Закрыв глаза однажды, не заметишь, как начнёшь закрывать их постоянно.
Сенку не мог выйти из кабинки туалета уже минут пять. Из которых минуты две точно он вёл немой диалог с унитазом. Тот смотрел на Сенку с закономерным вопросом, зачем он припёрся, а Сенку пытался придумать оправдание пологичнее. Оправдание для Тайджу и Хрома он тоже придумать не смог. Зато умудрился убежать на самый высокий этаж факультета и запереться в дальнем туалете. Точнее, его там заперли. Точнее, он сам этому способствовал. Архг, всё сложно. Меньше вопросов к Сенку у унитаза не стало. Сумбурная попытка объяснить, что его друзья обвиняют Сенку в расставании с парнем, тоже не увенчалась успехом. Он не расставался! Это его бросили! И Сенку с этим фактом всё ещё категорически не согласен! Но окружающие почему-то упорно не хотели ему верить. Был бы здесь Ген, он бы точно смог что-нибудь придумать. Был бы здесь Ген, проблемы бы не было. Сенку не спал уже неделю. Ген ушёл во вторник. Сегодня начался понедельник. — Выходи! Тайджу тарабанил по двери со скоростью пять ударов в секунду. Мог бы и быстрее, подумал Сенку, но унитаз эту инициативу не поддержал. Странно. Ему-то что? Не по бачку же бьют. — Сенку, пожалуйста, ты всё равно когда-нибудь должен будешь выйти. Хром как всегда играл роль хорошего полицейского с железной логикой. Выйти точно придётся. Вопрос только, через чей труп. — Всё! Я полезу сбоку! — О! Идея! Они додумались зайти с другой стороны быстрее, чем Сенку рассчитывал. Пара секунд возни в соседних кабинках — и теперь Сенку вынужден лицезреть торчащие сверху из заграждений головы Тайджу и Хрома. Тайджу справа, Хром слева. Сенку это почему-то показалось важным. — Сенку, ну хватит страдать фигнёй, тебе придётся с нами поговорить, – первой открыла рот голова Хрома. — Мне не о чём с вами разговаривать. — Как не о чём? А о любви? – подала голос голова Тайджу. Унитаз смотрел на незваных гостей осуждающе и просил перенести разговоры о любви куда-нибудь подальше. Сенку бы с радостью, но вместо того, чтобы последовать столь ценному совету, закрыл крышку и сел сверху в позе роденовского мыслителя. Заебали. — Сенку, алло! — Да заткнитесь вы! Что вы от меня хотите?! — Чтобы ты рассказал, что у вас с Геном произошло! — Я без понятия, что у нас с ним произошло! — Я тебя сейчас стукну! – Тайджу нелепо закряхтел, в попытках дотянуться до Сенку рукой через хлипкую стенку. Его пальцы опасно пролетели в сантиметре от волос. — Тайджу-сан, угомонитесь. Сенку, прошу, ну скажи, что случилось? Мы хотим помочь. Кохаку-чан сказала, что Ген-сан пришёл ночью к Цукасе-сану, объявил, что вы расстались, а на следующее утро ушёл, и больше его никто не видел. Он, вроде, жив, отвечает на рабочие сообщения, но из какого места не понятно. — Из-зада он отвечает, – буркнул Сенку. Тайджу захохотал и теперь уже Хром попытался достать до него с другой стороны. — Не подыгрывайте ему, Тайджу-сан! Сенку, ну пожалуйста, поговори с нами. Если ты не будешь изъясняться словами через рот, то проблема точно никогда не решится. Сенку и Тайджу с удивлением посмотрели на Хрома. Тот стушевался. — Простите, я просто подумал, что так бы сказала Рури, будь она тут… — Молодец, Хром! Правильно! — Грешные бозоны, как же вы меня задолбали… Сенку сложился пополам, уткнувшись лбом в колени. Мозг решил, что ему так вполне комфортно, и тут же врубил режим энергосбережения. Сенку не понял, на сколько он отрубился, на минуту или долю секунды, но проснулся от того, что в его голову прилетело что-то мягкое и отскочило на пол. Рулон туалетной бумаги укатился за дверь, оставив на память длинный шлейф. — Сенку! Ау! Ты слышишь нас? Сенку медленно разогнулся и облокотился на сливной бачок. Лучше бы он этого не делал. Опять смотреть на рожи придурков… — Друг, ты пипец хреново выглядишь, – в палате мер и весов Тайджу считают эталоном прямоты. — Я не понимаю, что сделал не так. Правда. Не понимаю. — Ну… Может, он тебе сказал, когда уходил? — Да нихуя он не сказал… — Он что, ушёл молча? — Нет. Сказал, что… Ненавидит, – Сенку говорил вымученно, почти неслышно. – А потом ушёл. — Дело дрянь, – подытожил Хром. — Пристрелите меня. Любая мыслительная нагрузка сейчас казалась мучением. Дожили. Всю жизнь думать для Сенку было естественнее дыхания, а теперь он отдал бы свои докторские, лишь бы получить пару минут тишины. За эту неделю Сенку перепробовал всё. Написать десять отчётов? Написал. Пересчитать данные коллег в лаборатории и объяснить, где каждый из них не прав? Пересчитал. Объяснил. Напиться? Напился. И теперь он с адским сушняком сидит без дела в факультетском туалете, поссорившись со всеми. Зашибись. — Да что ж так херово-то… Сенку не знал, как вынес прошедшую неделю. Стоило Гену закрыть дверь, и мир кончился. Осталось лишь отрицание. А потом буря. Ген говорил, что до смирения надо пройти ещё гнев, торг и отчаяние, но не предупреждал, что всю эту палитру можно испытывать одновременно. К такому Сенку свою жизнь не готовил. Есть он тоже не мог. Воротило от всего, кроме химозного запаха энергетиков. Их в себя Сенку и заливал тоннами до приступов бэд-трипа. А ещё эта грёбаная самосинтезированная кола в холодильнике… Сенку не успел её отдать. Он хотел. Правда хотел. Он потратил на неё несколько часов в поисках идеального вкуса. Уже никого на факультете не оставалось, а Сенку продолжал экспериментировать с количеством глюкозы и кардамона. Он собирался вручить своё творение в тот вечер с какой-нибудь дешёвой едкостью в стиле: «цени мои усилия, менталист», чтобы потом быть зацелованным действительно ценящим Геном, но не смог. Время ушло. Чёртов Уингфилд опять оказался прав. — Грёбаный Ксено. — Что-о-о?! – подпрыгнул Тайджу, хлипкая стенка опасно задрожала. — В смысле, доктор Уингфилд виноват в вашем расставании? Обвинить Ксено оказалось лучшей и худшей идеей одновременно. Как местное обезболивающее. Оно чуть снизило градус самокопания и, на самом деле, совсем не исправляло ситуацию. — Он сказал: либо я рассказываю Гену о своём прошлом, либо… Короче, эта тварь пыталась меня шантажировать. — А что было вторым условием? — Он обещал дать финансирование. — Вот я сейчас не понял… — Какую часть фразы про «Ксено» и «финансирование» ты не понял, дебил? — Ща, – Тайджу правда искренне пытался сообразить. – Ты должен был рассказать Асагири о своём прошлом, чтобы… — Чтобы Ксено не пихал в меня деньгами. Тайджу с Хромом переглянулись и зависли. — Подожди, я тоже не понял, ой! – Хром чуть не соскользнул со своего унитаза — раздался жалобный звук скрипящего кафеля — но спустя секунду голова Хрома снова вернулась на место. – Уф. Пронесло. Так о чём я… А! Разве должно быть не наоборот? — Думаешь, доктор Уингфилд давал Сенку деньги, чтобы он не рассказывал Гену о своём прошлом? — Ну да, у Сенку же там супер-пупер важный секрет вселенского масштаба… Вдруг он про массонов и всемирный заговор? Доктор Уингфилд похож на того, кто знает тайную сторону мира. — В твоих словах есть здравое зерно, а что если… О! Точно! Он же всегда называет Сенку змеенышем! Я понял! Сенку, обещаю, мы тебя не бросим, даже если узнаем правду… Скажи, ты рептилоид? Сенку застонал и закатил глаза. Идиоты. — Да ладно, неужели?! — Заткнитесь вы! Ксено просто хотел дать мне деньги военных, чтобы получить данные и использовать их в корыстных целях! Всё! — Тогда при чём тут Ген-сан? — Он стоял рядом и мешался! — Да объясни уже нормально! – взревел Тайджу. К горлу подкатил неприятный ком. — Что вам от меня всем надо? Что вы пристали?.. Отстаньте… Мне больно. В носу защипало. Сенку снова сложился пополам. — Почему прошлое не отпускает? – зашептал он в колени. – Я в нём не виноват, почему оно продолжает мешать? Пожалуйста. Я хочу забыть. Разве я так много прошу? Хватит… Раздался резкий звук наждачки по металлу, со звоном отскочил сломанный замок, дверь распахнулась, и Сенку понял, что в их с унитазом тихий уголок безопасности беспардонно ворвались. — Отлично сработано, парни! – Кохаку технично подбросила напильник и поймала его в воздухе. — Спасибо за помощь, – Рури стояла рядом, скрестив руки. — Тужься, Ишигами. Зашибись, они и Цукасу притащили… — Нахрена вы все сюда припёрлись? – простонал Сенку, даже не пытаясь встать со своего белоснежного трона. — Мне разрешили набить тебе морду, если будешь сопротивляться, – Цукаса хрустнул кулаками. – Не мог же я упустить столь прекрасную возможность? — А убить меня можешь? — Могу, но мотать срок из-за раздавленной пекинской капусты не хочу. Засмеют сокамерники. — Как ты бесполезен. Сенку вернулся обратно в позу эмбриона. Он даже снова успел заснуть на долю секунды. — Эй! Эй! Сенку-кун, всё, приходи в себя, поднимайся! – громкий голос Кохаку выдернул из снов. — Итак, что вам удалось узнать? Хром и Тайджу уже спустились с фаянсовых небес на землю, чтобы отчитаться перед Рури. — Сенку не бросал Ген-сана — Ген-сан от него ушёл, – начал Хром. — Подтверждаю, – кивнул Цукаса. – Ген мне тоже сказал, что ушёл по личному желанию. — Он приходил к тебе? – Сенку сам не знал, на что надеялся. — Молчать, подозреваемый, – шикнула Рури. – Сейчас работает следствие. Что ещё? — Кажется, тут замешан доктор Уингфилд… — И всё вертится вокруг прошлого Сенку! — А поподробнее можно? — Так-так, сейчас… – Хром нахмурился, восстанавливая события. – Вроде бы доктор Уингфилд предложил деньги… — Но Сенку отказался! — А Ген-сан рядом стоял… — И мешался! — Стоп-стоп, отмотайте назад, – продирижировала напильником Кохаку. – Прошлое? Что там про прошлое? И причём тут деньги? Ситуация неумолимо скатывалась в третьесортный бред. — У нас просто проблемы с финансированием, – Сенку вздохнул и пожевал губы. Он больше не мог выносить окружающий его балаган. – Ксено узнал и предложил помощь, но… Я не хотел брать деньги Ксено. Поверьте мне, хуже идеи не существует. — Почему? — Потому что его золотая жила на самом деле держит палец на крючке и отдаёт приказы. — А ты у нас, значит, пацифист? Сенку дёрнулся и сжал кулаки. — Да. Я пацифист. Он попытался встать и тут же свалился обратно, не справившись с темнотой в глазах. Жалкое должно быть зрелище. — Ты не пацифист, Ишигами, ты слабак. Спорить с Цукасой смысла никакого. — Послушайте, я знаю Ксено, я жил с ним. Он демон, которого выгнали из ада, потому что он там всех задолбал. Но даже если он сильнее и умнее, я не поддамся. Наш с Геном грант создаётся для мира, а не для войны. Можете считать меня бесхребетным слабаком, но я правда верю, что человечеству пора выходить из каменного века. Цивилизации уже почти шесть тысяч лет, а люди почему-то продолжают меряться длиной палок вместо извилин. Сумасшедшие. Сенку предпринял вторую попытку встать. Теперь успешнее, если не считать холодного озноба и дрожи в ногах. — Это всё, конечно, жутко интересно, но при чём тут ваше расставание? — Я… Не знаю. Я устал повторять, но я правда не знаю. — Не размазывай мне тут магнезию, всё ты знаешь, – Цукаса схватил Сенку за шкирку и потащил на выход из мужского туалета в коридор. – Давай, я считаю до трёх, и либо ты наконец рассказываешь, либо каждый на естествофаке узнает, какого цвета у тебя трусы. — Фиолетовые. Отвали, – Сенку упирался как мог. То есть никак. — Цукаса-кун, будь нежнее, он и так выглядит хуже стухшего латука. — Как же меня задрали ваши овощные шутки… – зашипел Сенку, под шумок пытаясь укусить Цукасу. — А ну тихо! Салатную агрессию на минимум. Сенку легко приподняли над полом и понесли куда-то по коридору под недоумевающие взгляды студентов. — Три секунды прошло, слезливая история будет? — Понюхай лук и поплачь, если так неймётся! — А от порея текут слёзы? Сенку решил уже просто заткнуться и осуждающе уставиться на Цукасу. Доходчивее будет. — Что? Ты сам напрашивался! — А конструктив завезут? – даже Рури не выдерживала. — Сейчас я ему ёбну и будет. — Цукаса, не ругайся! Сцена затянулась ровно настолько, чтобы окончательно перейти грань откровенно дешёвого фарса, у которого нет ни шанса на нормальное развитие. Сенку так и повис безвольной тряпкой в чужих руках. Хуже некуда. Терять нечего. — Ксено понял, что я не рассказал Гену о своём происхождении. И решил выдать ему всё сам. Без моего разрешения. Я попытался помешать… — И зачем? — Так надо. — Ишигами, твой нос рискует. — Да мне срать: избей, сломай, хоть с крыши кидай — давай! Это ничего не изменит! — Хорошо. В каком порядке начнём процедуры? — Так, хватит, – Кохаку стукнула Цукасу по лбу. – Поставь его на место, а ты, Сенку-кун, поправь меня, если я неправильно поняла, но доктор Уингфилд попытался сыграть на очень важной тайне, чтобы убедить тебя взять финансирование? — Да. Всё верно. Сенку опять чуть не свалился, стоило оказаться на земле. Ослабевшему телу определённо понравилось, когда его носили. — А как отреагировал Асагири-сенсей? — Он сказал, что сам не хочет совать нос в чужие тайны. А потом я попросил его уйти. И он ушёл. — Что было дальше? — Дальше я пошёл по делам, отвёл лекции, задержался в лаборатории, чтобы сделать Гену колы, вернулся домой, а там он. Сидит на полу с порезанным пальцем и предлагает расстаться. — Что за херня?! – опять после Тайджу прочищать уши. — Вот и я о том же, а вы мне не верите. Совет зашёл в тупик. Сенку ощущал себя военачальником-неудачником, вокруг которого собрались генералы, пытающиеся выиграть заведомо безнадёжную битву. — Если бы Цукасу пытались шантажировать через меня, я бы тоже ушла. Или набила бы шантажёру морду, – Кохаку сочувствующе похлопала Сенку по плечу. Завтра точно появится синяк. — И я бы ушёл, если бы Рури попросила, – почесал затылок Хром. — А у нас с Юдзурихой нет друг от друга секретов! Так неправильно! Я люблю её, а она — меня, целиком и полностью! Да не важно, что там у тебя произошло! Неужели ты собираешься теперь всю жизнь скрывать своё происхождение?! — Да. — Тайджу прав. В идеале секретов быть не должно. Сенсей поступил благородно, но он мог почувствовать себя преданным… — Или использованным. — А скорее всего, всё вместе. — Да расскажи, блин, Ген-куну свой дурацкий секрет, если хочешь его вернуть, и дело с концом!!! — Не могу я… — Господа, а давайте для профилактики всё-таки ему вмажем? — Подожди пока, но далеко не уходи. Сенку стоял, пристыженно опустив взгляд. Ему не нравилось, что происходит. Столько людей, и все заняты его проблемами. У них что, других дел нет? — Ставлю на то, что сенсей ушёл, потому что чувствовал себя обузой. Другой адекватной причины я придумать не могу, – развела руками Рури. – Он до сих пор испытывает чувства к вам, Ишигами-сан, и, скорее всего, настолько сильные, что начал разрушать себя изнутри. — Да что б его… Он же беспечный дебил! Как ему вообще могло прийти в голову, что он обуза? — Сенсей действительно порой выглядит беспечным, но на самом деле он пропускает через себя каждую мелочь. Из-за него вы попали в неприятную ситуацию, так что он вполне мог прийти к выводу, что, не будь его, вас бы не поймали в шантаж. С ним вы слабее, чем без него. — Идиот, – Сенку уронил лицо в ладони и агрессивно потёр глаза. – Идиот… Не будь его, я бы уже наверняка подорвался и сдох! А как же наш грант? Как же вообще всё, что мы сделали вместе? — Оно разбилось об ваше к нему недоверие. Сенку резко убрал руки от лица. — Но я же… Доверяю ему. Больше, чем кому-либо. — Увы. Ваш секрет так и остался секретом. Если бы доверяли — рассказали. — Да как вы не понимаете? Не могу я. Не могу! Цукаса крикнул: «Да задолбал!» — и занёс кулак. — Никто не должен знать, что натворил старик! Хром закашлял, Тайджу заорал, как кот, которому прищемили хвост, Рури и Кохаку выдали синхронное «оу», а кулак Цукасы так и не долетел. И все опять уставились на Сенку. — Простите, – опустил он взгляд. Чужие секреты тяжелее своих. — Бьякуя-сан? Не-е-ет! Ну и что теперь делать?! – зарыдал Тайджу. — Это серьёзно усложняет дело… – у Рури, похоже, кончились идеи. — Или упрощает. – Кохаку провернула напильник между пальцами. – Ответь мне только на один вопрос, Сенку-кун, где сейчас Бьякуя-сан? — Да в Нью-Йорке наверно. Или в Майями. Вайнберг никогда на месте не сидит. — Отлично, до Техаса не так уж и далеко. — В первом случае три тысячи километров, во втором две. Ты называешь это «не далеко»? — Любви километры не помеха. Сенку глупо уставился на подмигнувшую Кохаку. Осознание пришло спустя секунду. О, нет. О, мать твою, Эйнштейн, нет. Только не говорите, что… — Ген в Техасе?! — Да. Кохаку быстро разблокировала телефон и показала экран. — Я узнала от коллег из Америки только вчера. Сенсей, кажется, опять проявил чудеса смекалки и решил какой-то сложный кейс за несколько дней, так что… Короче, меня спросили, не поехала ли я с ним и не хочу ли встретиться… Но Сенку уже не слушал. Он схватил телефон, вчитываясь в громкий заголовок на новостной странице НАСА. Программа «Марс-520» приостановлена. Сводка новостей перемежалась фотографиями, и на одной из них был он. Ген. Не в центре, где-то на заднем плане, почти незаметный, но Сенку узнает его двуцветную рожу даже по одному пикселю. И рожу Ксено, стоящего рядом, тоже. Ублюдок. Всё это время, он знал, где Ген, и молчал. От злости прояснилось, в теле забурлила давно потерянная энергия. — Я еду в Хьюстон.***
Найти Сенку в толпе просто. Его торчащие волосы с вечно сожжёнными химией цветными концами вызывали у Бьякуи мгновенную ориентировочную реакцию. Если концы торчат спокойно — подкрадывайтесь тихо и не делайте резких движений. Тогда не спугнёте. Если они куда-то бегут — бегите тоже и, желательно, в другую сторону. Инструкция для тех, кто хочет остаться в живых, конечно. Но сегодня концы оказались грубо перевязаны резинкой и спрятаны в неряшливый пучок, а их хозяин смотрел на Бьякую сквозь туман усталости. — Привет, старик. Тёплая улыбка фальшивила грустью. Рискуя наткнуться на протест, Бьякуя сжал Сенку в объятиях. Сопротивления не возникло. — Здравствуй, Сенку. В главном зале аэропорта Джона Кеннеди мельтешили люди. До закрытия посадки на рейс Нью-Йорк — Хьюстон оставалось полчаса. — Как долетел? — Да как обычно. — Ясно. Бьякуя хотел, чтобы мир застыл, чтобы тревоги остались снаружи непроницаемого купола, внутри которого нет спешки, а только спокойствие и столько минут, сколько нужно, чтобы не совершать ошибок. — Тебе не обязательно было приходить. — Нет, обязательно. Сенку никогда не звонил Бьякуе первым. И никогда не просил помощи. Никогда не сглатывал сухой ком во время разговора и никогда не звучал столь растерянным. Эта ситуация в принципе никогда не могла произойти. Но вот они тут, посреди аэропорта Кеннеди. И времени нет. — Ты уверен, что Ген всё ещё в НАСА? — Абсолютно. А если он попробует сбежать, я достану его даже из ядерных лабораторий Пентагона. У Сенку прекрасные друзья. Сам Сенку сказал только, что у него будет час между самолётами и что ему нужно поймать одного засранца. Остальное Бьякуя понял позже из сумбурного рассказа Тайджу и чуть менее сумбурной попытки Хрома «объяснить нормально». Нормально не стало. — Ты вообще как? Опасный вопрос и опасно сжавший зубы Сенку. — Не знаю. Плохо. Хочу спать. Закрыть глаза и не просыпаться. — Ты ел? — В самолёте. — Тогда пойдём. Куплю тебе кофе. Не в привычке Бьякуи решать за других, да и с Сенку подобное никогда не работало, но вот они идут к ближайшей кофейне, Сенку как всегда выбирает три порции эспрессо без сахара и действительно позволяет Бьякуе заплатить за него. — Ты следишь за временем? Сенку вздохнул и посмотрел на часы. — У нас примерно двадцать минут. Примерно. Сенку сказал примерно. Бьякуе пришлось внутренне проораться, прежде чем спокойно предложить Сенку выйти на улицу подышать. Светлое небо и яркое солнце смешались с бризом Ямайского залива. Для Бьякуи так пахли свобода и счастье. Хотя, будь даже на улице шторм, Бьякуя всё равно признавался бы Америке в искренних чувствах. Родину правда любишь любой. Глупо не любить страну, подарившую тебе профессию, жену… Отца. Что-то Бьякуя выбрал сам, что-то ему просто повезло иметь. От чего-то он раньше пытался сбежать, что-то старался не замечать… А потом он вырос. Воспитал сына, посмотрел на Землю из космоса, влюбился… И теперь он готов принять грехи своей родины с той же честью, как и собственные ошибки. И уж точно его ошибки не должны мешать другим жить счастливо. — Сен, скажи Гену. И не думай о лишнем. Сенку неопределённо угукнул и продолжил рассеянно смотреть на картонный стаканчик с кофе. Он к нему так и не притронулся. — Ксено хотел помочь вам с Геном стать ближе. — Ксено хотел власти. Ему плевать на остальных. — И тем не менее, прямо сейчас Ген-кун у него. — Не аргумент. Иногда с детьми так сложно. Особенно, когда они считают себя взрослыми. Особенно, когда они правда уже почти взрослые. — Ген всё равно узнает. Пусть лучше он узнает от тебя. — Я не хочу говорить об этом. Посреди жаркого лета от Сенку веяло зимой. Обжигающим холодом. — Прости, – Бьякуя положил ладонь на его макушку. – Прости, что я такой ужасный отец. Сенку дёрнулся и сбросил руку. — Никогда не говори так. — Но это правда. — Нет! Окружающие оглянулись на крик и тут же, поняв, что ничего не случилось, продолжили идти по своим делам. В масштабах мира, ничего страшного не произошло. В масштабах одной жизни сломалось всё. — Старик, прекращай. Ты… Самый лучший отец, которого я когда-либо мог желать. Правда. Ты дал мне всё и даже больше! Я должен был пропасть в детском доме, но ты нашёл меня и дал шанс, которого я, может, и не заслужил вовсе. Сенку трясло, его глаза, упорно смотрящие на стакан, заблестели. — Сен… – Бьякуя снова на свой страх и риск погладил Сенку. – Нельзя делать вид, что я не виноват в твоих проблемах. Если бы не я, у тебя были бы отец и мать, целая любящая семья, родной язык… — Ты можешь просто заткнуться? Заткнуться? Пока Бьякуя жив, он будет говорить. — Не могу. Если я буду молча смотреть на то, как мой сын страдает из-за моих же поступков… — Хватит. Остановись… – Сенку закрыл лицо. – Остановись… Бьякуя улыбнулся и приобнял Сенку. Тот капризно заворчал, пытаясь вырваться, не расплескав кофе, но Бьякуя не отпустил. Не сейчас. — Я люблю тебя. И больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастливее меня. Поверь мне, это не так уж и просто! Между прочим, я тоже тот ещё счастливый идиот! — То, что ты идиот, никто не спорит, – Сенку сдался и перестал отпираться. Всегда бы так. — Ген хороший парень. Вы отлично друг другу подходите. — Он худшая тварь, которую создавал мир. — Всё, что я о нём слышал, так это сколько людей он спас. В отличие от меня. Сенку завозился в руках. Бьякуя думал, что он вырвется, но тот окончательно сдался, уткнувшись лбом в плечо. — Пап. Я не хочу ненавидеть тебя. — Я знаю. Но я всё пойму. В носу защипало. — Я хочу любить вас обоих. Я не хочу выбирать. — Не стоит любить тех, кто достоин ненависти. И не надо ненавидеть тех, кто достоин любви. «Уважаемые пассажиры, посадка на рейс номер один-девять-шесть-четыре авиакомпании Southwest Airlines Нью-Йорк — Хьюстон заканчивается…» — Тебе пора. Сенку вцепился в Бьякую. — Подожди. Дай ещё минутку. Если бы мог, дал бы вечность. — Ты считаешь? — Нет. — Тогда я посчитаю за тебя.***
Ксено ржал так громко, что это уже начинало походить на дешёвый ситком с закадровым смехом. Причём причина его безудержного хохота вела себя не тише. Стенли пропустил момент, когда Ген просочился в их дом. Блядство. — …и тут он начал отбиваться от психиатров стойкой для капельницы, а затем выскочил из окна! — Ха-ха-ха! И как? — Хоронили с закрытой крышкой. И опять по кругу. Ген травил двадцатую байку, Стенли считал. И на таймер духовки он тоже поглядывал. Неделя, как вернулся из командировки, а поесть нормально не дали. Из Ксено так себе повар. Из Стенли так себе домохозяйка. Вот и пожинай теперь плоды. Точнее, их отсутствие. Зато Ген умудрился обдурить всех россказнями о прекрасном запечённом мраморном мясе. Признаться честно, описания были столь аппетитными, что Стенли дал слабину. А сейчас, вот, терпи. Расплачивайся. — А однажды на конференции… Ген выглядел отвратительно. Он, сука, сиял. Улыбался во все тридцать два и отбрасывал тень. Человек-катастрофа. Человек-смертник. Стенли видел таких идиотов перед самоубийственными миссиями сотни раз: смех, улыбка, разговоры ни о чём… «Извещаю с прискорбием…» Да когда пожрать дадут?! — Стенли-чан, – Ген внезапно оборвал рассказ и облокотился на стол перед Стенли, – чего мордашка такая кислая, м? — Я голоден. — Потерпи пять минут, дорогой, мясу надо постоять в тепле. Он произнёс это до тошноты приторно и сощурился, ожидая реакции. Потому что прекрасно знал, насколько плохо себя ведёт. Как ребёнок, скребущий вилкой по стеклу. Самому противно и самому же весело. Но Стенли подыгрывать не собирался. Он предпочёл молча уставиться на Гена в надежде, что до него дойдёт очевидный посыл нахуй. — Ой, боюсь-боюсь! Стенли просто хотел набить желудок и тишины. За что ему всё это? — Доктор Уингфилд, угомоните вашего мужа, он пожирает меня глазами! Из Гена бы правда вышел неплохой бифштекс. Или мясо на вертеле. Костлявое немного, но под соусом барбекю сойдёт. Главное, не забыть потом дробь из задницы вытащить. — Стен, иди, раскладывай тарелки. Вот так, ещё и в ссылку отправили. Как и положено домику из типичной американской мечты, кухня находилась за стеной от гостиной, а гостиная в шаге от коридора. Входи и сразу за стол. Гостеприимство, понимаете. Когда они с Ксено выбирали дом, оба поставили по одному условию: Ксено хотел быть поближе к работе, Стенли хотел быть подальше от всех. Приоритеты Ксено оказались важнее, но Стенли упёрся рогом, и, в итоге, дом всё равно стоял в самом дальнем от Хьюстона месте напротив леса. Лес оказался неплохим компромиссом. Стенли радовала мысль, что каждый непрошеный гость имел потенциал оказаться в этом же лесу на увлекательной прогулке по кишечникам всех местных червей. Раз тарелка, два тарелка… В замочной скважине провернулся ключ. О, а вот и потенциальный перегной. Стенли даже не сомневался, кто к ним пожаловал. — Пожалуйста, пусть на тебя упадёт ступень ракеты… – пробубнил он, педантично поворачивая столовый нож лезвием к тарелке. Элегантность превыше всего. Сенку вошёл, как к себе домой. В целом, это и был его дом. Дубликат ключа, личная комната, строчка в завещании Ксено — здесь он провёл даже больше времени, чем у Бьякуи. Сенку хлопнул дверью, по-хозяйски бросил сумку, выдохнул и кивнул Стенли. Стенли кивнул в ответ, продолжая сервировать стол. Ну вот и поговорили. Ксено медленно вышел из-за угла. — Привет. Я тебя ждал. — Где Асагири? — Асагири… Ген? – Ксено включил дурачка. Уморительно. — А что, кто-то ещё носит эту фамилию? Если в мире появится второй Асагири — мы обречены. Ген тоже выплыл из кухни. Сенку тут же поменялся в лице. Он сделал шаг вперёд и уже открыл рот, но Ксено моментально пресёк инициативу. — Ты пришёл как раз к ужину. Присоединишься? То, что Ксено предложит Сенку остаться, Стенли не сомневался. Жаль, Ген никак не отреагировал. Он просто развернулся и с гордо поднятой головой отправился обратно на кухню. За мясом, понадеялся Стенли, ставя новую тарелку. Сенку бросился вдогонку. — Ген, подожди! Вот чего Стенли не хотел точно, так это наблюдать сопливую драму с партера. Зато Ксено упивался происходящим, залезая на сцену с ногами. Он даже не попытался скрыть кровожадную ухмылку, когда перегородил Сенку путь. — Ксено, пусти, – прошипел Сенку с нажимом. — Зачем? Чтобы ты мешал повару? Если с моим стейком что-то случится, ты окажешься вместо него. Они смотрели друг на друга долго. Очень долго. И ни один не переводил взгляд до тех пор, пока Ген с огромным блюдом в руках не согнал их с прохода громким фырком. — Сейчас ещё салат принесу. Ген поставил блюдо на стол и продефилировал обратно, не обращая внимания ни на отчаяние Сенку, ни на восторг Ксено. — Ген, пожалуйста… Дайте Стенли выпить. На трезвую голову он участвовать в подобном не согласен. И на голодный желудок тоже! От мяса, кстати, пахло восхитительно. — Виски? – прочитал мысли Ксено. — Шнапс, – вздохнул Стенли. — Может тогда сразу водки? — Спирта. Технического. — Извини, но, боюсь, мы с Геном его на радостях прикончили. Как Ксено с Геном вернулись вчера вдрызг пьяные, Стенли вспоминать тоже не хотел. Поводом послужил удачный ход конём от Гена, после которого Ксено смог уволить всех, кто ему мешал, и заодно избавиться от тянувшей время и деньги программы раньше срока. Что там произошло, Стенли так и не понял. То ли кто-то протащил «на борт» алкоголь, напился и подрался, то ли вскрылось, что одна из «космонавтов» забеременела, а Ген это вычислил по косвенным признакам в лучших традициях Шерлока Холмса… То ли всё вместе. Короче, пока остальные рвали волосы над разрушенными судьбами и потерянными трудами, виновники погрома нашли общий язык, спились, спелись, да ворвались домой в пять утра. Хотя, если быть точным, в дверь робко постучала рыдающая Шарлотта с Геном на одном плече и Ксено на другом. Оба смотрели чётко в бесконечность, улыбались и склонность к конструктивному диалогу не проявляли. Почему Шарлотта плакала, Стенли так и не узнал. Она не отвечала на сообщения. Но Стенли готов был поспорить, что без Гена тут не обошлось. Помнится, пить ему категорически запрещалось. Кто знает, может, слёзы Шарлотты — та плата, которую пришлось внести за сохранность чьих-то жизней… Ксено хлопнул дверцей домашнего бара и всё равно достал Джека Дэниелса. Авторитарная тварь, играющая в демократию. — Ген, прошу, давай выйдем… Стенли уже и забыл, что тут происходит. Потерявший опору Сенку — зрелище новое и необычное, но это полбеды. С Геном тоже было что-то не так. Что-то чуть большее, чем прозаичное желание сделать больно тому, с кем вроде как расстался. Это непонятное «что-то» коротило на уровне инстинктов и затихало, только когда Стенли касался кобуры. Плохой знак. Ксено и Ген сели за стол, продолжая судачить о своих тёмных делишках, пропуская мимо ушей любую попытку Сенку привлечь внимание. Команды «ужин» никто не давал, но Стенли растерял воспитание на фоне чужих душевных терзаний и урчащего желудка. Он без зазрения совести положил себе еды. А Сенку так и стоял, облокотившись на стол, зло смотря на Ксено. Тот что-то активно втирал кивающему Гену, но Стенли их не слышал за прекрасной музыкой хрустящего во рту салата. В салате, правда, не хватало соли. — А передайте со… — Сенку, принеси из холодильника колы. О, новый виток эпопеи. Теперь попытка использовать. Ксено как всегда в своём репертуаре. Зато Сенку репертуар явно пересмотрел. Ещё год назад он бы огрызнулся, да послал Ксено лично удовлетворять собственные потребности, но сейчас лишь медленно выпрямился, сверкнул глазами… И пошёл на кухню. — Стаканы тоже принеси! И стаканы он тоже принёс. — Нальёшь нам? Сенку послушно вскрыл бутылку, пока Ген придирчиво осматривал стекло на свет. — Этот грязный. — Сенку, принеси другой. Сенку поплёлся за новым стаканом, вернулся и с силой поставил его перед Геном. Ген опять повертел стакан в лучах лампы, цыкнул, но всё-таки сжалился и поднёс к разливающему Сенку. Каждое движение источало одолжение. Сенку бросил горький взгляд. Ген же смотрел прямо. На наполняющую стакан струю, пляшущие пузырьки, прыгающие микроскопические капли, шипящую газировку… Ген смотрел. Сенку продолжал лить. Почти до самого конца. А когда Сенку отстранился, Ген разжал пальцы. Истеричка. Звон стекла, брызги, лужа и тихое «я уберу» от Сенку не помешали Стенли положить себе новую порцию мяса с салатом. Дешёвые сюжеты без закуски теряют половину шарма. Правда, вопрос с солью всё ещё требовал решения. — А может кто-нибудь всё-таки передаст мне со… — Прости меня. Сенку опустился на колени. Стенли перестал жевать. — Прости. Меня. Я знаю, что всё испортил. И что слова не помогут, но как… Как извиниться делом тоже не представляю. Тут уже даже Ксено не решился портить момент. — Я был неправ. Я… Ошибся. Ха-ха… Кажется, с первого дня нашей встречи я только и делаю, что ошибаюсь. Брошенные на пол салфетки размокли, а собранные в одну несуразную кучу куски стакана норовили расползтись обратно. Убогое зрелище. — Мне нет оправдания. Я ведь даже не понимаю, сколько боли тебе принёс. И это страшнее всего. Я знаю, что не имею права просить тебя вернуться. Сенку аккуратно подцепил самый большой осколок и робко поднял взгляд. Ген молчал. Смотрел в сторону, держа лицо. — Не важно, какое решение ты примешь: пошлёшь меня или дашь второй шанс — я согласен на всё, кроме… Кроме той реальности, где ты несчастен. Тихий хруст стекла… Вздрогнул. Ген вздрогнул. Исходящий от него флёр опасности испарился. Стенли почувствовал, как в лёгких рассосался вакуум, а напряжение из ног перетекло в землю. Желание касаться спасительного металла за пазухой утихло. Кризис миновал. Так думал Стенли. Ген зажмурился. — 逃げろ今だ。 Незнакомый язык оказался понятнее собственных мыслей. Либо Сенку бежит сейчас, либо уже никогда. Потому что Стенли знал, что будет дальше. Ксено пнёт его под столом, Стенли молча закатит глаза и жестами покажет, что он вообще-то, блядь, ещё не доел, а соль ему так и не передали — последняя попытка потянуть время — Ксено продемонстрирует фак, категорично кивнёт в сторону Гена… И дальше всё как по нотам. Рука — кобура — пистолет — миллион раз отточенное движение. Давайте закончим с этим скорее. Обед стынет. — Что ты творишь!? – Сенку тут же вскочил, стоило Стенли встать и навести ствол на чёрно-белую, уже так давно напрашивающуюся голову Гена. — Не делай резких движений: рыпнешься, и я выстрелю. — Какого хрена?! — Не советую кричать на того, у кого в руках пушка, – философски вздохнул Ген, но Сенку тут же проигнорировал совет. — Стенли, мать твою! Убери пистолет! — Извини, но я просто выполняю приказ. — Чей... Приказ? Ксено громко вскрыл бутылку Джека Дэниелса. Ну вот и всё, он добился желаемого. Стенли оставалось только потерпеть пять минут, переждать разборки и вернуться к салату. Может быть, даже с нормальной концентрацией натрий-хлора. — Давно я ждал этого разговора, Сенку. Кола зашипела, смешиваясь с виски. — Во-первых, спасибо, что сам попался на крючок. Проворачивать подобное в Японии было бы немного проблематично. Честно говоря, без понятия, как у вас там с законом о частной собственности и внезапными трупами. — Плохо всё, – хихикнул Ген. — Тихо, сейчас мой монолог. Ксено враждебно прищурился, Ген поднял руки, признавая поражение. — Во-вторых, давно хотел отметить, что несмотря на всю эмоциональную глухоту, вкус на партнёров у тебя тебя прекрасный. Работать с Асагири одно удовольствие. — Спасибо за комплимент, с вами тоже приятно иметь дело, – Ген подвинул второй стакан. Стенли дёрнулся, но Ксено успокаивающе поднял ладонь, плеснув Гену виски. — Мой монолог, Асагири. Тот изобразил как застёгивает губы и выкидывает ключик. — Хороший мальчик. Так о чём это я?.. А, да. – Ксено посмотрел на застывшего Сенку и улыбнулся. – В-третьих. Я не могу умалять твоего гения: додуматься использовать человеческий мозг вместо квантового компьютера на околосветовых скоростях может не каждый. Я восхищаюсь тобой. Правда. Сенку становился бледнее и бледнее с каждой секундой. — Жаль, технологию придумал не я, но что поделать. Везде не успеть. — Чего ты хочешь? – просипел Сенку. — Всё того же: информации. Предоставь мне доступ к результатам, и Асагири останется в живых. Всего один датасет в обмен на жизнь ублюдка. Выгодная сделка. Соглашайся. Судя по тому, как Ксено удобно разместился на стуле, дальше планировались долгие уговоры, повышающийся градус угроз и циничная околофилософская муть, но увы. Сенку не думал ни секунды. — Хорошо. — Хорошо? — Да. Хорошо. Стенли начал опускать пистолет. Он впервые моргнул, выходя из снайперской концентрации, мир опять обрёл заманчивые запахи свежей еды. Спасибо, дьявол, это было быстро. — Если отдашь ему данные, Сенку-чан, я никогда не буду счастлив. Ген взболтал виски в стакане. А Стенли громко выругался и поднял руку обратно. Она начинала уставать. — Ген... Что ты... Творишь? — Вот умеешь же ты испортить хорошую игру, Асагири! – засмеялся Ксено. Ген выдавил дружелюбную улыбочку и снова посмотрел на Сенку. — Ты безусловно прав, если думаешь, что доктор Уингфилд погрузит планету в кризис, а я этого не хочу. — Ой, да хватит делать из меня монстра! Разве это не вы — те, кто на самом деле подвёл мир к катастрофе? Надо было думать раньше, ещё тогда, когда всё только начиналось. — Надо. Я знал, к чему мы придём. Ген усмехнулся и опрокинул в себя стакан даже не поморщившись. — Ген, не делай этого… Умоляю… — Извини, но другого выхода нет. Я готов был пожертвовать собой с самого начала. Если ты выполняешь условия Ксено, миру приходит конец, если умираю я, у тебя появляется шанс завершить историю с наименьшими потерями. Эгоистично, но меня подобный вариант устраивает. Ха-ха, всегда мечтал устроить самоубийство на фоне апокалипсиса. Смеялся только Ген. — Ладно, не хочу растягивать. Стреляй, Стенли. — Не неси чушь… – Сенку била дрожь. – Не смей… Только не так… — Извини, но я не стою ни одной слезы тех, кто может пострадать. Дай мне принять свою смерть достойно. А ты, Стенли, давай, не заставляй ждать. Опустить пистолет — слабость. Выстрелить — убийство. Первое — нарушение приказа. Второе — всё ещё убийство. Оно никогда не было проблемой, когда речь шла о службе. Vom Land zum Meer — Vom Meer zum Land — и достаточно. Так работал мир до Ксено. С Ксено Стенли познал всю силу человеческой жадности. Море? Земля? Мало. Солнечная система? Бери выше, Шнайдер. Пока птицам снилось небо, Ксено снился цикл созидания и разрушения. Космос — полигон. Ни больше, ни меньше. И если Ксено сказал взять Гена на мушку, значит, так надо. Продуманные до мелочей эксперименты нельзя нарушать. Стенли вопросительно посмотрел на Ксено, он кивнул. — Стреляй. Стенли снял пистолет с предохранителя и взвёл курок. — Нет! — Не дёргайся, Сенку, всё уже решено. — Сделай это быстро, – Ген выглядел спокойным. — Последние слова будут? Тот задумался. — М… Я буду рад, если вы удалите историю моего браузера. — Твою мать, Асагири! – Стенли не сдержал истеричный смешок. – Да ты даже сдохнуть нормально не можешь, переделывай! Давай что-нибудь по классике — пафосное и со смыслом. Ген тоже засмеялся. — Отстань. Я за жизнь наболтал достаточно, позволь мне умереть молча. — Остановитесь! Сенку крикнул и остолбенел. Его охватила животная паника. Ничего осмысленного он сейчас не выдаст, проще не обращать внимания. Палец Стенли переместился на спусковой крючок — Советую закрыть глаза. Будет легче. — Говоришь, как бывалый. — Говорю, как друг. — Спасибо. Но Ген продолжил смотреть прямо. — Твой выбор. И Стенли спустил крючок,