На рассвете наших судеб

      Предрассветная тишина зазвенела в ушах стеклянными осколками, когда её хрупкую идиллию нарушил гул массивных железных колёс. Откуда-то из-за горизонта показался тонкий столб серого дыма, а вскоре и миниатюрный силуэт паровоза последовал за ним. Отряд разведчиков, который нёс дежурство на базе за наружной стеной, уже был готов к посадке на поезд, несмотря на вечернее пьянство. Солдаты бодро пошагивали недалеко от рельс, изредка поправляя рюкзаки и ружья за спинами.       Вскоре гул наполнился отчётливыми ударами колёс, а где-то среди густой зелени леса показался замедляющийся состав, который теперь вблизи отнюдь не выглядел таким крохотным. Громкий и рокочущий голос командира раздался за спинами разведчиков, приказывая лезть в вагоны. Учитывая, что кроме рюкзаков, других грузов у отряда с собой не было, необходимости доводить поезд до полной остановки не было. Поэтому солдаты с прежней бодростью и ловкостью ринулись забираться в движущиеся вагоны, помогая друг другу и ссыпля шутками.       До стены оставалось ехать около двух часов, по вагонам ходили задорные разговоры на самые разные темы. И один солдат, смело преодолев сцепку вагонов, тем же уверенным шагом направился дальше по следующему вагону, держа в руке свёрток из ткани. Отвлёкшись на чьё-то высказывание, он не заметил на своём пути человека и впечатался в него плечом.       — Ой, прости, брат! Я тебя не заметил,— добродушно воскликнул разведчик, с улыбкой почесав русую голову.       — Ага,— сухой ответ озадачил парня, не похоже это было на то, как обычно общались в их отряде.       Окинув удивлённым взглядом солдата, который попался на его пути, элдиец отметил, что не встречал этого человека раньше, хотя он отлично знал всех своих товарищей в лицо. Зелёные, с ярким жёлтым отливом, глаза смотрели на него с какой-то подозрительной угрозой. А волосы у них так никто не зачёсывал назад, даже среди гражданских подобных стрижек он не встречал. Странное сомнение, наведывавшееся уже к нему вечером, снова тайком закралось в мысли.       — Да, бывает!— моментально озарив лицо весёлой улыбкой, подозрительный тип дружелюбно хлопнул его по плечу.       — А ты же не наш?— нахмурив в раздумьях брови, поинтересовался элдиец.       — Да, я с порта еду,— ответил солдат, пристально глядя в глаза.       — Вот как. Ну и как там? Говорят, работа кипит, всё что-то строят.       — Точно! Правду говорят! А ты не был там что-ли?— приветливый голос заставлял сомнения постепенно угасать.       — Был, но давно. Ещё когда мы железную дорогу прокладывали. Там же тогда ещё ничего не было. А теперь, говорят, столько всего построили,— воодушевленно заявил разведчик,— Ладно, брат, я пойду, бывай!— неожиданно вспомнив о своём деле при виде комбата, парень направился к нему, оставив все свои подозрения вне поля размышлений.       Облегчённый вздох вырвался у Галлиарда, когда его нечаянный собеседник отправился восвояси. Подняв голову, он наткнулся на внимательный взгляд тёмно-серых глаз где-то в дальнем углу вагона и, многозначительно ухмыльнувшись, отправился прямо туда.       — Всё в порядке?— настороженный голос Пик едва ли был слышен в шуме поезда.       — Да. Ты была права. Порт оказался отличной идеей,— осматривая вагон и бодрых военных, ответил Порко.       — Отлично,—глубокий вздох явно говорил о тяжести в её мыслях.       — Боже, это так знакомо. Мы как будто вернулись обратно. Как будто скоро начнется бой с Союзными воисками. Здесь ведь всё то же самое. Они так хорошо держатся, у нас перед сражениями тоже было так шумно. Правда, потом...— блуждая отрешённым взглядом по лицам элдийцев, тихо произнёс Галлиард.       В его выразительных глазах так ярко сиял целый коктейль сильных эмоций. Пылкое удивление ворвалось в сознание, словно ему насильно открыли глаза на одну единственную правду, словно это понимание сильно огрело его по затылку. Неподвластная воле едкая грусть осела глубоким зелёным осадком в его радужках. Сердце зашимило от воспоминаний о страданиях, которые храбро переносил каждый солдат-элдиец, о криках и плаче раненых, которые наполняли госпитали после сражений. Хотя в последние годы они там уже никогда не стихали.       Пронзительным понимающим взглядом окинув его задумчивое лицо, Пик тоскливо взглянула на разведчиков. Может, конечно, каждый из нас по-разному воспринимает те или иные события, в зависимости от убеждений, характера и, однозначно, опыта. Но в жизни бывают такие моменты, когда эти самые чувства нескольких людей соединяются почти в одну линию, потому что испытывать что-то хоть немного другое невозможно. И это была как раз такая ситуация.       Как будто разломав напополам один большой кусок горького и чёрствого хлеба, они раздели общее чувство дежавю и тоски. Липкое и многогранное ощущение завладело мыслями и сердцами обоих. В нём скрывалась ноющая боль от понимания того, сколько невинных жизней губит война, пылающий гнев от зверской жестокости и несправедливости, ведь во многих смертях не только солдат были виновны люди, которые просто относились к другому народу.       И во всём этом гнетущем урагане человеческой злобы найти узенькую спасительную дорожку было почти невозможно. Поэтому приходилось как-то выживать в том мире, который мы сами сделали таким. Поэтому приходилось смиренно принимать всё, что преподносила судьба. Именно с такими мыслями элдийцы в Марлии шли в очередной бой, зная, что любая секунда может стать для них последней. Они, конечно, боялись, но продолжали твёрдо исполнять приказы просто потому что смирились со своей участью. Исправить прошлое и весь мир они точно не могли.       — А потом, на обратном пути больше половины вагонов были пустыми,— подхватив горькую нотку его голоса, продолжила Пик,— Но так ведь сейчас они не едут на сражение, наоборот, сдают позиции,— её привычное хладнокровие и рассудительность, которые уже в следующую секунду вытеснили нахлынувшие чувства, помогли им обоим собраться с мыслями. Ведь в дальнейшем именно трезвость ума должна была помочь выяснить, где находится Эрен Йегерь.

***

      Величественная стена, с которой было связано столько всего: тайн, жизней и планов, непоколебимо вздымалась к небесам, озарённая горячими солнечными лучами. Её серые своды поражали своей безупречностью, на них не было видно ни единого выступа или углубления, ни единого шва. Лишь каркасные столбы исключительно правильной чередой выступали друг за другом.       Где-то на самом верху виднелись крохотные силуэты дежурных солдат, батальон пушек, выстроенный в ряды прямо над воротами и прочие небольшие сооружения. Поезд начал медленно сбавлять скорость, и приглушённый скрежет тормозов стал отчётливо слышен. Но вольные и свежие порывы ветра по-прежнему резво залетали в вагоны, принося с собой напоминание о тех великих событиях, которым ещё предстояло случиться.       А вместе с ними и лёгкий трепет украдкой заглядывал в мысли, придавая им ясности и посылая по телу едва ощутимую дрожь. Это совсем не было похоже на страх. Скорее на слабое волнение, которое напоминало странную процедуру. И её результатом стали трезвый ум и сосредоточенность как мысленная, так и физическая. Такая лёгкая и резвая, как проносящийся мимо вагонов ветер, дрожь заставила размякшие мышцы сжаться, собрать в кучу все частички запасённой энергии и перейти в состояние полной готовности.       Наступил тот самый миг, когда могучая стена оказалась прямо над ними. Поезд всё ещё двигался достаточно быстро, сопровождаемый вольным ветром, как верным попутчиком, и уже в следующую секунду солдаты увидели рыжие черепичные крыши и мощёные улочки Шиганшины. Открывшиеся виды, отчасти, напомнили марлийским воинам родной Либерио, чем-то всё-таки эти крыши походили на те, которые встречались в провинциальной части гетто.       Галлиард с широко раскрытыми глазами наблюдал за сменой пейзажей уже больше получаса. А началось всё с появления серой ленты стены Мария на горизонте. Он слышал столько рассказов о ней, об острове, городах и людях, которые здесь живут, но впервые сам увидел всё это в живую своими собственными глазами. Раньше какие-то скудные образы и картинки он улавливал из воспоминаний прошлых обладателей Зубастого, но они едва ли составляли десятую часть от того, что сейчас открылось перед ним.       Все представления о Парадизе и его обитателях оказались настолько изломанными, что Галлиард едва ли делал какие-то предположения о жизни внутри стен. Но во многом, те обрывки и лоскуты правды, которые он смог откопать в развалинах памяти Зубастого, нашли себе место среди этих рыжевато-бурых крыш. И говорили они, упорно нашёптывали ему, что здесь живут такие же люди из плоти и крови, что у них есть такие же чувства, мысли и мечты. А единственное их отличие в окружающих условиях, которые заставили выживать немного другим способом.       Однако вскоре городские пейзажи остались позади, скрылись за высоким станом внутренней стены. А поезд, к огромному удивлению Пик и Порко, начал только набирать скорость, с рёвом врываясь в зелёное царство полей и пастбищ.       — Я думал, что мы сойдём в Шиганшине или как её там правильно,— озадаченно заметил Галлиард.       — Честно говоря, я тоже. Может быть они так и оставили главный штаб в одном из ковчегов Розы. С южной стороны, если я не ошибаюсь, Трост должен быть,— фразы слетали с её губ отдельными порциями, и говорило это явно о том, что в голове Пик шёл глубочайший анализ всего происходящего.       Услышав этот знакомый тон, Галлиард взглянул в её задумчивое лицо. Отрешённый, но далеко не потерянный взгляд тёмно-серых глаз, казалось, сверлил, перебирал по косточкам всё то, что попадалось под его пристальное внимание. Но происходило это в плотной, запутанной веретенице мыслей Пик, которую она упорно и профессионально раскручивала в поисках истины. Её густые брови напряжённо опустились вниз, а вокруг глаз появились мелкие морщинки.       Для Порко это была уже давно знакомая картина, он видел её каждый раз, когда они вместе с Пик попадали в очередную передрягу. Вот только любовался он на неё каждый раз, как в первый. Глубокие вздохи приятного потрясения приходилось как-то скрывать, хватать воздух мелкими частыми порциями, но даже это выдавало его состояние. К счастью, увлечённая размышлениями Пик так ни разу и не разоблачила его, а может просто делала вид, что не замечает этот нервный взгляд, постоянно мечущийся между ней и первым попавшимся предметом рядом.       — Я пойду, попробую что-нибудь выяснить,— сказала она после пяти минут молчания.       Решительность и прямолинейность, которые пропитали не только её голос, но и ауру, не позволили Галлиарду что-либо возразить. Он машинально дёрнулся в попытке её остановить, но очень быстро отказался от этой затеи и молча продолжил смотреть ей в спину. Очередная знакомая картина. Конечно, он никогда не отличался особой предусмотрительностью или умением прогнозировать, но дальнейшее развитие таких ситуаций Порко с лёгкостью мог предсказать без помощи магии. Опыта было много за плечами.       Вот сейчас Пик наденет милую маску весёлой и улыбчивой девушки, может быть отчасти наивной, которая, разумеется, наповал сразит даже самого стойкого солдата. И в ходе случайного разговора она выяснит всё, что ей нужно. А солдат даже не будет подозревать о том, кому и что он с таким усердием рассказывает. Простодушная улыбка ещё долго не сойдёт с его лица. А Фингер всё с тем же милым видом покинет его, оставив на прощание какой-нибудь неоднозначный жест, чтобы он даже не вздумал о чём-то подозревать.       Именно так и произошло. И, когда она вроде как нечаянно сбила из рук одного солдата рюкзак и добродушно завела с ним разговор на совершенно постороннюю тему, Галлиард хмыкнул. Он пристально наблюдал за всем происходящим, читая по губам, о чём говорилось в той беседе. И если бы кто-то достаточно внимательный и сообразительный наблюдал за этой ситуацией со стороны, то заметил бы в его оливковых глазах бушующий костёр ревности и возмущения.       Его рыжеватые брови заметно сблизились, а между ними пролягли две глубокие морщины. Из-за физиологии и характера, ведь хмурился он часто и по многим поводам, они уже не скрывались полностью, оставляя после себя тоненькие линии-заломы на коже, даже когда его лицо было спокойным. Но что поделаешь? Такую особенность имеют эмоциональные люди, и, увы, к старости избежать морщин у них получается меньше всего.       В эту самую минуту внешность явно волновала Галлиарда в последнюю очередь. Прищуренные искрящиеся глаза неожиданно резко распахнулись от негодования, когда Пик с хохотом коснулась руки своего собеседника, как бы пожимая её в знак благодарности. А на лице солдата яркой краской заиграл румянец, который очень контрастировал с тёмно-зелёной формой. Он явно не ожидал такого действия, но именно в этом и был весь его смысл.       Порко пришлось плотно стиснуть зубы и большими порциями глотать воздух, чтобы затушить внутри бушующее пламя ревности. «Да-да, это всё для дела,— успокаивал он себя, но по-прежнему мысленно возмущался,— Ну неужели это было обязательно?!».       — Покко, нам ехать ещё часа два. Может перекусим?— бодрый голос Пик вызвал у него целый коктейль эмоций.       С одной стороны, частично в её тоне звучало реальное настроение, но с другой— что-то всё-таки скрывалось за этой приподнятостью. С того самого момента, как она направилась обратно, Галлиард не сводил с неё глаз, интуитивно пытаясь понять её состояние. Пик это заметила и, уже подойдя к нему, встретила испепеляющий взгляд знакомых, даже родных глаз немым вопросом: «Чего ты весь, как на иголках?». Хотя ответ на этот вопрос она прекрасно знала.       Её весёлое лицо мгновенно сменило краски, как будто с него сорвали эту привлекательную маску. Глаза едва прищурились, стали привычно спокойными и даже усталыми, а на губах заиграла снисходительная улыбка. И во взгляде читалась теплота, такая мягкая и согревающая.       Ревность и негодование как-то сами собой стали постепенно угасать. Ответив на её немой вопрос последней яркой искоркой в оливковых радужках, Галлиард достал из рюкзака еду, которую они предусмотрительно прихватили на базе за стеной. Видимо, он наконец рассмотрел то, что так упорно хотел увидеть в ней, и от этого стало спокойно. Рядом с ним осталась та Пик, которую он очень хорошо знал, которая, может быть, только с ним была такой разной и удивительной.