Я твоё продолжение, ты мое начало

      — А это какая цифра?       — Семь.       — А эта?       — Восемь.       — А вот эта какая? — Илья внимательно следит за появляющимися из-под руки папы закорючками.       — А может, это ты мне скажешь, какая это цифра? — оборачивается к сыну Серёжа, улыбаясь. Он легко ловит стоящего рядом сына, прижимая крепко к себе, несмотря на то, что сидит на корточках, а в руках держит мелок, которым и выводил цифры на асфальте. Илья смеётся, извивается в руках тискающего его папы и норовит избавиться от щекотки, но ручками держится за родительскую куртку. Серёжа целует сына куда только может достать, не обращая внимания на зажатый в пальцах мел и неудобную позу. Они рисуют классики в пустом дворе, пока ненадолго показавшееся солнце высушило своими поцелуями асфальт, а долгожданный погожий день позволяет веселиться на прогулке. Серёжа перестаёт щекотать задыхающегося от смеха сына, но не отпускает, удерживая сбоку, продолжая выводить цифры.       — А это какая? — хором спрашивают друг друга Серёжа и Илья, глядя на аккуратно выведенную на асфальте десятку. Оба смеются и снова тянутся друг к другу, Серёжа целует сладкие щёки ребёнка, и их с Птицей затапливает невозможная любовь, словно сердце сейчас остановится, так хорошо держать его в руках.       — Так какая цифра? — всё-таки переспрашивает сына Серёжа, снова указывая на надпись мелом.       — Десять, — уверенно произносит Илья, топая ногой на ноль.       — Умница, — хором воркуют Птица и Серёжа, выпрямляясь. Достаточно большие классики нарисованы прямо посреди двора, пока будний день выгнал все машины по делам. Илья быстро пробует их творение на пригодность, едва не высунув кончик языка от сосредоточенности. Первый круг пройден, и малыш с радостью смотрит своими небесными глазами на отца. Серёжа убирает кусок мела в пачку и быстро отряхивает пальцы, пока Илья пошёл на второй заход. Кривоватые цветные квадраты, выведенные детской рукой, разного размера, но это совершенно не имеет значения, пока по ним можно так весело прыгать. Илья просит Серёжу присоединиться, и тот не может отказать ни сыну, ни ребёнку внутри себя. Это что-то хорошее, светлое, то небольшое, что можно вспомнить из далёкого детства, а ещё лучше — пережить это снова, безумно счастливо, здесь и сейчас, с частью его души, самым родным, что только может у него быть. Серёжа поддается внутреннему порыву и легко прыгает по пронумерованным квадратам, едва не сбившись в конце, но звонкий голос Илюши в последний момент командует: «Повернись!» и Серёжа умудряется легко прыгнуть на две ноги, возвращаясь к ребёнку тем же путём. Довольный Илья требует от отца прыгать вместе, друг за другом, и захвативший Серёжу детский азарт, какая-то радость и тёплое настроение солнечного дня заставляют согласиться. Они прыгают вместе, иногда сталкиваются, обнимаются, иногда Илюшка специально заставляет папу его ловить, потому что тот крепко прижимает к себе и обязательно целует или кружит. Серёжа жадно вдыхает этот день, впитывает всеми пятью чувствами, запоминает эти счастливые детские глаза и улыбку, эти раскинутые в стороны маленькие ручки, желающие его крепко-крепко обнять. Всю прошлую неделю он готовился к презентации, страдал от страха перед выступлением, а Птица нервничал и бесился, проверяя всё по сотому разу, заставляя дорабатывать до идеала, несмотря ни на что, поэтому Игорь вечерами едва ли не на руках или плече утаскивал их в кровать. Работа отняла некоторое время, и теперь они наверстывали его с сыном.       — Серёжа, Илья, идите обедать! Высунувшаяся из окна тетя Лена махала мальчишкам, а голос её разносился на весь двор, словно сейчас далёкие девяностые и нулевые, когда детей звали именно так — из окна, и ни о каких телефонах ещё и речи не шло, тем более с функцией больше, чем просто позвонить. Прогресс позволил Сергею сколотить состояние, но сейчас, стоя в этом небольшом дворе с сыном на руках, глядя на высунувшуюся фигуру тети Лены, зовущей домой, Серёжа впервые узнает, как это было у других детей в его детстве, что чувствуешь в этот момент и какой трепет охватывает когда раздаётся твоё имя, акустикой двора усиливающей приказной тон матери, пусть и не настоящей, но такой родной.       — Давайте домой! — снова кричит тетя Лена, махая им рукой. Серёжа кивает, а Илья, видимо поддаваясь каким-то детским инстинктам, уже кричит в ответ:       — Идём! Тетя Лена вновь скрывается в доме, а Илья барабанит ногами на весу, пока Серёжа забирает брошенные на скамейке у подъезда мелки и машинки, не отпуская сына с рук.       — Я сам! — требует Илья, сползая с родительских рук, чтобы идти самому. Серёжа педагогично позволяет, а Птица в голове кудахчет, что всё равно на втором этаже устанет и запросится обратно. Высокие ступени старого питерского дома заставляют задирать ногу, смотреть, чтобы правильно наступить, и детских сил не всегда на них хватает. На втором этаже Илья действительно протягивает папе руку, но взять его не просит, только позволяет Серёже его чуть подтягивать, помогая переступить дальше. Птица в голове напоминает, что всю прошлую неделю птенец гулял с Игорем вечерами, теперь становится понятно куда делась капризная привычка лезть на руки. Хотя, сказать по правде, Серёжа просто ей потворствовал, желая лишний раз потаскать слишком быстро растущего ребенка, становящегося всё самостоятельней.       Тётя Лена встречает их криком из кухни, чтобы быстрее мыли руки и шли за стол. Серёжа помогает Илюше раздеться, а потом они вместе идут в ванную, откуда Илья довольно выбегает первым, чтобы бабушка обязательно сунула что-то вкусное, пока папа не видит. Серёжа заходит на кухню и садится сразу за стол, пока тётя Лена выдаёт Илье хлеб к супу и обещает кусок торта после.       — Плохо спал ночью? — спрашивает тётя Лена, видя как Илюша трёт глаза, забравшись на табуретку.       — Проснулся ночью и забыл что не дома, немножко испугался, — помогая поставить до краев наполненную тарелку на стол, ответил Серёжа. — Потом хорошенько отпинал Игоря под утро и был доволен.       — То-то Игорëк таким взъерошенным встал. Не повезёт сегодня правонарушителям, — вздохнула тетя Лена, поставив тарелку для себя.       — Не повезёт сегодня всему отделу, — согласился Серёжа, дав сыну его ложку. — Приятного аппетита.       — Спасибо, — отозвался Илья, ковыряя своей ложкой в тарелке, понемногу загребая суп.       — С хлебом ешь, — поправила генеральша, принимаясь за обед. — Серёжа, ты тоже. Серёжа только покивал, но за куском не потянулся. Ему вообще было безумно необычно вдруг обедать настоящим маминым супом, быть под присмотром и родительской заботой. Это было странно. И жутко нравилось. Как будто они действительно самая обычная, нормальная семья. Пожить у Прокопенко им пришлось из-за очередной идеи Игоря вдруг отремонтировать стену дома. Валентин — альфа Дубина, как-то невзначай заметил, что если Гром растит сына-омегу в таких условиях, то его двушка в спальном районе новостроек уж точно безопасна для когда-нибудь планируемых детей. Игорю эти слова запали куда-то в мыслительный процесс, и теперь у них шёл самый настоящий ремонт. Наверно впервые с момента постройки самого дома. Сначала они хотели остаться в башне, но из-за постоянной работы Серёжи над обновлением, что выгнать того из кабинета можно было только попрепиравшись с Птицей, Игорь быстро перевёз семью к Прокопенко, чтобы Серёжа хотя бы несколько часов в сутки отрывался от компьютера, а тётя Лена следила за внуком. Жить под одной крышей со старшим поколением первые дни было очень странно. Игорь с Серёжей привыкли к своему распорядку, да и Илья, уже привыкший спать отдельно, напомнил родителям что такое спать в кровати с вертлявым ребёнком. Благо из-за усталости обоих ни о какой романтике не могло быть и речи. Зато вкусный домашний ужин, разговоры о прожитом дне и родительская забота каждый вечер подкупали Серёжу и Игоря. Илья постоянно был под присмотром любимой бабушки, а вечером с ним играл уже дедушка, травя байки, пока родители пару минут переведут дух наедине, точнее, Игорь вырвет у Серёжи из рук смартфон и заставит забыть о работе. Теперь же Серёжа снова был с сыном, а ремонт подходил к концу, через пару дней они уже смогут вернуться домой. Но отчего-то этого даже не хотелось. Серёжа уже привык к генеральскому порядку, что над ним вдруг взято шефство, но при этом чувствовал себя самым настоящим ребёнком.       — А теперь торт! — говорит Илья, отодвигая тарелку с несколькими недоеденными ложками супа. Тётя Лена смотрит на Серёжу, а тот кивает, не отрываясь от своей тарелки. Малыш съел достаточно, чтобы побаловать его сладким.       — Аккуратно только, хорошо? Он крошится, — достав из холодильника большой кусок «Наполеона», поставила его перед Ильёй на стол бабушка. Илюша во все глаза рассматривал огромный кусок, тут же пробуя расковырять ложкой, но масляные слои не поддавались, только сминаясь и проседая.       — Давай помогу, — как раз закончив с супом, тянется к руке сына Серёжа.       — Я сам, — упрямо хмурится Илюша, продолжая вминать ложку в неподдающийся торт.       — А мы с Федей всё гадали, чем же проявится кровь Игоря… — с улыбкой смотрит на ребёнка бабушка, заканчивая со своим обедом. Илья всё же справился с тортом и отправил первый маленький кусок в рот.       — Сейчас ещё возраст такой, — соглашается Серёжа, глядя на уплетающего торт сына. Следующие кусочки поддались намного проще и Илюшка довольно жевал полный крема «Наполеон», даже не глядя на взрослых.       — Я помогу приготовить ужин вечером, — предлагает Серёжа, пока генеральша закладывает посудомойку.       — Иди отдохни с Илюшей, я сама справлюсь, — заверяет тётя Лена, глядя на снова трущего глаза и зевающего ребёнка. Торт уже отставлен, не закончившись даже наполовину, и Серёжка пальцами подхватывает разломанные сыном пластинки, быстро отправляя в рот.       — Но вы же позовёте если понадобится помощь? — не отстаёт Серёжа, желая помочь хоть чем-то. Иногда они готовили вместе, и тётя Лена раскрывала кучу секретов как сделать самую обычную еду ещё вкуснее. Сергею с ней нравилось.       — Конечно, — обещает генеральша. Она сама ещё не придумала, чем порадовать мальчиков сегодня. Серёжа ведёт наевшегося Илюшу мыть перепачканные в торте руки, умывает личико, а потом они идут в спальню — надо переодеться к дневному сну. Илюша сказку не хочет, а просто забирается на колени к сидящему отцу и виснет на шее, сильно обнимая. Серёжа прижимает его ещё сильнее, чуть покачивает, удобнее устраивает сына у себя в руках и начинает гладить и качать, пока это неугомонное чудо будет засыпать. Илюша крепко держится за ткань его кофты, улёгся головой Серёже на плечо, а тот его только целует и гладит, успокаивает, баюкает и не знает как ещё сильнее выразить свою любовь. Они снова так близко друг к другу, так крепко, связанные куда прочнее пуповины, как было во время беременности, пока Серёжа гладит рыжие мягкие волосы, прижавшись щекой к щеке. Дыхание Илюши постепенно выравнивается, он расслабляется, обмякая в отцовских руках, но кулачки с зажатой тканью родительской кофты не разжимает, вцепившись мертвой хваткой. Серёжа его сильнее баюкает, сам едва не засыпает, пригревшись маленьким тельцем, спокойный от того, что его малыш рядом, под его защитой и присмотром. Глаза слипаются всё сильнее, а он продолжает покачиваться, думая как удобнее лечь, чтобы оградить малыша от края и не разбудить, пока будет укладывать их в постель. Но Илюша уже крепко спит, и Серёже всё же удаётся немного отцепить его от себя, устроить удобнее на кровати, укрыть одеяльцем и снова прижать к себе, обняв обеими руками, чтобы чувствовать его всего. Мистическое умиротворение и спокойствие рядом с ребёнком смыкают его веки, да и наполовину бессонная ночь даёт о себе знать. Но Серёжа не засыпает, а тянется к телефону, чтобы поработать пару часов. Надо проверить отчёты об обновлении, исправить ошибки, если таковые возникли, и почитать отзывы пользователей. Пальцы касаются иконки галереи, чтобы просмотреть рабочие скрины, но глаза сами цепляются за недавно сделанные фото на прогулке с Игорем. Илюша сам пытался фотографировать родителей и у него даже неплохо получилось, по крайней мере, фото с улыбающимся Серёжей, которого в щеку целует такой же смеющийся Игорь получилось очень ярким и живым. Как и ещё полсотни разных кадров, где они вместе или по двое, в разных позах и частях парка. Серёжа не может остановиться и просто листает всё подряд, ведь вся галерея теперь посвящена рыжему сокровищу, сопящему у него под боком. Сотни фотографий с прогулок, довольный Илья на дедушкином мотоцикле, собирающий с бабушкой цветы на даче, таскающий отцу свои машинки, пока Игорь шутливо от него прячется по всей квартире. Некоторые фото были не хронологическими, явно скаченными у друзей, такие как настоящие игры в прятки Илюши и Игоря, когда малыш едва смог нормально ходить. Состоявшийся зимой день рождения Пчëлкиной, непривычно шумный от большого количества людей, самая настоящая вечеринка. Юлька тогда праздновала дважды — сначала безумно, отрываясь на весь дом, а потом уже с Прокопенко, по-семейному. На вечеринке Серёжа с Игорем были вдвоём и вдруг ощутили атмосферу тусовки, совсем забыв про косящихся на них незнакомых людей, толпу и явно маленькую для такого размаха квартиру. Музыка закладывала уши, а полутьма приглушённых ламп создавала атмосферу настоящего клуба. Серёжа с Игорем и так не часто куда-то выбирались, а без Ильи так тем более, поэтому даже позволили себе опьянеть на несколько часов, от чего теперь у Пчелкиной был вот такой своеобразный компромат на ушедших в отрыв Грома и Разумовского. Сотни селфи с прогулок для папы, видео с Ильёй делающим что-то впервые или просто настолько милым, что Серёжа не мог это не запечатлеть. Илюша становился все более самостоятельным, а у Серёжи не хватало сил его отпустить от себя. Неожиданное смс от Игоря заставляет Серёжу вздрогнуть, тут же потянуться к ребёнку, чтобы погладить по спине, успокоить сам себя. Гром буднично интересуется как у них дела, а Сережа быстро отвечает, что малыш спит, следующим сообщением прикрепляя найденное старое фото Ильи с Игорем в огромном сугробе, таком непривычном для Питера. Игорь в ответ обещает постараться освободиться пораньше, присылая смайлик-сердце — единственное, что Гром пожелал выучить. Серёжа же посылает в ответ ещё одно старенькое видео, где он сидит на корточках, удерживая едва научившегося стоять Илюшу, и учит его передавать папе воздушный поцелуй.       — Я помню, как у меня всё болело после этого, — мысленно говорит Птице Серёжа, без звука просматривая видео с прихода гостей. Дубин тогда официально признал своего альфу и тот таскался за ним каждый шаг.       — Игорь тогда был так страстен, — по-птичьи мурлычет Птица, довольно закатывая глаза, — думал, кровать сломаем. Хорошо ещё, мы покрепче…       — Ты сам виноват. Если бы не Илья, я бы заставил тебя ходить пока зад не пройдёт, — все ещё негодовал Серёжа, глядя на изменяющиеся лица людей на видео. — Фёдор Иванович тогда чуть не слёг…       — Это была невинная шутка, — всё ещё посмеивается в голове Птица, тоже глядя на видео, он же его и снимал.       — Ты научил Илюшу каркать вместо приветствия! — сам мысленно прыскает со смеху Серёжа, хотя в тот момент было совсем не до смеха. Птица подменил всего на пару дней, а закончилось всё коллективным шоком, двумя бутылками водки и бешеным Игорем, вытрахавшим из Птицы всё то, что должно было быть его душой или вместо неё. Илюша ворочается во сне, сильнее притирается к отцу, и Серёжа тут же его укачивает, чтобы не проснулся, тихо шепча что он рядом. Поработать Серёже так и не удаётся, ещё час он рассматривает фото, чистит старые рабочие данные, отправляет через удаленный доступ фотки на распечатку. Было время, в его смартфоне не было ничего кроме рабочих документов, намёток кодов, скриншотов важной информации и бизнес-приложений. Теперь же у него миллион вкладок мультиков, сказок, книг и развивающих игрушек, если вдруг придётся отвлекать непоседу любыми средствами. Илюша просыпается медленно, приваливается к отцу, тянясь обнять, прижаться сильнее. Сережа обнимает, но не держит, позволяя Илье покататься по всей постели, вывернуться вниз головой, пока потягивался, ведь это рыжее сокровище всё равно вернулось к его рукам. Илюша ещё до конца не проснулся, трёт глазки, прогоняя сон, забирается папе на грудь, опираясь ногами в кровать. А Серёжа просто склоняет голову к его растрепанной макушке, гладит маленькое тело, давая вдоволь поползать по себе. Серёжа ощущает сына, вдыхает его запах, нежит ласкового малыша, что льнет к нему, зарывается носом в волосы. Серёжа никогда не мог подумать что у него будет это, сбудется самая тайная мечта — у него есть самая настоящая семья.