Тревога

      Антон просыпается от гневных возгласов матери и дребезжащего звука бьющейся посуды. Блондин устало трет глаза, осознавая, что от силы проспал часа четыре, не больше. Надев очки, парень взглянул на будильник и увидел ненавистные цифры: «07:30».       «Минус тридцать минут моего заветного сна…», — подумал парень, откидывая одеяло в сторону и направляясь в ванную комнату.       Лениво начистив зубы, парень умылся, зашёл обратно к себе и подошел к шкафу, на ручке которого висела вешалка с уже готовой формой: белая рубашка, чёрный галстук, такого же цвета брюки и носки.       Антон, устало натягивая рубашку, прикрыл глаза и начал застегивать пуговицы.       Уже прошло два месяца с пропажи его тучного одноклассника по имени Семён. Все только и шушукались о том, что последним, с кем у Бабурина был конфликт, являлся Петров. Антон хоть и ненавидел толстяка, но никогда бы не дошёл до того, чтобы…       Милиция же только и делала, что разводила руками.       Уже много воды утекло с его пропажи, а голубоглазый за это время немного изменился в плане выбора одежды. Оно и очевидно: взрослеет же. Парень перестал носить жилетку, а школьные туфли сменили белые кеды, что ему притащил отец с рынка. Галстук же Антон, скажем так, позаимствовал у отца и носит до сих пор. Хотя с завязыванием были поначалу серьезные проблемы. Первую неделю парень ходил с морским узлом на шее, но после наставлений матери научился справляться с ним самостоятельно.       Внешность осталась той же. Худощавое, бледное, как полотно, лицо со впалыми щеками. Большие, светлые голубые глаза цвета незабудок. Тонкие, влажные губы. Все те же белоснежные блондинистые волосы и густые брови, и, в отличие от сестры, у парня были темные и редкие ресницы.       Закончив с одеждой, мальчик взял свой чёрный рюкзак со стула и спустился вниз, заметив неприятную сцену: мать, скалясь, пыталась ударить отца тряпкой, а тот, держав её руки, лишь жмурился и терпел. Завидев сына, они расцепились и замолчали.       Антон, сглотнув, сел за стол, и перед ним со стуком появилась тарелка с ненавистной кашей. Парень не знал, что делать после такой сцены. Кусок в горло не лез. Подступила нежеланная тошнота, и юноша, выбежав из-за стола, крикнул, что не хочет.       Парень в спешке накинул бежевую куртку, зашнуровал ботинки, и, закинув портфель на одно плечо, натянул на голову шапку-петушок с надписью «СПОРТ». Выбежав на улицу, юноша вскоре расслабленно выдохнул.       Сбавив шаг, обладатель очков направился в школу, но вдруг услышал хруст снега и резко обернулся.       «Никого. Показалось, что ли?..», — подумал парень, нахмурившись, и пошёл дальше, едва перебирая ногами сквозь толщу снега.       Придя в школу, Антона чуть ли не задавили в гардеробной, но парень сумел переодеться.       По дороге в класс блондин с замиранием сердца увидел толпу школьников у злосчастной доски объявлений, что уже не сообщала о каких-то конкурсах или мероприятиях, а только лишь о пропаже детей. Петров остановился около нее и, сжав кулаки, увидел ненавистную и уже до боли знакомую надпись «ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ РЕБЁНОК!», а также фото неизвестного раньше Петрову мальчика.       «Дети продолжают пропадать… Однажды и я… Нет, я не должен! Я не могу бросить Олю! Все будет хорошо. Я мужчина и защищу дорогих мне людей», — подумал Антон, закусив губу и заходя в класс, садясь за своё место.       Голубоглазый едва ли учился. На каждой контрольной парня отвлекали разные перешептывания с участием его имени и мерзкое хихиканье. Катька. Эта девчонка не знала меры. Она только и делала, что разносила склизкие и грязные сплетни по всему классу, пакостно смеясь и скалясь, как гиена из «Короля Льва».       А другие, как послушное стадо, подхватывали информацию и использовали её или в своих целях, или распространяли дальше, подло гогоча.       Полина. Эта девочка едва ли была доброй — вот что понял за это время Антон. Не зря же она дружит с главной сплетницей. Милая, решительная девушка снаружи, а внутри — всего лишь злорадная и лицемерная девчонка.       Антон не особо кого ещё знал — находится он здесь от силы месяца два-три. А про Рому с Бяшей и говорить не хочется, а то вдруг призовет этих двух порождений самого Сатаны…       Если вкратце, то Рома с Бяшей учатся через пень-колоду: прогуливают временами и часто опаздывают.       Они нередко при самом Антоне хватали каких-то парней под локти и уводили в неизвестном направлении. Голубоглазый им не мешал. Не его дело, и нос в него он совать не собирается.       После нескольких уроков бóльшая часть класса ушла в столовую.       Антон же лишь сидел за партой, продолжая решать номер по математике, не успев его сделать на уроке. Да и есть не хотелось: рвота тут же подступала к горлу, как только Антон вспоминал про конфликт родителей. Петров остро реагировал на негатив и ссоры. После них он чувствовал себя усталым не только морально, но и физически.       Когда же уроки продолжились, Антон с тоской посмотрел на гардероб, что был как мясорубка для парня, и, шагнув ей на встречу, молился выжить. Но случилось то, чего и боялся парень: блондина начало носить по всему гардеробу потоком резвящихся школьников. Было больно и страшно, парень не понимал, кончится ли это вообще когда-нибудь.       Но подростка кто-то хватает за галстук и рывком тянет куда-то в бок. Петров лишь удивляется, как ткань галстука осталось целой, но, заметив то, что его вывели из сея потока толкающихся тел, устало выдохнул.       — Тох, ты живой хоть? — усмехнувшись, спросил кто-то сверху, и, подняв голову, Антон увидел Рому.       «Вспомнишь чёрта — он и появится», — подумал юноша, мысленно застонав.       Голубоглазый своим ясным взором осмотрел своего спасителя. Они впервые за долгое время после того случая вели разговор, и, судя по всему, Пятифан был в хорошем расположении духа, раз спас его. Лицо с мягкими закругленными чертами, густые, тёмные брови, что сдвинуты к переносице и такие же ресницы, что обрамляли большие, мрачные, синие глаза. Пухлые разбитые губы, что изгибаются в зверином оскале, демонстрируя ряды белоснежных крепких и острых зубов. Буйные волосы, цвета тёмной карамели, что были подстрижены в спортивный полубокс.       Парень хоть и был ровесником Антона, но можно было точно сказать, что тот выше блондина на полголовы, может, чуть меньше. Голос четкий, властный, с легкой хрипловатой агрессией. Одет парень был как всегда: в свой спортивный чёрно-белый костюм фирмы «Adidas» по типу «Ласточки». Кожаная куртка и тёмные зимние ботинки. А на голове была обычная чёрная шапка, которую, видимо, парень никогда ещё в жизни нормально не натягивал на уши, ибо голубоглазый этого ещё не лицезрел.       — Да. Спасибо, что помог, — говорил Антон медленно и аккуратно, стараясь подбирать слова, дабы не разозлить местного хулигана.       — Есть за что. Я чё хотел-то… Ты Бяшу случаем не видел? Этот гандон сказал, что здесь находится.       — А? Но я же только что его видел, он заходил к директрисе. Точнее, она его тащила… За ухо, — сообщил подросток, оборачиваясь и смотря на толпу, куда ему придется в скором времени вернуться.       Рома серьезно вперился взглядом в белоснежный затылок, и, когда парень повернулся к нему лицом, хулиган пристально посмотрел ему в глаза, проверяя, врет ли тот.       — Ч-что?       — Вот же баран, а я ему говорил не показываться там… Даун, — прошипел синеглазый сквозь крепко сжатые зубы, и, вглядевшись в толпу, спросил: — Твоя куртка же бежевая, да?       — А? Ага.       Ромка спокойно исчез за бушующей волной школьников и через пару минут с оскалом вышел с курткой и сменкой очкарика, как с трофеем.       — Держи, — сказал хулиган и кинул очкарику его вещи, которые Антон еле-еле словил. — Это за информацию.       Антон кивнул, и хулиган, уже одетый в уличную форму, пошёл вглубь школьного коридора. Видимо, искать своего приятеля.       «Меня это не касается… Не хочу иметь с ним ничего общего», — подумал парень, одеваясь, и вскоре выходя из школы.

***

      Уже направляясь домой, Антон услышал до боли знакомый голос и резко обернулся. В лицо тут же прилетел снежок и послышался задорный девчачий смех, напоминающий скрипучий шпингалет.       Лицо неприятно защипало от холода, а очки больно врезались в лицо. Щеки красные, румяные, на редких ресницах застыл влажный снег.       — Алиса! — вскрикнул Антон злобно, смотря на девочку с мордой лисы.       — Ха-ха-ха-ха, ты бы видел своё лицо! Вот умора! Ты такой забавный! — кричала лисица, смеясь, а Антон, шмыгнув носом, собрал снег в руку, и, скомкав тот в шарик, швырнул точно в морду сопернице.       Можно было подумать, что они играются, но сдвинутые к переносице белые брови и изогнутые в презрении губы Петрова говорили об обратном. Руки от снега уже околели: были полностью красные, и тряслись от переохлаждения. Но голубоглазый, собрав все силы, сделал ещё снежок и с размаху кинул его в девочку, а затем поскорей сунул руки в карманы. Это слабо помогало, но все же, хоть что-то.       Лиса юрко ускользнула от снежка на этот раз, и в мгновении ока оказалась за спиной парня, обиженно сказав:       — А это сейчас было бы больно, знаешь ли! Ты чего такой злющий?       — Ты! Ты же!       — Да, что я?       — Меня из-за тебя тогда в лесу чуть не съели!       — Ха-ха-ха, что ты такое говоришь, глупый?! Мы не собирались тебя есть! — смеясь, ответила девочка, согнувшись в три погибели.       — Врёшь!       Алиса обиженно отвернулась, фырча и тихо прошептала:       — Думаю, мы найдем кого-нибудь более бестолкового для своих игр.       — Что? — в шоке и недоумении спросил Антон, но девушки и след простыл.       «Чертовщина какая-то», — нахмурившись, подумал парень, уже конкретно так запутавшись.       Антон, придя домой весь бледный и с мокрым лицом, устало выдохнул, и на него кинулась маленькая сестра с криком:       — Тоша вернулся!       Девочка была как две капли воды похожа на брата. Их различие было только в росте, длине волос и ресницах (у Оли, в отличие от брата, даже они были белые и очень густые).       — Да, я дома…       Антон устало поставил сестру на пол, и, сняв одежду, побрел в комнату. Выходные, господи. Один лишь факт дурманил размышления парня, заставляя того слабо улыбнуться и плюхнуться на кровать, пытаясь заснуть.       Целый час — может, больше — парень лишь ерзал и переворачивался с боку на бок, подыскивая удобную позу для сна. Но, даже найдя её, юноша не мог уснуть. Жутко хотелось спать, но блондин не мог: не получалось. Парень готов был продать душу, лишь бы отоспаться за все те месяцы, что он пребывал в инсомнии.       — Антон! Иди есть! — крикнула мать откуда-то снизу.       — Мам, я не хочу! — едва ли не скуля в подушку, прокричал в ответ подросток.       — А ну иди есть, я сказала! Или неделя без сладостей!       Петров вздрогнул от упоминания сладостей и, фыркнув, кое-как встал с кровати и направился на первый этаж.       — Антон, а ты куда? — спросила мама сзади, и мальчик обернулся.       Она выходила из ванны. Карина активно вытирала волосы полотенцем.       — Т-так ты же есть позвала, — ответил Антон, а голос задрожал от ужаса. По спине прошёлся неприятный холодок.       — Я? Я не звала. Тебе видимо показалось. Я недавно только с магазина пришла. Вот, решила в душ сходить, — сказала Карина спокойным голосом. — Но, если хочешь, я могу сейчас что-нибудь придумать.       «Но я четко слышал… Я не ошибся… Но кто меня звал? Что стоит внизу на кухне?»       — Антон? Антон! — прокричала мать, пытаясь дозваться до мальчика.       — А?       — Ты чего не отвечаешь, дорогой? Спрашиваю: приготовить тебе что-нибудь?       — Н-нет-нет, не надо, — ответил блондин, заикаясь. — Спасибо.       — Если захочешь — скажешь. Ладно?       — Ага…       Голубоглазый так и не решился пойти вниз. Лишь спустился на пару ступень, и, присев, посмотрел на кухню.       Темно. На улице уже вечер, и свет в комнате не горел. Антон моргнул, подумав, что от недосыпа начались слуховые галлюцинации, но как только парень вновь открыл глаза, то увидел во мраке кухни кровавую искаженную пасть медведя с острыми зубами. Силуэт, что стоял на задних лапах, будто готовился рвануть к мальчику и разорвать в клочья.       Страх сковал все тело, будто ржавыми цепями. Слюна скопилась во рту, и Антон боялся её сглотнуть. Глаза начали болеть от сухости, ибо моргать, казалось, было опасно для жизни. Парень хотел кричать, звать на помощь, но язык не шевелился от слова совсем, превратившись в бесполезный кусок мяса.       «Что оно тут делает? Оно убьет меня? Прямо сейчас?», — промелькнула мысль в блондинистой головенке, и в тот же момент все тело покрылось мурашками.       Антон услышал рычание — и волосы на всем теле встали дыбом, будто иголки.       «Я хочу жить», — подумал со слезами на глазах Петров, видя, как существо зашевелилось, белые глазницы сощурились, а оскал стал жестче.