***
Когда Кирилл слышит шаги, поделать он уже ничего не может. Темнота вокруг расступается лишь для того, чтобы пропустить отблески огня. Блять. Кирилл вскакивает с кровати, понимая, что в доме, кажется, пожар. Ему приходится несладко, огонь едва не опаляет волосы, а сам он с трудом стоит на ногах. Он пытается сбежать из комнаты, чувствуя себя загнанной в угол крысой. Кирилл почти уверен, что сегодня умрёт. Ему страшно. Кирилл думает, уж лучше бы всё закончилось всего лишь столбом, но теперь даже это ему не светит. Он кричит, не может сдержаться, умоляет его не трогать. Человек в маске, чей силуэт Кирилл мельком видел в спальне, идёт следом. Спокойным шагом. Кирилл даже успевает добежать до машины, это его последняя надежда, он всё ещё кричит, умоляя его отпустить. Кирилл — мальчик, конечно, иногда даже гордый, но какая уж тут гордость, когда тебя на полном серьёзе собираются спалить живьём. Внезапно человек останавливается. Гречкин судорожно пытается завести машину, а человек медленно склоняет голову на бок. Кирилл даже успевает уцепить крохотный клочок надежды, но тут псих вновь начинает двигаться. Ударяет Кирилла по голове чем-то тяжёлым. Занавес с перебоями опускается…***
Просыпается Гречкин хрен знает где и хрен знает когда. Вокруг темно, хоть глаз выколи, и тут же возвращается страх. Надолго ли он здесь? Почему псих вообще оставил его в живых? Кирилл поднимается, нога за ногу плетётся вперёд, на ощупь найдя стену, пытается добраться до выключателя. Результатов никаких, зато Кирилл осознаёт, что за ногу прикован к гребаной стене. Ну, предположительно, потому что цепь довольно длинная. Он вновь кричит, пытается позвать на помощь, невзирая на сорванное горло. Глупо, ведь скорее всего здесь его услышит только мудак, который Кирилла сюда и притащил. Через какое-то время приходится заткнуться. Горло нещадно саднит, Кирилл вновь обходит комнату кругом, на этот раз пытаясь найти воду. Спустя ещё полчаса уровень страха пробивает даже потолок, потому что до Гречкина вдруг доходит — его вполне могли оставить здесь, помирать без еды и воды. Может быть, похитителю это показалось более весёлой затеей, чем сожжение. От плача у Кирилла болит голова и чертовски саднит нос. Ему кажется, что он больше никогда не сможет нормально дышать. Гречкин возвращается на кровать и затихает, изо всех сил пытаясь успокоиться. Новый план. Он дождётся похитителя и сделает всё, чтобы выбраться на свободу. Мысль о том, что сюда больше никто не придёт, оказывается слишком страшной, и приходится её отбросить, лишь бы не начать потихоньку сходить с ума. Кирилл даже закрывает глаза, пытаясь заснуть. На побег ему явно нужны будут силы. Правда, он тут же дёргается, садясь и дико озираясь, в панике ожидая вновь увидеть алые отблески. Вокруг всё ещё кромешная темнота, но план немного поспать всё равно проваливается. Гречкин изо всех сил пытается хотя бы не думать. Стоит на секунду отпустить себя, сразу же вспоминается глянцево-красная лужа крови, так хорошо подошедшая к его чёртовой машине. Кирилл всё равно надеется, что псих её не сжёг. Следом на ум приходит мелкая девчонка, сломанной куклой валяющаяся на дороге. Кирилл лишь мельком видел её личное дело, зато чёрную ленточку на фотографии разглядел чётко. И вот в тот момент уверился точно — он всё-таки убил человека. Легко воспринимать людей в целом, как мусор. Кирилл даже слишком хорош в этом, но он никогда раньше не видел людей, мёртвых из-за него. Гречкин тянет себя за пряди, свисающие на лицо, пытается вернуться в реальность. Девчонка ведь сама виновата, да его из-за неё посадить хотели. Кирилл морщится, на ум приходит второй ребёнок, буквально упавший рядом. Кирилл представить себе не мог, что кого-то можно так любить. Гречкин всё-таки отрубается, слишком вымотанный произошедшим. Темнота ему больше не мешает.***
Будит Кирилла пинок. Он морщится, со сна пытается пнуть в ответ, но с закрытыми глазами так никуда и не попадает. Когда Гречкин всё-таки справляется с тем, чтобы открыть их, глаза режет от включенного света. Кирилл вспоминает о своём решении бороться и делает вторую попытку окончательно проснуться. Напротив него стоит высокий человек в странном костюме. Скорее всего, это тот самый псих, который пытался его сжечь. Они молчат ещё какое-то время, всматриваются друг в друга. Затем Кирилл всё-таки открывает рот изо всех сил пытаясь казаться уверенным. — Зачем я тебе понадобился? — спрашивает, поднимая брови и тут же чувствует прошившую лицо боль. Сквозь маску сложно рассмотреть оппонента. — Надо было тебя сжечь, — голос механический, но откуда-то всё равно прокрадываются ленивые нотки. Кажется, Птица, проще дать ему хоть какое-то имя, пусть оно и всплывает только из-за клюва костюма, вовсю развлекается. Гречкину странно и немного противно, к тому же, у него всё ещё ноль полезной информации. Обычно именно он развлекается за чужой счёт, и изменившаяся ситуация его бесит и пугает. Гречкин чувствует себя беспомощным. — Так почему тогда я оказался здесь?! — вряд ли кричать на маньяка — самое лучшее, что он может сделать в подобной ситуации, но Гречкин понятия не имеет, что принято делать по протоколу. И есть ли хоть какие-то правила на подобный случай. Наверное, должны быть, Гречкин отчего-то убеждён, что весь мир живёт по правилам, и только с ним одним мудростью делиться не спешит. — Передумал, — Птица пожимает плечами. Вновь слегка склоняет голову набок в заинтересованном жесте. — Будешь трофеем. Рука в перчатке внезапно мягко ложится на светлые волосы. — У меня никогда не было ничего своего, — Птица звучит почти печально, а Гречкину хочется орать. Он не нанимался тут в службу психологической поддержки. — А тут ты, такой блестящий и сверкающий, пустой и бесполезный, безделушка. Кирилл вздрагивает, почему-то эти слова поражают его даже больше, чем костюм. — К тому же, никому из-за твоей потери плохо не станет. Вот видишь, меня даже злодеем назвать нельзя, — Птица гладит его по щеке, трогает татуировку. Гречкина трясёт. Мудак, по большей части, прав, даже отец над внезапным исчезновением рыдать не будет. Будет искать, нельзя же прокурору во всеуслышание признаться: «простите, но тому, что мой сынуля сгинул, я только рад». — Всего лишь делаю этот город чуточку чище, — Гречкину огнемёт вспоминается. Ну да, ну да, выжигает заразу дотла. Так и не дождавшись от него реакции, Птица отвешивает ему пощёчину. — Но почему я? — Кирилл чувствует жар, приливающий к щеке. Он знает, что вот-вот опять позорно разревётся, либо смеяться будет, пока не вывернет, но изо всех сил продолжает сдерживаться. — Ты ещё и тупой, — Птица качает головой в притворном сочувствии. — Я же уже объяснил — хороших людей трогать не велено, — вот и когда он это объяснил? Когда блестяшкой дешёвой назвал что ли? — Я пришёл исправить несправедливость. Очистить мир от грязи. Птица многозначительно замолкает, хотя, может быть, он просто собирается с мыслями. — А, как оказалось, вполне можно совместить приятное с полезным. Двух зайцев, так сказать, одним махом, — Кириллу не хочется быть зайцем. Он слишком живо представляет себе охотника с ружьём. И в конце концов, зайчик реально окажется мёртв, а не вернется домой с честно спизженным добром. — Я хочу уйти отсюда, — Кирилл продолжает пытаться. Не может же он оказаться настолько отбитым. Это просто не может быть правдой. Подобного не могло произойти с Кириллом. — Не-а, — Птица фыркает, явно вновь позабавленный. — Ты теперь принадлежишь мне. Гречкин смотрит вокруг со смутной надеждой на розыгрыш. Слишком уж пафосно прозвучало. Он даже не станет убивать тупых идиотов, придумавших эту хуйню. Может быть, даже поржёт вместе с ними, только бы всё это оказалось неправдой. — Туалет с ванной здесь, — Птица успевает отойти и толкнуть ранее незамеченную дверь. — Дверь не запирается. Вздумаешь творить глупости — укорочу цепь, — блять, кажется этот мудак всё-таки не шутит. И даже не будет сжигать его прямо здесь и сейчас. Не то чтобы Кириллу так уж этого хочется, но альтернатива звучит как-то слишком херово. Зачем он понадобился Птице в этом подвале? У Кирилла мысли довольно смутные, но уже слишком пугающие. Гречкин обнимает себя за плечи, пытаясь втиснуться в эту новую реальность, где его собираются удерживать в подвале. На цепи. Он всё-таки всхлипывает, не сдержавшись, и тут же вздрагивает от новой пощёчины. — Не ной, — теперь голос Птицы звучит почти брезгливо. — Значит, как причинять вред, так мы первые, а как принять последствия собственных поступков — так сразу в кусты? Считай, что просто сидишь в камере. Может быть, даже не на пожизненном. От твоего же поведения зависит, — Кирилл ни на грош ему не верит. Отпустит, ну-ну. Осторожно языком зубы ощупывает, стараясь, чтобы хоть этого Птица не заметил. Во рту объявляется стойкий привкус крови. — Мне пора, — Птица ставит перед Кириллом бутылку с водой. — Еду чуть позже принесу, — Гречкину плевать, ему просто хочется, чтобы Птица свалил уже. Кирилла всё продолжает трясти и он ни черта не может с этим поделать. Птица срывается с места. Он вообще порывисто двигается. Кирилл никак не может понять, как это возможно в настолько громоздком костюме. Но вообще, костюм чуть-чуть успокаивает. Птица не спешит показывать ему своё лицо, так может быть он и не врёт. И вправду отпустит. Когда-нибудь. После того, как наиграется. Кирилл морщится, вот об этом ему точно думать не нужно. Когда Птица уходит, Гречкин тянется к бутылке. Пить хочется жутко, но сил уже почти не осталось, так что грёбаная крышка кажется буквально приросшей к бутылке. И всё же он справляется. Кирилл никогда бы не подумал, что простая вода может оказаться настолько вкусной. Он выхлёбывает всю бутылку в пару глотков и только потом думает, что стоило бы оставить хоть что-то на потом. Он не знает, когда именно Птица придёт в следующий раз, и если без еды выжить какое-то время ещё реально, то без воды окажется совсем хреново. Ещё через пару минут Кирилл решается подняться. Ему срочно нужно в туалет и он чувствует какую-то идиотскую благодарность к Птице, который удосужился позаботиться хотя бы об этом. Он действительно надеется, что пернатый гад не соврал про замок, потому что сил на ожидание у него точно не хватит. Конечно, остаётся бутылка. Чёрт, Кирилла передёргивает от отвращения. К счастью, дверь оказывается открытой. Маленькая комнатка нагоняет на Кирилла какое-то странное чувство удушья. Хочется вернуться обратно, в кажущийся уже почти уютным подвал, почему, кстати он вообще решил, что это подвал? Здесь едва помещаются душ, туалет и раковина, и к счастью, всё это выглядит новым. Кирилл снимает с себя штаны. Где все его шмотки он понятия не имеет. Скорее всего, провоняли гарью и были безжалостно выброшены. Ну, либо это очередной элемент устрашения. Кирилл нервно смеётся, всё-таки не удержавшись. Ну, по крайней мере, не новый приступ рыданий, и то ладно. Он садится на пол в душевую кабинку и сидит так чёрт знает сколько времени, наслаждаясь горячей водой. Кирилл любит воду. Выйдя, заворачивается в полотенце, прихватывает штаны и наконец-то возвращается в подвал. Садится на кровать, первым делом хорошенько протирая намокшие звенья цепочки. Кирилл, конечно, сомневается, что она металлическая, но если это так, он не собирается ходить с ржавой цепью.