв любимую куртку. И его так безумно не хочется будить, что Серёжа просто пристраивается рядом, удобнее стянув подушки и прося Марго выключить внутренние камеры наблюдения и перестать отзываться на голосовую активацию. ИИ саркастично желает хорошего отдыха и выполняет команду. Иногда Сергею безумно хочется ее отформатировать.       Утром добраться до дома у них нет никаких шансов, потому что едва проснувшись на узком диване, Игорь начинает жадно, грубо целовать спящего Сережу, не давая тому времени на пробуждение. Впрочем, Серёже этого и не нужно, он только сильнее прижимается к Грому, обхватывает того ногами, пытаясь притиснуться как можно ближе. Одежда только мешает и Игорь быстро, отрываясь от Сергея лишь на секунду, стягивает с него футболку. Серёжа утаскивает его в поцелуй и стаскивает кожанку, краем глаза замечая куда она приземлилась. Игорю приходится встать, чтобы справиться с ремнём на джинсах, но проклятая пряжка никак не поддаётся, а сам Игорь едва дышит глядя на свою избавившуюся от треников омегу. Серёжа только хитро улыбается, и, не вставая с дивана, тянется к поясу Грома. Рыжая макушка как раз на уровне громовского паха, и у Игоря в голове ядерный взрыв от этой картины. Пальцы Серёжи быстро пробегаются по восставшему альфийскому достоинству, и Гром просто не выдерживает. Серёжа громко ахает, когда Игорь вжимает его в спинку дивана и кусаче присасывается к шее, попутно раздвигая Сережины ноги. Рыжие волосы лезут в глаза, челка безбожно мешает, пока он пытается просто вдохнуть. Сейчас ничто не имеет значения, кроме их двоих в этом стеклянном кабинете. Игорь долго не медлит, знает, что Серёже уже хочется, инстинкты вытеснили разум и ему сейчас нужно только одного. Как и самому Грому в общем-то. Смешение их запахов кружит голову, выжигает при каждом рваном, тяжелом вздохе, подгоняет горячее возбуждение. Им сейчас плевать на все, только бы двигаться в такт друг другу целую вечность. Игорь рвано и быстро впечатывается в него бёдрами, а Сережа выгибается, запрокидывает голову и роняет руки на спинку дивана, только сильнее раскрываясь. Оргазм у них оглушительный, но они все равно продолжают глубоко и жадно целоваться, ожидая пока спадёт узел. Будь у Марго чуть больше предпринимательской жилки, она бы точно записала всё, что творилось в башне всё это время и толкнула бы конкурентам за лютые деньги. Но Серёжа дальновидно заблокировал свой сенсорный стол, на котором Игорь наконец отымел его так, как должен был с самого начала. Уложил, разложил и оттрахал, шепча куда-то в шею, как же сексуально он тогда смотрелся здесь в костюме Чумного Доктора. Серёжа только задыхался, подавался на движения Игоря и лишь на секунду подумал, что ради этого можно было и Питер сжечь.       Кабинет вообще оказался очень памятным местом. В один из дней Игорь взял Сережу прямо у его любимых автоматов, да так, что стекло на одном треснуло. А не стоило тогда рыжему стоять у этих чертовых автоматов в одной игоревской кожанке. Потертая, мягкая ткань красиво укутывала худую фигуру, а длина доходила ровно до середины бедра, чтобы оставлять простор для фантазии. Фантазия у Игоря была что надо, и когда Серёжа все же выбрал свой напиток, неаккуратно выпивая из жестянки, что капли потекли по губам, уже никакой бы нормальный человек вытерпеть не смог. Игорю вообще нравилось, как Серёжа выглядит в его вещах, хоть он в этом и не признавался. Грубая, простая одежда контрастировала с хрупкостью и бледной кожей его омеги, и Игорь не желал отказывать себе в этом представлении. Впрочем, Серёжины халаты ему тоже пришлись весьма по душе, особенно когда ненавязчиво так развязывались.       Провести неделю в башне они не планировали, поэтому пришлось вызывать доставку еды. И пока Игорь старался как можно быстрее избавиться от курьера, Серёжа успевал так соскучиться, что к еде они приступали в лучшем случае часа через два. Большая кровать с белоснежными простынями тоже нравилась Игорю. Они и так порой оставались ночевать в башне, но сейчас он ещё лучше оценил ее функциональные качества. Узкий диван в их квартире хоть и создавал свой особый шарм, но широкая кровать открывала больше места для действий. Особенно когда раскрасневшийся Серёжа лежал на ней в своём барочном халате раскинувшись, пока Игорь медленно и нежно целовал его всего, заставляя хныкать и плавиться, задыхаться от гуляющего по венам огня, от губ Игоря на его коленках, животе, груди, шее, скулах и губах. Серёжа что-то шепчет неразборчиво, хватается за своего альфу, борется с самим собой, но тут же сдаётся любимому. Они как никогда целое, объединившееся в одно, и этому уже никто не сможет помешать.       Через неделю после этой течки жизнь снова становится привычной. Работа, возвращение домой, ужин чьим-то из них очередным шедевром вроде яичницы и простые разговоры.       Перед сном Серёжа привычно идёт в душ, сидит в ванне, пока Игорь специально не выходит из комнаты, чтобы это в очередной раз не закончилось потопом соседей, не глядя цепляет пальцами гель для душа и быстро начинает растирать, от воспоминаний желая оказаться в объятиях Игоря как можно быстрее. Сергей хмурится, непонимающе смотрит на покрывающую его руку пену и глубоко вдыхает. Они пользуются этим гелем на двоих и он слишком хорошо знает каким должен быть запах. Сейчас же примешиваются странные ноты мокрого асфальта. Серёжа сидит тупо уставившись на комок пены и борется со страхом. Этого не должно было случиться с ним, ему нельзя, он не сможет… Страшные мысли одна за одной всплывают в голове, и Серёжа подтягивает колени ближе к груди, обхватывает их руками. Надо как-то успокоиться, нельзя дать Птице появиться… Птица. От одной мысли о создании в его голове, в его теле, Серёжа сжимается ещё больше. Что, если она снова появится? Что, если не захочет? Общее тело на два сознания слишком уязвимо. Что если он не справится с ней, не сможет защитить от самого себя и что тогда? Игорь его не простит. Он сам себя не простит. Мысль об Игоре заставляет вскинуть голову, быстро начать смывать мыло, вылезать из этой пучины. Но что он скажет? Как вообще ему сказать. Ведь они оба не готовы. Не справятся, даже несмотря на три спокойных, прекрасных года вместе. Что, если Серёжа опять потеряет контроль? И что тогда может сделать Птица? Как скажется её появление на нём… на них? Серёжа быстро, как на автомате вылезает из ванны, кое-как обтирается полотенцем и влезает в футболку. Запах теперь въелся в подкорку и от него не избавиться, если… Серёжа пугается собственных мыслей. Он быстро забирается на диван к Игорю, занимает своё место, но непривычно отворачивается к спинке, прячется от непонимающего взгляда Игоря, и сам ещё пытается понять что делать. Игорь в своей спокойной манере привстает на локте, смотрит на сжавшегося Серёжу, чуть хмурясь, аккуратно проводя по руке. Гром гадает что случилось на этот раз, что могло так напугать его любимого, и глубоко вдыхает, стараясь унять поднимающееся из глубины сознания желание разнести то, что посмело расстроить Серёжу. Воздух оседает где-то в горле, распадается отдельными нотами, что Игорь на секунду задыхается, осознавая.       — Серёж, — тянет он рыжего за плечо, мягко пытаясь развернуть. — Серёж, ты что… Ты правда? Знаменитый громовский мыслительный процесс отказывает, и Игорь мямлит что-то отрывочное, ожидая ответа.       — Да, — отвечает Серёжа, сильнее сжимаясь в калачик, осознавая своё положение.       — Серёж, — Игорь снова тянет его на себя уже сильнее, заставляет таки обернуться. — Это же круто, Серëж, — Игорь пытается как-то удобнее пристроиться, нависает над сжавшимся Разумовским, бодает его лбом в плечо, не зная как ещё выразить эти безумные мысли, начинает отрывисто чмокать плечо, шею, щеку. — Это же так круто! Серёжа расслабляется под прикосновениями, сам не верит своему счастью, радости в словах Игоря, не верит, что это происходит с ними. Он обнимает Грома за шею, вцепляется сильно-сильно, пока Игорь шепчет ему куда-то в скулу:       — Серёженька. От этого обращения улыбка сама расцветает на губах Серёжи, так Игорь называет его в моменты их самой большой любви, когда даже злой и черствый майор Гром сдаётся под натиском нежности.       —И что дальше? — спрашивает Серёжа, наконец дав своему альфе вздохнуть, чуть ослабив захват.       — А дальше нам придётся купить диван побольше, потому что на этом мы втроём скоро уже не поместимся. Сережу разбирает громкий, неудержимый смех от такой глупой шутки. Он никак не может остановиться, глядя на улыбающегося Игоря над ним. Часть его страхов растворяется от его собственного смеха, а от остальных его сможет защитить Игорь. Серёжа уверен в этом.