фальшь

Чжун Ли вздыхает, хмурясь от головной боли. Вот уже в десятый раз Чайлд умоляет его разрешить остаться в больнице на ночь, чтобы быть ближе к Итэру. Прошёл месяц. Мальчик так и не пришёл в себя. Снятие отпечатков пальцев ничего не дало. Пожалуй, это единственный случай, когда преступника нет. — Ну пожалуйста, — голос рыжего дрогнул, а глаза заслезились. Доктор до последнего не верил, что этот человек может плакать, однако увиденное доказало обратное. — Я хочу побыть с ним. Чжун Ли, как обычно, повёлся на актёрскую игру знакомого, поэтому, спустя долгие две минуты прожигания глазами, сдался. — Ты около него крутишься всё своё свободное время, — ворчит он, но его недовольство напускное, и оба человека в курсе этого маленького притворства. — Что же, тебе этого мало? Чайлд улыбается по-глупому, словно пятилетний ребёнок, нашкодивший и ожидающий наказания. Темно-синие зенки без блеска прищуриваются, а их обладатель ведёт пальцами по медицинскому халату старшего. — А это ещё что? — темноволосый с нескрываемым отвращением кривится, отталкивая рыжика. Тот продолжает лыбиться и молчать, чем злит ещё больше. — Дурак. — заключил брюнет, поёжившись. Он что-то злостно бурчит себе под нос, поглядывая на Чайлда осуждающе, потом же, не выдержав гнетущей атмосферы, покидает палату Итэра с явным смятением на лице. — А его до сих пор так легко одурачить, — довольный своей победой, мурчит мужчина, пускай никто не услышит его слов. — Забавно. Что в этом забавного, не знает ни один человек. Чайлд странный, и это факт, не нуждающийся в доказательствах. Но стоит признать, собственная таинственность вкупе с детской игривостью многих людей притягивает. Синеглазый истязает нижнюю губу острыми зубами, когда поворачивается к Итэру, что наверняка отчаянно сражается за свою жизнь, цепляясь тонкими пальчиками за любую возможность выиграть ещё чуть-чуть времени. На лице всплывает тоскливая улыбка. Он всегда таким был. Что бы не случалось — Итэр продолжал бороться, разбираться в проблемах, попутно умудряясь помогать и окружающим, хотя помощи, как таковой, никто не просил. Очаровательный ребёнок, заставляющий задыхаться, а сердечко пробивать ему рёбра. Если бы Итэр попросил доказать свою любовь, Чайлд, без сомнений, вырвал бы своё сердце. — Твой запах слабеет, — устало шепчет рыжевласый красавец, невесомо касаясь прохладными подушечками пальцев впалой скулы возлюбленного. — Я разрываюсь от беспокойства, Итэр, — он прикрыл глаза, оставляя лёгкий поцелуй на костлявой руке юноши. Аромат астр и мёда заглушался тошнотворной вонью медицинских препаратов и бинтов. Хотелось бы забрать мальчишку к себе и никогда больше не… Не допускать во второй раз произошедшего. Однако это невозможно. Чжун Ли ему не доверяет, впрочем, у него для недоверия есть все основания. Чайлд нехороший человек, однажды уже сделавший больно Итэру. Самому сокровенному, что есть в этом мире. Он понимал, что его нездоровое помешательство к добру точно не приведёт, но даже мысли о том, что его вещь Итэр общается с кем-то, помимо него, приводили в бешенство. Ничего не мог с этим поделать. Как можно побороть такое сильное желание присвоить мальчишку себе, когда тот и смотреть не думает в его сторону? Итэр никогда не относился к нему, как к другу, которому можно довериться. Всегда подозревал, вечно что-то вынюхивал, а стоило ему почти что загнать мужчину в капкан, Чайлд совершил нечто ужасное, отвратительное и подлое. Хочется позабыть об этом и не позволить вспомнить мальчику, а всё-таки, такие события хрен забудешь, поэтому ему остаётся изводить себя переживаниями. — Ты сам виноват в этом, милый, — вздыхает он, на секунду забыв, как дышать. — Ты игнорировал меня. Если бы ты полюбил меня, этого бы не произошло, — Чайлд просто пытается оправдать свои поступки, свалив всю вину на ни в чём не виноватого подростка. Конечно, ведь так взрослый чувствует себя намного легче, а голоса, шепчущие о том, какой он наглец, наконец ненадолго утихают. — Ну же, — скрипнула кровать, и Чайлд упёрся локтями в матрац по обе стороны от головы мальчика. — Очнись скорее. Мне так одиноко. Дыхание у Итэра слабое, только в полной тишине можно его услышать. Грудная клетка, естественно, вздымается, но незаметно. И лицо такое умиротворенное, безмятежное. Будь паренёк в сознании — сразу бы по носу кулаком прописал, и правильно бы сделал. Ибо нечего к беззащитному человеку лезть, да ещё и пробираться, словно в этом нет ничего такого, пальцами под больничную майку. Судорожно ощупывая тонкую кожу, через которую можно почувствовать выпирающие косточки, Чайлд продолжает нагло трогать юнца, ведя большой ладонью дальше, к розовым соскам. Глаза темнеют, а в низу живота так сладостно и в то же время болезненно ноет, отдаваясь в кончиках пальцев приятной дрожью. В какой момент Чайлд оказался полностью на функциональной кровати, хрипло дыша в основание шеи подопечного, да еще и лаская конечностями крохотные соски? Мужчина упустил это, но решил, что ничего страшного не произойдёт, если он снимет напряжение. В нём зародилось желание услышать стеснительные постанывания Итэра, увидеть возбуждающий румянец на щеках и такое соблазнительное облизывание обветренных губ, хотя он прекрасно понимал, что младший не сможет порадовать даже мычанием. Пока его тело бесстыдно исследовали холодные руки, выражения лица юноши оставалось неизменным. Конечно, блондин не мог ощущать прикосновения, как и не мог слышать низкого голоса Чайлда. Возможно, это было даже хорошо, иначе вряд ли бы он остался в восторге от того, что с ним делают.  — Я хочу тебя съесть. Из глотки вырвалось рычание, напоминающее животное, нежели человеческое. Стоило ли говорить о том, что и касания стали такими же? Наверное, нет. Как же хотелось поцеловать Итэра, однако рыжий не мог этого сделать из-за аппарата искусственной вентиляции лёгких, что давал пострадавшему существовать. Не имел право взрослый пренебречь жизнью младшего для собственного удовлетворения, отбросив прочь этот, как называл Чжун Ли, «клапан пациента», через который поступал вдыхаемый газ. Приходилось довольствоваться хрупким телом мальчишки, и Чайлду в самом деле этого, если так можно сказать, было достаточно. — Итэр, — жалостливо мычит старший, разводя податливые бёдра в стороны. От них не осталось прежней мягкости, коей обладали до комы, что слегка разочаровывало. В любом случае, это не значит, что они перестали возбуждать. Наоборот, для мужчины они казались в какой-то степени прелестными, а ещё такая бледная кожа так и манила поставить укус. Нельзя, вовремя останавливается опекун. Заметят. Нельзя оставлять метки, зато можно ласкать языком. Чайлд всегда найдёт выход, и для него никакая ситуация не будет казаться безвыходной. Задирая майку выше, рыжий с наслаждением утыкается носом в солнечное сплетение, вдыхает неуловимый аромат прозрачной кожи, впоследствии скользит им ниже и щекочет прерывистым дыханьем гладкий лобок. Стащил штаны и нижнее бельё Чайлд тремя минутами ранее, потому ничто не препятствует ему вобрать член в рот. Показалось, Итэр вздрогнул от неожиданности, но скорее всего, это воображение мужчины уже дорисовывает то, что хочет видеть. Вполне ожидаемо то, что орган белокурого мальчика не встаёт. Синеглазый не очень расстраивается, так как ожидал этого, и решил уделить внимание исключительно себе. Он не занимался сексом долгое время, несомненно, необходимо расслабиться в компании любимого, пускай и спящего глубоким сном, человека. Оторвавшись от миниатюрного члена, рыжеволосый с довольным видом наблюдает, как прозрачная слюна тянет от губ до кончика. — Итэр, — повторяет Чайлд, покусывая ключицы подростка. Мужчина делает это так, чтобы не оставить следов. Проблем не хочется, а коль об этом кто-то прознает, страшно представить, что с ним станет. И почему-то, это чертовски заводит. Сдавленно выдыхая, трётся пахом о мягкую простынь, испытывая странное хотение почувствовать, как нога Итэра массирует его вставший член. Человек хрипло смеётся, притупляя этот порыв. Нет, точно не сейчас он будет потакать своим кинкам. — Я не прощу тебе, — пришлось прерваться на дрожащий стон при яром трении ширинкой о согнутую ногу парнишки. — Если ты не проснёшься. И в ту же минуту он захихикал, удивляясь тому, насколько может быть наивен. Разве неясно, что Итэр терпеть его не может? Мальчонке всё равно, обижается Чайлд на него или нет. — Чёрт, — шипит взрослый. Пробежавшись пальцами по петелькам на брюках, не спеша расстегнул ремень, что только мешался. Вскоре из нижнего белья показался налитый кровью член, пульсирующий и обильно истекающий природной смазкой. — Я так хочу тебе вставить, детка. И я бы вставил, произносит про себя. Но твоё состояние не даёт мне этого сделать. Кончики пальцев подрагивают от волнения. В беспокойстве рыжий мужчина сжимает своё возбуждение, сдерживая низкий рык, что встрял поперёк глотки. Сухое движение рукой вверх вниз, болезненные ощущения, добирающиеся вплоть до ног. Пришлось смочить ладонь слюной, дабы она легко скользила по стволу. Действительно, теперь он мычит от удовольствия, жмурясь и изгибаясь в спине. Чайлд сминает свободной рукой бедро младшего, оставляя белые отпечатки, которые вскоре пропадают и кожа приобретает свой первичный цвет. Вот резкое прикосновение к головке выбивает шумный вздох, окрашивая щеки в более алый оттенок. Ему невыносимо жарко, потому расстёгивает первые пуговицы на черной рубашке, дёрнувшись от контраста температур. — Итэр, — шаловливая конечность перебирается на живот подростка, обрушая на него ласки, которые, если бы он находился в сознании, довели бы до оргазма. — Когда ты проснёшься, я трахну тебя. Можно ведь? Чайлд умрёт в случае отказа. Терпеливое ожидание сказывается на нём определённо неблагоприятно, и каждый раз, просыпаясь утром, рука уже инстинктивно тянулась к стоящему члену. Мастурбация приятна, с этим не поспоришь, но он уже задрался дрочить себе по несколько раз за день. Последние толчки в плотно сжатый кулак не приносят той услады, что приносили в первые разы. Ему надоело, однако другого варианта, как дрочить себе, у него нет. Женщин на дух не переносит, а мужчины, кроме Итэра, не привлекают. — Я люблю тебя, ты знаешь? — голос из-за накрывшего оргазма сел, сквозя бархатной хрипотцой. Ласковая улыбка озарила смазливое лицо Чайлда, и он потянулся к младшему, смахнув мягкие пряди чёлки, оставил нежный поцелуй на лбу, замотанном бинтами. Нехотя застегнул ширинку с ремнём, поднявшись с кровати. Мужчина ополоснул руки водой из крана, с неприязнью глядя на то, как сперма растекается по белой раковине, после исчезая. — Я останусь здесь. — продолжал вести бессмысленный монолог рыжик, сев на стул. Синеглазый грустно покачал головой. Возбуждение растаяло, и в объятья любезно приняло чувство вселенского одиночества, боли и тоски. Пожалуйста, приди в себя, Итэр.

***

Итэр просыпается. Опять же, не в больнице, а там, где отрубился в прошлый раз. Поднимаясь с постели, блондин держится за голову, которая, видимо, и вправду была огрета битой, раз боль ничуть не утихла. — Кошмар, — простонал вымученно школьник, оступившись и ударившись о тумбу затылком. Всё поплыло, а ушибленное место пронзила острая пульсация, усугубившая и без того плачевное состояние мальчика. Он не помнит ничего из того, что происходило вчера, но кажется, нечто нехорошее, потому что все конечности так ужасно ноют и тело скрипит, будто вот-вот развалится. Поправочка. Итэр помнит, как нашёл дневник и что прочёл в нём, а дальше он, скорее всего, уснул. Ну или нет. Мотнув головой, мальчишка тут же пожалел об этом. Головокружение настигло быстро, так что пришлось сесть на край кровати, массируя виски. К сожалению, его махинации не увенчались успехом, вроде даже хуже стало. В дверь робко постучали. — Итэр, — раздался тихий голос девочки. — Как себя чувствуешь? Мне так жаль… Жаль? — Ты можешь зайти, — через нос вдохнул брат, желая поговорить с ней тет-а-тет. Та, всё ещё скованная в движениях, крутит ручку двери и осторожно заглядывает. Она семенит к кровати, не забыв закрыть дверь, и садится рядом, неловко сложив руки на коленях. — Что произошло вчера? — напрямую спросил мальчуган. Девчушка пришла в замешательство, правда сиюсекундно оправилась, прокашлявшись в кулак. — Тебя избили, — правдиво отвечает блондинка. — Точнее, избил. Это был Сяо. Помнишь его? …Сяо? Почему его имя звучит правильно? — Не помню, — промямлив, Итэр покосился на ящик стола, с неприятным изумлением отметив, что он закрыт. Здесь кто-то был? — А из-за чего избил-то? минлю подняла голову, устремив на него немигающий взор. — Из-за меня. Её мягкие ладошки без разрешения родственника сжали его, переплетая одинаково длинные пальцы между собой. — Из-за тебя? — он недоуменно изогнул правую бровь. — Ты что-то натворила? Было видно, как сестра замялась. — …Не совсем, — пауза затянулась, и девочка очнулась, будто ото сна, лишь когда Итэр потряс её за плечо. — Мы с ним собирались пойти домой вместе, а ты неправильно понял ситуацию, подумав, что он до меня домогается. Ты ударил его по лицу, ну и, конечно, Сяо не стал терпеть. — Подожди, что? — ему не удалось сдержать смешка. Это звучало абсурдно и смехотворно. — Я подумал, что он домогался? Нам же не больше одиннадцати, о каком домогательстве может идти речь? Но ведь тот мужчина, упомянутый в дневнике, до меня домогался. веселье омрачилось тяжелой мыслью, невзначай промелькнувшей в разуме. А девочка тем временем застыла, не спуская с мальчишки взгляда. — Видимо, тебя Сяо хорошо головой приложил, — пробормотала она.  — Нам четырнадцать, Итэр, а Сяо шестнадцать. Показалось, внутри что-то треснуло. Как же так? Вчера же им было по одиннадцать, Итэр точно это помнит. Ошибки быть не может. Или… Он путешествует по своим воспоминаниям в хаотичном порядке? Возможен ли вообще такой вариант? Белокурый отмахнулся от вопросов, заполонивших голову. Школьник обязательно разберётся с этим позже. — Похоже, я действительно сильно ударился, — улыбнулся нервозно мальчишка, сконфуженно почесав шею. — Ты уж прости, я всё ещё дезориентирован. — Да ничего, — пожала она плечами. — К слову, Сяо зайдёт к нам скоро. Но тебе лучше не вставать с постели. Её мягкий голосок вдруг стал стальным, с приказными нотками. Выпустив ладони мальчонки из своих, девочка надавила на плечи брата, вынуждая того лечь. — И кстати, дйчал попросил передать это, — светловласка устало вздохнула, положив странную коробку на столик. — Я надеюсь, ты пьёшь таблетки? — с укоризной спросила та. Что ещё за таблетки…? Его пробрал озноб, и лоб покрылся испариной. Какие, к чёрту, таблетки? Что она несёт? — Итэр. — повторила девчушка, приблизившись к родственнику. — Ты же знаешь, их приём очень важен в твоём случае. — Пью… Я пью, — индифферентно выдавил юноша, вцепившись похолодевшими пальцами в плечи сестры. Однако она с лёгкостью отстранила конечности от своего тела, сжав железной хваткой. Сильная. — Не врёшь? — что ж, отрицать то, что сестра умна, было бы глупым. Девушка видит его насквозь, пронизывая ощущением полной безысходности. — Да не вру я, не вру! — Итэр сам не ожидал, что повысит голос. От шока девчоночка выпустила запястья сверстника из ладоней и отстранилась. — Прости, мне не хотелось кричать. — тяжело выдохнул блондин, извинительно улыбнувшись. Он хотел разобраться как можно быстрее в том, что с ним творится, но возможности такой не предоставлялось. А давление со стороны сестры поспособствовало тому, чтобы Итэр сорвался. — Это я должна извиняться, — голосочек сестрёнки потускнел, видимо, она и вправду себя корила за чрезвычайное беспокойство. — Я отношусь к тебе, будто ты маленький и глупый ребёнок, всё время забывая, что тебе, как и мне, уже четырнадцать. Наверняка ты злишься на меня. Золотистоглазый неопределённо покачал головой, сам не зная, какие эмоции испытывает от этой навязчивой гиперопеки. Ну или, будет правильнее сказать, он знал, просто не хотел лишний раз обижать девочку. Школьница хотела было сказать что-то ещё, однако этому помешал стук в дверь мальчика. — Сяо? Можешь войти, — разрешила сестра, словно она тут хозяйка. Итэр подавился возмущением, собираясь высказать своё недовольство, но, стоило незнакомцу войти, парнишка решил оставить свои гневные реплики на потом. Ученик средней школы растерялся, когда увидел чёткие черты лица парня, хотя был готов увидеть ту же безликость, что была у родственницы и опекуна. — Приветствую, — Сяо наградил его ледяным взглядом, бросив школьную сумку на пол. — Как твоя голова? Итэр стушевался. Всё же, он никак не ожидал такого исхода, потому и слова находятся не сразу. — Болит, но всё в порядке, — наконец потрудился ответить паренёк, изучая старшего взглядом. Сяо ему симпатичен, внешность азиатская, как у Чжун Ли, и милая. Острые скулы и такой же острый нос, глаза цвета грязного золота с необычными кошачьими зрачками. Красная подводка, нанесённая на нижние веки, придаёт ему большего шарма и загадочности. Тёмная кожаная куртка и выцветшая майка смотрятся забавно, однако это не делает внешний вид Сяо нелепым, просто… Специфичным? Итэр сам не обладает хорошим вкусом, в моде не разбирается, оттого ему, наверное, и нравится этот парень. — А ты как? Сяо пренебрежительно фыркнул, мельком глянув на девушку. — У тебя удар, как удар котёнка, — не удержался от ехидничества он. — Я не пострадал. А вот твой вид оставляет желать лучшего. — Ох, мальчики, я лучше оставлю вас наедине. — вдруг засуетилась сестрица, соскочив с кровати. Под удивлённые взгляды парней она, что-то щебеча под нос, покинула комнату, закрыв дверь. — Ну, — отойдя от странного поступка блондинки, мальчонка виновато поджал губы. — Всё не так плохо на самом деле. И спасибо за заботу, Сяо. — З-заботу? — юноша как-то вжался, резко отвернувшись и сжав руки в кулаки. Он стеснялся. Затем, глубоко вдохнув, вернул себе спокойствие. — Ладно, расценивай это как хочешь. Итэр ослепительно улыбнулся, вынуждая Сяо прищуриться, сдерживая новое желание отвернуться по причине появившегося румянца. — Тебе ведь нравится моя сестра? — и снова школьник торопится с вопросом. Темноволосый пристально смотрит на него, а затем недовольно сдвигает брови к переносице. — Нисколько, — он отвечает правдиво на удивление для самого себя. — Мы сдружились на занятиях боевым искусством, вот и всё. — А, вот как… — светловолосый смущенно ухмыльнулся. Всё же, нельзя спрашивать о таких вещах сразу, ибо это некультурно. — Раз ты задал мне такой вопрос, — Сяо не скрывает мрачной усмешки. — То и я позволю себе такой же. В каких ты отношениях с домчйла? Кем…? Итэр не понимает. — Прости, — измученно простонал младший. — Я не знаю, о чем ты. — Я видел вас за школой, — прошелестел янтарноглазый. — Вы целовались. Ты встречаешься с ним? Мальчонка гулко сглатывает, широко распахнув глаза. Кожа ладоней вспрела, а по виску потекла капля солёного пота. Только не говори мне, что… — Твой опекун, — а Сяо продолжал, пригвоздив внимательным взором к постели.  — Случайно не домогается до тебя? В который раз в мальчишке всё обрывается. Он вспомнил. Вспомнил, что опекун сделал с ним. — Я-я… — глаза предательски защипало, и из глотки вырвался первый всхлип. Как поступить? Он не знает. Он растерян и разбит, ощущая себя воистину беспомощным. — Сяо, я боюсь, что… Итэр дышит с трудом, слыша, как собственное сердцебиение отдаётся пульсацией в ушах и как грудная клетка разрывается от боли. Ему кажется, что истерика неминуема, однако грубоватые руки парня до смешного нежно приобнимают за плечи, неловко притягивая к себе. Он будто обнимает кого-то впервые, но это именно то, что нужно Итэру в данный момент. Блондин с шумом выдыхает, прикрывая медовые глаза. Ему нужно больше тепла чужого тела, вот почему хрупкий мальчик жмётся ближе, зарываясь лицом в крепкое плечо. Сяо не обращает внимание на жжение в спине, возникшее от ногтей приятеля, что оставили на бледной коже наверняка сильно видные царапины. — Итэр, — горячее дыхание обожгло ухо. Старшеклассник, не зная, куда деть свои руки, кладёт их на поясницу белокурого. Его действия только больше сближают их, юноше становится не по себе от чересчур тесного контакта. — Так я прав? Вместо ответа мальчуган едва заметно кивнул. Подросток, честно, толком и не понял, почему расплакался. Возможно, это из-за всех вместе взятых событий, произошедших за столь короткое время. …Ну и, конечно, от страха. Страха, что это повторится вновь. Прошло больше трёх лет с того ужаса, кто знает, что ещё этот паршивец с ним делал за это время? — Я что-то совсем расклеился, — выдавил из себя хриплый смех и отстранился, стирая с уголков глаз прозрачные слёзы. Ожидаемо, это не помогает. — Пожалуйста, сохрани это в секрете. Это для твоей же безопасности. Сяо молчит. — И ты продолжишь терпеть? — новый друг с осуждением сверлил его взглядом, сложив руки на груди. — Нет, — пообещал сиплым голосом Итэр, чувствуя себя обессилевшим. — Доверься мне. Янтарноглазый сомневается, кусая свои губы. Это прекрасно видно, однако мальчишка и не думает обижаться. Он бы сам колебался на его месте. — Если с тобой всё-таки что-то случится, — тяжелые ладони Сяо легли поверх плечей мальчонки. — Я доложу в полицию. — по серьезному выражению лица можно понять, что он не запугивает, а честно докладывает о своих планах. — Всё будет в порядке, — чеканит младший, убирая конечности знакомого. — А теперь уходи. Я хочу отдохнуть. Он выталкивает сопротивляющегося приятеля за дверь, заперев её на щеколду. Сползая по ней вниз, школьник поджимает ноги к животу, пряча лицо в коленях. Ему очень страшно. Помимо парализующей тревоги парнишка пропитывается злобой, такой же разрушающей, какой и страх. Блондин боится, и в то же время желает отомстить. В мыслях мелькает напоминание о том, что ему нужно посмотреть новые записи в дневнике. А еще проверить, что за коробку ему передала сестра по просьбе ненавистного опекуна. Поднявших на ватных ногах, мальчик подходит к столу, выдвигая ящик. Там пылится блокнот, вызывающий липкий, до невозможности мерзкий мандраж. Дрожащими пальцами открывает его, пробегаясь глазами по первой, коряво написанной строчке. …Тысячный день, 2019 год. Сегодня нам с …ин исполнилось четырнадцать, …лд подарил мне кое-что, что я хочу сжечь. …Костюм горничной. Конечно, при моей сестре он подарил мне новый телефон и вертолёт на пульте управления, этот подлец же не дурак. Но ночью он пришёл ко мне в комнату. …лд снова трахнул меня. Я хочу знать, когда это закончится. Я устал. Итэра тошнит. Он не замечает, как слёзы капают на пожелтевшую бумагу. Вот уже на ней виднеются несколько прозрачных капель, испортивших и без того плохие листы. Чтобы не упасть на пол, ему приходится сесть обратно на кровать, даже не удосужившись стереть солёные дорожки с щёк. …Тысяча восьмидесятый день, 2019 год. Мне надоело. Если ты читаешь это, больной ублюдок, то я желаю, чтобы тебе разъело глаза при прочтении. Ненавижу тебя. Мальчик кривится, отшвырнув книжку в дальний угол. Та злосчастная страница перепачкана запёкшейся кровью, и пусть, скорее всего, прошло немало времени, он уловил металлический запах. Да быть того не может. Губы искривляются в поломанной улыбке. Он хотел покончить с собой. Итэр задирает рукава свитера, шокировано глядя на бледные шрамы, украшающие оба запястья. Их немыслимое количество, некоторые не особо глубокие порезы уже почти зажили, а вот те, которые тянутся вдоль белоснежного запястья, затягиваются невообразимо медленно. — Ха-ха. — хихикает он, пялясь в одну точку. Паренёк ломает коробку рукой, без какого-либо удивления рассматривая рассыпавшиеся по полу золотистые пилюли. Ничего нет изумительного в том, что после попытки самоубийства его стали пичкать антидепрессантами.