— Мадам, не будете против одного танца? — Она — нет, а вот я против
— Черт, — прошептала девушка, ощутив горячее дыхание на обнажённой груди. Она хотела аккуратно убрать голову незнакомки и кое-как, да сбежать. Подумаешь, ситуация не первая. Эстелла совершенно не умела пить. Обычно, Джаспер и Хорас всегда были рядом, и они отговаривали её, либо же следили за дозой алкоголя. Но их здесь не было, а она любила поразвлечься с милыми девочками и дамами. Правда, дам было немного, буквально одна, и то во снах. Одна из них заставила её сшить два наряда и даже не поблагодарила трудолюбивую помощницу. Напротив, раскритиковала работу так, что та боялась взяться за новую работу. Взгляд пьяной девицы гулял по комнате в поиске подсказок и часть одежды, а точнее рукав, что так игриво выглядывал из-под двери, ведущей в гостиную, зацепил её. Бургунди. Крепкий шов, но отданное предпочтение пуговицам, вместо новомодных замков. Юбка-карандаш с небольшой подкладкой над бедра, а изюминка — талия, для которой не нужен был корсет. Правда, помнится, корсет все же был. Она жадно срывала его узлы, а пуговицы вроде бы вовсе оторвала. Все до одной. А ещё провокационный вырез до бедра с левой стороны. Будет ли жалеть о том? Уже. — Мгх, — послышалось тихое и сонное бурчание, от чего тело завибрировало вместе с неясной фразой, сказанной ей в грудь. Эстелла насторожилась и притихла. Любое лишнее движение и прелестная дама, что провела с ней ночь, может проснуться и что-то подсказывало, что она не будет рада такой встрече. Женщина вновь засопела, и прижавшись посильнее, тонула в небытие. Эта сцена растрогала девушку, однако нужно было выбираться. Она легонько приподняла голову любовницы и приземлила ее на белоснежную подушку. Та вновь что-то недовольно пробурчала и, перевернувшись на другой бок, продолжила спать. — Фух, — произносит девушка, тихо вставая с кровати, она зацепила пружину, которая издала громкий металлический скрежет. Эстелла услышала шебуршание и гортанный стон. Оборачиваться не хотелось, слишком уж боязно. — Круэлла? — за спиной послышался до боли знакомый голос, хриплый и с ноткой отвращения. — Черт, — успела пискнуть она, прежде чем в неё полетела ближайшая газета.***
часами ранее Флоренция. Италия воистину прекрасна. Эти крохотные, узкие улочки, тёплые, морковные черепицы. А собор Дуомо, созданный в стиле Эпохи Возрождения, где и должен был пройти показ, вовсе произведение искусства. Недаром город называли историко-культурной столицей. Здесь все так веяло красотой, своеобразной грацией. Эстелла так и сидела, уткнувшись в окно, наблюдая за всем этим. Она тихо вздыхала и раскрывала небольшой рот от удивления и неподдельного восхищения. В Лондоне все по-другому. В Лондоне все серо, мрачно и лишь алые будки и автобусы добавляли красок. — Не только, — мысленно проговорила Эстелла. — Есть Круэлла и ее произведения искусства. И Баронесса с яркими острыми ногтями и алыми губами, к которым хочется прикоснуться, испробовать вкус. — Эстелла, проснись, — непривычно тихий голос вывел ее из своеобразного транса. Женщина легонько развернула голову помощницы, длинными пальцами придерживая за подбородок. Руки её пахли свежим лаком и горелой древесиной. Девушка наигранно зажмурилась, будто спала, и не дожидаясь ответа начальницы, головой оперлась о ее плечо. Невзначай, случайно. Никто ведь не скажет? Баронесса смутилась от такой близости. Никто не осмелился бы нарушить ее личное пространство, никто бы не осмелился и прикоснуться к ней. Но эта рыжая оборванка, что так бесстыже прижалась к ней, зажав руку на её лице, вывела её из привычного состояния. Что-то в ней было такое…запретное. Необъяснимо притягательна, колка и гениальна. Да, Баронесса признала, что эта «Замарашка» — гениальна. Такая же, как и она. Девочка росла как личность на её глазах, обзавелась уверенностью и научилась грубить, перебивать. Чертовски заводит. — Эстелла, мы приехали, — с необъяснимой нежностью протянула начальница, легонько толкая девушку. Машина остановилась перед одним из самых знаменитых ресторанов города, Il Santo Bevitore. По слухам, красота этого места и изысканность блюд покорила и тайных комиссаров «Мишлен». — Ч-что? — Миллер наигранно захлопала глазами и по-детски наивно прошептала что-то. Сонно потирая щеку, она вопросительно взглянула на начальницу, будто не было тех пару минут, которые она провела в «объятиях». И это смутило Баронессу больше всего. Она открыла рот, дабы что-то сказать, но передумала, и скривив губы в пародии улыбки, твёрдо произнесла своим хриплым голосом: — Приехали, вылазь из чёртовой машины.***
Внутри, в самой гуще событий у дальних столиков сидели несколько людей в дорогих костюмах. «И ни одной женщины?», промелькнула в голове Миллер, но модельера рядом явно не смущала исключительно мужская компания. Она все тем же уверенным шагом разносит мраморные полы, не снимая очки. А платье, цвета бургунди стало приятным дополнением вечера. Девушка все не могла отвести взгляд от статной фигуры. От платья. Она не могла отвести взгляд от платья. Ведь так? Эстелла медленно шла за Баронессой, копируя её холодный и отстраненный взгляд. Улыбка показалась ей неуместной. И сохранив позицию, она шла позади, поодаль Джона и его ребят. — Баронесса Фон Хеллман, с прибытием, — один из них подошёл к***
Потребовалось ещё пару часов, чтобы гости окончательно собрались. Уже темнело, вход закрыли для обычных посетителей и лишь «сливки общества» и мира моды заняли это место. Зал во мраке, лишь настенные лампы освещали помещение, создавая особую атмосферу. Играл лёгкий джаз, а некоторые даже были не прочь потанцевать. Диета и стресс сыграли с Баронессой злую шутку. Женщина сидела на своём месте, изредка перебирать пару слов с гостями. Джон любезно отдал свой пиджак, и уже стоял за ее спиной, словно орел над своей добычей. Руками он схватился за спинку кресла, и несмотря на статус главы личной охраны, Эстелла была готова наброситься на него и сломать его руки, что коснулись плеч женщины. — Мадам, не будете против одного танца? Только сейчас она заметила тихую мелодию вальса на фоне. Максимилиан, один из организаторов и спонсоров мероприятия года, что весь вечер пытался познакомиться поближе с гостьей из Лондона, всячески крутился вокруг, сейчас уверенно протянул руку, приглашая на танец, ожидая, что явно опьяненный разум женщины не станет сопротивляться. Она застряла у дверей, поправляя свои хаотичные волосы и костюм собственного производства. Еле как протащив одежду и косметику в чемоданчике, и как можно быстрее переодевшись в уборной, Круэлла планировала привлечь внимание итальянцев. Девушка вдруг заметила пропажу всей охраны. Болваны что-то выкрикивали на улице, наблюдая за жестокой дракой между дизайнером и его помощником. — Она — нет, а вот я против, — послышался нежный голос молодой особы. В кожаном костюме с белыми вставками, с пленительными алыми губами и этими удивительно-голубыми глазами. Круэлла появилась так же внезапно для всех. Причина, по которой Баронесса и напилась. Девушка замахнулась тростью и с громким звонким хлопком прошлась им по ладони мужчины, от чего тот зарычал от боли. — Ты ещё кто такая? — он явно раздражён и изрядно пьян. От него так и несло перегаром и смесью цитрусов со спиртным. Отвратительно. — Прости, дружок, но мы, англичане, предпочитаем находиться рядом друг с другом, — промурлыкала она, чуть прогнувшись вперёд. Джона куда-то увели из зала минутами ранее старые знакомые и, возможно, этот хам решил воспользоваться этой возможностью. — Я — Круэлла. Уверена, ты наслышан. Я удивительна и безумна, — она подошла почти вплотную и прошептала ему на ухо, — и я не люблю когда кто-то пытается увести мою женщину. Понимаешь? — Что-ж, вот и ты. Я уже думала, что ты не явишься… — девушка резко повернулась в сторону Баронессы, чей хриплый низкий голос смог пробиться сквозь музыку. Она вальяжно повертела бокал в руке и с громким лязгом поставила на стол, от чего тонкая ножка чуть было не разлетелась на осколки. Она…ждала? Круэлла улыбнулась. Хищно, обнажая клыки и сузив большие бездонные глаза. Очаровательно опасна. Максимилиан в это время успел убежать, и девушка с опаской поняла, что вокруг них никого нет. Все резвилась в другом зале, оставив двух кровных врагов наедине. Хеллман откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу, обнажая бедро. Черт возьми, этот вырез должен был привлечь папарацци, а не ее. Круэлла сглотнула. — Я говорила Джону, что ты не сможешь остаться в стороне от такого события, как неделя моды, — она приподняла голову, ладонями массируя затекшую шею, — но мы и подумать не могли, что такая «букашка», как ты, окажется нашей звездочкой. — Звез…дочкой? Звездочка, — прокрутил в голове еще десятки раз свободный модельер, закусив язык. — Чудеса случаются, — она широко растянула дрожащие губы в улыбке и чуть наклонилась, опершись на спинку стула, что стоял рядом. — Я и сама, бывает, не верю, что могу быть такой… сексуальной. Круэлла демонстративно вытянулась и отвела взгляд в сторону, показывая лишь свой профиль, и легко прокрутила кисть в воздухе. Женщина рассмеялась, заставив ту мгновенно отреагировать. — Не смеши меня, деточка, — Баронесса схватилась за собственный воротник, и прикрыла глаза в звонком смехе. Впервые, впервые она услышала её смех. Можно было развернуться и уйти, оставить начальницу на произвол судьбы в этом треклятом месте, но что-то не позволяло. — А Вы не считаете так? Баронесса умолкла и лишь мягко улыбнулась. Дергано, с лёгкой ноткой отвращения, как и всегда. Помощница заметила эту деталь ещё во время совместного бранча. Девушка нависла над своей жертвой, с двух сторон опираясь руками на стул, на котором та сидела. Она могла ощущать ее дыхание на себе. Ровное, глубокое, манящее. — Что ты себе позволяешь, грязная чертовка, — стоило Хеллман замахнуться в попытке дать пощёчину наглой помощнице, как та схватила ее руку в полете, и крепко сжала до боли. Черт бы её подрал, но не найдя никакого другого выбора, Круэлла потянула собеседницу на себя, но неудачно ударилась об колени Хеллман и невольно столкнулась в поцелуе. Не было чего-то очень удивительного поначалу. Женщине пришлось крепко ухватиться за край стола и стула, но лишний груз в виде Круэллы повалил их обеих на холодный твёрдый пол. — Не думала, что наш первый поцелуй пройдёт вот как, — рассмеялась девушка, двумя руками все так же опираясь по обе стороны от головы Баронессы, не давая той и увернуться. — Понравилось? — Извращенка, встань с меня, ты мне противна! — начала-таки модельер, но её жестоко перебили. — Тогда почему ответила? — прошептала она ей на ухо, обжигая горячим прерывистым дыханием. Вдалеке она уловила быстрый, отдаляющий шаг. Джон не стал мешать.***
На вкус она как шотландский виски, что стоял в офисе у Джеффри, и горький шоколад. Она могла поклясться, что ощутила все барное меню с этого ресторана, пока таяла в поцелуе. Крепко сидя на бёдрах, Круэлла могла ощущать власть, что так отчаянно пытались отобрать. Она тянула с поцелуями, ладонями проводя по складкам платья, в поисках застежек. Томила ожиданием, проводила горячим языком вдоль длинной шеи, рвала пуговицы, от чего те разлетелись по всей кровати. — Аккуратнее, имей совесть, — прошептала Хеллман, пытаясь выбраться из хватки девушки. — Мамочка, сейчас я хочу иметь лишь тебя, — промурчала лишь в ответ, получив за это удар в плечо, — ай! больно же, — театрально воскликнула Круэлла, и надув нижнюю губу, выпрямилась. От резкого переноса веса на бедра, Баронесса, что оказалась зажата между дизайнером и кроватью, застонала от боли. — Заткнись и продолжи, иначе уволю к чертям собачьим, — женщина схватила ту за воротник и притянула к себе, попутно стягивая одежду. — Шов кривой. Неужели такая, как ты, могла так сглупить? — Какая? — она на мгновенье оторвалась от шеи начальницы и прошептала. — Скажи это. — Как-ая, — Круэлла прикусила ту за шею, зубами стягивая воротник, а руками само платье. — Скажи. Это. — Гениальная, — выдохнула женщина, задыхаясь от прилива наслаждения, что так искусно передавала девушка на её бедрах. — неправильная, дерзкая и чертовски соблазнительная. — Умница, — пропела Миллер в грудь, от чего завибрировало все тело. Медленно проводила линии языком, прорисовывала кривые и ломанные. Cruella Баронесса не любила подчиняться. Она всегда шла впереди, ее слово было законом, она чертовски упряма, чтобы смириться с такой участью. Но все попытки повалить наглую девицу оканчивались провалом и очередным засосом на шее, который будет очень трудно скрыть. Миллер слишком крепко привязала её руки к кровати с помощью ремня, что ещё пару часов назад красовался на её талии. Хеллман уверена, что останутся следы и медленно крутила в голове весь свой гардероб. — Мх… нет, ниже… Да! ах… стой, не так, — могла лишь шептать сквозь зубы, не в возможностях даже прикоснуться к желаемому телу. Ноги гудели, а ладони исцарапаны в кровь. Круэлла медленная, до ужаса придирчивая. Она наслаждалась тем, что имела власть и женщину. Девушка зарывалась лицом в шею, пыталась запомнить запах французских духов и геля для душа с кокосом, оставляла яркие укусы, почти до крови, облизывая ранки, словно одержимая. Но раз за разом возвращалась к лицу, к рукам, осыпала поцелуями, обжигая кожу горячим дыханием. — Господи, можно без прелюдий, — прохрипела Баронесса, задыхаясь, прогибаясь в спине до скрежета кровати. Нетерпеливая, громкая, не терпела долгие ухаживания, требовала от партнёров краткости. От Джона в частности. — Круэлла, не смей томить. Круэлле же все было в радость. Она не хотела разделять свою женщину ни с кем. Чем дольше она здесь, тем меньше она рядом с этими чертовыми мужчинами. Ей не хочется думать о них, об их взглядах. Захотелось выть. — Если я засну, то можешь вовсе не удивляться, — скучающе произнесла Баронесса, качнув бёдрами, пытаясь выбраться из-под помощницы. Сумев вытянуть одну ногу без боя, Хеллман столкнулась с более трудной проблемой в виде ремня. Чертов аксессуар не хотел отпускать хозяйку, заставляя ту злиться ещё больше. — Далеко собралась? — спросила Круэлла, схватив ту за ногу, потянулась на себя. — Я могу оставить тебя такой. Обнаженной и совершенно беспомощной. Интересно, кто придёт на твои крики утром? Она медленно проводит пальцами по талии, по растяжкам на бёдрах, оставшимся ещё после беременности, по длинным ногам, что вернулись в прежнее положение по прихоти младшей женщины. Она дразнила, водила кругами, наслаждалась мучениями модельера. — Ну же, я жду, скажи это, — она соблазнительно низко наклонилась, что в мраке ночном можно было увидеть лишь яркие бездонные глаза, — произнеси мое имя. — Умоляй. Ее пальцы длинные, худые, не отличались прямотой. До жути холодные и чертовски гибкие. — Круэлла, — Баронесса произносит ее имя не легко, крутя им, пробуя его на вкус, — Круэлла, прошу. Кру-элла. Сделай это. Круэлла хищна, она расплывается в кривой улыбке, тихо смеётся. — Еще месяц назад не могла и подумать, что сама Баронесса фон Хеллман будет умолять меня трахнуть ее. Как мило, — воркует она, запуская пальцы как можно глубже, медленно приоткрывая глаза, она наслаждается протяжным гортанным стоном. Ресницы женщины дрожат, голова вскинута, что кровать под ней жалостно заскрипела. — Ну же, Баронесса, Вас услышат, будьте потише. — П-плевать, н-не с-с-смей ост-танавливаться, с-сл-лышишь?! — она крепко хватается об перила, куда приковали руки, и обвила ногами Круэллу, которую некогда провожала не самыми лестными словами. А той было лишь веселее, она и не хотела останавливаться, ускоряясь все больше и больше. Громко смеялась, свободной рукой пытаясь раскрыть ремешок.- Б-быстрее, Кр-руэлла, прошу! Девушка ощущает холодные, онемевшие, от положения, руки на своих плечах, и распрямляется, водит рукой по телу, и отступает лишь тогда, когда чувствует как сжимаются стенки. Медленно вытаскивает пальцы, что партнерша недовольно мычит в подушку, выгибаясь дугой, требуя еще и еще… Эстелла — хорошая девочка, она сделает все, что скажут, а Круэлла — нет. Она заставит кричать, визжать, умолять. И ее умоляют. Хватают за волосы, за хрупкие плечи, тянут в страстный поцелуй со вкусом рома и вина. Круэлла не хочет думать о таких мелочах, не хочет представлять другого на своём месте. Она хочет сейчас эту женщину под ней, и она возьмёт её полностью. Заставит плакать. Заставит кричать. Заставит сломаться и собраться заново. — Круэлла… Эстелла, прошу, — тянет та сквозь поцелуй. Отдаётся, признает собственный проигрыш. Вскрикивает от внезапных ощущений, от того, как та сгибает пальцы, нащупывая нужную точку… Мнет простыни и ногами толкает свою звездочку навстречу. Ее звездочка не жалеет ее, больно кусает плечо, усиливает ощущения, добавляет азарт и жадно хватается за воздух. Ее звездочка зла, одержима, безумна. Она хватается за волосы, целует грудь и до ужаса медленно двигается. Мстит, растаптывает ее гордость. Украла собак, ее славу, а теперь имеет на собственной кровати, заставляя умолять. Ее звездочка слабая, ее легко обмануть, легко оседлать. — Ну же, звездочка, чего ты хочешь, — шепчет Баронесса ей в шею, оставляя яркий засос у ключицы, проводит пальцами по позвонкам, ногтями рисует эмблему «Дома Баронессы». Она возбуждена и сильно пьяна, что завтра и не вспомнит об этой ночи, как жаль. — Т-тебя, — хрипит та, вжатая в подушку лицом вниз, в поисках воздуха. — Я тебя не слышу, Замарашка, повтори, — она смеётся, хрипло, низко. Руками охватывает девственно-прекрасные бедра, ощупывает плечи и дразня, касается груди. — Т-тебя, мамочка, — повторяет та, задыхаясь от нарастающего возбуждения, руками пытаясь подняться, но ей не дают. — Пр-рошу. — Правильно, моя звездочка, — шепчет ей на ухо. — Я здесь мамочка, не забывайся. — Д-да, мамочка, — улыбается Круэлла, тихо смеётся и замирает, ощущая, как пальцы выгибаются, дрожит. Выкрикивая имя женщины, что заставляет её сходить с ума. — Знаешь, ты чертовски красива так: умоляющая и слабая. Будь ты такой всегда, я бы взяла бы тебя у ближайшей колонны на черно-белом балу, — и Круэлла плачет. От слабости, от возбуждения и сладкой боли в руках, что растекалась по венам. Она замахивается и не сильно бьёт старшую ногой в спину, от чего Баронесса вскрикивает, заставляет свободной рукой придерживает Круэллу за шею. Слабо душит, сжимая буквально в кровать, шепчет слова лести и поощрения. — Умница, — кратко шепчет после последнего стона своей звезды.***
Газета летит прямо в голову, шумно отскакивает и падает на отброшенный ремень. — Еще раз пнешь меня во сне и полетишь с окна, — гневно бросает Хеллман, с головой укутываясь в простыни.