Бог войны и рок-н-ролла

На вечеринке в честь их победы на Сан-Ремо было шумно: собрались близкие друзья, родственники, не обошлось и без малознакомых лиц, которые случайно — или нет — попали в студию, арендованную в районе Монтеверде. Алкоголь лился рекой, в колонках громыхала самая разножанровая музыка, перекликаясь иногда и с творчеством самих ребят, отовсюду разносились высокие голоса и заливистый смех, а из-за количества выкуренных сигарет создавалось ощущение, будто мир и его обитатели погрузился в белый туман. Очень схожая картина с тем, что когда-то приводилось видеть Марсу. Дамиано, по большей части, сидел в глубоком кресле, широко расставив ноги, выкуривая одну сигарету за другой и наблюдая за своими подвыпившими друзьями, которые не теряли времени даром, развлекаясь с гостями. Они всегда были очень близки, и, Дамиано был уверен в этом, чувствовали друг друга на расстоянии. Поэтому неудивительно, что, когда его взгляд останавливался у барной стойки, за которой сидела Вик вместе с сестрой и Мартой, хватало несколько секунд, чтобы она его заметила и лукаво улыбнулась в ответ, салютуя бокалом с каким-то безымянным напитком. То же самое происходило и с Томасом, который, порядочно захмелев, отрываясь вместе с Лео под быструю музыку, на мгновение замирал и безошибочно точно определял местонахождение Дамиано, пьяно улыбаясь и снова скрываясь за спинами людей. Наблюдать за Итаном было интереснее. Будучи отстраненным и чувствующим себя неловко при включенных камерах и персонале, сейчас он отдавался расслабляющей обстановке и становился самим собой, таким, каким знали его только они втроем. Лицо его оживало и становилось до того наполненным силой, что Дамиано замирал от щемящего чувства внутри, представляя себя случайным счастливчиком, которому выпал шанс выиграть в лотерею или же увидеть шедевр искусства. Итан был красив не только внешне, что-то еще привлекало Дамиано в его монолитном и спокойном характере, в темных и совершенно невозмутимых глазах, в которых, казалось, было много больше знаний, чем у большинства их сверстников. Он действительно открывался с новой стороны, и теперь Дамиано волновал вопрос: мог ли Итан действительно испытывать к нему глубокие чувства?.. Словно ощущая на себе темный взгляд Дамиано, ударник в какой-то момент дернулся в его сторону и слегка приподнял брови, как бы молча спрашивая у него, все ли в порядке. Дамиано медленно покачал головой, спокойно улыбаясь. Держать ситуацию под контролем было в его духе, поэтому Итан смешливо усмехнулся, как будто зная об этом, и вновь обратил свое внимание на компанию школьных друзей и первых фанатов, которые поддерживали их и на улицах Рима, и на первых серьезных выступлениях, и далее, когда они стали знаменитыми сначала в своем городе, а потом и во всей стране. С ними он чувствовал себя не таким скованным, как при незнакомых людях, проявлял интерес и быстро жестикулировал, объясняя что-то. Само очарование. Дамиано оторвался от разглядывания Итана, лениво потянулся и поднялся с места, чтобы выпить еще что-нибудь. Эта атмосфера, несмотря на шум и смех со всех сторон, располагала к спокойствию и умиротворению, благодаря чему он на мгновение расслабился и даже станцевал с несколькими девушками, продвигаясь в сторону бара. Несмотря на его мрачные мысли, мешавшие уснуть той ночью после победы на фестивале, сейчас у Дамиано в голове было пусто. Услышав в тот момент слова от Итана, которые когда-то давно говорил ему Хонос, Дамиано серьезно задумался над тем, возможно ли было, чтобы его товарищи спаслись тогда?.. Этот вопрос тревожил и мучил Дамиано довольно долгое время. После ужасающего по своей силе бунта (буквально, это была капитуляция Италии в последней войне) и отказа выполнять поручения Юпитера Марса ждало наказание. Убить бога войны невозможно. Не только потому, что это чертовски сложно, но и по другой причине: каким бы ни был Юпитер великим богом, вести войну — ремесло, доступное только Марсу. Убить его означало бы проигрыш во всех последующих войнах. Марс знал это и — что поделать! — пользовался этим на суде, когда остальные боги советовали ему поостеречься своих слов. Конечно, за все время своего существования он поднаторел в спорах и умел отстоять свою точку зрения в отличие от братьев и сестер, зависящих от слов отца, который мог действительно жестоко наказать их за неповиновение. Не то чтобы Марс не думал об этом: его желанием было заставить их слушать и мыслить самостоятельно. Но, возможно, он не подозревал о масштабе последствий, ожидающих его за дерзость, проявленную к Юпитеру. Отец богов сидел с прямой спиной, хмурился на громкие обвинения Марса, но молчал. А потом приказал убить его верных приспешников: Хоноса, бога чести, Викторию, богиню победы, и Сола, освещающего своим сиянием путь Марса. Это было сделано без всякого умысла, только с одной целью: проучить бога войны, показать, кто здесь главный и кого он должен слушать. Марс был в отчаянии. Убийство близких друзей, тех, кто пережил с ним столько войн, поддержавших его на этом треклятом суде, в конце концов, его любовников, произошло темной ночью, низко и подло, так, как убивают только последних подонков и трусов. Марс не успел помочь им, его отвлекли, увели подальше, чтобы он не видел того, как они боролись и сопротивлялись, чтобы он не видел их мучений. Тем вечером, перед их смертью, Хонос, отведя его в сторону от отдыхающих Виктории и Сола, предупредил его, что за такое поведение — за бунт против Юпитера — может случиться всякое. Марс только нахмурился: ему ли, богу войны, бояться? Об этом он и сообщил другу. -Я ничего не боюсь, когда со мной ты, Виктория и Сол. Вы моя свита, моя опора. Без вас я ничто, с вами — всё. Хонос, высокий юноша с курчавыми волосами, в которых запутались листья оливы, задумчиво окинул его маслянистым взглядом и медленно произнес: -В том-то и дело, Марс, что без нас ты ничто. Юпитер этим обязательно воспользуется. Марс тогда дернулся от жутких слов, прозвучавших так страшно и правдиво, но лишь запальчиво вскинул подбородок. -Пускай рискнет. Хонос только покачал головой. -Ты не такой на самом деле, — мягко улыбнулся он и потянулся рукой к его лицу, желая провести ладонью по щеке, но, как будто передумав, крепко вцепился пальцами в основание шеи, заставляя Марса насторожиться. — Тебе страшно так же, как и мне. Но тебе не обязательно казаться в моих глазах сильным. Не закрывайся от меня…. Сейчас, подойдя к бару и задумчиво ожидая свой напиток, Дамиано почему-то вспомнил этот диалог и, сам того не осознавая, прокручивал его в голове. Тут же атмосфера спокойствия и уюта показалась ему фальшивой. Горло сдавила желчь, и Дамиано крепко зажмурился, кривя рот и сжимая зубы. Внутри было тошно, все нутро зудело и кричало о чем-то. Всполохи памяти подсовывали ему картины их мертвых тел, и единственное, о чем он думал, что они не заслуживали такой смерти, и что только он виноват в произошедшем. Тоска и горечь разлуки выхватили Дамиано из реальности, поэтому он не заметил ни поданного бокала с крепкой жидкостью, ни озабоченного взгляда Вик, направленного в его сторону. Конечно, видя, что с Дамиано происходит что-то не то, она решила выяснить причину перемены его настроения, и только спрыгнула с барного стула, открыв рот, чтобы предупредить Марту о том, что она ненадолго оставит их компанию, как вдруг увидела приближающуюся к Дамиано красивую незнакомую блондинку. Та, почувствовав ее взгляд, посмотрела на нее в ответ яркими изумрудными глазами, и была в них такая сила и мощь, что Вик замерла на одном месте, не переставая смотреть на девушку. Заторможено подумав, что это может быть фанатка, Вик почему-то осталась на месте, отстраненно решив, что разговор с другом отложит до лучших времен. Да, так будет лучше. И она, невольно чувствуя себя куклой, уселась на стул и отвернулась в сторону, оживленно подключаясь к разговору и не видя хитрой ухмылки блондинки…. -Привет, красавчик, — Дамиано вынырнул из своих мыслей, растерянно моргнув. — Я здесь, — он снова услышал приятный высокий голос и обернулся на его звук. Перед ним стояла молодая невысокая девушка со светлыми распущенными волосами, одетая в короткое черное платье. Она выглядела свежо, молодо, яркий макияж кричал о распущенности, но в ней чувствовалось что-то не то, что-то не людское. Дамиано насторожился и тут же втянул носом ее запах. Безусловно, легкий парфюм, за которым угадывался запах того, кого он ждал чертовски сильно и в то же время боялся увидеть. -Меркурий! — изумленно воскликнул он, сжимая ладонь в кулак. Но Меркурий, испугавшись такого возгласа, тут же затряс головой, глядя во все стороны, потянулся к нему, зажимая рот маленькой ладошкой, и сердито процедил: -Давай-ка не будем кричать направо и налево, да? Ты изрядно усложнил мне жизнь, так что попробуем хоть сегодня обойтись без громких имен. Дамиано хотел было напомнить, что пунктик с именами — это по части как раз-таки Меркурия, но, поддавшись серьезности в голосе бога, он и сам заозирался по сторонам, боясь, что за ним могли прийти и другие боги. -Успокойся, — тут же наставительно произнес Меркурий, убирая с его губ свою ладонь. — Я один, — но, увидев облегчение, проскользнувшее во взгляде Дамиано, мстительно оскалился. — Пока что! -Что ты здесь забыл? — спросил Дамиано и, чтобы никто из присутствующих людей не подумал, что они просто болтают и к ним можно присоединиться, приобнял Меркурия за талию, создавая интимную обстановку. Тот, казалось, не был против. Наоборот, прижался теснее, гаркнул почти в ухо, стараясь перекричать завывающую музыку: -Отойдем! Дамиано кивнул, спрыгнул с барного стула, схватил того за руку и потащил в сторону ванной комнаты, которая находилась в самом дальнем конце студии. По пути они сталкивались с различными ребятами, и Дамиано только и слышал, как они улюлюкают ему вдогонку, видя его с хорошенькой девушкой. Со стороны казалось, что подвыпивший певец ведет свою избранницу для того, чтобы уединиться. На деле же Дамиано с ужасом думал только о том, что его время истекло. Внезапно, перед ними появился захмелевший Томас, и Дамиано чуть не взвыл от бессилия, так появление друга было некстати. Юноша смеялся, чувствуя себя наконец расслабленным, потому что в последние месяцы работа вымотала всех до предела, и теперь можно было оторваться по полной. -Дами! — счастливый смех донесся до ушей Дамиано, и он вовремя затормозил, едва не врезавшись в Томаса. Тот шало улыбался, а увидев прекрасную незнакомку, оторопел, приковался к ней взглядом. Что-то в этом Дамиано не понравилось. -Томас, — он позвал его, и, всего лишь на мгновение, друг посмотрел на него почти трезво. Дамиано произнес его имя как-то глухо и осторожно, как будто он боялся вспугнуть Томаса. Увидев живую реакцию на его лице, Дамиано продолжил едва ли не сурово. — Иди к Вик. Это была простая просьба, выполнить которую мог любой человек. Но глаза гитариста, вновь обращенные к милому личику блондинки, отказывались смотреть на кого-то другого. Дамиано испытал жуткое раздражение, просто бесясь от того факта, что кто-то, помимо него, может приковывать к себе взгляды других. Это была его привилегия! Всегда! -Ты бы представил меня своей очаровательной синьорине, — пробормотал загипнотизировано Томас, собираясь пожать руку блондинке, весело улыбающейся ему и, кажется, получающей удовольствие от происходящего. Меркурий заинтересованно подался вперед, плотоядно улыбаясь, используя свою силу гипноза, и Дамиано, испугавшись последствий, не придумал ничего лучше кроме как оттолкнуть Томаса в сторону. Чары развеялись, и тот даже покачнулся, но на ногах устоял. -Не трогай ее! — его голос прозвучал с угрозой. Однако сказано это было не намеренно, для того только, чтобы защитить друга. Дамиано знал, на что способен Меркурий, и во что превращаются люди после того, как он наиграется с ними. Томас, правда, как будто протрезвел. Прежняя обида, которую Дамиано раньше часто доводилось видеть на лице друга, снова зажглась неприятным огнем в его глазах. Томас одернул пиджак, выпрямился и произнес с безразличием и несвойственной ему жесткостью: -Мог бы просто сказать, что она — твоя. С этими словами он резко развернулся и пропал в толпе, оставив Дамиано с терзающей нутро болью. -Какой интересный мальчик, — усмехнулся Меркурий, проследив за ним взглядом. Дамиано тут же дернул его за тонкую руку, притягивая к себе, прорычав: -Если ты только пальцем тронешь его, Вик или… -Успокойся, — насмешливо фыркнул Меркурий. — У меня, если ты не забыл, есть свои питомцы, мне нет дела до твоих… пока они не начали мешать, конечно. Дамиано презрительно скривил губы и потянул его в сторону ванной. К счастью, комната была свободна, поэтому, впихнув в светлое пространство Меркурия, Дамиано грубо захлопнул дверь и повернул замок. Прижавшись спиной к прохладной поверхности, он смотрел сверху вниз на Меркурия, вальяжно устроившегося на бортике ванной. -Ну? — выдавил он. — Зачем пришел? Меркурий, до этого разглядывающий себя в зеркале, повернулся к нему. Взгляд его стал серьезным и даже как будто немного злым. Он нахмурился и, сложив руки на груди, проговорил: -Ты вообще понимаешь, что вы делаете? Что ты делаешь? Дамиано нахмурился, но промолчал. Меркурий, прищурившись, продолжил: -Когда мы встретились с тобой в последний раз, ты просил четыре года и мою помощь, заключающуюся в твоем сокрытии. Я делаю все возможное для того, чтобы тебя не смогли найти. Ты же, тем временем, становишься суперзвездой и привлекаешь к себе излишнее и ненужное внимание. Знаешь, что я ненавижу? Игру в одни ворота. Ты усложняешь мое дело. Меркурий замолчал, сердито взмахнув уложенными волосами. Дамиано продолжал смотреть на него в упор, не зная, стоит ли говорить что-то. -Ты сам роешь себе могилу, Марс, — процедил бог торговли. — Ты должен был спрятаться, а вместо этого выставляешь себя напоказ! И ради чего? — Меркурий наиграно приподнял брови, разводя руками. — Ради этих людей? Что ты значишь для них? Ты им не нужен. -Не смей так говорить! — Дамиано сорвался с места и подскочил к тому, хватая за тонкую и нежную шею. Меркурий даже не дернулся. -Отпусти, — тихо и зло прошептал он. Дамиано мгновение стоял, не двигаясь, затем разжал хватку и отступил на шаг назад, прижимаясь к раковине. Меркурий опустил взгляд, продолжая молчать. Тишина разъедала уши, и Дамиано, чувствуя внутри себя нарастающую панику, попытался успокоиться. Какого черта он сорвался!.. -Я понимаю, почему тебя тянет к этим детям. Столько лет прошло, — тихо произнес Меркурий, разглядывая плитку. — Я помню их смерть, даже не думай, что я настолько бесчувственный, что меня это не задело. Но если ты хочешь знать мое мнение, это было справедливо. Отец все правильно сделал. -Он убил себе подобных! — прошипел Дамиано. -Ты знаешь, такое случалось и раньше. Он просто показал, что не стоит идти против него. Твой бунт был бессмыслен с самого начала. Как говорят люди, — тут он запрокинул голову назад и посмотрел на Дамиано сбоку пустым взглядом. — Ничего личного. Тот лишь фыркнул. Но Меркурий не обратил на это внимания. Он серьезно посмотрел на Дамиано и негромко сказал: -Пока не поздно — исчезни из их жизней. Если хочешь, я сотру им память о тебе. Они никогда не вспомнят, что был такой человек. Дамиано сжал кулаки, заставляя себя дышать спокойно. Умом он понимал, что Меркурий прав. Вероятно, за четыре года упорной работы и славы, которую группа, наконец, получила, могло многое произойти и в семье Юпитера. Дамиано могли найти, как бы Меркурий ни старался путать следы. Возможно, его уже нашли. Самым правильным было исчезнуть из жизней ребят прямо сейчас, не подвергать их опасности, не допустить, чтобы с ними произошло то же, что и с его спутниками. Но… Дамиано резко опустил голову. Что-то не позволяло ему так поступить. -Я не могу, — просто сказал он. Меркурий вскочил с места. -Еще как можешь! — прошипел он. — Ты должен! Иначе… -Они верят в меня, — Дамиано посмотрел на него в упор. — Я хочу осуществить их мечту. Это и моя мечта тоже. -Дурак! — Меркурий всплеснул руками и снова сел на бортик ванной. — Пойми же! Если вы сейчас поедете в Роттердам, обратно вы можете и не вернуться! Тебя увидят все! Дамиано отвернулся, не выдержав этого взгляда. Меркурий пока еще терпеливо ждал его ответа. Тяжело вздохнув, Марс повернулся к нему снова. -Хорошо, чего ты хочешь? -Что? -За эту сделку. За то, что укрываешь меня и моих друзей. Твоя цена? Меркурий надменно ухмыльнулся. -Ты давно уже плохой товар, Марс. Тебе нечего предложить, у тебя ничего нет. Дамиано склонил голову на бок. -Ты бы не возился так со мной, если бы знал, что у меня ничего нет, разве не так? Меркурий прикусил губу. Дамиано неотрывно смотрел на него. Он дожмет бога торговли. -Чтобы не было тебя, — наконец ответил Меркурий. — Чтобы Юпитер знал, что тебя нет. Чтобы ты не был помехой в моих делах. -Иными словами — моя жизнь? — уточнил Дамиано. -К чему ты клонишь? — взорвался Меркурий. -Давай так: мы выступим в Роттердаме, а после этого ты можешь убить меня. -Нельзя убить бога войны, — Меркурий закатил глаза. — Тебе ли не знать! Дамиано прикусил губу. Главное, заинтересовать бога торговли, сделать все, чтобы Меркурий поверил ему. Рискованный шаг. Безумный шаг. Но чему Дамиано и научился за свою человеческую жизнь — так это рисковать. Вкупе с его военным опытом — это был хороший навык. Конечно, он понимал, если сейчас предложит свою жизнь, если подскажет, как убить его, у него не будет возможности спастись. Однако всегда существуют лазейки, и в случае Дамиано, одна такая тоже была. Другое дело, чем это все закончится?.. -Заключим сделку, — успокоившись, проговорил он, обращаясь к Меркурию. — Если ты поклянешься не трогать их, если пообещаешь, что спасешь их от Юпитера, сделаешь все, чтобы они остались живы, я подскажу тебе способ. Меркурий приосанился и даже как будто перестал дышать. -Врешь! — выдавил он, лихорадочно сверкая глазами. — Бог не может… не может так поступить! -Я — бог войны, — просто ответил Дамиано. — Я могу всё. Меркурий снова взмахнул волосами, спадающими на его плечи, побарабанил по бортику ванной пальцами. -Здесь есть подвох, — неубедительно произнес он. Дамиано открыто улыбнулся. -Нет подвоха. -Зачем тогда ты тянул четыре года? Я мог бы обещать тебе все это еще тогда! -Я хотел исполнить их мечту. Выступим в Роттердаме — завоюем Европу. Дальше они справятся без меня. Раньше им нужен был лидер, сейчас — нет. -Не понимаю, — протянул Меркурий. — Жертвовать всем ради них? Дамиано пожал плечами. -Ты сам знаешь, меня в любом случае убьют. Обратно я не вернусь и не стану больше воевать за Юпитера. Это разозлит его, и он попытается убить тех, кто мне дорог, а потом сразится со мной, и я проиграю. Лучше ты убьешь меня, чем я еще раз… — тут он не закончил и отвернулся. Меркурий тоже опустил голову, понимая, к чему ведет Марс. Несколько минут они молчали. -Это должно произойти тайно, чтобы отец не узнал, — нехотя произнес Меркурий. — Иначе он убьет и меня тоже. Дамиано стало жаль его. Всю жизнь Меркурий только и делал, что пытался стать ближе к Юпитеру. Но разве верховному богу нужен подле себя бог торговли? Ему нужен бог войны, чтобы всегда и всем доказывать свое господство. Если бы Меркурий не был так зациклен на своих отношениях с отцом, он бы даже понравился Марсу. -Как скажешь, — кивнул Дамиано. — Тогда — по рукам? — с этими словами он вытянул свою руку вперед, не отрывая взгляда от Меркурия. Тот все еще медлил. Это было заметно и по его глазам, в которых страх быть обманутым граничил с давним желанием убить Марса, и по его учащенному дыханию и высоко вздымающейся груди. Меркурий сомневался, и это было объяснимо. Никто не хотел попасть впросак, никто не хотел оставаться в дураках. Меркурий не верил, что Марс не попытается спасти себе жизнь, что было разумно, потому что Дамиано, обретя семью, не хотел уходить раньше срока. Они вчетвером стали очень близки, и он хотел быть к ним еще ближе. Друзья рвались вперед, к славе, желая стать богами музыки. Дамиано, глядя на них, мечтал о человеческой жизни. Он всегда знал, что покинет их, как только придет время. Но он ни за что не хотел оставлять их сейчас. Поэтому, да, он будет бороться за свою жизнь, чего бы это ни стоило. В то же время у него не было союзников. Меркурий никогда бы не встал на его сторону, потому что его все устраивало. Но кроме Меркурия — были ли те, кто пошел бы за Марсом против Юпитера? Нет, Дамиано знал, что ему никогда больше не удастся собрать великую армию. Без воли всеотца это было невозможно. После того, как Марс покинул его дом, он утратил большую часть своих сил, но сохранил невероятное стремление жить. И огонь этот, что пульсировал внутри него, не позволял Дамиано умереть. Когда он остался один — после смерти своих спутников — он пытался покончить жизнь самоубийством, потому что не видел смысла жить дальше. Но что бы он ни делал с собой — ничего не помогало. Бешеная по своей энергетике и силе регенерация просто не позволяла его телу погибнуть, молниеносно заживляя раны любых размеров, вправляя суставы, кости…. Тогда Марс понял, убить его никто не сможет, разве что Юпитер, потому что отдал часть своих сил любимому сыну и брату, который встал рядом с ним и был признан людьми вторым после всеотца. Вероятно, это было сделано с расчетом на то, что, когда придет время бойни, бога войны ничто не сможет убить. Он непобедим. Так или иначе, Марс был один против всех. Даже сила, которой не мог похвастаться никто из других богов, не спасала его от поражения против Юпитера. И сейчас он желал только одного, чтобы Меркурий пообещал ему, что ни с Итаном, ни с Вик, ни с Томасом ничего не случится. А уж остальное останется за самим Дамиано: он обязательно найдет способ, как выжить. Наконец, Меркурий устало вздохнул. -Хорошо, — проговорил он с таким видом, словно уже жалел об этом, и подал руку. — Но если ты меня обманешь… -Как можно обмануть бога торговли? — с улыбкой произнес Дамиано, крепко сжимая протянутую ладонь. -Война, как и торговля, та же проститутка, — усмехнулся Меркурий, затем посерьезнел. — Тогда к делу. С этими словами он щелкнул пальцами, погружая до этого светлое пространство в мрак. За дверью тоже все стихло, Дамиано напрягся, но Меркурий покачал головой, как бы говоря, что все в порядке и ему не нужно переживать за друзей. Затем он забормотал какие-то слова, и Дамиано отстраненно подумал, что почти забыл язык богов. Многое ему было неясно, разве только то, что Меркурий призывал силу Фидес, богини правды, которая связала бы их договор. И на самом деле, откуда ни возьмись, появился красный свет, заструившись вокруг их тел. Облизывая ноги, тонкой лентой оплетая их бедра, животы, плечи, добираясь до скрепленных рукопожатием ладоней, этот свет, от которого исходил жар, осел на их запястьях, и вот здесь Дамиано приготовился к боли: он знал, что обманчиво красивое сияние вопьется в его кожу с невероятной силой, вытерпеть которую человеку было не под силу. Поэтому боги редко и весьма неохотно скрепляли договоры и просили Фидес проконтролировать этот процесс, мало кто мог вынести всю силу правды. Однако даже когда Дамиано услышал резкий вскрик со стороны Меркурия, продолжавшего творить свою магию, он молчал, сжав зубы. Боль была адская, просто чудовищная, но такую ему доводилось испытывать как на поле битвы, так и после, когда он сводил счеты с жизнью. Он вытерпит что угодно, лишь бы клятва не была нарушена. Фидес должна гордиться им и его стойкостью! Наконец, когда все закончилось, и красное сияние, обернувшись вокруг их запястий, превратилось в нитевидные красные браслеты, Меркурий разжал трясущуюся руку и с трудом щелкнул пальцами, возвращая мир за дверью к жизни. Дамиано облокотился ладонями на поверхность раковины, тяжело дыша. -Что ж, — выдавил Меркурий. — Клятва дана. Верность свята. -Верность свята, — бездумно повторил Марс, вспоминая, что эти слова входили в ритуал скрепления договора. -Тогда увидимся через пару месяцев, — проронил Меркурий, отступая к двери и поправляя платье. Судя по его внешнему виду, ни у кого не возникнет сомнения, чем они здесь занимались…. Дамиано посмотрел на свое отражение и увидел преждевременную морщину, возникшую между бровями. Насколько он человек сейчас? И что в нем осталось от бога? -Постой! — он быстро повернулся к Меркурию, схватившемуся за ручку двери. Тот с удивлением обернулся к нему. Дамиано на секунду замялся. — Скажи, возможно такое, чтобы кто-то из моей свиты спасся? Меркурий приподнял брови в немом изумлении. Подумал, затем отрицательно покачал головой. -Не думаю. Ни у кого не было шанса. -Вот как? — Дамиано опустил голову. — Ясно. Спасибо. -Марс, — выдавил Меркурий, но не увидев никакой реакции, поджал губы. — Мне жаль. Тот только кивнул и, когда услышал хлопок закрывающейся двери, судорожно и рвано выдохнул, не сумев больше сдержать слез.