«человечность»

— Эмма бы... Эмма бы очень сильно расстроилась, ты так не думаешь? — глухо плюнула Музика ему в лицо, хмуря брови.       он невольно ослабил хватку, посмотрел на нее полными непонимания горящими глазами-цианидами и тихо вопросил «Эмма?..», выглядя опрокинутым. Музика поняла, что попала в самое яблочко; но только лишь пришел ей в голову самонадеянный способ сбежать, желательно не поранив своего мучителя, как последний сжал тонкую девичью шею сильнее прежнего. — я не позволю... Эмме... узнать об этом... ни в жизни, — выдавливал он из себя по слогам, чувствуя, что слабеет; проклиная себя за то, что столь слаб. — и я не буду останавливаться на достигнутом. в такой ситуации... нет времени решать, что воплощает человечность, а что выходит за её рамки, — он набрал в лёгкие больше воздуха и надрывно протараторил эти слова, впиваясь ногтями в кожу синеватого оттенка, чувствуя, как горячая кровь сочится меж пальцев. — да во мне... во мне больше человечности, чем во всех, кто согласен на такое! — хрипло и отчаянно прокашляла Музика. — мне искренне жаль, но я с трудом могу поверить в то, что хотя бы один из вас способен на нечто, подходящее под определение этого слова. — он замедлился, перешёл на сиплый шепот и стих, прислушиваясь к угасающему дыханию девушки.       а когда ее хладный труп повис в его руках, словно в виселице, он отпустил ее, и она свалилась вниз с глухим звуком, запачкала бренной собой траву и листья.       Норман стылыми глазами посмотрел на свои дрожащие от страха ладони, по-театральному измазанные в крови, и пренебрежительно вытер их о чей-то чужой большемерящий плащ.