Принципы флористики

От остановки до работы дорога занимала не больше пяти минут, но в присутствии Глеба время имело привычку растягиваться. Внутренне приготовившись к неизбежному возобновлению болтовни, Дарина была удивлена повисшим между ними молчанием. Видимо, Глеб все еще находился под впечатлением от произошедшего в трамвае и дулся на нее за отсутствие должной поддержки. Однако даже у благословенной тишины были свои недостатки - за отсутствием внешних раздражителей мысли Дарины вернулись на прежний, куда менее приятный курс под названием “что, если?” Что, если Анка лежит на полу своей спальни без сознания, а может - кто знает? - и мертвой, а возле нее валяется теперь уже бесполезный телефон? Что, если сегодня утром они постучали в дверь к покойнице? Конечно, внезапному исчезновению Анки были и другие возможные объяснения. В конце концов, могло произойти что-то срочное, что вынудило бы ее уехать. Дарина вспомнила, что в другом городе у нее живет тяжело больной отец, но даже в таком случае разве стала бы она уезжать вот так, посреди ночи, никого не предупредив? И, наконец, была третья, но не менее пугающая мысль: что, если Анка так и не добралась до дома? От недавнего подъема не осталось и следа. Бесконечные вопросы кружились в голове, изводя ее тревогой, и ни на один из них Дарина не могла найти удовлетворительный ответ. Единственным плюсом во всем этом кошмаре было то, что прочие переживания (в том числе, роковая встреча в клубе и мерзкий сон) естественным образом отошли на задний план. Хотя неприятный осадок все же остался: вчерашняя ночь была исходной точкой, с которой все пошло наперекосяк. Боженька все видит, дорогая, зазвучал в голове сухой и бескомпромиссный голос матери. Тот, кто ходит в нечистые места и клеймит себя развратом, всегда несет наказание. А если бы наша затея удалась - что тогда? Бог погладил бы нас по головке? И если ему было так угодно, почему же все сорвалось? Забавно, ведь почти то же самое когда-то говорила ей Анка. Не такими выспренними фразами, проще, без религиозной мишуры, но смысл был тот же: кто идет против потока/природы/общества должен быть наказан. Это закон эволюции. Да и разве недостаточно в мире грязи? А как быть с теми, кто шел против всех, и кого теперь помнят на века? Ведь иногда приходится плыть против течения... Дунувший в лицо порыв ветра заставил ее вздрогнуть. Откуда пришли эти странные, кощунственные мысли? Это совсем на нее не похоже. А спорить с голосами в голове и вовсе глупо… не говоря уж о том, что это первый признак сумасшествия. Нервы, это все от нервов. Да и похмелье никто не отменял. К тому же, она совсем не выспалась. Рука опять нырнула в сумку - проверить, не пришло ли новое сообщение - но после нажатия на кнопку экран остался удручающе черным. Похожая на снежинку длинная серебристая трещина смотрела на нее с немым укором: вот что бывает, когда люди выходят из себя. Дарина вздохнула. Чтобы сдать телефон в починку, придется взять денег из отложенной заначки. А ведь она уже так давно мечтает купить машину… Пусть подержанную и не слишком красивую, но какое это имеет значение? Возможность одним махом избавиться от толкучки в утреннем транспорте и осточертевших приставаний одного докучливого коллеги дорогого стоила. - Ну, и как там твой новый поклонник? - буркнул Глеб, словно почувствовав направление ее мыслей. Вероятно, вопрос предполагался шуткой, но тон вышел язвительным и чуть ли не злым. Дарина покосилась на него. Ссутулившись и махая руками еще больше обычного, Глеб плелся на полшага позади, разбрызгивая тяжелыми ботинками осеннюю грязь, и всем своим видом напоминая обиженного ребенка-переростка. Дурачок. Неужели не видит, что здесь ему ничего не светит, кроме дружбы? Возможно, однажды кому-то его назойливость покажется очаровательной, но пока что Дарине трудно было это представить. - Или он уже про тебя забыл? - Не все крутится вокруг мужчин, Глеб, - резко сказала она. Глядя в растерянное и немного глуповатое лицо, Дарина испытала что-то вроде угрызений совести. Вымещать плохое настроение на других - дурной тон, в этом она была полностью согласна с матерью. Если бы только Глеб… если бы только все они хоть ненадолго оставили ее в покое! Уже привычно досчитав до трех, Дарина выдавила примирительную улыбку. - Прости. Я волнуюсь о подруге, вот и все. Она куда-то пропала со вчерашнего и не отвечает на сообщения. Глеб недоверчиво поднял брови, из-за чего Дарине захотелось хорошенько его встряхнуть, а еще лучше залепить оплеуху, как сделала та девушка в трамвае. ШЛЕП! На губы снова полезла невольная ухмылка. Глеб ее заметил и, разумеется, пришел к своим выводам. - Ага, подруга, - протянул он с нехарактерной язвительностью. - Совсем меня за дурака держишь? Сказала бы честно, а не выдумывала. У меня тоже была одна такая с подругой… С подругой? Откуда он знает про… Сердце в секунду подскочило к горлу, и Дарина резко остановилась. - Ты чего? - тоже остановился Глеб. Искреннее удивление на его лице сняло панику и прояснило ситуацию. Ну, конечно, он говорит об обыкновенных подругах, а не… о том, что ты подумала. Откуда бы ему знать? Дарина медленно выдохнула и возобновила ходьбу. - Ничего, - сказала она. - Голова закружилась на секунду. Уже прошло. Глеб кивнул. - Пили много, да? Я так сразу и понял. Девчонки никогда не знают меры. Напьются, а потом сосутся с кем попало, а утром ничего не помнят. Удобно, ага, - он фыркнул и хитро прищурился. - Вот ты помнишь, что вчера делала и с кем? Лучше бы забыла. Рука продолжала нервно теребить телефон. Дарина заставила себя разжать пальцы. - Слушай, может, хватит об этом? Очень тебя прошу. У меня сегодня нет настроения для твоих подколов. Но этим Глеб было не пронять. Иногда он напоминал Дарине заводные игрушки с механизмами - не остановится, пока не кончится заряд. - … вот так поверишь девчонке, а потом оказывается, что никакая с ней была не подруга, а лысый папик с толстым кошельком… А если бы у меня деньги? Спорим, ты бы сама на меня вешалась! Тоже любишь богатых и постарше, да? Дарина не выдержала. Это было уже слишком. - Тебе-то какое дело? - взвилась она, развернувшись на каблуках своих дешевеньких сапог и подняв брызги с очередной лужи. - С какой стати мне перед тобой отчитываться? Глеб отшатнулся. Лицо его снова обиженно скривилось, что совсем не пошло ему на пользу. - Да я же… А чего я такого сказал? У тебя эти… месячные, что ли? Я слышал... - Да плевать мне, что ты слышал! - выкрикнула Дарина. - И вообще, оставь меня в покое! Чего ты вечно таскаешься за мной? Думаешь, мне это нравится? Глеб разинул рот, нелепо раскинув руки и уставившись на нее так, словно у нее выросла вторая голова. На его прыщавых щеках выступили яркие красные пятна. - Не очень-то и хотелось, - наконец пробормотал он, и, подумав, прибавил. - Дура. Он неуклюже обогнал ее, толкнув костлявым плечом, и взбежал по ведущим в служебный вход ступенькам. Дверь звучно захлопнулась, взметнув за собой целый ворох пожелтевших листьев. Дарина удивленно проводила его взглядом. Что это было? Ты опозорилась, дорогая, вот что это было. Теперь на работе о тебе будут распускать слухи, и правильно - нечего вести себя так, как будто ты лучше других. А уж портить отношения с коллегами - себе дороже. Я очень в тебе разочарована… Большие электронные часы на крыше недавно отреставрированного здания показывали девять минут десятого. Дарина чертыхнулась себе под нос и ускорила шаг, зажав сумку локтем. Опоздала! Только этого не хватало. Мадлена Сергеевна ненавидит, когда опаздывают. Впрочем, эта мадам, кажется, вообще ненавидит все и всех без исключения. Оказавшись в залитом неприятно ярким светом вестибюле (голова все еще раскалывалась после вчерашнего, и две наскоро проглоченные таблетки не спешили делать свое дело), Дарина вытерла грязные ноги о коврик и подумала, что такого скверного дня на ее памяти не было уже давно. Но что такое один день? Один день она была готова перетерпеть. Только бы с Анкой все было хорошо… Она вдруг с болезненной отчетливостью вспомнила себя в детстве, сидящей на полу перед старым семейным распятием. Тогда в ее сознании не было большой разницы между Богом, Дедом Морозом или Зубной феей, и она часто использовала время обязательной молитвы (тот, кто не помолился перед сном, просыпается в аду), чтобы попросить у глядящего со стены дяденьки с печальными глазами здоровья маме и Барсику (Барсик умер после недели мучений - мать наотрез отказалась везти его к ветеринару), хорошую отметку, новую игрушку, или даже новую подругу. Однажды мать застала ее за этим занятием и отругала, а затем поставила рыдающую от страха Дарину коленями на горох: ты не должна никогда ничего просить, дорогая. Запомни: Бог не любит попрошаек. Попрошайки горят в аду. Но сейчас ей отчаянно захотелось помолиться: "Боженька, милый, пожалуйста, я больше никогда не сунусь в это плохое место, только пусть с Анкой все будет хорошо… только… только…" - Лаврова! Дарина вздрогнула, испуганная этим окриком, чьи пронзительные интонации слишком уж живо напомнили ей о матери, и затравленно подняла взгляд. Прямо ей навстречу по коридору надвигалась Мадлена Сергеевна, в своем развевающемся черном балахоне похожая одновременно спрута и грозовое облако. - Здравствуйте, М… - И где тебя черти носят, хотела бы я знать? - бесцеремонно перебила ее менеджерша. Это была крупная женщина внушительного роста с пучком светлых крашеных волос. Кричащий цвет ее помады и длинных ногтей всегда внушал Дарине ощущение тревоги и заставлял по возможности обходить ее стороной. Вот и сейчас губы Мадлены Сергеевны вытянулись в огромное красное О, словно предупреждая об опасности. Вопрос явно был риторическим, потому что, не дожидаясь ответа, менеджерша ухватила ее за рукав и поволокла в комнату для персонала, где она любила проводить разного рода “профилактические беседы” - или, проще говоря, унижать подчиненных. Затолкнув Дарину в глубь заваленного хламом и коробками кабинета, Мадлена Сергеевна нависла над своей жертвой, напрочь отрезая личное пространство и пути к отступлению. - Ну, и что ты себе думаешь, Лаврова? Для кого, по-твоему, пишут правила? Все образцовые работники приходят на десять минут раньше, остальные - вовремя. Но опоздать на десять минут? Это даже не возмутительно, это просто неприемлемо. Не-при-ем-ле-мо! - Я… - попробовала все-таки вставить слово Дарина, но губы менеджерши пренебрежительно растянулись, обнажая желтоватые зубы, запачканные красным. Всем, кто имел дело с Мадленой Сергеевной, приходилось видеть эту картину, но никто, разумеется, не решался сделать ей замечание. - У тебя еще хватает наглости оправдываться? - она повысила голос, чеканя каждое слово, точно железным молотком. От увешанной массивным колье шеи удушающе пахло парфюмом, отчего голова Дарины разболелась сильнее. - Мне все равно, что там у тебя случилось - дом сгорел, помогала ли ты переходить старушке дорогу или хоронила любимую собачку - это не причина опаздывать на работу, когда коллектив рассчитывает на тебя. Я рассчитываю на тебя! И подводишь ты меня лично. А знаешь, что я делаю с теми, кто меня подводит? Дарина промолчала, глядя себе под ноги. Еще одно бесконечно ценное правило, которое она усвоила от матушки - нельзя спорить с начальством. А работа ей была нужна. Очень нужна. После смерти матери денег едва хватало на оплату квартиры, и она не могла позволить себе потерять место. К несчастью, ненавистная менеджерша была хорошо об этом осведомлена и бессовестно пользовалась ее положением. - Я их увольняю, - с гаденькой ухмылкой пропела та. - Они у меня вот так вылетают - она громко щелкнула когтями перед лицом Дарины, - раз-два - и все! Ясно? Тебе все ясно?! - Да, Мадлена Сергеевна. - Быстро переодевайся и бегом в зал! - рявкнула она. И, развернувшись на пороге, прибавила с фальшивым сожалением, из-за которого Дарине захотелось схватить ее за прилизанный пучок и хорошенько приложить лицом о косяк. - Я, разумеется, вычту это из твоей зарплаты. Наконец, Мадлена Сергеевна удалилась, получив свою порцию крови. Дарина застыла, прижав сумку к груди и чувствуя, как ее бьет мелкая дрожь. Казалось, она находится в кошмарном сне и никак не может проснуться. Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, она раздраженно вытерла их тыльной стороной ладони. Не хватало теперь еще разрыдаться. Вот уж нет. Лучше думать о чем-то приятном. Осталось отработать семь часов (шесть с половиной, учитывая обеденный перерыв), а потом можно будет вернуться домой, лечь пораньше и хорошенько выспаться. К завтрашнему дню все обязательно придет в норму. Даже в некстати сломавшемся телефоне были свои плюсы: он дарил надежду, что с Анкой все хорошо, просто она еще этого не знает. Успокоенная этой мыслью, Дарина вытащила из сумки пакет со сменной обувью, нацепила малиновый фартук и форменную кепочку с улыбающейся желтой рожицей (сейчас дурацкое изображение показалось ей прямо-таки издевательским). Закончив свой нехитрый туалет, она быстро оглядела себя в мутное зеркало и вышла в “рабочий” зал. Посетителей было на удивление немного. Дарина быстро оценила обстановку: уныло ковыряющаяся в пирожном немолодая женщина у окна, мужчина в деловом костюме, что-то сосредоточенно печатающий в ноутбуке - то ли научную диссертацию, то ли страстное письмо любовнице, пара девчонок - студентки или школьницы - хихикающих над заваленными крошками тетрадями. Симпатичный старичок в углу, мирно дремлющий над чашкой кофе. Мадлене Сергеевне, конечно, пришлось самой брать заказы, и она не преминет напомнить ей об этом, с наслаждением вычитая очередной штраф из ее и без того скудной зарплаты. Бросив быстрый взгляд за стойку, где угрюмый Глеб с отсутствующим лицом протирал чашки, Дарина вздохнула и привычно взялась за швабру. Пол был на удивление чистым, но необходимо было создать видимость хоть какой-то деятельности. Из прикрученного к стене динамика лилась ритмичная музыка, и Дарина невольно приободрилась, старательно надраивая пол. Простая физическая работа, не требующая взаимодействий с людьми, как ничто другое возвращала ее к жизни. В какой-то момент ей даже захотелось подпевать, но делать это было неразумно - чего доброго, вездесущая менеджерша решит, что ей слишком уж легко работается и добавит какую-нибудь новую гнусную обязанность вроде чистки туалета. Дурацкий козырек кепки то и дело сползал на глаза. Дарина как раз наклонилась его поправить, когда дверь распахнулась, дохнуло сквозняком, и кто-то быстро прошел вглубь зала. Поставив швабру на место и выждав положенные полминуты, Дарина поправила козырек кепки и подошла к дальнему столику, за которым расположились две девушки. - Доброе утро, - сказала она с дежурной улыбкой. - Вы готовы сделать заказ? Яркая брюнетка в белом кашемировом свитере окинула ее внимательным взглядом, заставив Дарину почувствовать неловкость и поправить выбившийся из-под кепки клок растрепанных волос. - Черный без сахара, - лениво бросила она. Девушка была очень, прямо-таки захватывающе красива, но эта красота казалась ядовитой, а хищное выражение глаз завораживало и одновременно отталкивало, как узор на спине черной вдовы. Вот эта уж наверняка любит побогаче и постарше, подумала Дарина и закусила губу, сдерживая неуместный смешок. Брюнетка сказала что-то еще. Дарина моргнула. - Простите? Брюнетка сощурилась, глядя на нее с деланным недоумением. - Алло, меня плохо слышно? - спросила она, невыносимо растягивая слова. - Или здесь берут на работу только глухих? Дарина отвела взгляд. Несмотря на специфику работы, ей редко приходилось сталкиваться с такой откровенной грубостью (не считая, разумеется, дражайшей Мадлены Сергеевны) и теперь она растерялась, не зная, куда себя деть. Лицо обдало жаром, сердце мучительно заколотилось, но в этот раз к глухой обиде на несправедливость примешивалась другая, новая эмоция. Ты устала, у тебя была ужасная ночь и не менее ужасное утро, пропала твоя единственная подруга, но тем не менее ты пришла на работу и вытерпела кучу дерьма, хотя легко могла бы сказаться больной… Как минимум за это ты заслуживаешь уважения. Так какого хрена ты стоишь и краснеешь перед этой расфуфыренной стервой? Нельзя терять работу! - запищал внутри испуганный голосок. Нельзя хамить клиентам! Нель… Плевать! С меня хватит. Хватит! Дарина открыла рот, понимая, что сейчас скажет то, что наверняка будет стоит ей рабочего места, но в этот момент заговорила вторая девушка, о которой она, признаться, уже забыла. - Не мучай девушку, Аглая. Нужно быть добрее. Ты же видишь, она еще не проснулась. Голос был веселым и отчего-то смутно знакомым. Дарина повернулась… и чуть не выронила картонку с меню, потому что напротив стервозной брюнетки сидела она. Девушка из клуба. Злата. Правда, сегодня ее было трудно узнать - вместо возмутительного красного платья на ней были простые джинсы и темная футболка, а роскошные рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад и собраны в высокий хвост. В льющемся из окна утреннем свете Злата выглядела моложе, и взгляд светло-карих глаз казался мягким и безобидным - может, дело было в отсутствии макияжа, а может, рассеялись последние иллюзии безумной ночи. Вспомнив свои мысли накануне, Дарина ощутила укол стыда - Вряд ли бы у кого-то повернулся язык назвать эту девушку шлюхой. Даже про себя. Но что она здесь делает?! - Дарина? - Злата улыбнулась с искренним удивлением. - Вот это неожиданность! Не знала, что ты здесь работаешь. - Вы знакомы? - спросила брюнетка совсем другим голосом, словно и впрямь решила воспользоваться советом “быть добрее”. В приторно-сладком тоне слышалось любопытство и… скрытый намек. Дарина сглотнула, только сейчас осознав, как сильно у нее пересохло во рту. Кроме того, с новой силой вернулось ощущение устремленных на нее взглядов - а ведь она искренне надеялась, что после вчерашней ночи ей больше не придется его испытывать. По спине и затылку заползали противные мурашки. Нервно оглянувшись, она увидела, что Глеб кончил протирать стаканы и теперь возится с кофемашиной, то и дело бросая любопытные взгляды в их сторону. Сидящие неподалеку школьницы вдруг громко засмеялись, и, хотя мысль была абсолютно глупой, Дарине сложно было не отнести это на свой счет. Хотелось выбежать на улицу, хотелось провалиться под землю, но приходилось стоять и держать на губах вежливую улыбку. Как будто она умерла и попала в ад… Господи, за что ей все это? - Мы… - выдавила она. - … вместе учились, - пришла на помощь Злата. - На одном потоке. - Серьезно? - протянула Аглая, разглядывая Дарину с новым интересом, который был еще хуже, чем прежнее пренебрежение. - Ты не рассказывала мне о таких милых однокурсницах. Неожиданно она подмигнула, и Дарина с растущим дискомфортом поняла, что может связывать этих двоих. Взгляд ее невольно метнулся к Злате. И как ей не стыдно? Вчера вечером дала ей номер, а уже этим утром притащила сюда эту… стерву. - Не обращай внимания на Аглаю, - поморщившись, сказала Злата, словно прочитав ее мысли. Впрочем, наверняка все это было написано у нее на лице. Дарина и в лучшие дни не умела как следует прятать эмоции, а уж во время стресса и подавно. - У нее странный юмор, у которого не так уж и много ценителей. Правда, сестра? Аглая хмыкнула и пожала плечами. - Я не привыкла равняться на большинство. Сестра? Так они сестры? И действительно, если приглядеться, это становилось очевидным. Дарина поймала себя на том, что от этой новости чувствует непонятное облегчение… и тут же разозлилась на себя. Ей-то какое дело, что между ними происходит? Главное, чтобы не начали обжиматься тут у всех на глазах. Все-таки приличное заведение. Аглая вдруг демонстративно взглянула на часы. - Кажется, кофе отменяется. Я совсем забыла про одну важную встречу, - легко поднявшись из-за стола, она наклонилась к Злате и сжала ей плечо. - До скорого, дорогая. И не забудь, о чем мы договаривались. Напоследок кивнув Дарине, Аглая подхватила сумку и грациозно прошла к выходу. Дарина не удивилась, заметив, что Глеб провожает ее восхищенным взглядом. Впрочем, только украдкой - он был не настолько глуп, чтобы не понимать, что эта девица сожрет его с потрохами, едва он попробует к ней подкатить. Сама же Дарина чувствовала только облегчение - сестра Златы ей категорически не понравилась, и это явно было взаимным. Хотя опять же… ей-то какое дело? Спрятав волнение за профессиональной вежливостью, Дарина повернулась к оставшейся за столиком Злате. - Могу я взять заказ? Или мне подойти позже? - Капучино, - Злата как-то странно улыбнулась. - С карамельным сиропом. Возвращаясь к роковому столику, Дарина направила всю силу воли на то, чтобы руки не дрожали. Но доверху наполненная чашка все-таки ездила на подносе, издавая предательский звон. Водрузив свою ношу на стол, она развернулась, чтобы поскорее уйти, но легкое прикосновение к руке заставило ее вздрогнуть и замереть. - Ты выглядишь усталой, - сказала Злата. - У тебя все в порядке? Дарина снова перевела взгляд на повернутое к ней лицо. Глаза, не подкрашенные ничем, по-прежнему красивые и выразительные, но теперь в них было куда больше мягкости. И как ей мог привидится тот пылающий огонь, ощущение чуть ли не смертельной опасности? Прикосновение пальцев было легким и, как ни странно, не вызывало немедленного желания отдернуться. Была в нем какая-то ненавязчивая нежность, спокойная искренность, от которой что-то комком подступило к горлу... Отлично! прикрикнула она на себя. Давай, теперь еще разрыдайся перед этой девицей, заверши унижение, зачем останавливаться на полпути? Дарина выдавила очередную улыбку. - Все хорошо, спасибо. Злата покачала головой. - Ты совсем не умеешь врать. Я еще вчера это заметила. В этот момент что-то в выражении лица Златы неуловимо преобразилось, так живо напомнив о проклятом сне, что Дарину прошиб холодный пот. - Ты о чем? - хрипло спросила она. Злата обезоруживающе улыбнулась. - О твоей шутке, помнишь? Я ведь сразу поняла, что у тебя не было никакой девушки. Но нет ничего стыдного в том, чтобы… искать себя. Можем поговорить об этом, если захочешь. У тебя ведь есть мой номер? Дарина кивнула, снова почувствовав, что краснеет. Злата подняла чашку, разглядывая ее, как любопытный сувенир, прежде чем поставить обратно, не сделав ни глотка. - Я тут вспомнила, что у меня тоже дела, - внезапно добавила она будничным тоном. - Сколько с меня? - Сто двадцать, - пробормотала оторопевшая Дарина. - Возьми пятьсот, сдачи не надо. Таким же грациозным, как Аглая, движением она встала из-за стола, закидывая на плечо легкую спортивную сумку. Дарина подавила желание сделать шаг назад. - Хорошего дня, Рина. Она ушла, не оглянувшись. Рина? - Девушка? Девушка! Рассчитайте нас. Дверь вздрогнула, выходя из оцепенения. На автомате забрала счет и пошла к стойке, двигаясь, словно во сне. Глеб больше не смотрел в ее сторону, и Дарина еще раз поблагодарила бога за его непривычную угрюмость. Мадлены Сергеевны видно не было - возможно, та ушла курить через служебную дверь - и это тоже было к лучшему. Остаток дня прошел без происшествий. Мысли курсировали по бесконечному кругу от точки А (встреча со Златой) до точки Б (исчезновение Анки). Правда, теперь Дарина почти не сомневалась, что Анка найдется - все это явно было каким-то дурацким недоразумением. И когда они встретятся, им обязательно нужно будет поговорить. Серьезно поговорить. Пора завязывать с этими играми. Она уже успела испытать на себе их разрушительное влияние, и Анка должна ее понять. Все-таки они взрослые люди, им не пристало играть в блюстителей нравов. Да и какая разница, кто с кем спит? В конце концов, это личный выбор каждого. Домой она возвращалась одна - Глеб, к ее облегчению, так и не сделал попытки с ней заговорить. Выйдя из трамвая, Дарина медленно пошла по темной улице, наслаждаясь тишиной и прохладным воздухом. Беспокойство почти улеглось, сейчас ей хотелось только одного - прийти домой, завалиться в постель и проспать до утра (желательно без всяких сновидений). До дома оставалось не больше пятидесяти шагов, когда внезапно ее накрыл сильный безотчетный страх. Она замедлила шаг и оглянулась - никого. Совершенно пустая улица, обрамленная рядом деревьев. Тихо гудел уличный фонарь. Никого и ничего, но страх не утихал, а только усилился. Она возвращалась этим путем сотни раз, но такого с ней еще не было. Сердце заколотилось в груди, а в животе появилось омерзительное сосущее чувство. От тени дома отделился силуэт, и Дарина едва сдержала крик. - Девушка… - позвал хриплый прокуренный голос. В слабом свете фонаря показался шатающийся мужчина средних лет. Даже за десять шагов от него доносился сильный запах алкоголя. - А можно с вами позна… познакомиться? Прекрасно, испугалась какого-то алкаша. Это все стресс, она раньше не была такой дерганой… - Нельзя, - отрезала Дарина и целеустремленным шагом направилась к подъезду. Мужчина что-то пробормотал ей вслед, но она не обернулась. Как ни странно, страх отступил, а неприятная встреча вернула ей утраченный контроль над собой. Однако, едва переступив порог подъезда, она поняла, что ее неприятности на этом не закончились. С верхнего пролета доносился смех и громкие голоса. И почему нельзя было сделать лифт, как во всех нормальных домах? Нацепив на лицо непроницаемое выражение, Дарина начала быстро подниматься по ступенькам. На третьей лестничной клетке, вечно заваленной мусором и бычками, курил Яков со своими дружками. Якова Дарина знала давно - к счастью неблизко - и по возможности старалась избегать. - О… - радостно протянул он. - Какие люди. Это же моя любимая Дариночка! Дарина сделала попытку пройти мимо, но сильная рука ухватила ее за локоть. - Ты куда так спешишь, родная? Постой с нами, поговорим, выпьем… - Полежим! - остроумно добавил кто-то. Вся компашка разразилась хохотом. Дарина дернулась, пытаясь высвободить руку, но проклятый Яков держал крепко. - Дай пройти, - сказала она, стараясь говорить строго, но голос вышел каким-то тонким и слабым. - Да ладно тебе, не сердись… Слушай, ты же вроде одна живешь? Может, пригласишь нас в гости? А то нам с парнями здесь как-то не особо уютно. Он притянул ее к себе. В нос Дарине ударил удушающих запах пота и дешевого одеколона. - Убери руки! - пискнула она, спровоцировав новый взрыв смеха. - Надо же, какая недотрога. Ты подожди, тебе понравится… Он скользнул второй рукой ей за спину, нагло ощупывая ягодицы. Кто-то засвистел, но звук прозвучал как из-под слоя воды. Дарина застыла, охваченная тошнотворным бессилием. Мысли путались, все происходящее стало казаться нереальным, словно она наблюдала за собой со стороны. Противный трусливый голосок в голове упорно убеждал ее, что лучше постоять и потерпеть, ведь равно ничего страшного не происходит. Наверняка сейчас кто-то из соседей откроет дверь и разгонит этих идиотов... Не звать же, в самом деле, на помощь. Они не всерьез, они пьяны и не соображают, что делают... Какая разница, если тебя от этого тошнит? Какое они имеют право? Сопротивляйся! красным мелькнуло в мозгу. Прежде чем Дарина успела сообразить, что делает, она со всего размаху ударила вперед коленом. Яков охнул и согнулся пополам, мгновенно ослабив хватку. Не теряя больше времени, Дарина бросилась вверх по лестнице. Одна из теней - все они были теперь просто тени, тени в каком-то нескончаемом кошмаре, рванулась за ней, но вторая осадила ее. - Ладно… пусть валит. Поехавшая, как ее мамашка. Дрожащими руками повернув ключ - замок долго не поддавался - Дарина ввалилась в квартиру и, тяжело дыша, прислонилась спиной к двери. Когда сердцебиение немного улеглось, она прошла в ванную и плеснула себе в лицо водой. Ее все еще колотило от произошедшего в подъезде, но одновременно с этим она чувствовала странное возбуждение. Она ответила. Дала сдачи обидчику. И хоть это было страшно, та же это подарило ей ощущение силы. Подняв голову, Дарина внимательно вгляделась свое отражение в зеркале, словно ожидая увидеть совсем другое лицо. Что-то в ней изменилось с прошлой ночи. Встреча в клубе, странный сон и… Анка! Спохватившись, Дарина метнулась в коридор и вытащила из брошенной на пол сумки телефон. Без особой надежды поводив пальцем по экрану, то по-прежнему был чернее ночи - она со вздохом отложила его в сторону, и в этот момент заметила выпавшую из двери записку. Она развернула ее, и сердце снова подпрыгнуло, застряв комком в груди. Записка была от Мишки: "Анки дома нет. Позвони, как сможешь" Пальцы разжались, и бумажка, описав в воздухе полукруг, с тихим шорохом опустилась на пол. Все тело охватила страшная тяжесть, как при высокой температуре, и внезапно оставаться на ногах стало выше ее сил. Съехав спиной по стене, Дарина спрятала лицо в ладонях и все-таки разрыдалась.