***
Закончился ещё один учебный год. Поезд «Хогвартс-экспресс» из Шотландии в Лондон вёз студентов необычной школы Чародейства и Волшебства, спрятанной от глаз простых людей в лесах Шотландии. С этим учебным годом закончилось и детство многих подростков, одним из которых был Гарри Джеймс Поттер. Мальчик-который-выжил в очередной раз в битве со злом и тьмой — и не только выжил сам, но и спас человека, который, как он надеялся, станет самым близким и родным и ему не придётся возвращаться к своим родственникам, которые ненавидели и по большей части просто боялись его и его необычных способностей. Но директор школы Дамблдор — по какой-то, непонятный для самого парня, причине — считал, что имеет право решать, где и с кем жить Гарри Поттеру и в категорической форме высказался, что он должен и это лето провести в доме Дурслей. Гарри был с этим категорически не согласен, но спорить не стал и решил всё сделать по-своему и втихую, не поставив в известность даже своих друзей, Рона Уизли и Гермиону Грейнджер. Не сказал, потому что отлично знал их реакцию на такое непослушание и своеволие. А зачем ему лишний вынос мозга?.. Поттер сидел в купе поезда возле окна, прислонившись спиной к стенке вагона и сквозь дрёму слушал, как его друзья обсуждают планы на летние каникулы. Уизли собрались всей семьёй в Румынию, в гости к одному из старших братьев, Чарли, который работает в драконьем заповеднике. Гермиона с родителями отправляется в путешествие по Европе и уже находится вся в предвкушении новых открытий и знаний. Гарри казалось, что они это делают специально, специально обсуждают в его присутствии, как проведут каникулы, зная какое лето ожидает их друга. В другое время он бы взбесился от подобных разговоров, но сейчас ему было до лампочки. Сейчас его душа наполнена радостным ожиданием перемен к лучшему и он старается не злиться на друзей… Не сильно злиться. Но в последние время это получалось всё хуже и труднее. Всезнайство Гермионы последнее время стало раздражать. Гарри замечал, как презрительно она кривится, комкая бумагу, если выясняется, что он о чём-то знает больше неё и умеет то, что ей пока не под силу. Как было с вызовом Патронуса. В глазах у Рона постоянно вспыхивает огонь, да что там огонь, Адское пламя зависти — вот чему завидует, спрашивается? Известности? Да пропади она пропадом, такая известность, когда как на качелях — то пёрышком вверх, то камнем вниз. Тому́, что спас его сестру? Смог противостоять дементорам? Новой метле? Удачам в квиддиче? Ну, ещё оценкам «Превосходно» по ЗоТИ и Трансфигурации. А больше-то и завидовать нечему. А Джинни? Девчонка буквально вешается на него. А ведь ей всего двенадцать лет. Что будет дальше? Гарри понимал их — дружба с ним давала им возможность выделиться на общем фоне и молча принимал это. Но в глубине души (не слишком глубоко) он чувствовал обиду на тех, кого называл своими друзьями. Они не знают, что значит быть никому ненужным, ненавистным и нежеланным. Они постоянно напоминают ему про смерть родителей, заставляют гордиться ими и их «подвигом» (великий подвиг — подставиться под смертельное заклятие, не будучи уверенным, что ребёнок выживет!), не понимая, что он не может гордиться ими, что он обижен и на них тоже. Почему они выбрали собственную жертву ради чужого блага? Почему, узнав о смертельной угрозе для своего сына, они не спрятались надёжнее, не уехали в другую страну, не сменили имя и фамилию? Ведь у них были и деньги и, наверняка, другие дома, а не только в Годриковой лощине, и не только в Англии. Нормальные люди так бы и поступили. Гарри был на все сто процентов уверен, что и Уизли, и Дурсли, и даже Малфои так бы обязательно поступили ради своего ребёнка. А его родители ничего не сделали для защиты самих себя и сына, единственного наследника Рода. Какие же они герои? Вот не зря Малфой насмехается над ним и презрительно отзывается о его родителях. Гарри ещё после первого курса понял, что никого не интересует, а тем более, не волнует, как он жил до того, как узнал о том, что он волшебник и как ему живётся на каникулах у ненавистных родственников. Дамблдор тогда проговорился, рассказывая о кровной защите матери, что пока Гарри называет дом Дурслей своим домом, он в нём находится в безопасности. Вот только Гарри никогда не называл дом Дурслей своим домом, да они бы ему и не позволили этого, и не известно, от кого ему надо было прятаться? После исчезновения Волдеморта его соратники и приверженцы сидели тише воды, ниже травы и открещивались от своего господина, как только могли. А остальным волшебникам было просто наплевать на мальчика, ставшего в одночасье круглым сиротой и «национальным героем». Они ничего не знали тогда, и в настоящее время не знают ничего о нём и не хотят знать. Ведь тогда надо будет совершать какие-то действия и за что-то нести ответственность. А кому хочется отвечать за, пусть и «героя», но совершенно чужого ребёнка? Правильно! Никому! Так что пришла пора брать ответственность за свою жизнь самому***
Однажды, задержавшись в раздевалке после тренировки — Рон усвистел на ужин, не дожидаясь его — Гарри подслушал разговор хаффлпаффцев. Один парень сказал, что ему в январе исполнилось четырнадцать лет и он готовится к обряду инициации, то есть переходу из подросткового возраста в юношеский, который его родственники решили провести на летних каникулах. Другой рассказал, как он сам проходил этот обряд в прошлом году. Гарри заинтересовался и не постеснялся, подошёл к парням, чтобы расспросить подробнее всё об этом обряде. Кто его проводит? Где? И что для этого нужно? Оказалось, что чистокровные волшебники, которые впоследствии наследуют главенство над Родом и титул лорда, проходят через три обряда возрастного перехода. Первый — с девяти до одиннадцати лет (переход из детства в подростковый период). Второй — с четырнадцати до семнадцати (юношеский) и третий с двадцать одного года до двадцати пяти. В двадцать пять молодой волшебник уже может принять под свою руку не только семью и фамилию, но и целый Род, в который входят все, в ком есть хоть частица родственной крови. Через эти обряды или лучше сказать, во время этих обрядов, потомки знакомятся со своими праотцами и вступают в наследия, если предки сочтут их достойными. Проводят эти обряды в родовых алтарях на камнях-накопителях старшие в Роду — отец или дед. Тот парень, который собирался пройти инициацию в этом году, сказал, что ему проводить обряд будет прадед, которому уже за сто лет и он ещё главенствует над их Родом и планирует сделать наследником его в обход своего сына и внука, которые во время прохождения своей инициации не были признаны предками достойными родового наследия. — А если нет ни отца, ни деда, ни дома, ни алтаря, ни камня? — расстроенно шмыгнув носом, спросил Гарри. Парни растерянно переглянулись и сочувствующе пожали плечами. — Гарри, ведь у Поттеров есть… Ну… было родовое поместье — неуверенно произнёс Седрик Диггори. Именно он и рассказывал, как проходил инициацию. — Мне сказали, что дом родителей в Годриковой лощине разрушен, — гриффиндорец смутившись, растерянно вжал голову в плечи. — При чём тут дом в Годриковой лощине? — удивлённо воскликнул Седрик и продолжил более спокойным голосом. — Мне тогда было всего года четыре, но я помню, как мы с родителями присутствовали на твоих крестинах и имянаречении именно в поместье Поттеров. У них ещё по саду гуляли единороги и летало много бабочек, хоть тогда и была зима, — тепло улыбаясь своим воспоминаниям, проговорил хаффлпаффец. — А сам дом похож на воздушное пирожное. Бело-розово-голубое. Ты был таким маленьким и серьёзным… как ангелочек. Я хотел забрать тебя себе, но мне разрешили только прикоснуться к тебе, — он весело рассмеялся и притянув к себе растерянного парня, по-дружески приобнял его за плечи. — Я напишу отцу, он должен знать, что с твоим домом. Он же занимается миграцией волшебных существ, так что думаю, что он может знать, что стало с единорогами, да и с домашними эльфами Поттеров. — Я тоже спрошу у своих, — поддержал его друг. — Мой отец работает в министерстве в Отделе по сбору налогов с земель Боро. Он тоже может знать… Ну или узнать. — Спасибо вам, ребята. Я ведь на самом деле ничего не знаю ни о своей семье, ни о предках… Вообще ничего… — всхлипнув, проговорил Гарри и уткнулся носом в мантию Седрика, чтобы не разреветься при парнях от переполнявшей его с одной стороны — обиды, а с другой — благодарности этим парням. — Не знаешь, потому что не спрашиваешь, — грубовато ответил третий парень. — У тебя, как впрочем и у всех волшебников, родственников половина магического сообщества. Никто не будет напрашиваться, пока сам не проявишь инициативу. — Да, Гарри, — подтверждающе кивнул Седрик. — Вот мы с тобой какие-то там тоже родственники. Моя мама из Рода Розье и твоя прабабушка тоже из этого Рода, — задумчиво прищурив глаза, проговорил Седрик — Но если у меня столько родственников в магическом мире, то почему я жил и продолжаю жить с маглами? Почему никто не захотел забрать меня к себе? И где мои дедушка с бабушкой, родители отца? Про родителей мамы я знаю, что они умерли ещё до моего рождения, а вот что случилось с родителями отца? — Гарри уже не сдерживался и часто, часто начал шмыгать носом. На это ребята ничего не могли сказать. Но они были до крайности ошарашены тем, что узнали, что Поттер ничего не знает о своих родственниках. Ведь этому детей начинают учить чуть ли не с пелёнок. И тому, что — Гарри Поттер, мальчик-герой, мальчик-волшебник, мальчик-сирота, благодаря которому они сейчас все живы, живёт с маглами, когда у него полно родственников среди волшебников. Как это может вообще быть правдой? — Ладно, разберёмся, — уверенно кивнул старший хаффлпаффец, капитан команды, участливо похлопав гриффиндорца по плечу, — Пойдёмте уже, а то ужин скоро закончится. — Ну и ничего. К эльфам заглянем… — успокоил старшего товарища Седрик.***
Через пару дней новые друзья Поттера выцепили его после ужина и привели в свою гостиную. Там они показали ответы своих родителей на некоторые вопросы Гарри. У Поттеров на самом деле***
Дружба Поттера с хаффлпаффцами не понравилась Рону и тот постоянно бурчал, что не понимает, как можно мирно общаться с соперниками по квиддичу. Гарри чувствовал, что Рон просто жутко ревнует, но прекращать внезапную возникшую дружбу в угоду рыжему не собирался. А вот что не понравилось Гермионе, он так и не смог понять. Наверное, тоже ревность, но не такая как у Рона. Гарри стал лучше учиться без её подгонялок и помощи, потому что домашнюю работу он делал с новыми друзьями, у него стал проявляться раскрепощённый образ мышления и свой взгляд, который он теперь не стеснялся озвучивать вслух. Гарри с большей уверенностью начал говорить о магии, её законах и традициях, потому что ему объясняли — что, зачем и почему надо так или иначе, и давали читать нужные книги. Он с удовольствием делился полученными знаниями с однофакультетниками, такими же как и он выросшими вдали от магического мира и его с раскрытыми ртами слушали ученики первых и вторых курсов и даже некоторые старшекурсники садились рядом с кружком, в центре которого вещал Гарри Поттер. Гермиона пыталась вступать с ним в спор по любому поводу, но его поддерживали другие гриффиндорцы, которые были из чистокровных семей, среди них были и старшие братья Уизли. «Всезнайку» просто затыкали — «Не знаешь, не лезь». А её возмущённый вопль — «Я знаю! Я читала!» или «Такого нет в книгах!» — никого больше не впечатлял. Но к счастью или к сожалению, тут уж не поймёшь, у Гермионы всё меньше оставалось времени на полемику с Поттером. Ведь у неё было в этом году в два раза больше предметов и, как следствие, больше домашних заданий.***
О том, что Сириус Блэк, беглый из волшебной тюрьмы предатель и убийца, которым пугали Поттера и Артур Уизли и директор Дамблдор, является его крёстным отцом, Гарри узнал ещё в прошлом году, когда он, нарушая школьные правила и просьбу директора, прозвучавшую в форме приказа, прячась под мантией-невидимкой, пробрался в Хогсмид через «Сладкое королевство» и с Роном и Гермионой отправился в паб «Три метлы». Там-то он и услышал разговор профессоров Макгонагалл, Флитвика, Хагрида и, неизвестно с какой целью подсевшего к ним за столик министра Магии Фаджа. Они обсуждали Сириуса Блэка и декан факультета Гриффиндор, с явным сожалением в голосе произнесла фразу о том, что Блэк — крёстный Гарри Поттера и она до сих пор находится в недоумении, как тот смог предать семью своего крестника, не говоря уж о том, что он был лучшим другом Джеймса Поттера. Тогда Гарри был в бешенстве и готов самолично поймать и убить Блэка. Но Седрик и Ян разъяснили ему, что магический крёстный — это не то, что крёстный в магловском мире. Даже за косвенное или неумышленное причинения вреда здоровью крестника и его семьи нарушитель отхватит такой откат от магии, что «мама не горюй». А уж за смерть — так и вовсе раскатает в тонкий блин или развоплотит на атомы, без посмертия для души. А Блэк до сих пор жив и, по всему видно, неплохо себя чувствует, раз умудряется избегать встречи с дементорами, которых министерство расставило по всему магическому пространству для его поимки, как особо опасного преступника. Даже Волдеморта так не обкладывали в первую магическую войну. Тогда Гарри решил написать ему письмо и задал в нём один единственный вопрос. Виноват ли Блэк в том, что произошло в Годриковой лощине двенадцать лет назад? Он отправил послание со своей совой Хедвиг, зная, что волшебные почтовые совы найдут адресата, где бы тот ни был, если, конечно, он находится на Британских островах, а не где-нибудь на континенте. Через океан совы летать не могут. Ответ от Блэка пришёл спустя три недели, когда Гарри уже и не ждал.