Меня сломали, мне скучно и я хочу в подвал

Просыпается Кирилл ближе к вечеру. По крайней мере, в окне сплошная тьма. Даже фонариками почему-то не подсвечивается. Олег тоже отсутствует, но как раз это не странно. Голова наконец-то прошла окончательно. Кирилл идёт на кухню, в надежде, что найдёт там что-то повкуснее вчерашнего тыквенного супа. Вместо этого видит Свету и Лизу, которые, впрочем, делятся с ним едой. Они же втягивают его в разговор о принцессах и почему-то рейнджерах. Кирилл не особо понимает о чём они, но разговор всё равно старается поддерживать. Это довольно хорошо убивает тревожность. Он доедает котлеты, но всё равно остаётся сидеть там где сидел. Лиза рассказывает неожиданно интересно или же просто с достаточным энтузиазмом. В любом случае, Кириллу нравится. Он достаёт телефон, в телеге обнаруживает не слишком лестные сообщения от Матвея. Да уж, о том, чтобы написать ему, Кирилл не подумал. Он отвечает хотя бы сейчас, обещая завтра прийти. Уточняет, что было на Уголовном праве. Другие предметы его не особенно пугают. Кирилл достаточно разбирается в предмете, чтобы позволить себе пропустить один день. Впрочем, жизнеутверждающего Матвей не сообщает. Препод, видимо заметив, что Кирилла нет, дал проверочную на дополнительные баллы без возможности переписать. Единоразовая акция, так он это назвал. Может быть, конечно, Кирилл себя накручивает и уж он-то тут не причём, но паранойя ехидно посмеивается. — Что-то случилось? — Лиза отвлекается от разговора, смотрит на него обеспокоенно. — Всё нормально, — он пытается улыбнуться, в чём неожиданно даже преуспевает. Уж на девочку-то он точно свои проблемы перекладывать не собирается. Она кивает, вновь начиная что-то рассказывать и Кирилл отключается, изредка поддакивая в нужных местах. Он снова начинает волноваться, но теперь уже по поводу Разумовского. Тот ведь опять сказал, после работы, а это слишком размытое понятие. Кирилл тяжело вздыхает. Трёт висок, хотя голова и перестала болеть. Хочется пойти искать Волкова. Рядом с ним Кирилл чувствует себя куда спокойнее. Но сейчас даже это кажется навязчивым. Ему стоит научиться решать свои проблемы самостоятельно. В конце концов, он уже мешал Серёже работать, не раз и не два. Так что сейчас-то мешает? Кирилл прекрасно знает ответ. Именно поэтому он сейчас сидит на кухне, размалывая картошку в пюре. *** Серёжа показывается ещё где-то через полчаса. Здоровается со всеми, даже недолго поддерживает разговор, расспрашивая Лизу как у той дела. Потом укоризненно смотрит на Кирилла, предлагая перестать мучать еду. Гречкин послушно соскребает остатки в мусорку, идёт вслед за Серёжей. Хочется ещё раз спросить, точно ли того всё устраивает, не задолбал ли Кирилл его со своими тараканами, но он упорно молчит. Серёжа доводит его до комнаты, усаживает на кровать, и совсем уж внезапно по волосам гладит. — Всё в порядке, — как будто бы сообщает заранее. Кирилл в ответ не очень уверенно кивает. Он хочет было спросить где Олег, но только придвигается ближе к Серёже. — Сегодня без Олега, — Серёжа фыркает, будто бы подслушав его мысли. — Он опять тебя жалеть начнёт, проговорит то, что должен говорить ты и так мы точно ни на миллиметр к цели не приблизимся, — только вот улыбается Разумовский как-то слишком уж довольно. Кириллу резко вспоминается, что наказать обещали не только его. — Так мы собираемся разговаривать? — Гречкин вообще-то надеялся на чуть-чуть другое времяпровождение. — Это же тоже можно засчитать как часть наказания, — теперь Серёжа просто смеётся. Всё ещё слишком довольный. Кирилл не собирается спрашивать, что именно он с Олегом сделал. И так же узнает. Но любопытство грызётся некормленным крокодилом. — Слишком жестоко, — вместо этого Кирилл делает вид, что обиделся. Отползает поближе к изголовью. Смотрит на Серёжу настолько испуганно, насколько получается. Разумовский, гад, в ответ только ржёт. — Рано бояться, — поясняет, отсмеявшись. Кирилл только глаза закатывает. Ну да, теперь он уж точно от разговора не отвертится. И Серёжа всё-таки прав, с Олегом было бы проще. — Просто я почему-то думал, что мы всё уже обсудили, — всё ещё притворяется идиотом. Ну может, хоть сейчас прокатит. — Не в деталях, — Серёжа всё ещё улыбается. Садится на кровать рядом с ним. — Слушай, — он кладёт руку Кириллу на плечо, и тот забивая на притворный ужас, прижимается к Разумовскому боком. — Я не хочу, чтобы ты пытался меня провоцировать. — Чего? — Кирилл вскидывается, опять пытаясь отстранится, но Серёжа придерживает, не давая. — Попробуй прямо говорить, чего ты хочешь, хорошо? — он продолжает устало, а Кирилл подтягивает коленки к груди, хотя бы так пытаясь закрыться. Ему неловко. Он понимает, ну не совсем же идиот, о чём говорит Разумовский. Но, блять, тот хотя бы представляет насколько то, что он предлагает сложно? — Иначе у нас вечный цирк с конями выходит. А я хочу понимать тебя с первого раза, а не тогда, когда меня Олежа лицом потыкает, — вот здесь хихикает уже Кирилл. Потому что ну жиза же. Разговор ему по прежнему не нравится. Не так-то просто объяснить то, что ты чувствуешь другому человеку. Особенно, когда эти самые чувства ты признавать даже перед собой не хочешь. — Хотя бы попробуй, — Серёжа вздыхает, явно понимая его молчание правильно. — Попробую, — Кирилл кивает согласно. Ему даже это пообещать сложно. — Умница, — Серёжа его по голове гладит и это уже приятная часть вечера. — А теперь можно и к наказанию перейти, — Разумовский хлопает в ладоши, заставив Кирилла покраснеть. Серёжа затаскивает его себе на колени, по голове продолжает поглаживать, как большую собаку. На наказание это пока не тянет даже с натяжечкой. Кирилл молчит, раздумывая, ждут ли от него каких-то действий. Впрочем, голос подать он так и не успевает. Нагладившись, Серёжа спрашивает уже сочувственно. — Так, а за что конкретно тебя наказывать будем? — Кирилл закатывает глаза, благо сидит спиной и Серёже этого видно быть не должно. — Я заставил тебя волноваться, — через какое-то время выдаёт он. — Умничка, — Серёжа вновь возвращается к подбадривающим поглаживаниям. — Ещё? — Кириллу хочется клацнуть челюстями и заслужить вот прямо-таки прозрачный повод, вместо этого он выдаёт задумчиво, — Олега тоже заставил. — Ещё, — вот это уже как может засчитаться как издевательство. Кирилл пытается что-то придумать. — Не спросил разрешения? — наконец пробует осторожно. Серёжа легонько его по щеке бьёт. — Нет, ты здесь не пленник, разрешения спрашивать и не должен, — Кирилл немного расслабляется. Он понятия не имел, что у вопроса может быть неправильный ответ, но из-за этого происходящее становится больше похожим на очередное расчерчивание границ. Но вообще-то немного обидно. — А Олег? — спрашивает больше с подъёбом, за что вновь получает. Недостаточно сильно, чтобы поранить, больше обидно, чем больно. Вполне удовлетворительно, хотя щека и вспыхивает жаром. — А это ты потом с ним обсудишь. Тебе был задан конкретный вопрос, — Кирилл ёрзает. Он в принципе лучше думает в движении. — Я не знаю, — произносит наконец максимально грустным тоном. Серёжа больше его не подлавливает, а это уже значит, что фаза серьёзных разговоров наконец-то прошла. — Подумай, — а ещё это похоже на игру и Кирилл бы много отдал, чтобы узнать, какой ответ правильный. К сожалению, даром телепатии он пока не овладел. — Зря потратил время Юли, — это выходит совсем уже несчастно, зато хоть пощёчина сильнее. — Неожиданно, — несмотря на то, что это всё ещё явное «нет», Серёжа звучит довольно. Кажется, он просто сидит и ждёт, до чего же ещё Кирилл додумается. — Прогулял универ, — Кирилл почти подпрыгивает от пришедшей в голову идеи. Ну это же было элементарно. И Серёжа гладит, а не бьёт, а значит ещё и правильно. — Всё? — у Кирилла ведь правда версии окончательно кончились. Он может конечно ещё какую-нибудь хрень выдать, но, как говорится, не ради этого они сегодня собрались. — На первый раз хватит, — Кирилл расслабляется. Всё, отмучился. — И что теперь? — интересуется почти игриво. — А теперь всё, — Серёжа звучит наигранно строго. *** Получать по заднице — уже не ново. Ново то, что приходится просить. Так это совсем не походит на наказание, но Кирилл не собирается жаловаться. Он собирается краснеть и отчётливо проговаривать «пожалуйста», потому что когда он мямлит, Серёжа, сука такая, останавливается. — Я тебя ненавижу, — выходит устало, но очень экспрессивно, Кирилл может и хочет собой гордиться. Разумовский в ответ только хмыкает, бонусно ударяет по заднице. Кирилл обиженно всхлипывает. Не то чтобы ему не нравилось, но это выходит за рамки договорённостей. — Сделал тебе бо-бо, — Серёжа почти сюсюкает, поглаживая покрасневшую задницу. Кирилл хочет было возмутиться, но забивает. Ему тепло, хорошо, и насколько бы ситуация не попахивала сюрреализмом — его всё устраивает. — Ага, — так что вместо возмущений он просто соглашается, для проформы всхлипывая ещё пару раз. Плакать не сложно, да это и не притворство даже, эмоций слишком много. — Бедненький, — Серёжа продолжает его гладить, заставляя растекаться по ровной поверхности. Если бы Кирилл умел мурлыкать, он бы сейчас исполнил на бис. — А кто во всём виноват? — вместо этого он ворчит. — Не поделишься своими соображениями? — а ведь Серёжа уже даже не пытается строгость изобразить. В его голосе смех и что-то похожее на нежность, то, от чего Кирилла мажет и заставляет действовать. — Ударил, — не то чтобы это звучало хоть как-то объясняюще. По факту, Кирилл просто продолжает жаловаться. И это жалоба совсем не на то, что ему больно. Он не особенно надеется, что Серёжа поймёт, в конце концов, тот сам просил проговаривать всё словами. — Больше не буду, — а может и понимает, по крайней мере, не спорит. Не пытается сказать, кто из них напрашивался. — Почему? — до Кирилла доходит с небольшой задержкой. Он вообще-то совсем не этого добивался. На секунду становится страшно, что реально не будет, но Серёжа не сильно стукает его по макушке. То ли дурь выбивает, то ли доказывает, что ещё как будет. Чтобы не заржать прямо в моменте приходится сдерживаться. — Чтобы ты, радость моя, не обижался, — как-то не заходит у них сегодня интим, одни смехуёвочки. И не то чтобы они Кириллу когда-то мешали, но вот прямо сейчас секса как-то не хочется. Хочется сидеть, прижимаясь и продолжать обсуждать какую-нибудь фигню. **** — Так что ты с Олегом-то сделал? — Кирилл чувствует себя почти счастливым. Серёжа отводит взгляд. — Ничего такого, — он улыбается задумчиво и Кириллу мгновенно становится страшно. Потому что ну проблемы у Серёжи с тормозами, если это Олега касается. Как, собственно говоря и у Волкова, что превышает градус возможной неадекватности процентов на сто. — Ты меня пугаешь, — это признать поразительно легко. Можно ещё гримасу жалостливую сделать, чтобы проняло побыстрее. Разумовский в ответ только кривится. — Всё по согласию, — ну да, Кирилл думает, что следующий стадией их диалога будет «ты меня не любишь». Гречкин прикидывает варианты. Ну что такого ещё Серёжа мог сделать, чтобы сейчас отмалчиваться? Кирилл сам себя эгоистом чувствует. Мог ведь заранее уточнить детали. — Что именно? — Кирилл вообще-то даже не давит. Он не думает, что когда-нибудь сможет переспорить Серёжу. По большей части надеется на то, что тот всё ещё собирается придерживаться договорённостей. А потом в голове загорается лампочка. Кирилл едва подавляет смешок, продолжая повторять себе, что это всё только от неожиданности и медленно произносит. — Ты ведь не запихнул его в подвал? — Серёжа пожимает плечами. — Блять, — не то чтобы это было самой разумной реакцией. И Кирилл правда верит, что Олег и сам этого хотел, не мог не хотеть, но теперь Гречкин высчитывает на сколько часов Волков там оказался. Потому что вряд ли Серёжа ограничился тем, что запер дверь. — Пойдём уже, — Разумовский не выглядит расстроенным или так, как будто бы только что об Олеге вспомнил. Кирилл не сомневается — помнил и отслеживал всё это время, но блять, сама ситуация всё ещё отдаёт не слишком приятными флэшбэками. Ещё слегонца завистью и интересом, но это Кирилл тараном запихивает на место. Он рад, что Серёжа сказал ему и позвал с собой. Потому что, во-первых, волнение его теперь не отпустит, а во-вторых, ему всё ещё крайне интересно. Кирилл надевает спортивки, встаёт с кровати, едва не заваливаясь назад. Да уж, расслабился он явно больше, чем понял сам. Они никуда не спешат, по большей части потому, что Серёжа внимательно следит, чтобы Кирилл не споткнулся обо что-то в коридоре. Запнуться тот сейчас может с лёгкостью. *** Олег обнаруживается там где и должен, прикованным к кровати. У Кирилла в который раз за вечер встаёт, но вот это совершенно не то, что должно волновать прямо сейчас. Волков дрыхнет, явно не тяготясь обездвиженным состоянием. Серёжа садится рядом, по волосам гладит. В нём столько нежности, сколько он никогда не позволяет себе показывать, когда Олег не спит. Кирилл понятия не имеет, какого хрена. — Мы собираемся спать здесь? — это как бы вопрос, но Кирилл сразу же начинает по новой стягивать с себя треники, так что ещё и утверждение. Сейчас, наверное, около часа ночи, а Кирилл не собирается проёбывать ещё и завтрашний день. — А почему бы и нет, — в голосе Серёжи тоже задумчивость, он, как и Кирилл выглядит достаточно уставшим, чтобы не выёбываться, а просто лечь спать. — Не будешь его будить? — Кирилл не хочет, чтобы Серёжа это делал. Он хочет тихонечко облапить Олега, прижаться к нему и заснуть. К тому же, присутствие Разумовского с ключами в непосредственной близости как-то успокаивает. — Неа, — Серёжа зевает, уходит в ванную, на что Кириллу остаётся только тяжело вздохнуть. Потому что вот ему крайне лень. Он с куда большим удовольствием заснул бы даже без намёка на банные процедуры. А теперь вот придётся. Дурной пример заразителен. В размышлениях о несправедливости жизни Кирилла и вырубает. *** — Блять, — Кирилл просыпается от всё ещё тихих, но уже отчаянных ругательств. У Олега настолько несчастное выражение лица, что приходить в себя в срочном порядке приходится. Самое смешное, наверное то, что Волков от наручников вполне мог бы и без чьей либо помощи избавиться, но вместо этого продолжил лежать. Ещё и матерился исключительно шёпотом. Кирилл себя на нежданном приступе умиления ловит. — Привет, — разворачивается к Олегу всем корпусом. Вновь на лодыжке фантомную цепь ощущает, но на этот раз она не давит, скорее поддерживает. — Мне нужен ключ, — вместо ответного приветствия Олег только тяжело вздыхает. — У меня его нет, — Кирилл честно пытается не улыбаться. Он прекрасно осознаёт, что издевается, но не может ничего с этим поделать. Смотрит на часы. Да уж, шесть утра всего. Так что какое-то время у них точно есть. Серёжа спит тут же, укутавшись в плед как самая симпатичная в мире шава. Кирилл даже рассматривает вариант с его покусанием, но, в конце-то концов, у него ещё не настолько шарики за ролики заехали. — Не хочу его будить, — выходит почти тоскливо. Кирилл кивает понимающе. Он и сам не хочет. Он вообще понятия не имеет, сколько Разумовский спит и является ли это для него достаточным. Только вот всё равно придётся, разве что пока непонятно, кому из них. — Зато хочешь ссать, — Кирилл фыркает, намеренно не обращая внимания на чужое закатывания глаз. Как будто бы он тут неправду говорит. — Ты мог бы? — Олег даже не договаривает, только смотрит излишне заинтересованно. Ну конечно же, как будто бы Кирилл так легко сейчас поддаться. — А что мне за то будет? — в конце концов, никогда не поздно начинать получать выгоду от любой ситуации, в которую ты вляпался. — Смотря чего ты хочешь, — Олег тяжело вздыхает, как будто бы именно он здесь одолжение делает. Кирилл на это садится на кровати, подползая чуть ближе. — Харэ, — Олег почти скулит, стоит легонько ему на живот надавить. Кирилл ухмыляется победно. Это, конечно, не слишком честно, но Волков должен быть идиотом, если ожидает от него честной игры. — Так что? — он остаётся совсем рядом, прижимается к Олегу, греясь его теплом. В принципе, Кириллу не нужно ничего особенного, ему сам процесс нравится. Он хочет, чтобы Волков сдался. — Я всё ещё не понимаю, что должен ответить, — Олег хмурится показательно. Он как будто бы действительно расстроен собственной несообразительностью. — Отсосёшь мне, — решает Кирилл. Не то чтобы он не мог получить это от Олега без идиотских условий, но ему весело, тепло и интересно. Так кто он такой чтобы отказываться от нежданных эндорфинов. — Да без проблем, — Олег соглашается сразу, смотрит жалостливо из-под ресниц. — Но ты его разбудишь, — просит. Кирилл чувствует, как напрягается его тело, даже вновь руку на низ живота кладёт, но на этот раз не давит, просто почти медитативно поглаживает. Дождавшись чего-то, куда больше смахивающего на писк, чем на рычание грозного зверя, Кирилл удовлетворённо хмыкает и наконец-то переходит к Серёже. Легонько трогает его за плечо, не уверенный, что сейчас не получит в нос, но Разумовский только глаза недовольно приоткрывает, всем своим видом показывая, что в нос Кирилл обязательно получит, но если окажется, что разбудил по фигне. — Нужен ключ, — Кирилл указывает на Олега, который с зажмуренными глазами смотрится настолько горячо, что куда либо отпускать его и не хочется. — А подождать было нельзя? — Серёжа недоволен, но слишком уж это недовольство напускное. Олег распахивает глаза, смотрит умоляюще уже. Серёжа на другой бок отворачивается. Да ладно, Кирилл вот не ожидал от него такого коварства. По крайней мере, не рано утром. У Олега глаза краснеют очень даже стремительно. Кирилл его сочувственно по плечу гладит, больше нигде не трогая. — Пожалуйста, — Олег всё-таки открывает рот и вот надо же, всё-таки привлекает внимание. Серёжа вновь к нему разворачивается, улыбается довольно. — Уверен? — это блять за гранью уже. Кирилл здесь на правах зрителя вообще-то, так какого хрена его-то трясёт. Он уже не смотрит на Олега, даже старательно уши зажимает. Не вывозит. Его попросили — он разбудил, всё, баста. — Так плохо? — Серёжа руки отводит почти нежно, прижимает Кирилла к себе. Олега в комнате уже нет и Кирилл искренне этому рад, не вывез бы сейчас продолжения концерта. — Нет, я просто, — он чувствует, как теплеет кожа. На Серёжу всё ещё не смотрит, внезапно становится до противного стыдно. Не справился с эмоциями, не вывез. Ну какого хрена-то? — Тихо-тихо, — Разумовский не звучит раздражённо, нет он так и остаётся сидеть за спиной у Кирилла, не пытаясь больше заснуть. — Я всё испортил? — Кириллу не хочется начинать разговор. Он всё ещё не может понять, какого хрена, его туда-сюда по эмоциональным горкам катает. Вроде же как всё более-менее устаканилось. Так почему? Как понять собственную голову? Или за истерики не она отвечает? — Ты дебил, — Серёжа фыркает ему в макушку, не переставая наглаживать спину. Как будто бы Кирилл — таки чёртова кошка. — Я, честно, заебался доказывать тебе, что на данном этапе ты ничего испортить не можешь. Только если не решишь внезапно нас послать, — теперь Разумовский вздыхает грустно. — Но даже это будет твоим решением, — Кирилл фыркает в ответ. Потому что эти разговоры о том, что он решит уйти сам слишком уж смешные. Зачем бы ему? — Прости, — он растягивает слово как может, прижимается к Серёже поближе. — Меня чёт переебашило, — его передёргивает, стоит хотя бы попытаться собственные чувства припомнить. — И вот хуй знает почему. Вроде как же норм всегда, я знаю, как вы взаимодействуете. — Но, блять, нет, — он трясёт головой, пытаясь избавиться от собственного идиотизма. Серёжа, скотина, молчит. — Ну, раз уж мы разобрались тут со всем, можно ещё поспать, — Олег, вышедший из ванной, вообще не выглядит так, как будто бы его что-то парит. Он укладывается обратно в постельку, подтягивает Кирилла поближе, утыкаясь носом ему в затылок и через минуту уже сопит. Серёжа выглядит так, как будто бы с трудом сдерживает смех. Ну, вообщем-то, вполне понятная реакция. Кириллу и самому куда легче становится. Особенно, когда он понимает, что Разумовский больше никого и никуда приковывать не собирается. Жаль только, что самому Кириллу пора уже. Так что остаётся только тяжко вздохнуть, и протянуть руку в направлении Серёжи. Тот, конечно, говорил, что в присутствии Олега превращается в ебыря-террориста, Кирилл невольно хихикает, но сейчас Разумовский выглядит как впадающая в спячку лисичка. Только те, вроде, подобным не балуются. В любом случае, Кирилл думает, что заменить себя Серёжей — не приведёт ни к какой беде. Разве что у Разумовского вдруг негаданным образом мешки под глазами пропадут. — Не парься, — Серёжа вновь открывает свой рот, когда Кирилл почти успевает ускользнуть из подвала. — Не парюсь, — отвечает почти честно, улыбается даже. Недавнее помешательство прошло уже, так что из комнаты он выходит полным сил и даже бодрым. Вполне готовым на всякие-разные подвиги.