***
Арсений делает глубокий вдох и улыбается, когда слышит прерывистую русскую речь спустя столько лет. — Блять, двигайся быстрее, баран! — восклицает тучный мужчина совсем рядом с ним, но что удивительно это адресовалось не Попову, а парнишке перед ними, который копался и не мог вытянуть ручку из чемодана, чтобы его покатить. — Давай помогу, — говорит Арс и ставит свой чемодан рядом, хватаясь за ручку чужого и резко дергает, вытягивая и передавая нервному мальчишке. — Мужик, спасибо тебе, иначе мы бы из-за этого лоха стояли бы ещё час, — фыркает тот самый мужчина и проходит вперёд, кивая Арсению. Попов усмехается и кивает в ответ, мимолётно улыбаясь парнишке рядом и быстро убегая в сторону выходов. Брюнет ненавидел Москву, когда улетал отсюда ещё в свои восемнадцать, и искренне верил, что не вернётся в столицу. Но вот он здесь, улыбающийся русским, которые окидывают его презрительными взглядами, и чувствует себя дома. Вот чего ему не хватало последние пять лет жизни в Париже, и даже секс не отвлекал его от этих мыслей. Попов желал услышать из уст партнеров хотя бы пару русских слов, но те, даже выучив, говорили так, будто придумали слово на французском, а не сказали русское. — Мам, жду такси, скоро буду дома, — говорит Арсений в трубку и улыбается, когда его мама наконец-то поднимает телефон. — Давай скорее, мы тебя ждём.***
Сидя в такси он думает о том, что нужно взять машину на прокат, хотя бы на первое время. Если его душа не потребует вернуться обратно, то только тогда купит свою. Не хотелось бы обременять себя, едва ступив на родную землю. А ещё он думает о том дне, когда он уезжал, кипя от злости на всех и каждого. Сейчас эмоции утихли, обиды забылись и стёрлись, словно их никогда и не было. Родители больше не враги, а бывшая девушка больше не имеет того влияния над ним, потому что сама уехала к черту на куличики. Теперь никто не имеет власти над Арсением, потому что он добился всего, чего хотел. В Париже Попов сначала занимался всем подряд, но потом решился на собственный бизнес. Открыл первый ресторан и понеслось. Мужчина удивительно чувствовал французов и видимо поэтому его заведение быстро обрело популярность именно у коренных жителей, что было очень важно. Теперь же, по всему городу открыты рестораны сети MaSa*, так же Арсений решил перед отъездом замахнуться на ближайшие от Парижа города и не прогадал. Иль-Де-Франс, Версаль, Монтрёй. И когда мужчина все сделал так, чтобы его присутствие больше не было обязательным во Франции, он уехал со спокойной душой, но неспокойным сердцем. Арсений боялся, что как только сделает шаг из самолета в Москве, то окажется тем самым злым мальчиком из прошлого. Иррационально, но его можно понять. Оказалось, что все стало проще. Ничего, кроме пресловутого «дом, милый дом» не проскочило в голове. Он даже чувствует, как скучал по воздуху в столице. Пока таксист ругается на пробки в центре Москвы, Арсений берётся за телефон и делает фото из окна, чтобы оповестить всех в Инстаграм, что он прилетел и его самолёт не сбило нахуй в воздухе. Водитель слегка косится на него, удивляясь почему тот даже недовольно не вздыхает, а лишь смотрит в окно и улыбается. — Отдыхать летал? — вдруг подаёт голос мужчина и Арс поворачивается с улыбкой. — Типа того. Жил в Париже пятнадцать лет и решил, что самое время вернуться обратно домой, — пожимает плечами Попов, а таксист сокрушенно качает головой. — У лягушатников там красиво вроде, зачем возвращаться в серую Москву? — Соскучился, видимо, — смеется Арс и мужчина посмеивается вместе с ним. Да уж, мало кто скучает по России.***
— Ну наконец-то, я уже думала никогда не увижу тебя здесь! — восклицает мама и крепко обнимает своего сына, которому для этого надо согнуться в три погибели, но он рад. Рад обнимать маму, рад, что позади стоит папа и улыбается, рад, что увидел свою родную квартиру, где прошло его детство, вновь. Просто рад быть здесь. — Да, мам, я тоже чертовски рад тебя видеть, — смеется Арсений и разгибается, отставлять чемодан в сторону, а сумку с плеча кидая на пол. К нему подходит отец и жмёт руку, а потом крепко(крепче чем мама) обнимает. Мужчина тяжело переживал юность Арсения, тяжело переживал его переезд, который обещал быть долгосрочным, и так же тяжело ему было слышать в один из дней, когда сын сказал «скорее всего я больше не вернусь в Россию, у меня тут своё дело и я нашёл себя здесь». Но вот его сын тут, они обнимаются. — Хватит стоять в дверях, проходи уже!***
Обед, так как Арсений прилетел утром, прошёл хорошо. Они много смеялись, родители с интересом слушали об успехах своего сына, неподдельно радовались тому, что он тот, кто он есть. — Так.. Нашёл ли ты кого-то, кто заполучил твоё сердце, милый? — улыбается мама и смотрит Арсу в глаза. Таким образом, соврать у него не выходит, но он и не собирался. Он достаточно натерпелся от лжи, чтобы продолжать ею жить. — Нет, мам, раз я вернулся в Москву. Мне никто не нужен, честно говоря, — пожимает плечами мужчина и улыбается в ответ. Отец чуть хмурится, а мама принимает расстроенное выражение лица. — Насколько мне известно, у тебя же даже больше выбора, чем у некоторых, в этом вопросе, — осторожно говорит Сергей и внимательно следит за реакцией сына, потому что все ещё не знает как правильно говорить о таком и не обижать его. — Все нормально, пап, я понял, что ты имеешь ввиду, и ты можешь говорить спокойно о моей ориентации, — смеется Арсений и кивает, — да, действительно, но пока что я не встретил никого, кто меня бы зацепил. Ни парня, ни девушку. Мама Арса лишь вздыхает и пододвигает к нему тарелку с пирогом, который она пекла специально для сына. Попов никогда не был сильно стеснительным, но говорить напрямую маме, что он предпочитает просто трахаться с людьми, как-то не православно. Да и отец, скорее всего, не сможет слышать такое. Он человек, выросший в СССР, ему сложно принять такое положение дел, но пришлось. Когда хоть кому-то было легко с Арсением? — Арсюш, а что насчёт работы? Зачем ты устраиваешься, если не знаешь, останешься ли тут? — резонно спрашивает мама и папа слегка дергается на последних словах. Да, Арсений видит это. — Хорошо, я планирую остаться на пару месяцев, да? И не собираюсь тусоваться у вас без дела по квартире, — усмехается Попов, — да и диплом просто так валяется, почему нет? Это частная школа, я не думаю, что кому-то по-настоящему будет дело до французского языка, мам, — уже смеётся мужчина и отпивает глоток зелёного чая, вдохнув аромат. — Ну, ты все равно будешь жить здесь, так что, тусоваться ты тут все равно будешь, — улыбается отец и отодвигает пустую тарелку от себя, а Арсений качает отрицательно головой и улыбается. Они серьезно ждали, что он поселится здесь? Насколько это было бы глупо, интересно. По шкале от одного до десяти прям одиннадцать, думает Арс. Женщина растерянно смотрит на мужа, а потом на сына, а отец хмурится. — Я снял хорошую квартиру довольно близко к школе, где я буду работать, — поясняет Попов и почти закатывает глаза, когда мама разочарованно качает головой, а папа продолжает хмуриться. — Я взрослый человек и у меня могут быть планы и все такое, — Арсений больше не улыбается, а напряжённо сверлит обоих родителей взглядом. Первым взрывается отец и это неудивительно. — Арсений, у тебя здесь никого не осталось, кроме нас! Остаёшься, это не обсуждается, — прикрикивает мужчина и раздраженно смотрит на своё чадо. — Не остаюсь и это не обсуждается, — ледяным тоном выдаёт Арс и резко встаёт, без слов выходя в коридор. — Постой, сынок, не злись, но может папа прав? — мама пытается сгладить ситуацию и выходит вслед за Поповым-младшим, кинув на мужа расстроенный взгляд, но тот уже встаёт, чтобы пойти за ней. — Я не хочу это обсуждать, я уже все решил, — тон Арсения злой и грубый, но ему не жаль, он завязывает шнурки на своих ботинках и выпрямляется, хватая сумку с пола, а потом дергает на себя чемодан за ручку. Отец выходит вперёд, смотря на сына с нахмуренными бровями. — Не устраивай истерику, Арсений, сколько можно?! — старший мужчина срывается и кричит, потому что в его голове не укладывается то, как сейчас себя ведёт его сын. — Ты убежал от нас во Францию! Теперь бежишь в другую квартиру! Что мы тебе сделали?! Арс запрокидывает голову и смеётся слегка истерично. Они, блять, серьезно? — Лучше спроси себя чего вы НЕ сделали для меня, блять, — плюётся брюнет и зло ухмыляется. Мама рядом лишь охает и прикрывает рот рукой, не решаясь влезать в конфликт. Хотя могла бы хоть раз защитить своего сына, мамочка. — Ты, щенок, не смеешь со мной в таком тоне разговаривать! Я все ещё твой отец, — шипит Попов-старший и подаётся вперёд, но Арсений не даёт ему ни шанса, потому что он открыл дверь на втором слове, а вышел на последнем, громко хлопая. Да, первый день на Родине явно задался, Арсений Сергеевич.***
— Шаст, твои друзья вызывают, блять! — кричит Паша и толкает Антона, который слишком занят девушкой на своих коленях. Из-за этого брюнетка шатается, но по большей части из-за алкоголя и наркотиков в крови, и сваливается на диванчик рядом. Шастун недовольно кривится и понимает, что ему нужно мясо поживее. — Давай, Тох, пей! Музыка грохочет в мозгах и в клубе, где они отмечают чей-то день рождения, а может и нет, они уже давно сбились со счёта того, что они отмечают в этот раз. И Антон пьёт. Сходу выпивает шот и закусывает его какими-то листьями салата, потому что в данной стадии опьянения всем плевать. Очередной день, где чьи-то родители оплачивают их праздник, и даже не беспокоятся о своих детях. Нет звонков от мам и пап о том, что уже поздно, нет гневных смс и обещаний закрыть дома до лета, ничего этого нет и не будет, потому что эти дети рождены с платиновой ложкой во рту и своим родителям нужны только тогда, когда нужно похвалиться своим чадом. — Выпьем за то, чтобы деньги не кончались! — восклицает Добровольский и все снова пьют. Каждый день одно и то же, но это уже не просто пьянки — это ритуал. Даже не смотря на то, что некоторым из них едва исполнилось восемнадцать. Ученики одиннадцатого класса элитной Европейской гимназии не знают что такое стыд, у каждого из карманов торчат банковские карты и в голове чёткая установка «все покупается, вопрос в цене». Антон Шастун, уже восемнадцать лет отроду, славился тем, что самый первый признался в своей бисексуальности в школе, а потом и родителям. Никто особенно серьезно это заявление не воспринял, списав все на «подростковые замашки скучающего золотого мальчика», но парню и не нужно было этого, он всех оповестил, чтобы никто не удивлялся, зато предложений переспать стало в два раза больше, только от парней они были такими осторожными, что это даже смешно. Антону всегда было поебать что о нем думают, поэтому не стеснялся ни в выражениях, ни в действиях. Отец, конечно, не разделял такой позиции, но не давил, потому что все это остаётся в стенах гимназии. Пока что. Шастун был абсолютно наглым и без границ. Его волновали только две вещи в жизни: деньги и его собственное удовольствие. Чувства людей? Не-а. Спасибо. Ему это не надо. Добровольский называл его ласково «ублюдок», когда утром встречал очередную взъерошенную девушку, судорожно собирающую вещи по коридору, или парня, который стыдливо опускал глаза, уходя с вещами в руках. Потому что Шастун выгонял. Он выгонял их всех, не дав им шанса даже сходить в душ или типа того. Мама Антона лишь строго смотрела на него, когда он появлялся на семейные ужины слегка перевозбужденный, но никогда не интересовалась из-за чего, потому что она знала. Но никому особенного дела не было до подростка. Отец только таскал его по тусовкам и вечеринкам, чтобы похвалиться тем, какой Антон умный мальчик, что сам выбрал поступать на юридический и так далее по списку. Но на самом деле Антону пришлось выбивать возможность учиться не на экономическом. Выбивать криками, скандалами и разбитыми предметами. Шастун понимал, что рано или поздно устанет подчиняться родителям, и ему нужен был хороший «спасательный круг» в виде денег и диплома о высшем образовании. Поэтому он наслаждался жизнью настолько, насколько это возможно, но не забывал про своё, будем надеяться, безбедное будущее. — Паш, погнали домой, они скоро умрут, — кричит в ухо Добровольскому Шастун и смеётся, указывая пальцем на почти спящих друзей. На столике куча разлитого алкоголя, порошка, перемешанные в кучу закуски, а на часах половина четвёртого утра. — Идём, я не собираюсь платить за это дерьмо, — брезгливо морщится Паша и кивает на облеванный диван напротив них, вставая со своего места и слегка пошатываясь. Антон, будучи чуть трезвее, чем друг, подхватывает его за талию рукой и чувствует, как кольца на его пальцах ударяются об цепь на жилетке Паши. Они выходят из ВИП-комнат и их встречают два телохранителя. Отец Добровольского позаботился о том, чтобы они спокойно доехали до дома. Отец Антона наверняка в курсе, поэтому блондин не удивится, если увидит папочку на пороге своей квартиры через несколько часов, когда парень будет собираться в школу. Школа. Ебанный в рот. Паша и Антон выходят из клуба под пристальным наблюдением двух бугаев и так же садятся в любезно ожидающую их машину, водитель которой без слов везёт их обоих по домам, потому что это его ебанная работа. — Надо заехать пожрать, — стонет Добровольский и смеётся, прикрыв глаза. — Не-е-ет, — фыркает Шастун и открывает окно, даже не думая о том, что сейчас начало ноября и на улице дубак. Ему нужно покурить прямо сейчас. И свежий воздух. — Есть ли смысл спать? — спрашивает Паша у водителя и тот секунду молчит, обдумывая. — Есть. В школу вам к восьми тридцати, а время ещё даже четырёх часов утра нет, — монотонно, ровно, без эмоций. Шаст сразу же закрывает глаза и откидывается назад, не слушая пиздеж друга с водителем. Его проблемы потом будут.***
Арсений застегивает последнюю пуговицу на своей рубашке, подпевая своему утреннему плейлисту, и осматривает себя в зеркальной дверце встроенного шкафа. Довольно улыбается и надевает сверху пиджак, заканчивая образ. Казалось бы. Он весь в чёрном в свой первый день в школе, но не то чтобы для него это траур. Чёрный это стильно. Тем более, его джинсы достаточно узкие, чтобы не быть официальными. Да и подранные коленки не прибавляют официоза, коего он и не добивался. Он уже собирается спускаться вниз из спальни, когда понимает, что не надел линзы. Попов кидает быстрый взгляд на вотчи* на руке и понимает, что не успевает. — Очки, так очки, — вздыхает Арс и берет с полки очки в нетолстой чёрной оправе. Внизу на столе его уже ждёт завтрак, потому что у него достаточно денег, чтобы самому не заниматься этим дерьмом. Что если кто-то всерьёз интересуется французским языком в его классах? Это, конечно, не сделает его жизнь легче, но интереснее. За размышлениями он не замечает, что выезжать нужно уже прямо сейчас, поэтому почти бросает чашку с зелёным чаем на пол и не забывает с собой папку с нужным материалом для первого урока. У дома стоит арендованный Mercedes AMG GT43 и Арс невольно улыбается, видя машину. Мужчина обожает красивые машины, поэтому эта модель слишком сильно запала ему в душу. Опасная, элегантная, плавные изгибы. Воплощение пантеры. Если он решит задержаться здесь, то обязательно купит её.***
Антон слышит оглушающий звон будильника над ухом и громко стонет от досады. Как же, блять, болит голова. И все тело. Парень машинально шарит рукой по постели и довольно вздыхает, когда другая половина оказывается пустой. Супер, теперь бы встать. — Давай, блять, еблан, сам виноват, — вслух отчитывает себя Шастун и резко поднимается, открывая глаза. Утреннее внезапное солнце бьет по глазам и блондин готов дать ебанному горящему шару на небе пиздюлей. Телефон снова звонит и Антон думает, что видимо не выключил будильник, но это оказывается мама. Вот уж от кого не ожидаешь увидеть звоночек в пол восьмого утра в понедельник. — Резиденция Антона Андреевича, — важно фыркает в трубку Шастун и ухмыляется, когда женщина вздыхает в динамик. — Вижу резиденция уже бодрствует, отлично, — начинает она и ее голос преступно бодрый, будто она выспавшаяся. — В школу пришёл новый учитель французского, довольно молодой, я тебя предупреждаю, не дай бог ты.. — женщина будто хочет повысить голос, но не делает этого. Нельзя терять лицо даже перед собственным сыном. Особенно перед ним. — Все зависит от него, — бросает Антон безразлично, но в голове у него уже фейерверк. — Нет, сын, все зависит от тебя. Ты предводитель всего плохого в этой школе, — ее голос будто уставший, но на деле она устала не от выходок парня. И она не устала. — Поговорим после французского, — Шаст сбрасывает звонок и откидывает телефон в сторону, потягиваясь. Ты чересчур плохой, но кого тут винить? Ты был рождён таким, ведь с таким именем нужно и быть таким.***
Арсений Сергеевич идёт к классу, где он будет преподавать какое-то время, и чуть ухмыляется. Он несколько изучил эту школу и классы, которые ему велено было обучать языку. У Попова каждый день уроки, только три дня у него по четыре урока, а ещё два по три. Он будет успевать отдыхать, это главное. Потому что его ученики это дети с золотыми жопами с рождения. — Арсений Сергеевич, пойдёмте, я Вас представлю классу! — восклицает Светлана Ивановна, директор гимназии, и хватает Арса под руку, ведя к кабинету. Он бы и сам справился, а ещё он сейчас сломает руку женщине. Попов сжимает зубы и терпит это наглое вторжение в своё личное пространство.***
— Тох, я уже подъезжаю, иди без меня! Не хочу, чтобы ты получал из-за меня, — говорит друг довольно хриплым голосом в трубку и Шастун закатывает глаза. Удивился ли он? Нет. Антон резко поворачивается ко входу в здание и топает большими шагами внутрь. Добровольского просто выкинут из школы, если тот продолжит. Блондин думает о том, каким будет учитель, и надеется, что нормальным. Прошлый был старый дед, который даже произношение не мог выучить. Хотя казалось бы, в частной школе и плохой учитель? Антон подходит к кабинету и громко заходит, заставляя одноклассников улыбаться. Здоровается со всеми и садится за своё место. Не последняя парта, но и не первая. Идеально.***
Попов секунду хмурится, но вот Светлана Ивановна заходит в класс и все прекращают галдеть. — Родители наверняка сказали вам об этом, но вот вам ещё раз. У нас новый учитель по французскому языку. Прошу любить и жаловать. Арсений Сергеевич, заходите, — директор улыбается слишком маслянно и Арс понимает откуда ноги растут у интереса к своей личности.***
Шастун хмурится, когда слушает речь Светочки, и не понимает. Она никогда никого не представляет. Ему так интересно увидеть кто же это такой. Может чей-то муж/сын/брат? Добровольского все нет, думает Антон, и почти раздраженно фыркает. Наверняка, заехал поесть. А потом заходит Арсений Сергеевич и Шастун чувствует свои связки где-то в желудке. Пиздец.***
Арс заходит в класс и осматривает быстро учеников и только один даже не двигается. А только смотрит на него, не отрываясь. Глаза будто мутные, вероятно, просто не выспался. Выглядит немного, как зомби. Арсений Сергеевич Попов будет работать по диплому. Даже звучит, как шутка. Директор школы подмигивает брюнету и удаляется, на что Шастун закатывает глаза и почти смеётся. — Итак, дети, я ваш новый учитель французского языка, надеюсь, что у нас выйдет что-то хорошее, — говорит Арсений и широко улыбается идеально белыми зубами. Голос ровный, спокойный, чуть с хрипотцой, видимо из-за долгого молчания. Пиздец, думает Антон и судорожно поглядывает на дверь. Давай, Паша, самое время. Надо снять себе пацана будет, думает Антон. А потом Арсений Сергеевич снимает пиджак и закатывает рукава своей рубашки, обнажая сильные руки, увитые венами, чтобы ему было удобнее жестикулировать. А Антон вздыхает. Пиздец.