Deep bond

      Ичиго кулаком ударяет по кнопке лифта, словно хочет вдавить её внутрь корпуса. — Лифт ни в чём не виноват, успокойся, — просит Первый. — Ага, нервничать будешь, когда найдёшь бездыханное тело своего любовника! — подначивает Второй.       Ичиго сжимает зубы и бездумно листает в телефоне список пропущенных звонков. Надо же, как он популярен — за два с половиной дня полсотни вызовов и несколько голосовых: Гриммджоу, Шихоин, отец, парочка незнакомых, скорее всего кто-то от Айзена; Рирука, куда ж без этой бляди; даже, блять, Орихимэ, а он уже забыл о её существовании. Святые небеса, что-то точно случилось, раз его с таким усердием ищут все кому не лень.       Лифт наконец открывает перед ним двери. Японская ма-ать, зачем здесь столько зеркал и света? Любоваться на себя красавчика Ичиго совершенно не хочется. Помятый, взъерошенный, с нездоровым взглядом и трёхдневной небритостью. И несёт от него вонючим борделем. До ужаса напоминает кого-то, но Ичиго не хочет этого признавать.       «Да Гримм меня с лестницы спустит, не успею я порог переступить». — Не переживай, — тут же «успокаивает» Второй, — у него не хватит на это сил! Если он вообще ещё жив! — Замолчи, — рявкает Первый. — Не переживай Ичиго, Гриммджоу не из тех, кто будет устраивать скандал и выбрасывать твои вещи с балкона. — Конечно, на это у него уж точно сил не хватит!       Ичиго до скрипа и боли сжимает челюсти и кулаки. Ладно, ему действительно нужно успокоиться. Он пропадал три дня, само собой любовник не хочет с ним разговаривать. Сейчас он войдёт в квартиру, упадёт ему в ноги, потом смоет с себя вонь борделя, снова извинится и всё будет хорошо.       Лифт звякает, оповещая о прибытии на нужный этаж, двери открываются, выпуская Ичиго навстречу судьбе. — Ага, горькой судьбинушке! Давай потаскун, топай!       Ичиго нечего возразить, вздохнув, он заставляет себя идти, но у двери в квартиру медлит, собираясь с духом. — Ссыкун!       В квартире полная тишина. Конечно, Гриммджоу может спать, ему теперь нужно чертовски много покоя. Если так, то отлично, сейчас Ичиго прокрадётся в ванную, смоет с себя все последствия гулянки и тихо заползёт под одеяло к любовнику, словно всегда там и был. — У него недостаток энергии, а не мозгов! — веселится Первый. — Думаешь, он не заметил твоё трехдневное отсутствие?! Изменник!       Небеса, Ичиго даже не помнит изменял ли, впрочем, что ещё он мог делать в той провонявшей потом и спермой комнате, но вот как и с кем изменял не помнит совершенно. Хорошо уже, что очнулся он один и, в отличие от его кошмаров, комната не была залита кровищей. — Ну, может ты её убрал! — Да замолчи уже. Ичиго, что ты стоишь на пороге, ждёшь когда Гриммджоу выйдет и раскроет для тебя объятия? Так этого не будет. Смелее, ты должен мужественно отвечать за свои поступки. — Да, смелее! Чуешь, вроде мертвечиной тянет, щас мужественно оплачешь его и похоронишь!       Да мать же их!       Смелее. Легко сказать.       Ичиго мчал сюда полный решимости и беспокойства, ему просто необходимо было скорее увидеть Гриммджоу, убедиться, что с ним всё в порядке, но сейчас у порога ноги словно приросли к полу, и взглянуть любовнику в глаза кажется невыполнимой задачей. Это чувство вины? Совесть? Неужто она у Ичиго ещё осталось?       На кухонном острове стоит чашка, в которой Гриммджоу заваривает свой вонючий чай и никогда не допивает до конца. Хороший знак? Подойти и посмотреть свежий ли чай у Ичиго не хватает смелости.       Войдя в пустую спальню, он даже не удивляется, по правде сказать, он был уверен, что Гриммджоу нет, ещё когда набирал его номер. Он боялся найти тело, а сейчас на него накатило какое-то опустошение. И облегчение? Облегчение, да. Вместо тревоги и страха. Облегчение от того, что прямо сейчас не нужно смотреть любовнику в глаза и пытаться объяснить свой трехдневный загул. М-да, нет у него никакой совести, даже советчикам сказать нечего.       В ванной он поднимает валяющееся на полу полотенце и по привычке закидывает в корзину для грязного белья. Гриммджоу никогда не заморачивался уборкой. Или стиркой. Всё это делала приходящая несколько раз в неделю домработница. Когда Ичиго переехал сюда, то отменил её визиты, сказав, что не позволит незнакомой женщине стирать его грязные трусы. Гриммджоу тогда только пожал плечами, он-то трусов не носил, и долго завороженно смотрел, как крутится бельё в стиральной машинке, он и не знал, что она у него есть. Ичиго уборка не казалась сложной, он всегда помогал отцу заботиться о младших сёстрах и пока они не стали старше уборка всего дома была на нём. Отец готовил, Ичиго убирал. — О чём ты думаешь, Ичиго, — возмущается Первый, — полотенце сухое, он ушёл давно. Не хочешь выяснить куда? — Ага, и на своих ли ногах! — Он, наверное, в Сейрейтее, — отстранённо отвечает Ичиго, вместе с облегчением на него накатила усталость. — Так позвони туда и узнай.       Да, надо. Но… тогда придётся объясняться не только с Гриммджоу, но и с Шихоин.       У советчиков снова не находится слов.       Вместо Сейрейтея Ичиго вновь набирает номер Гриммджоу, но механический голос повторяет всё ту же песню. Ичиго смотрит, когда Гриммджоу звонил ему последний раз — два дня назад. Что ж… Настало время прослушать сообщения. От Гриммджоу два, Ичиго включает первое: «Куросаки, план сработал, где ты? Мне нужно к Унохане-сан. Перезвони.»       «План? Какой ещё план? Ну, по крайней мере, Гриммджоу у Уноханы», — думает Ичиго и запускает второе.       «Куросаки, твою мать, где ты шляешься! Срочно позвони мне!»       Это было два дня назад. И с тех пор телефон Гриммджоу отключен.       Ещё одно сообщение от Шихоин, оставленное вчера: «Куросаки, ты где? Где мои агенты?! Где Джагерджак?! Что у вас опять происходит?! Перезвони срочно!»       «Агенты? Какие ещё агенты? Мне-то откуда знать где они». — Эй очнись! Она не знает где Гриммджоу!       По спине Ичиго пробегает холодок, он запускает сообщение ещё раз, может, ослышался? Нет, Шихоин говорит чётко: «Где Джагерджак?!» И она чертовски рассержена.       Получается, никто не знает, где Гриммджоу, как минимум сутки? Да не, это какая-то ошибка. Куда он мог пойти в его-то состоянии? Наверняка он в Сейрейтее, а Шихоин просто… — Ага, не знает, что происходит в её ведомстве, так позвони, блять и выясни!. — хором твердят советчики.       Ичиго медлит. — Ссыкло вонючее! — Ичиго, он прав. Неужели тебе наплевать?       Вовсе нет, просто… Он ничего не помнит. Три дня его жизни просто испарились! Он отчаянно пытается вспомнить, что делал? Как попал в тот вонючий мотель, в котором очнулся, но перед глазами только рябь какая-то.       Он помнит, как несмотря на запрет Гриммджоу по-быстрому трахнул Рируку прямо в машине, потом приехал домой. Гриммджоу слишком устал, чтобы ругаться с ним, и они легли спать. Ичиго помнит, как обнял любовника, согревая своим теплом, закрыл глаза, а открыл их уже в комнате мотеля. В полном одиночестве. Как ни старается, мозг не выдаёт даже каких-нибудь обрывков памяти, кроме тех странных снов, что ему снились. И теперь столкнуться с реальностью, которая судя по сообщениям была насыщена событиями, ему пиздец как стрёмно. Советчики правы, он вонючее ссыкло.       Вместо звонка Шихоин он берёт трубку домашнего телефона и звонит консьержу. — Добрый день, господин Куросаки, — отвечают ему после первого же гудка.       Ичиго не помнит имени мужчины, хотя точно знает. Эта странная забывчивость уже начинает действовать ему на нервы. — Да… здрасьте… — говорит он, не зная как лучше начать разговор. Просто спросить про Гриммджоу? Сам где-то шлялся три дня и теперь выясняет, куда пропал его любовник. Небеса, как же неловко. — Откуда вы знаете, что это я? — О, я видел вас по камерам на стоянке, — невозмутимо отвечает мужчина, — кроме того господина Джагерджака дома нет.       Отлично, радуется Ичиго, мужик сам пришёл ему на помощь. — Да-а, а давно его нет? — Господин Джагерджак уехал в субботу днём, — отвечает консьерж, словно отчитывается перед Ичиго каждый день.       В субботу? Глянув на телефон, Ичиго обнаруживает, что сегодня понедельник. — Уехал?.. — Да, на такси, — подтверждает консьерж. — Дать вам точное время и номер службы?       Вот же чёртов сплетник. Он работает здесь очень давно, знает каждого жильца и наблюдает историю недоотношений Гриммджоу и Ичиго с самого первого дня. Ичиго вдруг вспоминает весь прошедший год — бесконечные скандалы, пьянки, побои, странные не всегда приличные гости, полиция и агенты Сейрейтея, без конца посещающие их квартиру. Небеса, да мужик может написать трагикомедию в четырёх томах об их, так называемой, любви. И вот Ичиго докатился до того, что прибегает к его помощи, постороннего, по сути, человека. Самостоятельно разобраться уже не получается. — Да, если можно, — поборов неловкость, просит он. — Конечно, — легко отвечает мужчина и без запинки диктует время и номер службы такси. — Спасибо, — благодарит Ичиго и поскорее вешает трубку. Вот же дед, даже время запомнил с точностью до минуты, может, реально бестселлер катает.       Ичиго звонит в такси в надежде, что там ему скажут, куда Гриммджоу уехал два дня назад или дадут номер таксиста. Естественно, оператор извиняется и не даёт никакой информации.       Гадство! — Почему ты не использовал внушение, убогий?! — спрашивает Второй.       А действительно почему? Ичиго не может не то что ответить, даже понять. Он просто не может. Не может использовать. Не знает как. — Ну что, все глупые варианты закончились, теперь ты позвонишь уже Шихоин? — терпеливо спрашивает Первый.       Похоже, ничего не остаётся. Помедлив ещё несколько секунд, Ичиго набирает номер. Шихоин отвечает мгновенно. — Куросаки, твою мать, ты где?! — Дома, — отвечает Ичиго, поморщившись от громкого голоса начальницы, Шихоин чертовски злая. — Дома?! А Джагерджак?! — Я думал, он в Сейрейтее. — Его здесь нет! Он должен был приехать к Унохане-сан в субботу и с тех пор пропал!       Ичиго снова морщится и совершенно не знает, что сказать. Он вроде должен уже начать паниковать, но странное опустошение, накатившее на него, не проходит и глушит все остальные эмоции. — Где ты был? Где мои агенты?! — О чём ты говоришь? — Я приставила за тобой слежку! — рявкает Шихоин, Ичиго не удивляется. — В пятницу ночью ты уехал из дома, мои агенты вели тебя около часа, а потом перестали выходить на связь, и я до сих пор не могу их найти! На следующий день пропадает Джагерджак. Ты ничего не хочешь мне рассказать?! — Консьерж сказал, что Гриммджоу уехал на такси в субботу днём, — отстранённо отвечает Куросаки, словно речь идёт не о его любовнике, а ком-то постороннем. — Я звонил диспетчеру, но он отказался давать информацию. — Мне дадут. Какая служба? — Ичиго диктует номер и время. — Так где ты был? — Я не помню, — честно отвечает он. Врать Шихоин бесполезно да и не в его это интересах сейчас. — Не помнишь? Не помнишь, где был почти три дня?! — не верит своим ушам Шихоин. — И с Иккаку и Юмичикой, что следили за тобой, ты не встречался? — Нет, я не помню, чтобы видел их. — Куросаки ты… — у Шихоин нет слов, что толку орать на него и требовать ответов, парень явно не в себе. Она только что сказала, что его драгоценный любовник пропал два дня назад и не получила хоть мало-мальски адекватной реакции. Настоящий Куросаки уже бы весь город перевернул в поисках, а этот… В такси он позвонил! Для галочки, что ли? Мол, искал, но не нашёл, умываю руки.       Ох, чувствовала Шихоин, что нельзя было ему доверять, нельзя было соглашаться на идеи Джагерджака, но просьба умирающего… Да и Кискэ с Маюри хором заверяли, что Пантера внутри Куросаки обладает достаточным влиянием, чтобы держать его в узде, по крайне мере пока Джагерджак рядом.       Агенты за ними день и ночь следили и вот тебе, пожалуйста — пропали! Джагерджак пропал! Рукия и Ренджи в условленное время на связь не вышли! Сигнал маячка Рукии тоже пропал! Зато объявился Куросаки с амнезией и какой-то жуткой апатией!       Ох, размякла Шихоин, растеряла все генеральские замашки, как-то валится всё из её железной хватки. Но ничего, все ещё можно исправить. Пока нет трупов, всё можно исправить, нужно только в руки себя взять. — Ладно, раз ты дома, не уходи никуда, я скоро приеду! Слышишь, ни шагу из дома! — Хорошо, — отвечает Ичиго и сбрасывает вызов. Он никуда и не собирался. А куда ему идти? Носить сломя голову по городу в поисках Гриммджоу? Бессмысленно. Нужно вспомнить, что было в эти три дня. Почему он уехал среди ночи? Куда пропали агенты? И о каком плане говорил Гриммджоу. Ичиго уверен, что поймёт всё, как только вспомнит. Поэтому он не собирается никуда бежать.       Он идёт в душ. Под оглушительное молчание своих советчиков.

***

      Тяжело вздохнув Шихоин кладёт трубку. Ох, не спокойно ей. Ох, неспокойно! Происходящее не поддаётся совершенно никакому контролю, и чем больше она пытается, тем меньше у неё получается.       Всё началось с того, что три дня назад посреди ночи её разбудили агенты, приставленные круглосуточно следить за Куросаки и Джагерджаком, сообщив, что «объект слежки покинул здание».       Вот куда его понесло среди ночи? Начальница велела проследить и с тех пор ни про агентов, ни про Куросаки ни слуху ни духу.       Агенты на утро не объявились. Шихоин само собой обратилась к Джагерджаку, но оказалось тот не заметил, что его благоверный покинул ложе, блять, любви и свалил в неизвестном направлении. И если в прошлый раз Гриммджоу вернул любовника домой чуть ли не в мгновение ока, то в этот не смог даже дозвониться.       По его голосу Шихоин показалось, что он вот-вот откинется и она велела немедленно прибыть в Сейрейтей в надёжные руки Уноханы-сан. Джагерджак послушно согласился, но… Нет, не так. Но, блять! Не приехал. Ни своим ходом, ни с агентами, никак! Дома его не оказалось — ещё один как в воду канул. Черти их обоих, что ли, взяли?!       Шихоин уже всерьез начала беспокоится. И злиться. Госпожа начальница терпеть не может таких выкрутасов. В довершение ко всему в городе началось какое-то безумие — новая вспышка агрессии среди кровиманов, в разы сильнее предыдущей.       Обезумевшие нарики нападают на всех вампиров без разбору, не стесняясь ни света дня, ни свидетелей, словно оголодавшие зомби.       Телефоны Сейрейтея разрывает от звонков, все агенты на выездах, медцентр переполнен. В одном крыле пострадавшие вампиры, которых чуть ли не сожрали заживо. В другом обезумевшие кровиманы, которые уже крайне мало походят на людей.       Вампиры и люди боятся выходить из домов. СМИ вопят про зомби-апокалипсис. Головная боль Шихоин растёт в геометрической прогрессии. Сверху требуют в кратчайшие сроки пресечь беспорядки, а бедная начальница не знает даже с чего начать. Где очаг этого заражения?       Оказавшись в крайне сложной ситуации, Шихоин даже поступилась гордостью и связалась с главой Эспады, пусть сейчас они по разные стороны, но когда-то всё же были заодно. Однако тёмные оказались в таких же непонятках. Айзен не то что не помог, сам ей пожаловался.       Чёрный рынок крови стремительно летит в тартарары, прикормленные кровиманы взбунтовались, укусив руку, что их кормит, «Las Nochec» лежит чуть ли не в руинах после жаркой схватки тёмных с кровиманами. Чёртовы людишки обезумели и по словам очевидцев на них не действуют ни доводы разума, ни грубая сила. Говорят, что некоторые из бунтовщиков не поддаются внушению, а некоторые не чувствуют боли.       Вот тебе и трупы, госпожа начальница. Сколько их осталось лежать в «Las Noches» Шихоин предпочла не знать.       Как бы дело ни было, она склонна верить Айзену. Он пусть и гад ползучий, но устраивать апокалипсис… нет. Он спит и видит, что вампиры станут высшей расой, а он их императором, людишки должны будут прислуживать и пресмыкаться, а уж никак не наоборот.       Впервые за последние десять лет у глав двух противоборствующих сторон состоялся адекватный разговор, и оба пришли к выводу, что тут не обошлось без Храма Очищения и Веры, активно занимающегося кровиманами последние пару месяцев. Но где этот чёртов «храм»? Внедрённые туда агенты Сейрейтея не выходят на связь, как и агенты Эспады. В общем происходит полный, полный-преполный пиздец.       И вот на третий день безумия объявляется Господин Куросаки и говорит, что? — я не помню где был и что делал. Что, блять?!       Ещё раз тяжело вздохнув Шихоин набирает номер таксопарка, что ей дал Ичиго, может, хоть здесь повезёт. Через десять минут переговоров Йоруичи получает желаемую информацию, но легче не становится от слова «совсем». Водитель, что вёз Джагерджака, если верить программе, вёз именно в Сейрейтей, не доехал до места назначения и не вернулся в парк. Исчез вместе с автомобилем и пассажиром.       Вашу! Мать!       Шихоин кладёт трубку и устало трёт виски. Ладно, нужно отправить кого-нибудь за Куросаки, а лучше поехать самой, ей будет спокойнее, если тот будет в поле зрения.       Эх, хоть бы минуту спокойствия, но, видимо, не в этой жизни. Из коридора раздаётся оглушающий грохот и крики. Следом врубается сигнал тревоги. Подскочив, начальница выбегает из кабинета, немедленно окунаясь в ненормальную суету, почти панику, царящую среди сотрудников. В следующее мгновение её чуть не сбивает с ног на всех парах несущийся куда-то Кенпачи. От души чертыхнувшись, начальница устремляется за ним.       Противоположная часть коридора походит на поле боя. В воздухе известь и пыль, под ногами бетонная крошка. Лифт безостановочно звякает, открывая и закрывая повреждённые двери, лампы на потолке зловеще гудят и мигают. Кто-то кричит и стонет. Матерится Кенпачи.       Шихоин размахивает руками, пытаясь разогнать облако пыли перед собой. Из него ей навстречу, как из чёрной дыры, вываливается один из агентов и разобрать, кто это, она может лишь по нашивке на форме. Лицо агента залито кровью, словно с него содрали кожу. Он хватается за начальницу окровавленными руками и падает на колени, утягивая Шихоин за собой. Безукоризненно белые рукава её блузки мгновенно пропитываются красным. Шихоин с ужасом смотрит в искажённое, залитое кровью лицо агента и не верит своим глазам. Кто мог сделать такое с вампиром?       За спиной слышится топот, глаза Шихоин загораются золотом, она резко разворачивается, готовая защитить своего подопечного, но это всего лишь санитары медцентра, оперативно отреагировавшие на тревогу. Шихоин смотрит, как они укладывают пострадавшего на каталку, тут же вкалывают что-то и увозят. Один из медиков спрашивает в порядке ли начальница? Шихоин кивает, она не пострадала, но она… напугана. Страх. Давненько это чувство не разливалось по её крови, и, чёрт возьми, она не имеет права показывать его своим подчинённым. Твёрдым голосом она велит поторопиться и оказать пострадавшему помощь.       Облако пыли рассеивается и становится видно, что рядом с лифтом не хватает куска стены. Бетонной, блять, стены. Трое агентов, включая Кенпачи, возятся на полу, пытаясь скрутить одного кровимана. Как такое возможно?       Обезумевший мужчина дёргается, будто в припадке, рычит, пинается и кусается, словно одичавший зверь. Глаза его мутные и дикие. Сосуды в них полопались и кажется, будто они светятся красным. Рот и зубы в крови.       Навалившись всем весом, Кенпачи прижимает кровимана к полу, Шихоин замечает, как от усилия вздулись вены на его руках, на левом предплечье зияет рваная рана, и алые дорожки крови стекают по пальцам. Как. Такое. Возможно?       Другой агент держит кровимана за ноги, третий вкалывает в шею депрессант, судя по пустым капсулам, валяющимся рядом, уже третью дозу. Третью? Человеку? И он всё ещё дёргается? Да от такой дозы даже матёрый вампир давно был бы в отключке. Чертовщина какая-то!       Ещё несколько секунд мужчина продолжает отчаянно бороться, пытаясь дотянуться и выдрать ещё у кого-нибудь кусок плоти, но депрессант делает своё дело, и наконец всё стихает.       Агенты с опаской разжимают руки и облегчённо выдыхают. Поднявшись, Кенпачи осматривает рану на руке и со злостью пинает бесчувственное тело кровимана тяжёлым армейским ботинком. — Вот же сучья тварь! — Дай взглянуть? — Шихоин берет его запястье и с недоумением рассматривает чёткие следы зубов на окровавленной плоти. — Как такое… — Да ерунда, — отмахивается командир, — подорожник приложить и всех дел. — Всех дел?! Не каждый вампир может до тебя добраться, а это был человек! — Ага, это тоже кстати он сделал, — говорит Кенпачи указывая на покорёженную стену. Из неё словно выдрали кусок, такое и кувалдой не легко сотворить. — Ты шутишь? — шепчет Шихоин, она была уверена, что стена пострадала от ментального удара кого-то из агентов, хотя не уверена, что кто-то из рядовых способен на подобное, но что это сделал человек — немыслимо. — Какие уж тут шутки, — невесело усмехается Кенпачи, отстранённо наблюдая, как подоспевшие агенты во главе с Маюри связывают кровимана и пристёгивают к носилкам надёжными ремнями, чтобы увезти в исследовательский центр. — Не знаю, кто это, начальница, но точно не люди. — Сходи к Унохане-сан, рану надо обработать, — велит Шихоин и, усилием воли подавив дрожь в ногах, возвращается в свой кабинет.       Хоть бы минуту спокойствия.