***
Ген молчал. Ругающийся вполголоса парень проворно кувыркнулся в кресле, возвращая ноги полу, а голову воздуху, и принялся отряхиваться. Ген всё ещё молчал. Парень казался смутно знакомым. Он выглядел лет на шестнадцать. Ну максимум на восемнадцать. Юное, живое лицо, выразительные каштановые глаза, со столь редким в Японии европейским разрезом, бледная кожа... Альбинос? Нет... Не совсем. Брови, ресницы и волосы всё-таки на полтона темнее белого — точно иностранец. А эти неестественно зелёные кончики на растрепавшейся, смешно торчащей во все стороны шевелюре... Явно не краска. Выглядит как что-то... Спонтанное. Химическое. И совсем немного напоминающее сказочного дракона. Ген продолжал молчать. Парень пригладил торчащие во все стороны волосы, поправил воротник рубашки и откинулся на спинку кресла, гневно выдыхая. И всё ещё ни слова. Ген повторил позу, продолжая рассматривать. Худой. Очень тонкий. Для его роста явный недобор веса. Под большими, живыми глазами залегли лёгкие тени синяков. Скорее всего недосыпает и недоедает. Но не критично для здоровья. Энергии, судя по тем выкрикам, много... Депрессией не пахнет. Окей, тогда зайдём с другой стороны. Проверка на травмы. Руки? Чистые. Ни порезов, ни следов… Шея? Тоже чистая. Ничего сразу в глаза не бросается. Кроме странных еле заметных симметричных острых шрамиков, идущих от бровей вверх по лбу. Похоже на старую историю. Поза расслабленная... Что происходит? — Какие у вас... Интересные друзья. Ген попытался начать разговор, но парень только закинул голову, прикрыл глаза и чуть поморщился, как если бы мимо пролетел мерзко пищащий комар. Ещё несколько минут прошли в неловком молчании. Ген встал и подошёл к двери, прислушиваясь к звукам за ней. Там тоже тишина. Ген постучал — не ответили. Попробовал дёрнуть ручку — замочный валик провернулся, но дверь не сдвинулась — точно припёрли с другой стороны. — Да. Очень интересные друзья. И, как бы то ни было... – Ген на всякий случай толкнул дверь ещё раз. – Это слишком. Я бы даже сказал, что они охуели. На заднем плане раздался едкий смешок. Контакт! Ген достал телефон и написал Рури с просьбой отпереть дверь. Ответа не последовало. Попытка набрать номер. Гудки... Абонент временно недоступен. Пожалуйста, позво... — Кажется они убили мою помощницу, – Ген с лёгкой тревогой скинул звонок. — Скорее уболтали глупыми разговорами. Дважды контакт! Голос парня оказался ниже, чем представлял себе Ген. Этому тенору было лет двадцать. Если не двадцать два. — А они могут? — Если, как вы сказали, это помощница, – парень особенно выделил окончание, – то с вероятностью в десять миллиардов процентов прямо сейчас они на пару заливают ей в уши что-то бессмысленное, что очень нравится женщинам. — Надо было заводить помощника. На этот тезис уже не отреагировали. Ген вернулся к креслу, не скрывая своё недовольство ситуацией, сел и глубоко вздохнул — дыхательные техники хорошо ставят мозги на место. Итак, что у него есть? Они заперты против воли. Клиент запроса не давал. Время идёт... Правда минимальный контакт налажен. Хоть что-то. — Приношу свои извинения за этих идиотов. Само шоу было устроено без моего на то разрешения, – парень неожиданно подал голос первым. Ген удивился. Он рассчитывал на большее сопротивление, а тут... Такой подарок! — Я бы на вашем месте переименовал их контакты на что-нибудь нецензурное. — Боюсь, уже давно. Теперь пришла очередь Гена усмехаться. Окей. Проверка пройдена. Юмор сохрáнен. — Давайте хоть познакомимся? – попытал удачу Ген. — Зачем? — Проще пережидать неопределённость, когда знаешь, кто находится рядом. — Не думаю, что мы с вами ещё встретимся. А насчёт неопределённости не переживайте. Через восемьдесят восемь минут у меня семинар. И я на нём должен оказаться. Ген подумал, что никогда ещё не встречал человека, в чью привычку входило называть до абсурда точное время. Забавная деталька. Важная. Педант. И... Он сказал семинар? Видимо, студент. Похоже на правду. Младшекурсник? — Вы уверены, что ваши друзья выпустят нас к этому времени? Вдруг они, несмотря ни на что, решат оставить вас тут? Вы у меня последний на сегодня, если так можно выразиться, «клиент». А семинар можно пропустить, пусть и с последующей отработкой. — Нет, вы не поняли. Я веду семинар. И я на нём с вероятностью в десять миллиардов процентов буду. Чего бы мне это ни стоило. У Гена рухнула вся концепция. Этот парень... Семинарист? Может, тогда он аспирант? Но в этом случае ему не меньше двадцати четырёх! — Так вы ведёте пары? — Да. — Где вы работаете? — Токийский университет. Да ладно. — Простите, но я всё-таки хотел бы узнать, как вас зовут. Парень удручённо вздохнул. — Ишигами Сенку. Ишигами Сенку... Ишигами... Сенку... Дважды да ладно! Ген хорошо умел контролировать эмоции. Он был лучшим в этом. Но прямо сейчас он не был уверен в том, что на его лице не промелькнула хотя бы маленькая тень от того ошеломления, которое он испытал. Он быстро достал смартфон и загуглил давно известное ему имя. Университетский сайт выдал портфолио. Ген сам не заметил, как начал читать вслух. — Ишигами Сенку, двадцать шесть лет, доктор физических, химических и биологических наук, заведующий лабораторией... Заведующий лабораторией, Ген, заведующий лабораторией! Перед тобой сидит двадцатишестилетний, мать твою, завлабы, Ген! Это же он. Тот самый. Ишигами Сенку.***
Сенку же спокойно сидел в кресле, сложив руки на груди, и безынтересно смотрел в сторону окна. Он не понимал, почему должен тратить время на выслушивание своих же регалий? Спасибо, он там был, когда диссертационный совет присуждал степени, спасибо, он заметил, что на табличке в его лаборатории написано «Dr. Ishigami», можно уже уйти? У него полно дел. Но психолог не затыкался. — ...Заведующий лабораторией квантовой биофизики Токийского университета и приглашённый преподаватель еще целого ряда других научных и учебных заведений, создатель авторских курсов по физике и биохимии... Ого. Я не буду это всё зачитывать. Здесь ещё на несколько абзацев... Кхм. Простите. Я совру, если скажу, что не впечатлён. «Ну ещё бы», — одним взглядом дал понять Сенку и снова посмотрел в окно. План побега сам себя не придумает. — Доктор Ишигами, у меня к вам абсолютно закономерный вопрос. Что вы тут забыли? — Если вы не заметили, я сюда добирался не сам. Спросите у тех придурков, что заблокировали дверь, – Сенку даже не удосужился посмотреть на собеседника. Не до этого. Судя по углу обзора, он был на пятом этаже... Нет. Прыгать, пожалуй, не будет. Хотя... Если использовать третий закон Ньютона... Три метра — один этаж… Масса на ускорение… Две тысячи килоджоулей. Чёрт. Без шансов.***
Разговор явно не клеился. — Доктор Ишигами, – Ген решил зайти со стороны статуса, – вы определённо не похожи на неуправляемого сумасшедшего доктора-зло, которому надо давать галоперидол, иначе он разнесёт Землю. Доктор Ишигами усмехнулся. — Звучит так, будто теперь вы хотите, чтобы я доказывал вам свою адекватность и оправдывался во всех настолько рано заработанных докторских. Но я не буду, доктор?.. — Доктор Асагири. Ген Асагири. Можно сказать, мы с вами учёные-коллеги. — При всём уважении к вам, доктор, я не признаю психологию как науку. — При всём ответном уважении к вам, доктор, научность знания определяется разными факторами, например, способностью к высоковероятностному предсказанию будущего, а не субъективным мнением людей, к тому же… Не торопитесь. Я ещё ничего не сделал, чтобы заслужить ваше уважение. Доктор Ишигами лишь пожал плечами и опять замолчал, рассматривая обстановку за окном. Это дало Гену время в который раз присмотреться. Ему точно двадцать шесть? Даже зная правду, Ген не мог дать вот этому мальчишке больше двадцати. Бледная кожа, горящие энтузиазмом карие глаза, смотрящие так, будто могут разобрать любую вещь вокруг до мельчайших атомов, забавные зелёные кончики... Результат неудачного эксперимента? Чья-то шутка? Ген решил, что человек подобного склада вряд ли будет заниматься своим стилем и специально краситься, хотя одет парень был... Ну что сказать, его строгий «кэжуал», состоящий из светлых брюк и обтягивающего хрупкое тело поло, из-под которого торчала выглаженная рубашка, явно ему шёл. Ген остановился взглядом на длинных, почти женских пальцах и немного застрял. Доктор Ишигами весь был как его пальцы: тонкий, изящный и... Функциональный? Ген улыбнулся своим ассоциациям. Определённо, доктор Ишигами не делал ни одного лишнего движения, владел сотней навыков и использовал свои руки только тогда, когда это было необходимо — ни одного невротического тика, ни капли напряжённости в позе, ни одной зажатости. Он просто сидел и думал. Вычислительная машина в человеческом теле. — Доктор Ишигами, послушайте, я не в праве заставлять вас быть здесь против вашей воли, и не будь мы заперты, тотчас же бы отпустил. Не в моих интересах нарушать этику и лишаться лицензии. Но имеем что имеем. Поэтому предлагаю просто посидеть тут в тишине ближайшие сорок пять минут. Уверен, нам обоим есть, чем заняться. Вы можете воспользоваться розеткой и проводом, чтобы зарядить телефон, пароль от вайфая я вам дам, любые ручки-карандаши в вашем распоряжении. Спокойно готовьтесь к семинару. Доктор Ишигами впервые за всё время посмотрел на Гена с интересом и какой-то... Благодарностью? — Хорошо. Вот теперь вы точно заслужили моё уважение, доктор Асагири. — Всегда пожалуйста, доктор Ишигами.***
Ген вальяжно развалился поперёк любимого кресла, закинув ноги на подлокотник, и увлечённо делал пометки в статье из национального психологического сборника, уверяющей, что причиной подростковой агрессии являются компьютерные игры. Ха. Возомнившие о себе невесть что взрослые идиоты — вот кто причина подростковой агрессии. «А причина конкретно моей агрессии — ленивые, возомнившие о себе невесть что, взрослые идиоты, не хотящие сначала подумать, а потом сделать», — Ген ехидно ухмыльнулся и лёгким взмахом руки перечеркнул добрую половину текста. Херня. Опять в методологии накосячили. Весь дизайн запороли. И как, спрашивается, выводить психологию из научного кризиса, когда они даже сесть и немного пошевелить мозгами не могут? А потом ещё перед этими снобами-естественниками оправдывайся, мол, психология — наука, она полезная, она работает... Тьфу. Кстати о снобах-естественниках... Ген аккуратно выглянул из-под журнала, присматриваясь к человеку, которого он сегодня точно не ожидал увидеть. А уж тем более в своём кабинете. Ишигами Сенку. Собственной, святой Юнг, персоной. Об этом парне ходило много слухов. Он был знаменит во всей Японии, но особенно о нём любили пускать слухи в Токийском университете. Где же ещё, как не в альма матер, в которую он поступил в шестнадцать, а в двадцать три уже закончил аспирантуру, защитив работу сразу по трём направлениям? Откуда Ген всё это знал? Они защищались в один год. И в одном университете. Просто в разных комиссиях. И прямо сейчас оба заведовали своими лабораториями. Но не суть. Как там его называют? Вундеркинд, гений... Кто-то из коллег-психологов даже считал, что он болен синдромом Аспергера... Глупость. Ген не увидел в нём ничего подобного. Да, крайне умный, да, невероятно молодой доктор трёх наук, да, не любитель болтать по пустякам и тратить время... Но в нём не было ни одной... Патологии. И ничего вундер-гениального. Вопреки всем расхожим мнениям, Ген сразу увидел в докторе Ишигами только одно-единственное, что действительно отличало его от всех остальных людей мира. Он не ленился. Он, мать его, всё время думал. Пока Ген в очередной раз сканировал доктора Ишигами, сам доктор, кажется не замечая, что за ним пристально наблюдают, сидел напротив и записывал какие-то вычисления, изредка посматривая на экран телефона. Его глаза быстро бегали по строчкам, руки чертили знаки, мозг решал задачи, остальное тело... Сохраняло свою позу. Ген любил в процессе работы пожевать карандаш, покачать ногой, почесать затылок — всё это невероятно облегчало процесс творческого размышления. И тратило время. А доктор Ишигами не давал себе ни секунды на отдых. Ни мгновения на то, чтобы отвлечься. Невероятно. И что же его так вдохновляло? Ген знал, что вдохновляло его. У него был свой огонь, позволивший стать доктором психологических наук в двадцать шесть, что тоже считается достаточно ранним возрастом, но... Сейчас ему двадцать девять. И всё, что у него есть — высокий индекс Хирша, куча публикаций, пост заведующего лабораторией, руководящая должность в одном важном департаменте, авторские курсы, несколько удачных научных проектов, президентская премия, звание терапевта... Нет, список, конечно, внушительный, Гена тоже иногда называли гением, только, давайте честно, это была слишком маленькая часть от столь проблемного мира. Ведь что бы он ни делал, куда бы ни пошёл, Ген перманентно ощущал себя бессмысленной пылью на фоне вселенной. Чего нельзя было сказать о докторе Ишигами. — Вы сейчас во мне дыру протрёте. Надо же, заметил всё-таки. — Ох, простите, у вас невероятно интересные проявления телесного-Я, – а зачем врать, если это правда? — Вы ещё карты таро разложите. Или что у вас там психологов принято. — Они называются метафорическими картами. Хорошая проективная методика, кстати. Интересует? — Нет. Это «нет» обладало настолько магическим пресеканием дальнейшего разговора, что Ген пожалел об отсутствии диктофона под столом. Ему жутко захотелось провести голосовой анализ — тенор доктора Ишигами обладал столь нехарактерным сочетанием тона, высоты, тембра и громкости, что умеющий достаточно искусно регулировать все эти параметры собственного голоса Ген не был уверен, а сможет ли он повторить то самое «нет», которое только что продемонстрировал Ишигами Сенку? Его безумно хотелось приковать вот прямо к этому креслу и изучать до умопомрачения. А после умопомрачения продолжить, ведь трогать живое бессознательное — сплошное удовольствие. Но, увы и ах. Этический комитет, понимаете. Ген снова углубился в чтение журнала. Он перелистнул страницу, лениво, не ожидая ничего хорошего, пробежался по новому тексту… И резко сел. Это была на удивление хорошая статья. Даже очень. Знакомая теория подавалась под новым углом, все методики оправданы, подсчёты адекватные... Ген схватил первую попавшуюся бумажку и начал переписывать схемы и формулы, абсолютно забыв, что в его кабинете есть кто-то ещё, пока не заметил на периферии восприятия чьи-то каштановые глаза. — Вы тоже решили дыру во мне сделать? – не переставая писать, спросил Ген. — Нет. Ген был готов поклясться — это «нет» носило другой, не ультимативно-заканчивающий разговор характер. Обычное отрицание — смешной в своей серьёзности ответ на риторический по своей сути вопрос, но следующая реплика так и не наступала, так что Ген уже снова был готов провалиться в материал статьи... Как доктор Ишигами отложил ручку, встал с кресла и подошёл. — Я смотрел не на вас, а на ваши записи. И мне показалось, что мы... Пишем одно и то же, – он протянул свой листок, исчерченный вычислениями и приложил к схемам Гена Действительно, похоже. — О, у вас тут гибридизация орбиталей? – быстро взглянул Ген и продолжил дорисовывать график. — Вы знаете, что это такое? — Доктор Ишигами, я, конечно, глупый психолог, но в школе учился. — Это не проходят в школе. Но то, что нарисовано у вас, похоже на квантовые поля настолько сильно, что это стало интересно даже мне. Ген приподнял бровь и снисходительно улыбнулся. — Не любите чего-то не знать? — Мягко сказано. Ого, любитель контроля? Можно было и догадаться. — Так что это? — Теория поля. — Нахрена психологам квантовая теория поля? — Квантовая — ни на хрена. У нас есть своя. Хотя, скрывать не буду, она во многом вдохновлена открытиями физики. Глаза доктора Ишигами мгновенно загорелись интересом. Ген это заметил. — Хорошо, вот, посмотрите, это формула, описывающая поведение как функцию внешних факторов и внутренней среды. А вот здесь схематично изображены потребности и квазипотребности, заряженные разными валентностями и взаимодействующие друг с другом под определёнными векторами... Ген неожиданно для себя начал читать лекцию человеку, который об этом даже не просил, и вспомнил, где находится, лишь через несколько минут, когда за дверью раздалась возня, а всё это время молчащий, но не отходящий доктор Ишигами вздрогнул от неожиданности. — Доктор Асагири! Доктор Асагири! Божечки, вы там? – раздалось приглушённое сопение из-за стены. О, вот и Рури подоспела. Очень «вовремя». Ген встал, резко прекращая повествование, и подошёл к двери, дёргая за ручку. К большому счастью, она поддалась и открылась. За ней Гена встретили испуганные зелёные глаза. — Рури-чан, дорогая, я как престарелая принцесса, заждался своего принца-спасителя. Думал уж всё, сгнию тут в замке. Рури сложила аккуратные бровки и виновато посмотрела на Гена. — Ну, и? Скажи на милость, где же мой рыцарь пропадал? Я звонил. — П-простите, доктор Асагири, я не знала, что вас заперли! Как увидела сообщение и пропущенный, сразу прибежала! — Небось, пока я тут выбраться не мог, с парнями заигрывала? Ладно я — принцесса — переживу, но дракона-то, – Ген не глядя махнул куда-то за спину, символически указывая на доктора Ишигами, – по что со мной в одной комнате без его желания запирать? Дракону вообще-то через полчаса надо быть уже в университете и семинары студентам читать. М, дорогая? Что за халатность? — Простите-простите-простите... – Рури виновато кланялась, активно жестикулируя изящными ручками, и тут Ген заметил, что движения кистей складываются в узнаваемый паттерн.