Девушка с красивыми глазами

- Еще раз повторяю, я не полезу в рот жабе, - протестующе высказываюсь, когда мы подходим к границам Дождя. - И как мы с тобой проберемся внутрь, чтобы не попасться Пейну? - А смысл, скрываться, если мы все равно попадемся? Давай сразу нападем. - Хорошо, - он сдается, - и куда нам надо бежать, чтобы найти его?       Спустя минуту напряженного раздумья, раздраженно фыркаю, расчесывая пальцами волосы. Проблема в том, что я не знаю конкретного места, где скрывается Нагато со своей свитой. Этого я не знала ни в прошлой жизни, ни в этой. Нам действительно необходимо скрыться, чтобы добыть информацию о том, где сосредоточены силы Акацки. Мое желание поскорее начать и закончить эту миссию, затмило основной принцип моей же работы. Действовать тихо. - Хорошо. Ты у нас, великий саннин. Жабий рот – значит жабий рот.       Мы пересекли границу в жабьем желудке, следуя по водяным каналам, пока не достигли центрального водохранилища. Дождь шел нескончаемой стеной. С первой каплей влаги, попавшей на наши головы, Пейн уже узнал, что в деревню проникли шпионы, но чтобы найти нас, Конан должна воспользоваться своим дзюцу, отправляя миллион бумажных квадратов на наши поиски, но пока идет дождь, она этого не сделает. Значит, у нас есть время.       Остановившись на окраине города, Джирайя складывает печати, превращая Гаму в огромный двухэтажный бар. Внутри помещения тепло и очень уютно. Горит мягкий свет и играет приятная музыка, а многочисленные бутылочки с алкоголем за барной стойкой, хоть и были иллюзией, но маняще сверкали. Мне даже стало обидно. Мы всегда останавливались в дешевых комнатах, а могли просто жить в роскоши в желудке у жабы. Накладывая на себя Хенге, он предстает передо мной высоким брюнетом с длинными усами и в форме официанта, а я ухожу на улицу зазывать случайных прохожих в наш воображаемый бар.       Несколько часов спустя, двое ниндзя Дождя, выпив приличное количество саке, развязывают свои языки, непринужденно болтая с барменом. Их восторженные возгласы в адрес правителя страны, заглушают даже смех жабьего мудреца. Я еле успевала, прячась за барной стойкой, подавать Джирайе, заранее купленный, алкоголь, жадно сглатывая слюни, молилась, чтобы они не выпили всё.       Когда саннин понял, что пора приступать к пыткам, здание трансформируется в жабу, забирая нас к себе в желудок. Подскочив, успеваю спасти графинчик с теплым саке и наблюдаю, как двух пленников связывает розовая плоть. Джирайя скалится, запугивая своими будущими планами на их счет, и приказывает рассказать о Пейне. Но, не дождавшись от них признаний, широким взмахом руки, отодвигает свой хаори, доставая больше белое перо. - Приготовьтесь к самой страшной пытке в своей жизни, - смеется мой дядя, начиная щекотать подмышки шиноби Дождя.       Я откупориваю графинчик, стараясь заглушить смех. Видел бы эту картину Морино Ибики, представляю, как мы бы с ним заливались хохотом. Я не любила, так же как и жабий санин, причинять физические увечья людям. Даже отнимая чужие жизни, я старалась это делать быстро. Но сейчас, я была полна решимости, позаимствовать у главы отдела допросов и пыток Конохи, пару приемов, чтобы помочь Джирайе справиться с этим быстрее.       Мужчина не может сдержать раздирающего смеха и начинает плакать от этого вида пыток, но отчаянно продолжает кричать: - Ничего я Вам не скажу. - Долго ты будешь над ними издеваться? - скучающе спрашиваю своего дядю, разливая в кото саке. - Было бы проще, если бы ты знала, где он скрывается, - саннин останавливается, бросая в меня прищуренный взгляд. - Я не могу помнить всего. - Уж такую информацию, можно было бы запомнить, все-таки, он главный злодей. - Не главный, - я опрокидываю рюмку с жидкостью себе в горло.       Пленники замирают в ужасе, когда видят изменившееся лицо своего мучителя. Мне даже не надо поднимать глаз, чтобы представить, как дергается бровь моего закипающего родственничка. - Хитоми Катальдо, - акцент на фамилии, он всегда так делал, когда был в бешенстве, тихо проговаривает, - нас ждет серьезный разговор, когда мы вернемся домой. И не думай утаить хоть что-то. - А то что, защекочешь меня до смерти?       Сцены этого допроса вихрем проносятся в моей голове, но я совершенно не помню, что ответят эти шиноби, одно известно: Джирайя сможет выведать информацию, а значит, мне здесь быть не обязательно, да и саке уже закончилось. Вдохновляюще похлопав своего дядю по плечу, покидаю его, уходя в отель на окраине Аме, где мы сняли тот же номер, в котором я прожила практически год.       Крохотная комната не изменилась. Темные обои от времени пожелтели и расходились по швам от стен. Половицы трещали от каждого шага, а кровать должна была уже развалиться, но почему-то стойко держалась. Воздух пропитан запахом сырых тряпок. Я опускаюсь на пол, наливая себе напиток, который хочется выпить залпом из бутылки, но даже в минуты отчаяния и грусти я не забывала о том, что я, все-таки, леди.       Я закрываю глаза, позволяя горячей жидкости разливаться по телу, и представляю дом, чистые простыни, светлые стены и Какаши. Мне кажется, я сейчас отдала бы все богатства мира, лишь бы оказаться в его объятьях. А еще лучше под ним и на кровати, которая точно не развалится, если на нее упасть. - Ты грустишь, - открываю глаза, улыбнувшись моему дяде, который присаживается рядом, вытягивая ноги. - Волнуюсь, - я сама удивляюсь своей честности, - слушай, Джирайя. Тебе это только предстоит узнать завтра, но Пейн, это не один человек, - я поднимаю глаза к потолку, пытаясь сформулировать мысль, но пьяный мозг отказывается вспоминать, как это было объяснено в истории, - в общем, на тебя нападет не один человек, а шесть.       «Шесть путей Пейна». Он замолкает, переваривая информацию. Обычно в такие моменты, он не продолжал разговор, делая немые выводы и менял тему, но сейчас, он тяжело вздохнул: - А когда я умру?       Усмешка касается моих губ. Ну конечно, он всё давно понял. Зачем я вообще старалась, что-то от него скрывать. - Ты не умрешь Джирайя, - улыбаюсь ему, дотрагиваясь до большой ладони, - ведь с тобой теперь буду я, - картина последней сцены, когда из его тела торчали пять черных мечей, делает укол в сердце, - главное не подставляй спину. - У нас вечер впереди. Чем хочешь заняться? – и вот он, мой родной человек, который резко меняет тему, как только понимает, что мне неприятно говорить об известных только мне фактах. - Давай напьемся? – улыбаюсь, слыша, как за его спиной звенят стекла бутылочек. Он всегда знает, что мне нужно в тот или иной момент.       Клон с лицом шиноби Дождя валится на землю, объятый удушающим захватом тысячи листов бумаги и исчезает в дымке, обнажая фигуру жабьего мудреца перед молодой женщиной с лиловыми волосами и яркими глазами, что смотрела на него прямо, бросая вызов. - Ты сделала свое дзюцу мощнее и выросла в настоящую красотку, Конан, - восторженно кричит Джирайя, - почему не написала мне, когда тебе исполнилось восемнадцать? Я же просил!       «Идиот», я с хлопком бью себя по лбу, стараясь не шуметь, чтобы не выдать своего убежища. Мы не успели дойти до здания, о котором упоминали наши пленники. В одной из безлюдных широких улиц нас поджидала Конан.       Выходя из отеля, Джирайя на мгновение развернулся, сложив неизвестную мне печать, и притронулся пальцами ко лбу. Я не поняла этой техники, но ощутила, как кровь прильнула к лицу, расходясь жаром по всему телу. Он улыбнулся, сказал, что эта техника многократно увеличит мои способности и повернул мое лицо к окну, где в отражении я увидела алые полосы, которые расходились теперь по всему лицу. Красиво. С возрастом я смирилась с красными печатями, которые делили мое лицо, зарождаясь под глазами, тянулись длинной дорогой вниз, к челюсти. Я не любила наносить макияж, решив, что они украшают меня даже лучше, чем несколько слоев туши на ресницах.       Действительно, находясь уже более часа в пространстве за спиной Джирайи, следуя за ним невидимой тенью, я не чувствовала усталости. Я буду защищать его и вступлю в бой, когда пойму, что его жизни что-то угрожает. - Вы даже не представляете, что с нами было, когда Вы нас бросили, сенсей. Через что нам пришлось пройти, - тихо прошептала девушка, попав в ловушку из волос саннина. - Ты права. Я думал, что подготовил вас к взрослой жизни, возможно, я ошибался. Но я не ошибаюсь в одном: Акацки это зло. - Это только Ваше мнение… - хриплый голос доносится из-за спины женщины, и я незаметно вздрагиваю, когда вижу высокого мужчину с ярко рыжими волосами, - Конан, в сторону!       Волна от водяной техники накрывает всех присутствующих, смывая саннина и разрывая его технику. Я перемещаюсь чуть выше, цепляясь пальцами за бетонный выступ. Рядом с ним появляются еще две внушительных фигуры с идентичными волосами, фиолетовыми глазами и бледными лицами, покрытыми черными пирсингами. Прямо рок-группа на минималках, не меньше. - Вы, сенсей, всего лишь человек, которому не дано видеть происходящего в мире. - А что видишь ты и к чему стремишься? - Я положу конец этому жалкому миру, где люди не умеют жить. Они умеют только воевать. Это будет деяние Божие. Я жил как человек и перестал им быть. Я стал Богом.       «Вот же псих», по моему телу бегут мурашки. Делаю пару глубоких вздохов, возвращая привычный ритм сердцу. - И что ты сделаешь? – спрашивает мой дядя, а я закатываю глаза. До чего же они любят все поболтать перед боем. И самое забавное, конечно, что злодеи обязательно должны рассказать свой план перед этим. Это настолько банально, что хочется засмеяться. Теперь я на себе ощутила, как сложно было Наруто удержаться, чтоб не сорваться в бой раньше времени. - Я создам новое оружие с помощью зверей, которых мы собираем, которое уничтожит все страны. Сотни миллионов погибнут, а остальные будут жить в страхе. Весь мир познает боль! - Ну да, конечно, - сплевывает Джирайя, и срывается в сторону Акацки.       Все атаки саннина блокируются, либо вообще не достигают цели. Однако соперники не торопятся нападать на него, и до меня доходит, что они изучают его новые техники, а он просто выставляет себя напоказ. Когда Джирайя решает призвать Фукасаку и Шиму, что усаживаются на его плечах, Пейн отправляет в атаку призванных животных, и здесь появляюсь я.       Над головой саннина вырастает защитное поле, которое дает ему время подготовиться, а я встаю перед ним, ожидая многоглавую собаку: - Джирайя, уходи в трубы. Нам необходимо их разделить и ослепить, только после этого мы сможем нанести им ранения. - Понял, - он убегает, а я выпускаю своего огненного дракона, который расползается не прекращаемым вихрем по улицам, забирая к себе животных и поглощая тела трех явлений Пейна. Это его не убьет, но даст мне время. Чувствуя за собой хвост, я убегаю в катакомбы.       Гор появляется рядом, рассекая воздух, и уводит одного из преследователей в сторону. Пейну плохо известно обо мне, он ориентируется только на мою чакру, поэтому начинает отправлять свои тела за ее носителями. Я останавливаюсь, прячась под потолком, чтобы пропустить врага вперед и в секунду его замешательства, мои руки появляются над ним, затаскивая в пространство. Третий движется с огромной скоростью, когда я выбегаю из труб, направляясь прямо в руки Джирайи, в чьей ладони, крутится убийственный шар. Я испаряюсь в миллиметрах перед ним, чувствуя жар расенгана, давая возможность нанести атаку своему врагу прямо в сердце, лишая его жизни. - Так это твоя племянница, сенсей, - сзади раздается смех.       Пять мужчин возвышаются над саннином, готовясь атаковать. Мое сердце замирает, когда я вижу лицо Яхико в окружении еще четырех тел Пейна, руки которых сжимают черные лезвия. Глаза нервно оглядывают Джирайю, медленно поднимающегося с колен. Он не ранен, но изрядно устал. Его плечо покидает Госпожа Шима, а он готовится использовать свою самую сильную атаку. Паника, которая мне казалось, покинула меня в этот день, вернулась и начала отдаваться глухим боем в голове. В момент, когда пять мечей устремились в тело жабьего мудреца, я истошно закричала, бросаясь к нему.       Защитный купол затрещал над нами, не давая завершить удар лидеру Акацки. Скрипя зубами я держу его, без намерений сдаваться. Это действительно, самая моя красивая техника. Миллионы мерцающих разными цветами искр, спасут мою жизнь и жизни дорогих мне людей. Я встречаюсь глазами с Яхико, довольно растягивая губы. «Не в этот раз, рыжий».       Мне показалось, что я увидела движение черных линий в его фиолетовой глубине и на секунду мир померк. Два лезвия разрезают плоть на спине, останавливаясь, где-то между ребер, а сильная рука откидывает мое тело в сторону. Тело парализует, и я падаю на колени, стараясь отдышаться. Кровь подступает к горлу и меня начинает тошнить. Из глаз брызжет горячая влага. Меня знобит от ужаса происходящего, но где то в стороне, я слышу крик Джирайи, который ведет борьбу с остальными телами Пейна. Жмурюсь от яркого зарева техники Колоссального Расенгана и успокаиваюсь.       Смертельное ранение Джирайи мы разделили на двоих. Я улыбаюсь, осознавая, что из пяти мечей, ему досталось только три. Значит, он сможет продолжить бой. И я смогу.       Перед глазами возникают две ступни. Фигура вздыхает, присаживаясь на камень, за которым я пряталась, а после жесткая рука наматывает мои волосы на кулак, поднимая лицо, и заботливо укладывает его к себе на колено. Облик Яхико заглядывает в мои глаза: - Больно? - Нет, придурок, приятно, - я скалюсь, как дикое животное, надеясь, что мои слова нанесут ему раны.       Больше всего меня раздражает его спокойное лицо, с которым он достает еще одно лезвие из-за спины, замахиваясь в мою сторону. Я не закрываю глаз, продолжая смотреть на него. Над нашими головами раздается птичий крик, и яркая синяя вспышка проносится перед глазами. Гор закрывает меня крыльями и раздирает когтями кожу на мужской руке, заставляя Нагато ослабить хватку. Я отползаю, пока ястреб нападает на лидера Акацки, закрывая ему обзор. Мужчина морщится, отмахиваясь от режущих когтей и длинных крыльев, словно это назойливая муха. Он перемещается с такой скоростью, что я не могу его отследить, оказываясь над птицей и на моих глазах, прижав ногой трепещущее тело, всем весом вдавливает его в камни. Я вздрагиваю вместе с пронзительным криком и закрываю глаза. В тело возвращается вся чакра. «Прощай, мой лучший друг».       Тело вспыхивает, сжигая торчащие лезвия и разжигая жгучую ненависть. Я исчезаю в пространстве, оставляя Яхико одного, чтобы появиться за спинами двух мужчин, которые нападают на Джирайю. Мне не нужно много времени, я отдаюсь воле огня. Как только я материализуюсь сзади, риннеган уже сообщает им о моём положении, но как только их тела разворачиваются на встречу, я проскальзываю между ног, чтобы после, одним движением разрезать подколенные сухожилия. Они валятся вперед, а мое пламя забирает их души. Осталось трое. Адреналин заставляет все тело налиться силой и бежать к саннину. Разворачиваюсь вокруг своей оси, но встречаюсь с фиолетовым взглядом и большой ладонью, которая сжимает мое горло, оттаскивая нас в сторону.       Лицо Яхико кривится в недовольной гримасе, а я улыбаюсь. Наконец, он разозлился. Бью рукояткой катаны в локоть, ломая кость, и перехватываю запястье, запрыгивая на него. Не чувствуя боли, градом обрушиваю атаки в его тело, разбивая кулаки в кровь. Резким толчком он сбрасывает меня. Отскакивая назад, успеваю запустить несколько огненных шаров, которые следуют за ним, как ищейки, и достигают своей цели, сжигая добрую половину черной мантии, оставляя ожоги на его торсе. Я срываюсь, загоняя растерявшегося мужчину в свою огненную клетку, и пройдя сквозь синее пламя, с силой бью ногой в грудь, впечатывая его в скалу, чтобы после, пронзить сердце. Он взрывается кашлем, выплевывая мне в лицо кровь. - Ну и как? Больно? – рычу ему в ухо.       Он улыбается, обхватывая мой меч, который хрустит в его кулаке и начинает осыпаться металлической стружкой: - Сзади.       Что? Я разворачиваюсь, встречаясь с фигурой Пейна, лезвие, которого нацелено мне в грудь. Клон. Я резко достаю свою катану, чтобы отбить атаку, но в момент столкновений двух оружий, черный металл режет мое лезвие, как бумагу.       Резкий укол. Из моего рта вырывается глухой стон. Ноги подгибаются, и я заваливаюсь на бок, но рука Пейна удерживает меня, заглядывая в глаза. Хотелось бы мне, чтобы это была иллюзия, жаль, что у него не шаринган. Я физически ощущаю, как печати уходят с лица с последними остатками чакры. Огня больше нет, мое пламя меня покинуло. Глазами пытаюсь найти Джирайю, но оглушительная тишина давит на виски. «Мне нужна помощь» - Возрадуйся! Ты умираешь от рук Бога.       Изо рта с кашлем выходит кровь, пачкая его мантию. Боль невыносима, она не дает мне возможности сфокусировать зрение и придумать едкий ответ. Все же мой последний вздох в этом мире должен был быть эффективным. Я не хочу плакать, но слезы сами льются по щекам, однако я не хочу, чтобы он обманывался. Я его не боюсь. Я делаю глубокий вдох, морщась от боли в груди и улыбаюсь ему. Скалюсь своей самой дьявольской улыбкой. - Встретимся в аду, Нагато. Поверь мне, моя боль ничто по сравнению с тем, что будешь испытывать ты, когда начнешь там гореть. Мое пламя будет тебя ждать.       Пейн морщится, откидывая мое тело в сторону, как мусор. Я не успеваю достичь каменной глади, потому что кто-то меня ловит. Перед глазами все плывет, но я знаю эти руки. Джирайя смог подняться, чтобы поймать мое тело и закрыть собой. Его рука плотно сжимает мою рану на груди, будто это мне поможет, а второй закрывает глаза. Резкий толчок заставляет нас упасть. Я открываю глаза, чтобы посмотреть на своего дядю. Он лежит напротив меня, а из его спины торчат пять лезвий. Все закончилось.       Он поднимает свою голову, кладя подбородок на землю, и улыбается мне. Я моргаю, воображая его счастливое лицо, а не эту окровавленную улыбку, которая старается скрыть боль. Тело сводит спазм, но я удерживаю в себе хрипы: - Сейчас, Джирайя, немного отдохну, и продолжим, - я улыбаюсь, мне хочется, чтобы он не думал, что мне больно, - дай мне пару минут.       До последнего вздоха, я не покажу ему своих мук. Я улыбаюсь сквозь слезы, изо всех сил стараясь не закрыть глаз. Рука Джирайи дергается, начиная свое движение к моему лицу.       Однажды меня спросили, чего я боюсь больше всего, но я не смогла вспомнить ни одну вещь, которая меня по настоящему ужасала, поэтому я ответила, что боюсь смерти. Это было правдой, вот только я не боялась своей смерти, я боялась потерять своих родных. Тогда я загадала желание, чтобы мы с моей семьей прожили долгую и счастливую жизнь, дожили бы до ста лет, но, чтобы я умерла на мгновение раньше всех остальных. Я не хотела видеть, как умирают мои любимые. Что ж, судьба сука конечно, но хотя бы за это, я могу сказать ей спасибо.       Кислород резко заканчивается, и я начинаю делать глухие, отрывистые глотки, но воздуха больше нет. Массивные пальцы Джирайи достигают моего лица, нежно проводя по щеке, чтобы после коснуться век, закрывая их. Темнота сгущается, и я вздыхаю полной грудью. - Спи крепко, моя девочка. Хатаке Какаши.       Этот новенький из Акацки в маске ушел слишком внезапно. Он был не похож на остальных. Обычно они доводили дело до конца, но этот исчез посреди боя. Кто он такой и что прячется под его маской? Саске убил Итачи, почему это было для него так важно. «- Ну, всё, пока-пока. Поиграюсь с вами позже, у меня есть пара неотложных дел». - Наруто, ты чего?       Сзади раздается взволнованный голос Сакуры и я оборачиваюсь. Мы спешили вернуться в деревню, обычно Узумаки бежал впереди всех, но сейчас остановился на ветке, оглядываясь по сторонам. - Меня Джирайя-сенсей позвал, - тихо проговорил парень, замирая еще на пару секунд, - хм, показалось. - Не будем терять времени, до деревни пара дней пути, - командую и отправляюсь вперед. «Я держал ее тело на своих руках и прислушивался к редким ударам сердца. Она истекала кровью, плача от боли: - А где ты был, Какаши? Мне никто не помог. Вы меня все бросили.»       Я резко открываю глаза, пытаясь сфокусироваться. Все тело покрыто испариной, а сердце заходится бешеным ритмом. Я растираю лицо, прогоняя остатки ночного кошмара. - Какаши-сенсей? – меня зовет Сакура, которая сидела у костра и явно была напугана моим резким пробуждением, - с Вами все хорошо? - Да, Сакура. Все хорошо, - я поднимаюсь, забирая плед и накидываю его на ее плечи, - иди спать, дальше я буду дежурить. - Я дома.       Тишина. На часах восемь вечера, Хитоми уже должна была вернуться из резиденции. Видимо, заработавшись, опять уснула на столе, зарывшись в горе свитков. Опять придется забирать ее сонную, чтобы уложить в кровать. Я подхожу к столу и выдергиваю листок бумаги, прижатый рамкой с фотографией: «Ушла на миссию. Скоро вернусь, не переживай! Люблю тебя».       Растираю затекшую шею, стараясь справиться с гневом, и отправляюсь обратно в коридор, накидывая жилет. Паккун всю миссию был рядом, Гора она видимо забрала с собой, придется лично наведаться к Пятой и узнать, что за миссию ей дали. Видимо у меня действительно проблемы с опекой, раз я пытаюсь так контролировать каждый шаг своей жены. В дверь начинают долбиться: - Какаши-сан, Вас и Наруто Узумаки вызывает Хокаге, - рапортует Анбу.       Моё дыхание сбивается, а пульс подскакивает, разгоняя кровь по всему телу. Где-то внутри зарождается чувство тревоги. Я еще раз смотрю на листок бумаги, где аккуратным почерком написаны пара предложений. Она не торопилась, слишком ровные буквы. Пятая не могла отправить ее одну на сложную миссию. С ней все в порядке, иначе, зачем ей звать еще и Наруто.       Мы входим в кабинет Хокаге и встаем перед столом. За ее спиной стоят Сакура и Шизуне, а в стороне разместилась свита из страны жаб во главе с Фукасаку-самой, который выглядел бледным и постаревшим еще на пару десятков лет. Стараясь гнать из головы мысли, которые воспроизводил мой мозг, но на подкорках сознания, возникали картины недавнего сна. - Что ж, все собрались, - начинает Цунаде, - Это Узумаки Наруто, дитя из пророчества. - Так это и есть ученик Джирайи? - Ну что еще, бабуль. Я устал, - ворчит парень. - Наруто, придержи язык и слушай что тебе, - она заминается, оглядываясь на меня, и закусывая губу, - что вам двоим, скажут.       Цунаде встает, но оступается, нервно хватаясь за стол. Я замечаю ее затуманенный взгляд и дрожащие руки, которые тянутся к черной ткани на столе, которая скрывала некий предмет. Легкие сжимаются, вызывая непроизвольный нервный вздох. Секунды тянутся вечностью, пока ткань падает с ее стола.       Катана. Точнее то, что от нее осталось. Меня начинает тошнить, от ощущения крови на языке. Сломанное серое лезвие, крошилось мелкими осколками, некогда синяя рукоять уже не была аккуратно обмотана, нити порвались, а золото треснуло. Мне захотелось закрыть глаза и отвернуться, но взгляд успел мазнуть по гравировке. Это было ее оружие. - Ты все правильно понял, - начинает хрипеть Фукасаку, - Джирайя и Хитоми погибли в бою.