Один за всех и все на одного...

В последний день перед пасхальными каникулами к концу завтрака в Большой зал прилетели совы, неся в лапах письма и подарки от заботливых родственников. Возле тарелки Поттера приземлилась Хедвиг, протягивая ему лапку и требовательно подставляя свою шею под ласку. К лапке птицы была аккуратно привязана небольшая коробочка чуть больше спичечного коробка, на котором написано мелким каллиграфическим почерком augmentation*. — Гарри! — громко воскликнула Гермиона, когда Гарри, приласкав своего фамильяра, спокойно стал отвязывать посылку. — Не смей! — девушка вскочила с места и, перегнувшись через стол, протянула руку, чтобы выхватить у него коробку, но Гарри шустро отвёл свою руку вверх и с удивлением посмотрел на возмущённую подругу. — В чём дело, Гермиона? — непонимающе спросил он. — Ты же не знаешь, кто тебе прислал это? — возмущённо прошипела Грейнджер, пытаясь дотянуться до зажатой в ладони Гарри коробки. Хедвиг недовольно покосилась на руку девушки, звучно ухнув, взлетела и клюнула её в палец твёрдым клювом, которым легко разбивает скорлупу ореха, так что из ранки показалась капля крови. — Ой! — вскрикнула та и отдёрнула руку. — Эй! Подруга! Ты чего? Посмотри вокруг, — Гарри провёл свободной рукой по воздуху, — Почти всем совы принесли подарки и письма. Вон и Джинни тоже. Чего у неё не отбираешь? — Поттер недовольно кивнул в сторону Джинни Уизли, та уже распаковывала посылку, которую принесла почтовая сова. — Всем и Джинни тоже, подарки прислали родители, а кто мог прислать тебе? Не твои же родственники? — Ну спасибо тебе, подруга, что так заботливо не забываешь напоминать мне о том, что у меня нет родителей! — раздражённо фыркнул в ответ Гарри, продолжая рассматривать посылку, крутя её в пальцах. — А вдруг это от Сириуса Блэка? — яростно прошептала она, зажимая салфеткой окровавленный палец. — Возможно, — невозмутимо проговорил Гарри, доставая волшебную палочку и направляя её на коробку, которую положил на стол перед собой, отодвинув подальше столовые приборы. — Почему бы Блэку не прислать поздравление с Пасхой своему магическому крестнику? — нисколько не снижая голоса пробурчал он. — Аugmentum! — произнёс он и коробка стала увеличиваться до размеров тары из-под телевизора. — Гермиона, угомонись, — неожиданно произнёс Рон, положив руку на плечо подруги, — Гарри тоже имеет право получать подарки от… От кого бы то ни было. — Но, Рон, — ещё сильнее возмутилась девушка, отмахиваясь от захвата. — Как вы не понимаете, что это может быть опасно?! — Ничего опасного Хедвиг принести Гарри не может. Она же не просто почтовая сова, она его фамильяр. Так что сядь и не мешай нашему другу наслаждаться подарком. — Спасибо, Рон, — с чувством благодарности кивнул ему Поттер и стал развязывать ленту на коробке. — Ух, ты! Какая огромная! — восхищённо воскликнул второкурсник Колин Криви, вскочив ногами на лавку. Коробка доверху была забита пасхальными сладостями: кексы с изюмом, сверху украшенные крестиками из белой глазури, плетённые из теста корзинки с шоколадными яйцами разукрашенные разноцветной карамелью и много других вкусностей в виде разных зверюшек. А сверху всего этого сладкого изобилия лежала оливковая ветвь из вареного до коричневого цвета сахара, обмотанная серебряной цепочкой с крестиком и записка, написанная тем же почерком, что и на коробке — Я не виновен! Прошу, верь мне, Гарри! Гарри забрал себе сахарную ветвь и, засунув записку в карман мантии, подозвал старшего Криви ближе. — Колин, пожалуйста, раздай всё это первым и вторым курсам и не только гриффиндорцам. — О! — раздался знакомый насмешливый голос со стороны стола, за которым сидели слизеринцы, — Сегодня бедняжка Потти занимается благотворительностью! Гарри поднял голову и столкнулся взглядами с белобрысым Малфоем, правая рука которого всё ещё висела на перевязи, хотя со времени его столкновения с гиппогрифом прошёл уже почти месяц. Гарри взял одно яйцо из коробки. — Лови, Малфой, — и подбросил его вверх и вперёд. Ловец команды факультета Слизерин в квиддич по инерции вытащил руку из повязки и ловко поймал яйцо, сжав его в ладони, как снитч. — Да ты оказывается притвора, Малфой! — громко смеясь, воскликнул Поттер, а за ним расхохотался и весь зал, только сами слизеринцы смотрели на своего ловца со злостью. Ведь из-за него было пропущено два важных матча с рейнвекловцами и хаффлпаффцами, а значит и потеряны баллы.

***

На севере Шотландии зима не особо торопилась уступать свои права весне. Временами с неба всё ещё валил крупными хлопьями снег и дул ледяной, пронизывающий ветер. Несмотря на то, что погода скорее была похожа на февральскую, чем апрельскую и на улице ещё бывало довольно морозно, солнце с каждым днём светило всё ярче, растапливая снежный покров, всё больше и больше освобождая землю от пушистого белого одеяла и в воздухе явственно пахло весной: сырой почвой и сладковатой свежестью, которая бывает только в начале весны. Это нежный, чуть терпкий аромат согревающейся коры деревьев, слегка набухших почек и влаги от таявшего снега. Поттер сидел на широком подоконнике на третьем этаже — в том самом коридоре, в который было запрещено заходить под «страхом ужасной смерти», когда он учился на первом курсе — и с расслабленной улыбкой наблюдал за школьными совами, расшалившимися в кроне высокого дерева с толстым, не меньше метра в обхвате, стволом. Вокруг царила гулкая тишина, прерываемая только редкими звуками с каменных стен да потрескиванием факелов. Большая часть учащихся Хогвартса вчера отравилась домой на пасхальные каникулы, в замке остались лишь семикурсники — у них в начале мая начинались зачёты и контрольные для допуска к выпускным экзаменам — и те, у которых дома́ не были подсоедененны к каминной транспортной сети, соединяющей Боро магического мира — маглорождённые или полукровки живущие в магловском мире. На факультете Гриффиндор это были братья Криви — Колин и Дэнис, Гермиона Грейнджер, сам Гарри Поттер, Дин Томас, Симус Финниган и Кэтти Бэлл. Гермиону и Гарри Уизли приглашали к себе, но они отказались — Гермиона мотивировала свой отказ тем, что у неё накопилось много не выполненных домашних заданий, которые она специально отложила на эти каникулы, а Гарри сказал, что просто устал от шума и хочет побыть в тишине. Впрочем, когда в одном месте собрались братья Криви и Симус Финниган, тишины быть не может изначально. Грейнджер засела в своей комнате, обложившись книгами и пергаментами, благо её соседки, Лаванда Браун и Парвати Патил, отправились домой. А Гарри сбегал из гостиной факультета и искал тихие уединённые места, чтобы поразмышлять, а поразмышлять ему было о чём. Очень многое он узнал и о себе, и о своих предках за всего лишь какие-то три месяца… Но главные на данный момент думы у него были о Сириусе Блэке. Блэка нужно было вытягивать, причём делать это придётся прямо под носом Дамблдора и Фаджа. Гарри не понимал, как волшебники могли поверить в предательство Блэка, зная что тот является не только магическим отцом мальчика, но и побратимом его отца Джеймса Поттера. Как выяснилось из письма бывшего министра того времени Миллисенты Багнольд, она совершенно не в курсе о «преступлении и наказании» Блэка. Начальником департамента правопорядка в то время был Барти Крауч, а Верховным Чародеем Визенгамота — Альбус Дамблдор. Эти двое и заключили в Азкабан без суда и следствия молодого мага лишь по самооговору. Гарри перелапатил кучу СМИ магического мира за конец семидесятых и начало восьмидесятых годов и… ничего! Абсолютно ничего не обнаружил по делу Сириуса Блэка. Ни единой статьи даже в скандальной газете «Ежедневный пророк». Зато увидел сообщение о свадьбе чистокровного наследника древнейшего Рода Джеймса Поттера и маглорождённой ведьмы Лили Эванс, потом некрологи о смерти Юфимии и Чарльза Поттеров — родителей Джеймса — умерших с разницей в несколько месяцев от драконьей оспы почти сразу после крещения и имянаречения внука. А дальше о гибели молодых Поттеров от смертельного проклятия Волдеморта и о том, что их сын Гарри в возрасте одного года и трёх месяцев смог выжить после этого же проклятия и каким-то образом развоплотить убийцу своих родителей. Там же была помещена магловская фотография маленького мальчика с чёрным хохолком на макушке, яркими зелёными глазами и с огромным ещё не зажившим рубцом в виде молнии на правой стороне лба. Откуда взялся этот снимок? Кто сфотографировал мальчика, вместо того, чтобы отправить его к целителям? В следующем выпуске «Ежедневного пророка» было объявление о том, что похороны павших в борьбе с тёмными силами героев Джеймса и Лили Поттеров пройдут на кладбище в Годриковой лощине пятого ноября тысяча девятьсот восемьдесят первого года, в час пополудни. Почему на кладбище в Годриковой лощине, а не в родовом поместье, как и положено для Главы Рода? Тоже вопрос без ответа. И на этой же странице — снимок разрушенного дома, снесена часть второго этажа, а вот первый этаж в целости и сохранности. Это было последнее упоминание в магической прессе о Поттерах. И только через десять лет тишины, короткая статья о том, что Гарри Поттер, Мальчик, который выжил, поступает в школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. О Блэке же всё это время ни слуху, ни духу. Почему никто, ни друзья, ни враги, ни родственники, ни просто знакомые не вспоминали о волшебнике по имени Сириус Блэк двенадцать лет, пока он не сбежал из тюрьмы? И непонятно — с какой целью министерство и Дамблдор (а в том, что это всё с подачи директора, Гарри нисколько не сомневался) так раздуло побег узника из «самой защищённой тюрьмы», что даже дошло до маглов. Им бы помалкивать и потихоньку ловить беглеца, а они чуть ли не на каждом углу развесили плакаты с колдографиями Блэка. Неужели он так страшен? Или же он знает такое, что никто не должен знать? Тогда почему его совсем не убрали? Как говорится, нет тела, нет дела. — Гарри, — вырвал его из глубины раздумий мягкий голос профессора Люпина. — Ты не против, если я присоединюсь? — кивнул он на подоконник. — Профессор Люпин, — Поттер развернулся к нему и спустил ноги вниз, освобождая место. — Не против. Люпин улыбнулся и сел рядом вполоборота. За окном уже начало смеркаться и совы, собравшись в одну серую тучу, полетели в сторону леса, на ночную охоту. — Я раньше тоже любил сидеть на этом подоконнике, — через несколько минут молчания ностальгически произнёс профессор, смотря в окно на огромное дерево. — Это дерево? Как оно называется? — спросил Гарри, тоже сидя в полоборота. — Fraxinus excélsior. Ясень европейский. По преданию на этом месте была захоронена волшебная палочка Хельги Хаффлпафф и из неё и вырос этот красавец. Кстати, у многих хаффлпаффцев волшебные палочки изготовлены из этого дерева. — Да, — несколько раз кивнул Гарри, — у Седрика Диггори палочка из ясеня с сердцевиной волоса из гривы единорога. — Ты дружишь с Седриком? — с заметным удивлением спросил Люпин. — Возможно. А что? — наклонив голову к плечу, Гарри и с некоторым раздражением посмотрел на мужчину. — Нет. Ничего. Седрик Диггори хороший парень и сильный волшебник. Просто… он ведь немного старше тебя… — И учится на другом факультете, — перебил его Гарри, соскакивая с подоконника. — Не понимаю, отчего все находят что-то невероятное в том, чтобы мирно общаться с теми, кто учится на других факультетах, — с досадой произнёс он. — Неужели лучше враждовать? — Нет, нет. Я не это вовсе имел в виду, — растерянно проговорил Люпин и виновато улыбнулся. — А то, что старше? И что? Вы же в курсе того, что у меня нет ни отца, ни старшего брата, ни наставника, к которым я бы мог обратиться со своими… Хм-м, подростковыми проблемами… Не у Дамблдора же спрашивать, что происходит с… моим телом по утрам. — Извини, конечно, ты прав. Да и думаю, что Дамблдор за давностью лет уже мог и подзабыть подростковые… хм-м, проблемы, — искренне хохотнул Люпин. Гарри тоже весело фыркнул. Вот чего он никак не мог себе представить, так это Дамблдора подростком с подростковыми прищами на подбородке и скулах и с утренним стояком. Парня аж передёрнуло, когда он это себе вообразил. — Профессор, вы знали Сириуса Блэка? — поспешил сменить тему Гарри. Он заметил, как в карих в золотую крапинку глазах Люпина промелькнула тень грусти. — Знал, — с тяжёлым вздохом тихо произнёс тот, — Мы были однокурсниками, учились на одном факультете и, соответственно, жили до шестого курса в одном общежитие. — Почему до шестого? — На шестом курсе меня назначили префектом школы. А у префектов есть некоторые привилегии. Это не только ванна старост, но и отдельная комната. Небольшая — помещается только кровать, стол и гардероб, но отдельная. — Ясно. — протянул Гарри и задумчиво уставился в окно. За окном догорал закат необыкновенной красоты — красные, жёлтые, оранжевые, розовые полосы полыхали на темнеющем небосклоне. — Я видел вас на колдографиях, которые мне подарил Хагрид, вместе с Блэком, моим отцом и ещё одним парнем. Хагрид сказал, что вы все четверо были друзьями. — Да, мы тесно общались, но как однокурсники. Но друзьями… Нет, Гарри, близкими друзьями мы не были, — смущённо проговорил Люпин, тоже глядя в окно. — Друг, Гарри, это не тот, который о тебе всё знает, а тот, кто не задумываясь прыгнет за тобой в яму со змеями. Такими друзьями были твой отец и Блэк, а я… — грустно улыбнулся мужчина, — В силу некоторых обстоятельств не мог позволить считать себя их другом. — Но тем не менее, — упрямо сжав губы, продолжил гриффиндорец, — Как вы думаете, мог Блэк совершить всё то, в чём его обвиняют? — Нет, — резко и уверенно Люпин помотал головой, — Блэк слишком горд и благороден для предательства, по крайней мере, преднамеренного. А вот сболтнуть что-нибудь, не думая о последствиях, запросто… Но я всё же не думаю, что он мог совешить что-то во вред Джеймсу и его семье. — А убить? Убить тех маглов и… другого друга? — Убить мог, — коротко ответил Люпин и поднялся подоконника, — Уже поздно, Гарри, пойдём, я провожу тебя до гостиной. Несмотря на то, что сейчас каникулы, но комендантский час нарушать нельзя.