slap me

      Чонгук впервые увидел Тэхёна на тусовке в честь дня рождения Юнги — Чонового хёна, который учится на четвертом курсе авиационного университета. И, честно сказать, Чонгук никогда в жизни не видел людей, которые были бы настолько в его вкусе. В пьяную голову Гука от вида крепких бёдер в узких порванных джинсах и сильных рук, полностью забитых татуировками, ударило так сильно, что бедному мальчишке в итоге пришлось банально передёрнуть в туалете на верхнем этаже, скуля себе под нос незатейливые ругательства. Потому что, блять, разве можно быть таким нереальным?       Объект его воздыханий всем своим видом демонстрировал незаинтересованное отчуждение, покачивая закинутой на ногу стопой в чёрных берцах и лениво потягивая светлое нефильтрованное. Большие руки его были усыпаны неисчислимым количеством мелких татуировок абсолютно разных фасонов, на смуглой шее распахнуты смоляные крылья ворона, рубашка, что небрежно расстёгнута на верхние пуговицы, словно нечаянно оголяя подкачанную грудь, терлась о тёмные горошины сосков, заставляя чувствительные уплотнения выпирать сквозь тонкую ткань.       К своему стыду Чонгук готов признать, что он подавился своим чёртовым пивом, как только Тэхён бросил на него хитрый взгляд шоколадных глаз из-под влажной кудрявой чёлки, видимо, почувствовав, как один мальчишка прожигает его своим взором. Чонгук не то чтобы из робкого десятка, но под сканирующим взглядом этого бога он позорно почувствовал, как нагреваются его щёки и розовеют мочки ушей. Он старался кашлять как можно тише, прикрываясь рукой и пытаясь сделать вид, что это не он сейчас чуть не помер самой глупой смертью, подавившись пивом прямо перед таким мужчиной. Тэхён на его смущённые кряхтения замысловато повел уголком губ, выбивая из груди бедного пацана весь оставшийся воздух, и вернул внимание своему собеседнику, который о чём-то яростно жестикулировал.       Отвесив самому себе неслабого подзатыльника, Чонгук понуро пошёл ныть Юнги о том, какой же он всё-таки лох, раз успел уже опозориться перед тем, на кого надо было бы произвести хорошее впечатление. Хён его послушно выслушивал, поглаживая младшего по волосам и тихо посмеиваясь с по-детски надутых губ мальчишки, а потом в поддержку дал Чонгуку напустку — Тэхён этот работал в тату салоне недалеко от центра. Чон тогда слегка взбодрился, а когда Юнги, сжалившись, дал ему ещё и Инстаграм мужчины, бросив колкое: «Хорошей дрочки, малой», то Чонгук благополучно разомлел, даже успев в тот вечер сыграть в одном кругу с Тэхёном в пьяную «бутылочку» и перекинуться парой фраз.       Сколько раз Чонгук в итоге успел передёрнуть на фотку Тэхёна за следующую после тусовки неделю — останется в строжайшем секрете. Но в один из таких вечеров, когда Чонгук бесцельно пялился на новую фотографию мужчины, где не было видно лица, а лишь интригующе оголенная грудь и забитые руки, мальчишка решил, что пора действовать, иначе заполучить член этого самца в свою задницу будет гораздо сложнее, если он просто продолжит втихую кончать с его именем на губах, массируя своим любимым дилдо простату.       Почувствовав внезапный прилив решительности, Чонгук перешёл на второй аккаунт Тэхёна, который был указан в описании профиля и являлся визиткой того самого тату салона, и, сделав глубокий вдох и пересчитав наличку, записался на следующий день.       Сообщение «Ждём Вас в 19:00 завтра. Спасибо за запись» ожидаемо взбудоражило, учитывая тот факт, что Чонгук настоятельно просил администратора записать его именно к Ким Тэхёну. Назад пути не было, Чон нервозно вскочил, принимаясь расхаживать по комнате туда-сюда, а после растерянно вцепился в волосы, шепча себе тихие ругательства под нос. Одна единственная мысль пульсировала в его голове навязчивой идеей — он должен выглядеть сногсшибательно, и Чонгук без раздумий набрал номер Чимина — лучшего друга, которому мальчишка успел проесть все мозги со своим «Чим, ты не понимаешь, я хочу его член и его самого».       Пак пробубнил пресловутое «Наконец-то» и уже через полчаса стоял на пороге Чоновой квартиры, торжественно укладывая руки на плечи друга.       — Итак, малыш Гугу, у нас есть сутки, чтобы сделать из тебя такой персик, что твой Тэхён сам будет вымаливать разрешения тебя трахнуть!       — Ненавижу твоё «малыш Гугу», — профырчал Чонгук, закрывая за Чимином дверь и проходя в комнату.       — У нас нет времени на твои капризы, ребёнок, на протяжении следующих суток ты беспрекословно подчиняешься мне, я даже отгул взял на подработке! — взволнованно щебечет Пак, видимо, намереваясь серьёзно подсобить Чонгуку в этой авантюре. А, возможно, он просто устал слушать нытьё друга о том, какой же Тэхён ахрененный, что кажется более вероятным.       Чимин сгрузил с плеча большую спортивную сумку, заставляя Чона пугливо сглотнуть, боясь предположить, что же всё-таки в ней может находиться. Старший упёр руки в бока и внимательно начал рассматривать Чонгука, облизывая губы от концентрации. Следующее, что сделал Пак — вывалил на кровать всё содержимое сумки, и Чонгук, не сдержавшись, выпустил удивленный выдох.       — Начнём с волос, — предупредил Чимин, разгребая кучу вещей и находя там розовую краску. — Твои патлы уже выгорели, ты похож на сено, Чонгук.       — Спасибо, друг, — язвительно хмыкнул Чон, прокашливаясь и беря в руку предмет, выгибая бровь и вопросительно смотря на Чимина.       — Что? Не знаешь, что такое клизма? — хихикнул Пак, пиная младшего в плечо.       — Конечно знаю, но, нихрена себе. Ты думаешь, что он меня прям там и трахнет что ли? — глумливо протянул Гук, рассматривая остальное.       — Поверь, детка, Чимин знает своё дело, я тебя так нафурафечу, что он тебя ещё и вылижет, — Пак подмигивает, уносясь на кухню за мисочкой для краски.       Чонгук краснеет от этих слов, растерянно провожая спину друга и крича вдогонку сконфуженное «Извращенец» и слыша в ответ игривое «И не говори, что ты об этом не думал — не поверю!»       Чимин возвращается спустя минуту, суетливо расставляя мисочки и возясь с краской, и Чонгуку не остаётся ничего, кроме как плюхнуться на кровать, отдавая себя во владения Пака.       — Что же, тогда какой у нас план? — обречённо простонал младший, кусая нижнюю губу.       — Покрасим тебе волосы, сделаем маникюр, избавимся от растительности на теле, если она есть. Но у тебя давно не было секса, насколько я знаю, поэтому, думаю, есть.       — И как я по-твоему смогу выбрить себя сзади? Я в такой узел скручусь, что и не развяжешь, — смеётся Чонгук, перебирая волосы.       — А я зачем пришёл? Раком встанешь, детка, и Чимин всё сделает, — как ни в чём не бывало лепечет Пак, смешивая порошок с окислителем в ёмкости.       — Я, конечно, не стесняюсь тебя, но вокруг моей задницы стоит барьер с табличкой «друзьям запрещено», — хохочет младший, откидывая корпус на кровать.       — Брось, мы когда-то даже дрочили друг другу, поэтому, дорогуша, ничего с тобой не случится. Тем более я воск притащил, быстренько всё сделаем, дел-то.       — Ты основательно подготовился. Так хочешь меня сосватать? — хмыкает Гук, набрасывая на плечи старую футболку и садясь напротив зеркала, в то время как Чимин натягивает перчатки.       — Я-то? Это ты мне скулил целую неделю о своём Тэхёне, а я просто хороший друг! Так вот, покраска, ногти и депиляция — сегодня, а завтра мы подберём тебе одежду, организуем макияжик, ты сделаешь клизму, может, растянешь себя на всякий случай, надушишься духами Шанель и пойдешь покорять своего мужчину!       — Боже мой, прямолинейности тебе не занимать, — фыркает Чонгук, в тайне благодаря всех богов на свете за то, что ему в друзья достался такой замечательный, хоть и со своими идиотскими замашками, парень.       — За это ты меня и любишь!       Чимин хлопает в ладоши, приступая к делу, а Чонгук загадочно ухмыляется, морально готовясь к осуществлению своего маленького плана.

* * *

      Чонгук наблюдает за тем, как стрелка наручных часов достигает отметки 18:57, и делает глубокий вдох, поправляя и без того идеальный пробор укладки, в которую уложены выкрашенные в розовый волосы. Цвет сочный и яркий, благодаря покраске лицо засветилось новыми красками, придавая Гуку оживлённой игривости.       В глазах играют блики от неоновой вывески, в наушниках на повторе играют взбалмошные Bring Me The Horizon, а сердце ходуном ходит с такой невероятной скоростью, что появляется ощущение, будто Чонгук выпил пару банок энергетика перед тем, как прийти сюда.       Розововласый печатает быстрое сообщение Чимину, оповещая друга о том, что он уже на месте и собирается заходить, и получает от друга приободряющее «Засоси его, сучка». Гук смущённо фыркает, засовывая телефон в задний карман, и ловит свой силуэт в стекле, бегло поправляя одежду, над которой так старательно пыхтел Чимин. На нём до неприличия порванные чёрные джинсы, которые настолько плотно облегают бёдра, что парню приходится лишь молиться о том, чтобы те позорно не треснули по швам при неаккуратном движении; чёрные конверсы с белоснежными шнурками, тонкая подвеска с маленьким розовым черепком и серёжки-крестики — как дополнение, а ещё один элемент, который вызывает у Чонгука вагон противоречивых мыслей и на котором настоял Чимин, — короткий малиновый топ, не скрывающий впалого живота и пупка с аккуратным проколом в нём. Об истории появления этого прокола Чонгук предпочитает умалчивать.       Веки покрыты тонким слоем нежно-розовых теней, мягко переходящих в дымчатый смоки, а полные губы блестят от арбузного тинта, запах которого парень просто обожает.       Глубокий вдох. Звон колокольчика при открытии дверей. Мягкое приветствие девушки за стойкой. Теперь только вперёд.       Чонгук включает всю свою обворожительность, говоря администратору свои данные записи, и та просит пройти его в шестнадцатый кабинет после подтверждения брони.       Заходя в нужный кабинет, Чон пытается избавиться от нервозности, но когда оказывается внутри и убеждается в отсутствии чьего-либо присутствия, то позволяет себе неприлично громко выдохнуть и протереть влажные ладони о джинсы. Резко хочется смочить горло стаканом прохладной воды, но, поразмыслив, Чонгук избавляет себя от вероятности позорных побегулек в туалет во время сеанса. Чтобы занять свою голову хоть чем-то, кроме мыслей о горячем тату-мастере, мальчишка принимается разглядывать увешанные грамотами стены, восторженно вздыхая. Глубокий баритон, взявшийся не пойми откуда, внезапно прерывает череду серых мыслей, вынуждая младшего вздрогнуть и настороженно обернуться. Тэхён приближается к нему, строго сдвинув брови к переносице и стягивая с ладоней одноразовые чёрные перчатки, и чоново сердце делает кульбит — всё это время он был за ширмой, видимо, занимаясь своим делом.       Чонгук, честно, слышит голос Господа Бога и звон колоколов, пока этот мужчина вальяжной походкой добирается до кожаного кресла. Мальчишка скользит пустым взглядом по бицепсам, которые отлично видны благодаря свободной белой майке с широкими разрезами вместо рукавов, а после предательски сползает глазами ниже — к сильным, мясистым бёдрам, что плотно обтянуты светлыми джинсами. Когда к Чонгуку резко приходит осознание происходящего из-за громкого хлопка ладоней прямо перед его лицом, мальчишка находит себя с открытым от голода ртом — слава богу, что слюни не потекли. Младший шустро выпрямляется, смотря Тэхёну в глаза и слыша насмешливое:       — Сладость, ты что, обомлел? Я с кем только что говорил?       Чонгук облизывает губы, чувствуя привкус арбузного блеска, и как болванчик кивает головой сначала отрицательно, а потом — положительно, не понимая, чего от него на самом деле хотят. Ким обнажает ровный ряд зубов, хрипло выдыхая лёгкий смешок, и терпеливо повторяет, тыча указательным пальцем младшему в лоб:       — Я спросил, определился ли ты с эскизом? Или мне нужно предоставить тебе каталог?       Чон кусает нижнюю губу, смотря на Тэхёна снизу вверх, так как старший в росте самого Чонгука переплюнул на сантиметров десять. Первая и последняя мысль, которая наконец смогла заставить себя звучать адекватно — Ким его не узнаёт. Моментально для Гука это становится разочарованием, и он едва не выпускает понурый вздох, однако секунду спустя мальчишка понимает, что это скорее плюс, чем минус.       Ведь, согласитесь, лучше пусть Тэхёновы воспоминания о том, как мелкий грациозно подавился пивом, пытаясь произвести на него впечатление, останутся лишь воспоминаниями о каком-то дурном мальчишке. А вот новый Чонгук сделает всё правильно.       Глубокий вдох, и младший решительно проговаривает, ощущая, как шея покрывается красными пятнами от смущения:       — Я уже определился.       Тэхён кивает, расплываясь в загадочной ухмылке, и отходит к низкому журнальному столику, присаживаясь на кожаный диван и подзывая Чонгука к себе. Розововолосый сцепляет руки за спиной, стараясь не выглядеть полным идиотом, когда радостно семенит ближе к мастеру, становясь неподалёку.       — Ну рассказывай, сладость, что ты хочешь.       Шестерёнки в глупой, влюблённой головушке Гука работают нехотя, скрипя не смазанными деталями и заедая, и прежде чем младший успевает предотвратить свой грёбаный позор, он выпаливает, хлопая своими длинными ресницами, самую очевидную вещь в этом мире:       — Тебя хочу.       Тэхён, будто и вовсе не удивленный, медленно переводит сосредоточенный взгляд на младшего, который, в свою очередь, внезапно зажимает рот ладонью с такой силой, что костяшки на руках белеют. Насмешливый выдох — и Чонгуково сердце делает кульбит. Тэхён расставляет ноги шире, расслабленно устраиваясь на дорогом диване, и ведёт большим пальцем по контуру нижней губы, и Гук ничего не может поделать со своим глупым мозгом, который в красках представляет его самого на этих шикарных бёдрах.       — Я это понял ещё тогда, малыш, когда тот злосчастный бокал пива чуть не стал для тебя последним, что ты пил в этой жизни. Алкоголь таким маленьким мальчикам нельзя, видишь, что он делает с людьми?       Блять. Он помнит. Какой стыд. Чонгук ощущает, словно его провал приумножили на два, а после вознесли в куб, потому что от жара и смущения, кажется, начинают дымиться волосы на затылке. Он переминается с ноги на ногу и цепляет край своего малинового топа, пытаясь найти в этой комнате что-то, что не Тэхёнов проницательный взгляд. Наверное, со стороны он выглядит как потерянный щенок, что более ужасно — Ким не злится и даже не собирается. Он улыбается так соблазнительно и всезнающе, будто ему взаправду известно о всех тех вечерах, которые Гук успешно скрасил яркими оргазмами, думая о нём самом и скуля в подушку, как жалкая сука, пытаясь нащупать простату кончиками пальцев.       — Не переживай ты так, сладость, иди ко мне. Твои хотелки мы можем обсудить и позже, — хрипло проговаривает старший, хлопая пару раз по месту рядом с собой.       Чонгук сглатывает ком невыносимого стыда, аккуратно присаживаясь на приличное расстояние от старшего, устраиваясь на подлокотнике дивана. Тэхён хрипло смеётся, пуская по телу младшего дрожь от глубины его басистого голоса, и тянется к Гуку, чтобы в следующий миг, обхватив малого за бёдра, ссадить на сидушку.       — Стеснительный ты, — откровенничает Ким, хлопая указательным пальцем по вздёрнутому носику Чона. — Сосредоточься, сладость.       Чонгук кивает несколько раз головой, из-за чего пару надоедливых волосков выпадают из укладки, вынуждая его смахнуть розовые пряди назад.       — Что же, повторю вопрос: что ты хочешь?       Чон прокашливается, поднося кулак к губам, и украдкой глядит в хитрые глаза старшего, тут же отводя взгляд обратно себе на колени. Тэхён такой сексуальный. Его волосы кудрявые, с эффектом влажности, видимо, из-за геля, и пахнут так хорошо, что младший непроизвольно ведёт носом, пытаясь вдохнуть поглубже. Глаза словно подведены черным карандашом, выразительные и яркие, обрамленные веером пышных ресниц. Ладони большие, забитые татуировками, плечи широкие, крепкие, кожа — горячий песок в разгар июльского дня, золотая, солнцем обласканная, на носу даже пару веснушек виднеется. Чонгука одолевает дикое желание поцеловать каждую из них. Младший незаметно встряхивает головой, облизывая губы и стараясь собраться с мыслями.       — Я... хочу татуировку.       — Да ну, — подкалывает старший, демонстративно осматриваясь. — А я-то думал, что ты в тату-салон пришёл меня порадовать своими румяными щеками.       Гук фыркает, шутливо пихая Тэхёна в плечо, перед тем, как, наконец, сказать, перебирая от волнения пальцы:       — Татуировку, эм, на попе.       — Ага, — Ким поражённым не выглядит. Единственное, что поменялось в его лице после сказанного, — уголок губ игриво пополз вверх, словно издёвка над бедным Чоновым сердцем. — И чем мы будем украшать твои булочки?       В горле у Гука першит то ли от грёбанной волны смущения, которая залила всё внутри, точно клей, то ли от того факта, что он чувствует мягкое облако чужого дыхания, что слабым порывом касается его горящего уха. Как же тяжело ему даётся его болезненный краш и та самая гениальная идея, которая стукнула в голову:       — Хочу надпись «slap me», типа, «slap» на левой половинке и «me» — на правой, — бурчит себе под нос, глаз не поднимая и заливаясь краской от абсурдности своей фантазии.       Чонгук слышит, как Тэхён подавляет рвущуюся наружу ухмылку.       — Уточняю: ты хочешь надпись «шлёпни меня» на заднице?       Слышать эту фразу из чужих — конкретно Тэхёновых — уст, оказывается, ещё более смущающе, поэтому младший стыдливо кусает нижнюю губу, кивая, при этом не смотря мастеру в глаза. Ким на секунду позволяет себе отвернуться, чтобы довольно ухмыльнуться под нос и закрыть на пару секунд глаза, дабы переварить информацию. Тату в интимных местах для него делать не в первой, причём, было много более странных заказов, но почему-то именно этот мальчишка вынуждает Тэхёна, сыто хмыкнув и положив ладонь на Чоново колено, слегка утратить профессиональность своего тона.       — Хорошо, нужно определиться с размером, шрифтом и расположением.       Процесс уточнения необходимых деталей занимает ещё около двадцати минут, и Чонгук благодарен, что Тэхён ведёт разговор в такой непринуждённой манере, помогая расслабиться и не концентрировать все свои мысли на том, что его безнадёжный краш сейчас будет бить ему татуировку на заднице. Однако момент, когда Чонгуку придётся спустить джинсы и предстать во всей красе, всё же должен наступить, и когда Тэхён, брутально зачесывая кудрявую чёлку назад и натягивая перчатки, велит ему лечь животом на койку и выпятить попу, Чонов мозг выдает тревогу.       Младший глупо хлопает глазками, склоняя голову к плечу и смотря на Тэхёна так непонятливо, словно старший только что попросил напомнить суть теории вероятности. Ким терпеливо улыбается, очерчивая кончиком языка клыки, и щёлкает перед лицом малого пальцами, выводя того из транса.       — Сладость, сделай, как я попросил, — повторяет Тэхён, кладя руки на бёдра. — Или ты ждёшь, пока я тебя нагну?       Двусмысленность этой фразы просматривается так отчётливо, что Чонгук на секунду теряет дар речи, не сдерживая тихого стона. Да. Да, чёрт возьми, он хочет, чтобы Тэхён его нагнул. Но чтобы предотвратить сгущение неловкости в воздухе, Чон спешит перегнуться через койку самостоятельно, ложась животом на поверхность. Тэхён моментально оказывается позади, похлопывая мальчишку по бедру и хрипло проговаривая:       — Снимай штаны, детка.       Прозвучи эта фраза в другом контексте, Чонгук бы поплыл розовой лужицей, но сейчас, заставив себя прикусить щёку изнутри, он шустро расстёгивает пуговицу и, схватившись за пояс джинсов вместе с бельём, аккуратно стягивает вещи, оставляя их чуть выше коленей. От мысли, что Ким Тэхён, тот самый Ким Тэхён, на которого у Чона стоит железно и ежедневно с момента их встречи, сейчас оценивающим взглядом смотрит на него в такой позе, у младшего подкашиваются колени.       Чонгук чувствует дрожь, что бежит вдоль позвоночника, прогибая из-за этого спину и неловко укладывая руки под подбородок. Нижняя губа зажата между зубами, щёки налились румяным цветом, а голые бёдра слегка подрагивают от волнения. Младший дёргается, когда Тэхён внезапно укладывает горячую ладонь на поясницу, мягко поглаживая и шепча утешительное:       — Не бойся, детка, неужели я такой страшный?       — Н-нет, я не боюсь, — неуверенно утверждает Гук, молясь о том, чтобы его голос не начал по-девичьи скрипеть. — Можешь разговаривать со мной? Это… успокаивает.       — Конечно, — мурлычет старший, придвигая к себе небольшую тумбочку с необходимыми материалами. — Сейчас я обработаю кожу спиртовой салфеткой, — расслабленно проговаривает старший, доставая названный атрибут.       Кожа покрывается мурашками, когда Ким аккуратным движением касается ягодиц, готовя поверхность к дальнейшим манипуляциям. Пальцы у Тэхёна длинные, узловатые, Чон бы с удовольствием обсасывал их, сидя у хёна на коленях. Эта мысль, кажущаяся такой горячей и пошлой, пропускает разряд тока по всему телу, вынуждая Гука задушенно простонать себе в ладонь. Мальчишка задерживает дыхание, когда Тэхён, на секунду замерев, пропускает наглый смешок, надавливая на кожу сильнее, протирая тщательнее, вгоняя малого в могилу своими умелыми руками.       — Теперь я нанесу антибактериальное средство, — уведомляет Ким, и через миг Чонгук уже ощущает, как тот тонким слоем наносит что-то холодное, вынуждающее Гука поджать ягодицы и вздрогнуть от неожиданности. — Немного холодное, — усмехается Тэхён, подтверждая уже очевидное.       Чонгук слышит какое-то шевеление сзади, заставляет себя глубоко дышать, чтобы позорно не начать вилять бёдрами и просить себя трахнуть. Мышцы ануса всё ещё расслаблены после утренней растяжки, которую Чонгук всё же решился сделать. Они требовательно сжимаются каждый раз, как Тэхён дотрагивается до Чоновых ягодиц, и младший действительно надеется, что не выглядит слишком жалким и откровенно просящим.       Ким, будто издеваясь, наклоняется ниже, начиная ласково дуть на участок, где нанёс средство, и что-то глубоко внутри Чонгуку подсказывает, что оно бы прекрасно высохло само. Против, конечно же, младший и слова не скажет. Он лишь зажмуривает сильно глаза, чувствуя влагу в уголках и громкий гул бьющегося сердца. Розововласый готов поклясться, что Тэхён прямо сейчас ухмыляется своей самоуверенной улыбкой, в тайне насмехаясь над младшим за его откровенную заинтересованность в нём.       — Сейчас я переведу трафарет на кожу, а потом дам тебе посмотреть, правильно ли я расположил надпись.       На секунду Чонгук перестаёт ощущать касания больших Тэхёновых ладоней, и мозг почти отдаёт команду разочарованно заскулить, выдавая Гука с потрохами. Младший сжимается вновь, когда чувствительная головка трётся об одноразовую ткань на койке при неосторожном движении. Новое прикосновение — вздрог, смешок. Чонгук ощущает себя на минном поле.       — Ну-ну, золотце, не дёргайся, папочка аккуратно, — довольный, словно наевшийся сметаны кот, нагло присвистывая, когда Чонгук не сдерживает тонкого возгласа.       Блять. Просто блять. Это уже не минное поле, это грёбанное кладбище. Там Чонгук себя и оставит, потому что, смакуя на языке это прозвище, он осознаёт, как же идеально оно подходит Тэхёну. Как бы уместно оно слетало с Чоновых губ, пока Ким вжимал бы его в стену, трахая так сильно и умело, что аж искры из глаз бы сыпались. Мальчишка сжимает веки с такой силой, что начинают расплываться круги перед глазами, он пытается отогнать навязчивую мысль о том, как хорошо бы ощущался внутри Тэхёнов член, как правильно бы смотрелись руки старшего на его талии, пока он будет пытаться просунуть язык ему в глотку.       — Сладость, ты меня слышишь? — Ким несильно бьёт по мягкой попе, заставляя Чонгука растерянно обернуться через плечо. — Ты можешь посмотреть в зеркале, надпись я перевёл.       Чон кивает, понимая, что он искусал все свои губы за эти несколько мучительных минут. Он слегка приподнимается, вдруг осознавая одну простую истину — у него стоит. Причём стоит конкретно и без намёка на учтивость. Он округляет глаза, опуская ладошки к паху и оборачиваясь на Тэхёна, который в ожидании сложил руки на груди. Бровь того изогнута в вопросительной манере, заставляя Гука боязливо сглотнуть, возвращаясь в прежнюю позу и бурча неразборчивое:       — Н-не буду смотреть, можешь набивать. Уверен, ты сделал всё так, как мы обсудили, — к концу предложения голос срывается, превращаясь в скулёж, из-за чего Чонгук спешит зажать рот рукой.       Господи, какое позорище. То пиво, которым он подавился на глазах у Кима, и рядом не стоит с нынешним положением вещей, потому что сейчас младшему кажется, что от стыда у него горят даже кончики волос. Чонгук слышит шаг, который делает Тэхён навстречу к нему, но повернуться не решается, задерживая дыхание, уткнувшись носом в сложенные руки. Когда все звуки на какое-то время стихают, Чон не на шутку пугается, резко оборачиваясь и оказываясь нос к носу со старшим, который ухмыляется с издёвкой, глядя сверху вниз. Тэхён выдыхает горячий воздух малому прямо в губы, вынуждая его ресницы затрепетать, становится прямо позади Чонгука так, что тот чувствует голой кожей ягодиц потёртые джинсы Кима, а после нависает над младшим, устраивая руки по бокам от лица Гука.       У Чона трещит по швам едва оставшаяся выдержка, он скулит, когда ощущает, как Тэхён касается губами мочки его уха, и вовсе теряет дар речи, когда старший без какого-либо стеснения шепчет ему в висок:       — Твой член так очаровательно вздёрнут из-за меня, — хриплый, рычащий смех. — Я знаю, не пытайся прикрыться, лучше пойди и посмотри, правильно ли я нанес надпись, понял? — Чонгук бессознательно кивает несколько раз, прогибаясь в спине от давления, нечаянно проезжаясь ягодицами прямо по бугорку старшего. — Не балуйся, сладость. Если будешь себя хорошо вести, — Тэхён замолкает, держа некую интригу, а потом добавляет, превращая Чона в кучку желе: — То, возможно, я помогу тебе расслабиться. Хочешь этого?       Гук мычит, кивая так отчаянно, словно это последнее, что он собирается сделать. Он стирает влагу с глаз, ощупывает свои горящие щёки и чувствует, как Тэхён, перед тем, как освободить ему больше места, целует его в макушку, проговаривая поощряющее «Хороший мальчик».       Всё. Чонгук заканчивается как человек. Он привстает на локтях, чувствуя, как головка напряжённого члена касается низа живота, заставляя младшего стыдливо прокашляться. Представать перед Тэхёном в таком возбуждённом, жалком состоянии не входило в Чоновы планы на сегодня, поэтому он хватается за края топа, стараясь натянуть его чуточку ниже, и поворачивается задом к зеркалу. На ягодицах красуется аккуратная провокационная надпись «Slap me» маленькими печатными буквами. Гук довольно хмыкает своим мыслям, опуская ладонь на упругую кожу, проводя кончиками пальцев по выбитым символам, слегка оттягивая ягодицу и заставляя её пружинить.       — Так бы и съел тебя, — клокочет Тэхён, рассматривая младшего в зеркале. Старший очерчивает в воздухе фигуру, акцентируя внимание на округлой попе и присвистывая.       Чонгук правда старался держаться. Однако смотря сейчас на такого соблазнительного хёна, у него срывает тормоза, а член начинает пульсировать, прося внимания. И так как сегодня негласный день необдуманных фраз, младший решает, что раз уж начал позориться, то он определённо должен закончить.       — Так съешь, — хнычет, заламывая брови. — Пожалуйста.       Младший наблюдает за тем, как чернеют Тэхёновы зрачки после его слов, тот складывает руки на груди, нахально задирая подбородок, давая ощутить, кто здесь на самом деле держит ситуацию под неустанным контролем. Честное слово, перед таким мужчиной хочется встать на колени, хочется уткнуться носом в его ширинку и мурчать от удовольствия, пока старший будет перебирать его розовые волосы, массируя кожу головы.       — Вы только посмотрите на него, — посмеивается Ким, стреляя хитрым взглядом из-под чёлки. — Хочешь, чтобы я тебя вылизал?       Чонгук опускает голову ниже, облокачивается руками о койку вновь, опускаясь на локти и выпячивая задницу, в приглашающей манере расставляя подкачанные ноги.       — Пожалуйста, — шепчет, смахивая пот с висков. Нуждающийся, просящий, маленький мальчик.       Тэхён оказывается рядом, опуская ладони на подтянутые ягодицы, с садистским удовольствием сминая их, и, замахнувшись, оставляет жгучий след своей ладони, вынуждая Чонгука простонать и встать на носочки.       — Неужели и подготовил себя для меня? Подготовил себя, чтобы папочка тебя вылизал, а после хорошенько трахнул, какой бесстыжий мальчишка.       — Я н-не…       — Нет? Как же нет, если да, — Ким скользит рукой по розовым волосам, сжимая их в кулак и резко дёргая на себя, выбивая из горла младшего задушенный хрип. — Выбрил и растянул себя. Думаешь, что я не заметил, как твоя дырка отчаянно сжималась каждый раз, как я прикасался к тебе?       У Чонгука в голове разворачивается третья мировая, его волосы жёстко оттягивают назад, на заднице красуется надпись «шлёпни меня», рядом с которой оставлен характерный след от ладони, член зажат между животом и поверхностью койки, заставляя Гука жалостно постанывать, подаваясь бёдрами назад. Тэхён отпускает его волосы, устраивая ладони чуть ниже талии, принимаясь мастерски массировать кожу, разминать поясницу, пока его губы оставляют мокрый поцелуй на задней стороне шеи.       — Хён… — несвязанно тянет Чонгук, хлюпая носом. — Хочу… дай мне.       — Что, сладость? Что ты хочешь? — глумится Тэхён, разминая кожу на бёдрах, плавно переходя на ягодицы и ляжки, делая из Чонгука скулящее нечто.       — В-вылижи, пожалуйста. Пожалуйста, хён, я чист, — Чон вновь встаёт на носочки, плаксиво хныча, заводит руки за спину, хватаясь за Тэхёновы ладони.       Ким сыто скалится, хватая Гука за шею, чтобы, резко притянув того к себе, насколько это позволяет гибкость Чоновой спины, быстро чмокнуть малого в выпяченные губы.       — Ну раз ты так хорошо попросил.       Чонгук оборачивается через плечо, прижимаясь щекой к поверхности, и не сдерживает радостного визга при виде того, как Тэхён, опасно улыбнувшись, опускается на колени. Старший по-хозяйски располагает сильные руки на мягких полушариях, грубо сжимая, позволяет себе отвесить малому ещё пару мощных ударов, вынуждая ягодицы соблазнительно пружинить. Чон нетерпеливо переминается с ноги на ногу, кусая костяшки пальцев и повиливая бёдрами до тех пор, пока Ким не схватил их, удерживая на месте и покрывая кожу влажными поцелуями.       — Давай-ка снимем твои джинсы, — проговаривает старший, помогая малому для начала избавиться от обуви.       Расправившись с джинсами и откинув их в сторону, Тэхён с наслаждением сжимает в ладонях ляжки, оставляя укус на правой половинке. Он выводит своеобразные узоры языком, из-за чего Гук неустанно стонет и хнычет, подстрекая старшего к дальнейшим действиям. Ким рычит, когда младший в очередной раз нетерпеливо двигает задом, и, резко схватившись за округлую задницу, оттягивает большими пальцами кожу, открывая себе вид на маленькую розовую дырочку.       Тэхён хмыкает, смачивая губы слюной, перед тем как мягко поцеловать пульсирующий центр.       — Да-да, блять, хён…       Ким тянет уголок губ вверх, высовывая язык и оставляя мокрую дорожку от мошонки к анусу, всасывает чувствительную кожу, принимаясь настойчиво толкать язык внутрь, лаская свой слух высоким стоном, что срывается с губ младшего. Мышцы, эластичные благодаря утренней растяжке, позволяют Тэхёну скользнуть внутрь языком, пока Чонгук глушит скулёж в сгибе локтя. Младший чувствует себя таким раскрытым, как никогда ранее, ему хочется насадиться на язык сильнее, чтобы тот достал до простаты, ему хочется сжать в руке свой жаждущий внимания член и потереть розовую головку, из которой сочится предэякулят. Однако единственное, что ему позволяет Тэхён — жалостно стонать себе под нос, оставаясь на месте, так как мужчина удерживает его крепко, не давая шевельнуться.       Если ранее Чонгук утверждал, что Ким отлично управляется своими руками, то сейчас он готов кричать о том, как хорошо тот умеет использовать свой язык. Розововласый выгибается до хруста позвонков, в то время как Тэхён толкается языком в его дырку, смачивая проход слюной, посасывая края и, кажется, вознося Чона на небеса от переизбытка эмоций.       — М-мне, мне никто… ах, никогда так хорошо не отлизывал, блять, благослови Иисус твой рот, — выстанывает Гук, пыхтя от невероятной гаммы ощущений.       В какой-то момент он понимает, что Тэхён его больше не держит, разрешая Чонгуку подаваться бёдрами назад, трахая себя его длинным языком.       Младший разводит ноги шире, чувствуя, как скатываются слезы по его щекам, когда Ким начинает вылизывать его более тщательно, надавливая кончиком языка на напряженные мышцы снова и снова, и Чонгук беспомощно сжимается вокруг него, желая большего.       Чон буквально ощущает, как горячо Тэхён дышит, как влажно хлюпает слюна, как она стекает по ягодицам вниз, стопроцентно пачкая старшему подбородок. Чонгук взвизгивает, изнывает от жажды, принимаясь хаотично размахивать рукой, стараясь ухватиться хоть за что-то, когда Ким дотягивается кончиком языка до простаты, играясь с чувствительным уплотнением внутри.       — Хён, хён, хён, — громко скулит Чон, пытаясь насадиться и соскочить одновременно, теряясь в чувствах и ощущая лёгкое трение, которое создаётся на его члене.       Тэхён рычит, не отрываясь, и Гука буквально подбрасывает от вибрации, которая током прошибает его тело.       — Пожалуйста, хён, ахгр, смазка и презерватив у… у меня в джинсах, пожалуйста, трахни меня, умоляю.       Старший отрывается, оставляя ещё один след от зубов на упругой половинке, а после Чон слышит шуршание одежды и нетерпеливый рык, вынуждающий Гука заёрзать, роняя голову на койку. Тэхён оказывается рядом спустя пару секунд, быстро расправляясь со своими джинсами, приспуская их вместе с бельём, облегчённо выдыхая, когда сжимает в руке твердый ствол, пару раз надрачивая.       Чонгук хватается за свои ягодицы, разводя их в сторону и подставляя зад, наблюдая через плечо за тем, как Тэхён злостно рвёт упаковку с презервативом, раскатывая латекс по напряжённому члену. Ким выдавливает смазку из одноразового пакетика, распределяя её по всей длине и судорожно сжимающейся дырочке. Старший закусывает нижнюю губу, резко проталкивая два пальца внутрь и заставляя Чонгука вскрикнуть от неожиданности.       — Так хорошо растянул себя, — хвалит Тэхён, одной рукой массируя бархатные стеночки, свободно скользя туда-сюда, а второй — натирая свою багровую головку. — Такой послушный мальчик, держит себя раскрытым, пока я толкаю пальцы в его дырку. Ты тоже использовал пальцы, когда растягивал себя? Сколько ты засунул? Четыре?       У Чонгука кружится голова, он старается собрать мысли в кучу, но в итоге получается лишь задушенно простонать:       — Я…я использовал дилдо.       — Ох, вот как, — насмехается Тэхён, добавляя третий палец для того, чтобы точно убедиться, что он сможет войти в Чонгука, не доставляя ему ненужной боли. — Трахал себя резиновым членом перед тем, как пойти ко мне на сеанс. Чтобы показать мне, как высоко ты можешь стонать, как сильно ты можешь сжимать в себе мои пальцы, да?       Чонгук кивает бесчисленное количество раз, насаживаясь на пальцы Кима в погоне за ещё бо́льшей волной наслаждения, он разочарованно скулит, сжимаясь вокруг пустоты, когда Тэхён убирает руку, целуя его в макушку. Старший пристраивается сзади, сминая бока Гука, ведя ладонями вверх по спине, забираясь под топ и снова спускаясь вниз к ягодицам. Чонгук млеет от такой ласки, мурлычет и расслабляется, привстает, облокачиваясь на локти, и просит старшего поторопиться.       — Я вхожу, сладость, — клокочет Тэхён, оставляя полумесяцы от ногтей на нежной коже ягодиц.       — Да, да… — у Чона голос сорван, завтра, непременно, горло будет адски болеть, но это будет завтра, а сейчас Гук стонет, как умалишённый, когда Тэхён оказывается внутри, потому что тот заполняет его так идеально, что из глаз брызгают слёзы.       — В порядке, золотце? — спрашивает Ким, неторопливо двигаясь внутри, запрокидывая голову от прекрасного ощущения стенок, что плотно обхватывают его член.       Чонгук мычит согласно, облизывая сухие губы и скрещивая руки на пояснице, после чего Тэхён мгновенно хватается за его ладони, увеличивая амплитуду толчков.       — Ты так хорошо сжимаешь меня, детка, — хрипит старший, поглаживая Чоновы пальцы и толкаясь сильнее, хлюпая щедрым количеством смазки внутри.       — Мхм, да, хён, вот так, сильнее. Ах, трахни меня, как я того заслуживаю.       Тэхён ухмыляется, принимая сказанное как вызов, и обхватывает запястья младшего одной рукой, вторую же спуская вниз, чтобы резко шлёпнуть по сочной заднице и начать двигать тазом активнее, вынуждая Гука ездить назад и вперёд, потираясь членом о поверхность. Чонгук отдалённо слышит, как низко стонет Ким, до него все звуки доносятся словно через вакуум, потому что когда старший толкается немного в другом направлении, ударяя четко по набухшей простате, у Гука закатываются глаза от удовольствия. Младший скулит и всхлипывает, подмахивая бёдрами навстречу ритмичным толчкам. Тэхён в совершенстве владеет своим телом, он занимается сексом, словно бог, мягко наглаживая бока, разминая позвонки и мокро целуя шею.       Кудрявая чёлка спадает Киму на глаза, пот стекает по вискам и шее, скатываясь за шиворот майки, а с его точки зрения открывается такой божественный вид, что хочется трахать и трахать, до тех пор, пока эта детка не будет полностью измождена. Пока Чонгук не превратится в несоображающую массу, способную содрогаться лишь от сухого оргазма.       — С-сейчас, хён… — хнычет Гук, сжимаясь вокруг толстого члена и виляя бёдрами, чувствуя, как беспощадно крупная головка долбит по чувствительной точке внутри.       — Давай, давай, мой хороший, — подбадривает Тэхён, работая бёдрами так усердно, как только может. Чонгук под ним разрушен и открыт, этот вид прогнутой спины, пышных бёдер и полных ягодиц, которые подскакивают при каждом столкновении с Кимовым тазом, заставляет Тэхёна звереть.       Младший кричит, поднимаясь на носочки, когда его бёдра начинают неконтролируемо дрожать в момент самого яркого оргазма, который он когда-либо испытывал. Тэхён замедляет толчки, сжимая бок Чонгука с такой силой, что наверняка останутся синяки на месте пальцев. Старший рычит громко и низко, кончая в презерватив и видя фейерверки перед глазами, пока младший тихо всхлипывает, позволяя использовать себя для достижения пика.       — Вот так, — проговаривает старший, отпуская затёкшие запястья Гука и аккуратно покидая жаркую узость. — Не больно?       — Нет, — младший звучит жалко, словно он пел в караоке всю ночь, а после выкрикивал ругательства на публичных протестах. Голос тонкий и сорванный, с болезненной хрипотцой.       Тэхён наклоняется ниже, чтобы оставить ласковый поцелуй на плече Чона, а после велит ему подождать, пока Ким приведёт себя и его в порядок. Мужчина помогает Гуку обтереться и натянуть джинсы с бельём, а после усаживает малого к себе на колени, удобно устраиваясь в кресле. Чонгук сонно роняет голову Тэхёну на плечо, выбивая из груди Кима бархатный смех, а после тянется наверх к старшему, чтобы быстро чмокнуть того в губы и спрятать смущённый взгляд в смуглой шее.       — Ох, прелесть, — Ким гладит Чона по волосам, разминая кисти его рук, на которых остались следы их бурного соития.       — Хён, — через время зовёт младший, слыша в ответ вопросительное мычание. — А татуировку ты мне набьёшь?       Тэхён давится колким смешком, поднося запястья к губам и мягко целуя каждое из них.       — Обязательно, только не сейчас, а то ты уже засыпаешь, золотце. У нас же теперь много времени, верно?       Чонгук кивает, пряча смущённую улыбку в изгибе чужой шеи, а после шепчет своим хриплым голосом Тэхёну на ухо:       — Я хочу, чтобы ты отвёз меня к себе и обласкал там до смерти.       Ким фыркает, шутливо кусая Чона за кончик уха и проговаривая решительное: «Будет сделано, сладость».       И уже глубокой ночью, лёжа обнажённым с Тэхёном в кровати и лениво перебирая его кудрявые волосы, Чонгук получит сообщение от Чимина, которое вызовет у Гука усталую, но удовлетворённую улыбку. Чимин-и: и всё-таки он тебя трахнул